бумажные сердца

      Мысли о предыдущем дне переполняли голову Ники, не давая ни единой возможности подумать о чем-то другом и сосредоточиться на домашнем задании, которое выполнять не хотелось от слова «совсем». Вчерашние события смешались в одну густую кашу, и Нишимура медленно, но верно начинал терять их последовательность. Неудачное занятие, ругающийся тренер, сильная усталость и... Ким Сону. Черт, опять этот выскочка все испортил своим присутствием! Еще и строил из себя самого правильного, упрекая японца в отсутствии на себе куртки. И зачем Ники вообще согласился поехать домой на вызванном Кимом такси? Надо было просто развернуться и, послав Сону куда подальше, уйти в свою сторону, больше никогда не вспоминав об этом отвратительном дне.       Но мало того, что Рики бездумно принял чужую помощь, так он еще и сказал «спасибо». О боже.       Все, в чем сейчас нуждался Нишимура — это достать где-нибудь машину времени и отмотать время ровно на шестнадцать лет назад, чтобы разумно выбрать вариант вообще не появляться на свет. Но, к великому сожалению, даже на все деньги с отцовских счетов такой приятностью обзавестись бы не получилось, а потому все, что остается сейчас японцу — это продолжить лениво записывать решение очередного сложного математического примера под пристальным наблюдением сидящего рядом Джея.       — Боже, какой от этого вообще смысл? — раздраженно вздохнув и вздернув плечами, бубнит себе под нос Рики. Кажется, его перегруженная, никогда ранее не подпускавшая математику к себе настолько близко голова вот-вот взорвется. — Хен, неужели для тебя так важно мое обучение? Я же далеко не лучший ученик и оценками не блещу.       — В том-то и дело, что не блещешь, — отвечает Пак. — Твой отец поручил мне заняться твоим воспитанием и помочь тебе с учебой, а ты знаешь, что я не могу ослушаться его.       — Знаю я, — ворчливо произносит Ники. — Сколько он заплатил тебе за это? Назови сумму, я могу предложить больше. Ты не только получишь деньги, но и освободишься от обязанностей моей няньки. Смотри сколько плюсов!       — Вот как, — Джей усмехается. — Иногда твое ребячество меня поражает. Рики, пойми: я не могу противоречить твоему отцу. Ни единому его решению. Особенно, если это касается тебя, так что лучше продолжай делать свою домашнюю работу, тебе осталось всего четыре номера. И если вдруг что будет непонятно — сразу спрашивай, я объясню.       Джей слегка улыбается, оголяя белоснежные зубы, а Рики хмыкает. Откуда-то со стороны слышится тихий беззлобный смешок, и японец даже вздрагивает от неожиданности, но быстро понимает, что это всего лишь удобно устроившийся на его кровати Джейк, о существовании которого забыл, кажется, не только Нишимура, но и Чонсон, резко обернувшийся на звук, изданный Шимом.       — Учись, учись. Может хоть поумнеешь, — насмешливо подмечает Джейк и делает это явно зря, потому что уже через секунду в него летит тяжелый учебник. Хоть Ники и всей своей душой ненавидит школу и всё, что с ней связано, тупым он себя никогда не считал. По крайней мере, на это хотелось искренне надеяться. — Да ладно, не обижайся! Я ведь не серьезно. Просто шучу.       — Не смешно, — коротко отрезает танцор и на всякий случай берет в руки еще один учебник, чтобы бросить его в старшего, если тот решит продолжить свои уже давно устаревшие и не смешные шуточки. — Вам обоим сейчас лучше просто не трогать меня, окей?       — Хэй, все в порядке? — внезапно опомнившись, мягко спрашивает Джеюн, закидывая идею снова пошутить над младшим куда подальше. Ники в ответ на его вопрос лишь раздраженно фыркает и стремительно принимается что-то строчить в своей тетради — вероятно, для того, чтобы сделать вид, что он действительно занят и друзьям сейчас не стоит беспокоить его.       Что это с ним вообще? Нишимура Рики, конечно, иногда бывает тем еще королем драмы, разводя конфликты на пустом месте, но не похоже, чтобы сейчас на такое поведение японца не находилось причины. Тщательно пронаблюдав за младшим, его действиями и эмоциями на лице, Чонсон, ничего не понимая, вопросительно смотрит на Джейка в поисках хоть какого-нибудь ответа, но тот лишь жмет плечами, находясь в полном недоумении. Пак озадаченно поджимает губы.       — Что-то случилось? — серьезно спрашивает он, обращаясь к Рики.       Действительно. Случилось. Только вот рассказывать об этом совсем-совсем не хотелось. Настолько, что японец невольно начинает впиваться короткими ногтями в собственные ладони — давняя привычка таким образом справиться со стрессом. Рассказывать хоть и не хотелось, но явно ожидающий четкого ответа Пак и словно прожигающий глазами спину находящийся сзади Шим так и вынуждали заговорить.       Что ж, ладно.       — Вчера меня выгнали с тренировки, — вздохнув, начинает блондин. Джей удивленно приподнимает бровь, а Джейк продолжает недоумевающе сверлить чужую спину взглядом. — Ну типа, не совсем так, чтобы с громкими криками и руганью, но, кажется, Хисын был на меня очень зол в тот момент. Хотя, возможно, он все еще.       — Так, подожди-подожди, — Чонсон хмурит брови. — Как это могло произойти? Я знаю, что ваш тренер — самый настоящий ангел, спустившийся с небес, так что он не мог просто взять и прогнать тебя с занятия. Уж точно не такого хорошего и упорного танцора, как ты. Ты, должно быть, натворил что-то слишком серьезное, да? Что ты сделал на этот раз, Ри? Мне стоит придумывать очередной план, как прикрыть тебя от отца?       — Хен, успокойся. Я ничего плохого не сделал, — уверенно заявляет японец и сразу замечает очевидное недоверие на лице Пака. — Ну правда, ничего такого. Просто поставил одного надоедливого мальчишку на место, вот и все.       Ну кто бы сомневался. Сколько бы Джей не говорил Ники прекратить показывать свой язвительный характер всем подряд, японец, по всей видимости, прислушиваться к чужим словам не собирался и не собирается. Меньше всего Джею сейчас хотелось читать нравоучительные лекции своему лучшему другу о том, как нужно правильно вести себя в обществе, но если отец Рики узнает об очередной выходке своего сына, то конец придет обоим парням.       — Рики, скажи мне, пожалуйста, сколько раз я тебе повторял, что нельзя устраивать какие-либо конфликты, даже если тебе очень хочется сделать это? Сколько раз я тебе говорил не лезть во всякие неприятности? Почему ты никогда меня не слушаешь?       — Прости, — отвечает японец, прикусив губу. — Такого больше не повторится, обещаю.       Джей прав. Ну почему Нишимура все время попадает в какие-то неприятности и всякие тяжелые случаи, из которых потом не может вылезти самостоятельно? Почему не может хоть раз сделать все как нормальный подросток? Ники уже ничего не знает. Его голова сейчас буквально разрывается от самых различных мыслей.       — Рики, что ты сказал тому парню такое, что тебя даже с занятия удалили? — Интересуется Джеюн. — Он как-то задел тебя? Или может разозлил чем-то? Что-то же должно было случиться: ссоры просто так не происходят.       — Ничего такого, просто он — обычный выскочка, который любит лезть не в свое дело, — Танцор чуть отодвигается на стуле, чтобы повернуться к Джейку лицом. Парень показательно закидывает одну ногу на другую и пропускает пальцы сквозь свои мягкие блондинистые волосы. — Не хочу прозвучать слишком высокомерно или что-то вроде того, но в своем деле я всегда был лучшим и им и останусь. Никому не позволю обогнать меня, особенно ему.       — Мне, конечно, очень нравится твой настрой на то, чтобы всегда превосходить других, многие из нас лишь мечтают так мыслить, но... Не думаешь, что слегка перегибаешь палку? Другие люди не виновны в том, что тоже хотят быть лучшими в чем-то, — Пытаясь спокойно разъяснить, казалось бы, совершенно очевидные вещи, Джей старался говорить довольно осторожно, чтобы Ники не показалось, будто его же лучший друг сейчас пытается его в чем обвинить или отругать. Японцу и отца хватает в этом плане, что Чонсон прекрасно понимает, так что даже несмотря на приказ мужчины всегда следить за поведением Ники, Пак не собирается портить младшему и без того тяжелую жизнь. — Ты можешь бороться за звание лучшего танцора, если оно тебе так жизненно необходимо, но переходить черту и без какой-либо весомой причины грубить тем, кто просто хочет быть с тобой на одном уровне — нельзя. Понимаешь?       Естественно, Рики понимает. Ему, все-таки, уже не пять лет. Он прекрасно понимает все, о чем говорит старший, только вот нравятся ему чонсоновские слова или нет — это уже другой вопрос. В момент, когда японец начинает нервничать больше всего, он, сам того не замечая, вновь начинает царапать ладони ногтями. Не замечает он и то, как маленькая капля крови стекает по его руке и падает на светлый ковер, оставляя на нем темно-красное пятно, чем моментально привлекает к себе внимание Джейка.       — Что ты делаешь, Ри? — Тихо спрашивает Шим, взглядом указывая на чужие руки, после чего Джей тоже обращает на них свое внимание и, мягко говоря, приходит в шок. — У тебя... кровь. Рики, ты в порядке?       Джеюн поднимается с кровати и неспеша, словно боится издать какие-то лишние громкие звуки, подходит к младшему. Ники причиняет себе боль, но ни Пак, ни Шим об этом даже не догадывались, как такое возможно? Джейк переглядывается с Джеем, молча спрашивая его, что им следует делать, но тот молчит, ничего не отвечая. Джейк просит японца показать руки, и тот нерешительно протягивает лишь одну, вторую сжимая в кулаке. По спинам обоих корейцев проходит табун мурашек, их глаза широко распахиваются от удивления, а сердца на мгновение замирают, когда они впервые видят то, что Нишимура так старательно скрывал все это время. У Шима в горле тут же застревает ком, и он не может выдавить из себя ни слова. Ники же лишь поджимает губы и опускает голову, отчего-то чувствуя вину за свои действия.       Пусть в глазах других людей он сильный и непоколебимый, но на самом деле он всего лишь сломленный ребенок. Ребенок, который больше всего в своей жизни нуждается в любви, понимании и заботе, но единственного человека, кто бы мог ему это дать, вселенная беспощадно отняла еще несколько лет назад. Рики потерял мать, когда ему было одиннадцать. Женщина заболела тяжелой болезнью, и как бы она не хотела остаться живой ради своего сына, у нее не получилось. Врачи делали все, что было в их силах, они старались спасти ее, они каждую секунду боролись за ее жизнь, висевшую на хрупком волоске. Но мир слишком жесток: он забирает у нас самое дорогое и ценное, не давая ничего взамен. Маленький Ники ежедневно сбегал из школы в больницу, чтобы не оставлять маму одну. Он каждый день читал ей сказки, также как и она делала это для него в детстве. Он не понимал, что пожить ей оставалось совсем немного.       И сейчас Рики бы отдал абсолютно все на свете, лишь бы снова увидеть доброе, ангельское лицо своей матери, лишь бы снова подержать ее за руку и сказать, как сильно он ее любит и нуждается в ней сейчас. Он отдал бы все, что у него есть, лишь бы на долю секунды увидеть ее небесно-голубые, как чистая водная гладь, глаза, светлые, почти всегда собранные в хвост, волосы и мягкую, теплую, греющую душу улыбку.       По щеке японца скатывается соленая, прозрачная слеза, и парень судорожно вздыхает. Он чувствует, будто резко нахлынувшие воспоминания крепко сжимают его шею, заставляя мысленно задыхаться. Парень пытается сделать хотя бы один вдох, но у него почти не получается. Слезы продолжают предательски литься из юношеских глаз, оставляя после себя следы на молочной коже.       — Милый, ты в порядке? — встревоженно спрашивает Джейк. — Почему ты плачешь?       — Я... Все в порядке, — уверяет младший и вытирает мокрые от слез щеки рукавом домашней толстовки. Чтобы окончательно успокоиться ему требуется еще несколько минут, которые для него самого продлились как целая вечность. — Я просто кое-что вспомнил.       — Мы не можем изменить свое прошлое, Рики. Ни у кого из людей еще не получалось сделать это, — тихо, с осторожностью говорит Джей, словно прекрасно знает абсолютно все, о чем Ники думал еще минуту назад. Словно знает о каждой мелочи, которая тревожила японца. Пак всегда обладал проницательностью и понимал людей буквально с полуслова, а Нишимура был для него как открытая книга, даже если самому Ники так не казалось. — Прошлое не вернуть, но у нас еще есть будущее, понимаешь? Как бы сейчас тебе не было тяжело, чуть позже обязательно станет лучше, поверь мне. Все пройдет. Мы с Джейком всегда будем рядом с тобой, что бы ни случилось.       Ники хмыкает и, не поднимая головы, видит, как Чонсон встает со своего места и торопливо направляется куда-то, скорее всего на поиски аптечки. Пак бросает в сторону Джейка короткий взгляд, мысленно прося Шима сильно не давить на японца, хотя знает, что он ни за что так не поступит.       — Рики, — мягко начинает Джеюн, как только Пак покидает комнату Нишимуры, — Это... Это твой способ заглушить внутреннюю боль, да? — Совсем тихо, почти шепотом спрашивает он, пальцем указывая на ладони младшего.       — Один из, — сухо отвечает парень, и Джейк хмурится: неужели его лучший друг причиняет себе боль еще какими-то другими способами? Страшно даже представить, что может скрываться за огромными худи, из которых японец практически не вылезает. — Только... только не рассказывай отцу, ладно? Иначе он упечет меня в психушку или куда похуже.       — Что может быть хуже психиатрической клиники? — спрашивает Шим.       — Уж поверь, мой отец найдет такое место, — Ники усмехается, но в его смешке нет ни доли радости — одно лишь отчаяние. — После того, как мамы не стало он словно сошел с ума. Его как будто подменили. Я боюсь находиться с ним наедине, когда дома больше никого нет, понимаешь? Никто не сможет мне помочь, если он внезапно настолько разозлится, что решит убить меня. Никто.       — Рики, он... когда-нибудь поднимал на тебя руку? — голос Джейка резко становится слишком серьезным, а его выражение лица заметно меняется. Спокойный кивок Нишимуры заставляет Шима замереть. — Почему ты не рассказывал нам об этом? Или Джей знает?       — Не знает, — честно признается танцор. — Мне приходилось врать вам каждый раз, когда это случалось... Мне так жаль, хен. Я обещал всегда быть с вами честным, но я боялся, понимаешь?       — Боже, малыш, — Джейк тянется к чужой руке, чтобы взять ее в свою, и он вспоминает о ранениях на чужих ладонях только тогда, когда Ники болезненно шипит от прикосновений. — Ох, прости, я совсем забыл, — извиняется Шим и виновато смотрит на японца. Тот искренне улыбается уголками губ и сам берет старшего за руку, пачкая ее кровью.       — Спасибо, что рядом. Я бы не справился без вас с Джеем.       Пак, словно услышав свое имя, в этот же момент залетает в комнату, заставляя двух парней обернуться на него. Шим немного отходит от Нишимуры, позволяя Чонсону сесть рядом с младшим, обработать раны на его руках и перебинтовать пострадавшие ладошки.       — Не больно? — заботливо спрашивает Джей, и мягко улыбается, когда Рики отрицательно мотает головой. — Ты такой сильный, Ри. Я безумно горжусь тобой за все те трудности, через которые тебе приходится проходить, — Пак осторожно тянет к себе младшего, чтобы крепко обнять его, а после к их теплым дружеским объятиям присоединяется и Джейк.       В комнате еще несколько минут висит уютная, согревающая душу тишина, но, как это всегда и происходит, что-то обязательно должно ее нарушить. Верно?       — О боже, ну кто решил рискнуть своей жизнью и позвонить мне именно сейчас, — сквозь зубы цедит Ники и тянется за лежащим на столе телефоном, но, как только он берет его в руки и смотрит на экран, тут же замирает на месте. — Что отцу могло понадобиться от меня?       — Не знаю, но думаю, тебе стоит ответить на звонок, — говорит Джеюн, и Джей, соглашаясь, кивает. — Вдруг там что-то важное.       — Он никогда не звонит мне, — поясняет танцор. — Мне... страшно.       — Давай я отвечу, — предлагает Чонсон и тут же ловит неуверенный взгляд Нишимуры. — Я скажу, что ты на тренировке, а телефон оставил у меня дома. Не волнуйся, твой отец не сможет сделать что-то через экран, это чисто физически невозможно.       — Хорошо, — блондин соглашается и дрожащей рукой протягивает старшему все еще звенящий телефон.       Пак принимает вызов, сразу ставя на громкую связь, и, когда слышит по ту сторону экрана грубый мужской голос, прислоняет указательный палец к собственным губам, прося обоих парней не издавать ни звука.       — Алло? Господин Нишимура? — негромко начинает он, а после решает представиться мужчине. — Это Пак Чонсон, здравствуйте, сэр.       — Чонсон? — удивленно переспрашивает отец Рики. — А где мой сын? Почему его телефон у тебя? С Рики что-то случилось?       — Не волнуйтесь, сэр, с ним все в порядке. Как вы и просили, мы с Рики занимались учебой, и он случайно оставил свой телефон у меня дома, когда спешил на танцы. Вы же знаете, у них совсем скоро конкурс, нужны постоянные тренировки, — объясняет Пак так уверенно, словно и не врет вовсе. — Кстати, должен признать, что ваш сын на самом деле невероятно умен! Он схватывает весь материал на лету и практически не отвлекается. Вам стоит похвалить его за старания.       — Я сам решу, что мне делать, — твердо произносит мужчина, и Ники на это лишь закатывает глаза: его отец не меняется даже когда разговаривает с кем-то помимо него. — Кстати, Чонсон-а, передай ему, пожалуйста, кое-какую новость.       А ведь Нишимура знал, что за этим звонком стоит что-то нечистое.       — Я решил, что уже со следующей недели Рики будет учиться в другой школе, и даже если он против, его мнение не учитывается. Я уже забрал документы.       — То есть как? — непонимающе спрашивает Джей и слышит, как рядом стоящий Ники возмущенно матерится. — В чем причина столь.. неожиданного перехода? Разве очередная смена школы не скажется на эмоциональном состоянии вашего сына?       — Мне все равно, — выплевывает мужчина. — Я устал от его поведения. Этот мальчишка слишком избалован. Он привык, что в элитных школах ему все простительно, ведь папаша оплатит любой его проступок, но пусть узнает каково учиться в самой обычной школе, где правила иные. Осталось только найти подходящее заведение.       Чонсон смотрит на японца, взглядом спрашивая, что ему сказать, и Ники, понимая, что отец вряд ли поменяет свое решение, отчаянно начинает искать выход. И находит его уже через пару секунд.       — Сэр, как насчет тысяча сто тридцать седьмой школы? — задает вопрос Джей после того, как Ники шепчет ему свою идею. — В этой школе прекрасное образование и дисциплина, к тому же мы с Шим Джеюном являемся ее учениками. Если Рики будет учиться здесь, то я ежедневно смогу присматривать за ним и следить, чтобы он ничего не натворил.       — Хм... Ты прав, — задумчиво тянет отец Рики, а после смеется настолько фальшиво, что Ники невольно кривит губы. — Пак Чонсон, а ты неплохо убеждаешь. В будущем я был бы рад видеть тебя работником своей компании.       — Спасибо, господин Нишимура, — с натянутой улыбкой произносит Пак. — Надеюсь, что увидите.       — Прекрасно. Кстати, когда Рики вернется с танцев, сразу съездите с ним за школьным костюмом, деньги я перечислю. Мой сын должен выглядеть подобающе.       — Будет сделано, сэр, — говорит Джей и кладет трубку. Он отдает японцу телефон и замечает поникший взгляд парня. — Хэй, все не так уж и плохо, правда ведь? В конце концов, ты будешь учиться со мной и Джейком в одной школе, так что в переходе есть свои плюсы. И разве ты не говорил, что в своей элитной школе у тебя вообще нет друзей?       — Да, но это только потому что я сам не хочу ни с кем сближаться, — блондин закатывает глаза, словно объясняет что-то настолько очевидное, а его друзья этого никак не могут понять. — Но даже несмотря на это в своей школе и во всех остальных элитных школах, где я учился, я чувствовал себя не так уж и плохо. Там все любят детишек богатых родителей.       — Не удивительно, — с неким презрением говорит Джей. — Там все смотрят только на то, сколько тысяч долларов у тебя в кармане. А на то, что творится у тебя внутри всем абсолютно наплевать. Я прав?       Ники не успевает что-либо ответить, как его неожиданно перебивает Джейк.       — Чонсон прав, — говорит он. — Там всем абсолютно плевать на то, какой ты на самом деле. Вот скажи: хоть кто-то из твоих одноклассников когда-нибудь пытался по-настоящему подружиться с тобой? Я имею в виду, когда они делали это искренне, а не только из-за денег твоего отца.       — Не думаю, — спокойно отвечает Рики. — Мне вообще плевать. Я прекрасно вижу их лживые улыбки и попытки навязать свою дружбу, но меня не так-то просто сломить на это.       — Все еще задаюсь вопросом, почему ты до сих пор дружишь с нами, — усмехается Шим.       — Иногда этот вопрос появляется в моей голове тоже, — Ники смеется в ответ, и атмосфера в воздухе становится чуточку счастливее: он действительно смеется, искренне, не наигранно, звонко. Случаи, когда японец вот так вот открыто показывает свои настоящие эмоции происходят не так часто, а потому их можно считать по-настоящему ценными. — Но я вас обоих люблю, правда. Я так редко говорю вам об этом, но вы действительно важны для меня. Вы единственное, что у меня есть.       — Рики, ты чудо, — произносит Джей с умилением и теплой улыбкой, в эту же секунду расплывшейся на его губах.       — Давайте остановимся, с меня хватит всех этих нежностей, — снова рассмеявшись, просит японец. Он явно к такому поведению от самого себя не привык, а потому чувство какой-то неловкости заполняло его с ног до головы. — Это был первый и последний раз, когда вы слышали от меня что-то подобное.       — Как скажешь, — говорит Шим лучезарно улыбаясь.       Улыбка не сходит и с лица Чонсона, который непрерывно смотрит на отчего-то слишком радостного Ники. Хочется, чтобы этот момент длился бесконечно, никогда не прекращаясь. Однако Пак внезапно кое-что вспоминает, о чем спешит поскорее напомнить друзьям:       — Вот черт. Мы забыли про костюм.       И уже через мгновение все трое парней со скоростью света вылетают из дома Нишимуры в надежде успеть доехать до магазина с красивыми, дорогими и, что самое главное, единственными в своем экземпляре классическими костюмами, который, судя по расписанию, что отправил отец Рики, должен закрыться ровно через час.