бумажные сердца

      Возможно ли такое, что, находясь на грани жизни и смерти, даже очень, очень плохой человек, натворивший немало жестоких и отвратительных вещей, способен измениться в лучшую сторону? Возможно ли, что, получив щедрый шанс от самой Вселенной на то, чтобы остаться в этом мире еще хотя бы ненадолго, он вдруг станет совсем не тем, кем был прежде? Начнет мыслить совершенно иначе и впервые попросит прощения за все то, что натворил. Разве подобные чудеса случаются?       Раньше Рики думал, что такой человек, как его отец, не способен поменяться. Блондин думал, что тот, кто изо дня в день совершает ужасные, абсолютно бессердечные, безжалостные поступки, никогда не перестанет делать это, продолжив причинять своему сыну и окружающим физическую и моральную боль. Фраза о том, что «люди не меняются» когда-то была для парня аксиомой, не требующей никаких доказательств и проверок на правдивость — Ники, хоть глубоко верил и надеялся, что его единственный оставшийся родитель однажды начнет относиться к нему по-другому, в глубине души он знал, что этого не произойдет. Он знал, что отец ни за что не извинится перед ним, не станет мягче, не скажет ни одного теплого слова в его сторону, ограничиваясь лишь холодными, безразличными указаниями и леденящими душу криками.       Но все изменилось. Возможно, не настолько, насколько Нишимуре этого бы хотелось, но все-таки изменилось. С того самого дня, как юноша получил первое за долгое время сообщение от отца, в котором тот поздравил его с победой на танцевальном конкурсе, прошло уже около двух месяцев. Эти семь-восемь недель пролетели практически незаметно, в один короткий миг, но событий в жизнь японца принесли немало, включая и примирение с папой. На самом деле, светловолосый был первым, кто сделал шаг навстречу и решился на долгий, глубокий разговор, состоявшийся в больнице буквально на следующее утро после того, как мужчина очнулся. Конечно, парень прекрасно понимает, что даже при том, что его отец тогда извинился за все, что сотворил (и даже признался, что тот факт, что он чуть не свел счеты с жизнью из-за проблем с сердцем, заставил его о многом задуматься и пересмотреть отношение к своему ребенку), все равно ничего не сможет оправдать его действия, совершенные в прошлом.       Оправданий мужчине действительно нет и быть не может, но шанс Рики все же ему дал, и пока что отец юноши пользуется этой драгоценной возможностью правильно и вполне достойно. А Ники, благодаря поддержке и советам постоянно находящегося рядом с ним Сону, твердо решил, что пора наконец-таки отпустить все обиды из детства и научиться прощать. По началу, правда, было безумно тяжело и очень хотелось сдаться, но вскоре боль, что так долго таилась в блондине и с каждым днем разрушала его изнутри все сильнее, постепенно начала уходить, обещая больше никогда не возвращаться.       За эти два месяца Нишимуре и вправду стало гораздо легче в моральном плане, и огромную роль в этом процессе сыграл именно Ким, который буквально за ручку привел младшего на прием к психотерапевту, даже несмотря на то, что тот сомневался в какой-либо полезности всего этого и, честно признаться, не хотел туда идти из-за своих же страхов. Кореец, хоть и всегда оказывал бесчисленное количество искренней поддержки своему парню, дарил ему всю свою любовь, тепло и заботу, но все же специалистом он не является и должного образования не имеет, поэтому окончательно избавить Ники от всех проблем в голове, детских травм, тревожности и многого-многого другого, что давно мучает японца, он явно не в силах. Однако записать юношу к тому, кто уж точно способен помочь, он мог без каких-либо проблем, что, собственно говоря, и сделал при первой возможности.       Сеансы психотерапии Рики посещает и по сей день: они с Сону приезжают туда два раза в неделю, и каждый раз Ким сидит в кабинете вместе с младшим по его же просьбе — светловолосому все еще страшно и неловко находиться наедине с практически незнакомым ему человеком и делиться с ним самыми сокровенными тайнами и переживаниями, а присутствие брюнета рядом заставляет чувствовать себя спокойнее и увереннее. Домашнее задание, которое терапевт дает Ники после каждой сессии, парни тоже делают вместе — обычно это что-то вроде заполнения дневника настроения, какие-то дыхательные практики или легкие медитации, с которыми танцор справляется на отлично, за что постоянно получает похвалу от Сону в виде объятий и коротких поцелуев.       Иногда на сеансах во время проработки особо тяжелых травм, связанных с отцом или потерей матери, Рики начинает буквально разрывать от эмоций. Порой он очень долго плачет, а то и даже ревет навзрыд, не в силах сдерживать себя и свои слезы, и это абсолютно нормально, потому что вместе с ними выходит все плохое. Все то, что так долго накапливалось в нем, удушающе сдавливало горло и болезненно царапало грудь изнутри, навсегда уходит. Сегодняшний сеанс оказывается одним из таких, и окончательно успокоиться у японца получается только к самому его концу, но парню действительно становится гораздо легче после длительной истерики, так что он знает, что все это того стоило.       — Котенок, ты как? — как только парни, покинув здание, садятся в вызванное ими ранее такси, мягкий голос Сону плавно проникает в сознание слегка заторможенного, задумавшегося Нишимуры, заставляя того выйти из своих мыслей и медленно повернуть голову в сторону старшего. — Все хорошо? — заботливо спрашивает Ким, двигаясь к японцу ближе, и, заметив остатки слез на чужих чуть порозовевших щеках, бережливыми, ласковыми движениями вытирает их большими пальцами. — Тебе уже лучше, Ри?       — Мне всегда лучше, когда ты рядом, знаешь же, — хрипловатым голосом отвечает Ники и уголки его губ слегка приподнимаются в полуулыбке, невольно вызывая у старшего точно такую же в ответ. — Правда, спасибо, хен. И что бы я без тебя делал?.. Я тебя не заслуживаю.       — О нет, ты заслуживаешь весь мир и даже больше, — негромко, но нисколько не сомневаясь в своих словах, говорит кореец и коротко, легонько совсем, но от того не менее нежно, целует младшего в лоб. — Рики, ты у меня такой молодец, — не переставая аккуратно водить пальцами по щекам, он хвалит младшего за то, что тот снова хорошо поработал на занятии с психотерапевтом, поделился с ним многими внутренними переживаниями и даже позволил себе выпустить слезы. — Самый-самый сильный, — шепотом произносит брюнет, заключая парня в свои крепкие объятия и, переместив ладони на его широкую спину, начинает успокаивающе поглаживать по ней. Нишимура прикрывает глаза на мгновение и обнимает Сону в ответ, буквально растворяясь в теплоте рук старшего в этот момент. — Я горжусь тобой, Ри. Очень, очень сильно горжусь, слышишь?       — Спасибо, — смущенно шепчет японец, а улыбка его становится чуточку шире. — Я люблю тебя, — говорит он негромко и мысленно придает этим словам особую важность сейчас. Ники является одним из тех людей, для кого, казалось бы, столь популярная и простая фраза, состоящая всего лишь из трех слов, значит намного, намного больше, чем простое признание или выражение влюбленности. Каждый раз, когда парень говорит Киму, что любит его, в эти секунды все его тело переполняется самыми нежными и теплыми чувствами, что хочется громко-громко закричать или, может быть, расплакаться, но вместо этого он лишь снова повторяет полушепотом: — Я тебя очень люблю, Сону… Даже не представляешь, насколько сильно.       — Представляю, Рики, представляю, — так же тихо и с широкой улыбкой на лице проговаривает кореец, а затем прижимается к юноше ближе. — Я тебя тоже, знаешь же, да? — вопрос риторический, не требующий никакого ответа, потому что блондин действительно знает об этом и ни капли не сомневается в правдивости слов старшего.       Чуть позже, спустя несколько недолгих минут, парни, дабы не смущать водителя такси, который, между прочим, все еще находится в машине и не по своей воле подслушивает приторно-сладкие разговоры влюбленной парочки, принимают решение закончить со всеми этими нежностями и милостями, а потому, ограничившись лишь практически незаметным держанием за руки, заводят друг с другом диалог о чем-то нейтральном, обыденном. И, с огромным интересом обсуждая очередное просмотренное вместе на выходных аниме, юноши даже и не замечают, как подъезжают к дому Ники. Наконец-таки увидев сквозь окно автомобиля улицу, хорошо знакомую с детства, светловолосый мгновенно оповещает Сону, что они почти подъехали и им вот-вот нужно будет выходить из машины, но тот не слышит его, отвлекшись на новое сообщение, только что пришедшее на его телефон. Кореец видит, что прислано оно от Тэхена, поэтому сразу же проверяет содержимое, поскольку Кан всегда пишет только по важным делам, не отправляя никаких бессмысленных текстов. Прочитанное заставляет танцора замереть на пару секунд, а после с толикой досады и непонятного, странного чувства, занывшего где-то внутри, выпустить из груди резко потяжелевший воздух.       — Что-то случилось? — заметив довольно неожиданное и резкое изменение в выражении лица своего парня, взволнованным тоном спрашивает блондин. Старший качает головой отрицательно, мол, все нормально, ничего не случилось, и Рики на это непонимающе хмурит брови. Сону, порой, плохо скрывает свои эмоции, как это и происходит сейчас, так что японцу не составляет никакого труда счесть их с погрустневших глаз брюнета. — Сону, что произошло? Я же вижу, что что-то явно не так.       — Не волнуйся, все нормально, правда, ничего не случилось, просто… — отложив свой телефон в сторону, начинает Ким, спеша успокоить младшего и заверить его, что все в полном порядке, но тот по-прежнему выглядит крайне встревоженно: он прекрасно помнит, какие события обычно вызывали подобную реакцию у Кима, и, честно говоря, повторения истории ему бы уж точно не хотелось. — Тэхен написал, что ему удалось разузнать, где сейчас живет его родная мама, — продолжает юноша, а Ники с облегчением выдыхает, понимая, что эта новость вовсе не звучит как что-то, что предвещает страх и ужас. — Он решил, что отправится к ней ближайшим рейсом, чтобы не терять ни минуты.       — Но разве это не хорошо? — Нишимура хмурится. Ему до сих неясно, почему Сону вдруг так сильно погрустнел, учитывая, что темноволосый, наверное, больше всех хотел того, чтобы Кан наконец встретился со своей матерью. — Это ведь замечательно! Ты что, не рад за него?..       — Рад, конечно, я безумно счастлив за Тэхена, но… — мнется юноша, в своей привычной манере надувая губы. — Он улетает в Китай уже сегодня, через пару часов, — поясняет кореец, и вот теперь младшему становится ясно: у них практически не осталось времени, чтобы провести время втроем. — Что, если Тэхен решит навсегда остаться там и больше никогда не вернется в Корею?       — Он вернется, — уверенно произносит Рики и крепче сжимает чужую ладонь в своей, успокаивающе поглаживая большим пальцем по ее тыльной стороне. — Он не оставит нас, я знаю это.       Нишимура как никто другой понимает, каково это — остаться без матери в очень юном возрасте. Он знает, каково это — до невозможности сильно мечтать увидеться с ней снова, желать вернуть ее назад хотя бы на минутку, чтобы крепко-крепко обнять, сказать, как сильно он ее любит и скучает по ней. Ники осознает, что у него такого шанса нет и быть не может, но вот у Кана еще все впереди, поэтому блондин, как и Сону, будет бесконечно рад за воссоединение Тэхена с его настоящей мамой.       — Мы должны проводить его, — заключает светловолосый, кивнув каким-то собственным мыслям, и Ким, поджав губы в тонкую линию, соглашается ответным кивком. Младший, заранее извинившись перед водителем такси, просит мужчину поменять направление пути и отвезти их в аэропорт Инчхон, коротко объяснив, что случились непредвиденные обстоятельства и им срочно нужно оказаться там. Водитель хоть и томно вздыхает, но юношам в поездке все же не отказывает.       Дорога оказывается немного тяжеловатой, так как длится около полутора часов, и Сону выбирает неплохой вариант посмотреть какой-то довольно интересный фильм в жанре фэнтези, пока крайне уставший после сегодняшнего дня Рики случайно засыпает, обессиленно положив голову на мягкие колени старшего. И Нишимура готов поклясться, что даже сквозь крепкий сон он все это время отчетливо чувствует, с какой нежностью и лаской кореец перебирает пальцами его волосы — будь первый котом, то обязательно бы замурчал от приятных ощущений, вызванных любимыми руками.       Когда юноши прибывают к нужному месту, Тэхен встречает их с яркой, лучезарной улыбкой, и, несмотря на то, что так широко улыбаться ему и не совсем свойственно, сегодня это неважно. Сегодня ему можно все, даже слезу счастья пустить, но от этого он все же решает воздержаться. Сону, едва Кан, стоящий в центре помещения, попадает в его поле зрения, целенаправленно пробегает сквозь небольшую толпу людей, стараясь никого не задеть и не толкнуть, после чего, преодолев достаточно большое расстояние, буквально подлетает к старшему. Танцор с тихим, радостным писком бросается в его объятия и тут же прижимает парня к себе, да так сильно и крепко, как будто это объятие может оказаться для них обоих последним. Но это ведь не так, верно?       Только-только проснувшийся и, с большим трудом из-за упадка сил после сна, вылезший из автомобиля Ники шагает по зданию аэропорта чуть медленнее, чем несущийся со скоростью пули через весь первый этаж брюнет, но присоединиться к объятиям он все же успевает. Нишимура забавно потирает глаза, чтобы взбодриться, и умилительно зевает, из-за чего Тэхен, который почему-то даже не удивляется слегка растрепанным волосам японца и его сонному виду, не сдерживает доброго, короткого смешка и мягкой улыбки.       — Привет, детишки, — как только все трое отстраняются друг от друга, наконец произносит Кан и треплет обоих младшеньких по макушкам, взъерошивая их ранее более-менее аккуратно уложенные прически. — Как вы? У вас все хорошо? — заботливо интересуется он, и парни уверенно кивают. У них и правда все хорошо — ну, по крайней мере в данный момент, когда Тэ рядом, все просто потрясающе. — Не думал, что вы приедете так рано, — тихо хихикая, говорит Тэхен и неловко почесывает затылок. — Мне нужно заполнить кое-какие документы и подписать пару бумажек на ресепшн, подождете пару минут? Обещаю, что это не займет слишком много времени!       — Конечно, — кивает Сону, растягивая губы в легкой полуулыбке, и, когда старший разворачивается, направляясь в нужную ему сторону, темноволосый взглядом указывает Рики на находящиеся рядом свободные, никем не занятые сидения, молча предлагая посидеть там, пока Кан не вернется. — Не хочешь еще немного поспать? — спрашивает кореец, плюхаясь на небольшой ярко-оранжевый диванчик и ладошкой хлопает по месту рядом с собой, призывая младшего сесть рядом. — Можешь полежать на моих коленях или плече, если все еще чувствуешь себя уставшим.       — Хорошо, — соглашается блондин, садясь на диван следом за парнем, и, не отказавшись от столь любезного предложения, поступившего от Кима, укладывает голову на его плечо; тот, в свою очередь, перекидывает одну ногу через чужую, позволяя Нишимуре по-хозяйски положить ладонь на его бедро. В последнее время они частенько сидят в таком положении, когда что-нибудь смотрят вместе на телевизоре дома, или, например, во время школьных перемен, пока Сону учит очередной параграф того или иного предмета, а Рики играет на телефоне старшего, мастерски повышая уровни в играх. И стоит ли говорить о том, что все эти игрушки на устройстве корейца Ники сам и установил, чтобы после каждого своего: «я тебе тут заработал…», или «представляешь, что я выиграл?», или «хен, смотри, эти лузеры отдали мне все свои монеты!» из раза в раз получать искреннюю похвалу в ответ и такое ласковое «молодец, котенок, я тобой очень горжусь».       — Рики, — тихонько зовет младшего Ким, и тот вопросительно мычит, давая понять, что внимательно слушает. — Если бы можно было выбрать только что-то одно, то что бы это было: за всю жизнь ни разу не почувствовать себя любимым или не иметь возможности самому кого-то полюбить? — от парня поступает крайне неожиданный, внезапный вопрос, и Нишимура хмыкает, задумчиво сводя брови к переносице, хотя, на самом деле, ответ кажется ему крайне простым.       Не проходит и пяти секунд, как он озвучивает его:       — Первое, — спокойным, ни капли не сомневающимся тоном произносит танцор, заставляя темноволосого окинуть его заинтересованным взглядом и молчаливой просьбой объяснить свой выбор. — Я потеряю смысл жизни, если перестану любить тебя. Может, это звучит слишком драматично, но зато честно.       И Ники действительно не врет. Возможно, раньше он бы и решил, что быть любимым, чувствовать чью-то заботу, ласку и тепло для него гораздо важнее, чем самому безвозвратно отдавать это все кому-то, но сейчас, с появлением Сону в его жизни, он считает абсолютно иначе. Лишь глядя на этого очаровательного, солнечного, улыбчивого мальчишку, блондину хочется смело заявить на весь мир о том, что он, несмотря ни на что, готов любить старшего до последней секунды своего существования, до своего последнего вздоха, до потери пульса и прекращения сердцебиения. Японец готов посвятить юноше всего себя, готов подарить ему всю любовь и нежность, которые прятались в глубине него столько времени, скрываясь за непробиваемым холодным щитом. Он готов преподнести Киму целую вселенную на своих ладонях, готов с неба луну для него достать, стоит корейцу только захотеть и попросить об этом. Все, что угодно — лишь бы Сону всегда оставался счастливым и не прекращал так ярко улыбаться.       — А ты? — переплетая их пальцы, задает встречный вопрос младший, с крайне довольным выражением лица наблюдая за тем, как краснеют от легкого смущения чужие щеки. — Что бы ты выбрал?       Сону тоже не задумывается об ответе ни на секунду, как будто тот кажется ему очевиднее, чем самые простые математические примеры, что даются детям в первом классе начальной школы.       — Я бы выбрал тебя, — немного загадочно и очень мягко улыбаясь, отвечает он и сцепляет их ладони между собой чуть плотнее, мысленно передавая через это действие свое желание чувствовать младшего еще четче, быть к нему еще ближе. — Любить тебя или быть любимым тобой — как ни крути, но в приоритете все равно оказываешься ты. Понимаешь, о чем я?       — Кажется, понимаю, — яркая искорка загорается у Ники в глазах, и он едва заметно ухмыляется, явно что-то затеяв. — Сону, — зовет шепотом и медленно сокращает расстояние между их лицами. — Сону-хен… Я очень хочу тебя поцеловать прямо сейчас. Можно?       — Почему ты спрашиваешь? — удивляется кореец, но спустя пару секунд осознает, что, скорее всего, дело в том, что в аэропорту достаточно много людей, а Рики всегда хочет, чтобы его парень чувствовал себя комфортно, что и где бы они ни делали. Эта мысль греет не только сердце Кима, но и все его тело, разливаясь по нему теплыми, приятными ощущениями. — Конечно можно, — шепотом разрешает старший, и сам тянется к юноше за сладким, трепетным поцелуем.       Несмотря на то, что у юношей явно присутствует желание продлить этот момент еще хотя бы на минутку и подарить друг другу чуть больше головокружительной нежности, им все же совсем скоро приходится нехотя отстраниться, когда презрительные взгляды незнакомцев, находящихся рядом, начинают изрядно напрягать обоих. И какое другим людям вообще может быть дело до влюбленной пары, не мешающей абсолютно никому своим коротким и крайне невинным поцелуем? Почему всех это так заботит? Они никогда не видели в фильмах, как кто-то целуется, или что? К чему такое внимание?       — Как же бесят, — раздраженно жалуется Нишимура полушепотом и, разочарованно надув губы, расстроившись, что им пришлось прерваться, раздосадованно возвращает голову на плечо Сону. — Накричать бы на них всех разочек, чтобы больше не пялились! Надоели, правда. У них своих дел нет, что ли?       — Тише, тише, Ри, — произносит Ким и в светлые волосы парня пальцами зарывается, начиная нежными, аккуратными движениями кожу его головы массировать и играться с пушистыми, шелковистыми прядями. Сону прекрасно знает, что Ники просто обожает это и каждый раз буквально плавится, растекаясь в лужицу, стоит старшему только прикоснуться к его волосам (а если он и пальцы сквозь них пропустит — японец будет готов чуть ли не мурчать). Брюнет знает младшего слишком хорошо, поэтому и успокоить его за считанные секунды ему не составляет ни капли труда. — Вот так, — мгновенно озвучивает похвалу танцор, как только блондин сменяет нахмуренные от возмущения брови на ангельскую, умилительную улыбочку.       Подумать только: всего лишь пару несложных действий, и японец в одно мгновение забывает обо всем, что его когда-либо злило и раздражало, вмиг превращаясь из желающего устрашающе зарычать на всех вокруг большого тигра в очаровательно-крохотного, ласкового котенка. А ведь Сону даже не прилагает особых усилий, чтобы «усмирить» своего парня — того достаточно лишь по голове погладить и он с легкостью успокаивается.       — Кстати… — вдруг вспоминает Ники, решая, что лучше спросить сейчас, чтобы потом снова не забыть об этом. — Ты же в курсе, что послезавтра у выпускников нашей школы будет что-то типа прощальной дискотеки? Или выпускной бал, как у них там это называется… В общем, Сонхун тебе что-нибудь об этом говорил? А то лично мне Джей-хен и Джейк-хен все мозги проели этим событием, — он смеется, вспоминая то, с каким энтузиазмом старшие доказывали ему, что такие мероприятия ни в коем случае нельзя пропускать, тем более лучшим друзьям тех, кто выпускается. — Они хотят, чтобы мы тоже пошли. Точнее, нет, не так. Они требуют, чтобы мы там присутствовали.       — Рики, только не говори, что ты не хочешь туда идти, — с наигранным ужасом в глазах смотрит на блондина Ким, который, к слову, как только узнал о выпускном бале от Сонхуна, нисколько не сомневался, что они с Ники и Чонвоном обязательно там будут. Разве могут они пропустить столь важное событие для их лучших друзей? — Мы не можем не пойти!       — Но, хен… — хнычуще-жалобно тянет японец в надежде, что это хоть как-то поможет ему отсидеться дома в день бала выпускников. — Ты же знаешь, я не люблю крупные вечеринки, на которых много каких-то незнакомых людей, играет слишком громкая музыка, и все такое…       — Но ты все равно пойдешь, потому что не позволишь себе оставить меня там одного, я ведь прав? — догадливо предполагает Сону. Просто поразительно: он действительно знает Нишимуру на все сто процентов. — Будет весело, вот увидишь! Пожалуйста, Ри!       — Ладно-ладно, я пойду, — все же сдается танцор, не в силах отказать своему парню, когда тот так сильно просит. — Но только ради тебя, — говорит он, и следом его одаривают довольной улыбкой.       Тэхен, наконец разобравшийся с документами и какими-то важными бумагами, которые требовалось подписать, вскоре возвращается к юношам. Увидев их, сидящими в обнимку и что-то бурно обсуждающими друг с другом, Кану, если честно, даже не хочется мешать и прерывать этот, наверняка, очень интересный разговор. На самом деле, наблюдать за тем, какие они счастливые и оживленные, когда находятся вместе — это самая настоящая радость для него. И, к сожалению, время летит быстро, словно скоростной поезд; трое парней не сразу замечают, что стрелке на настенных часах, стремительно движущейся к семи, остается всего пару минут до того момента, как Тэхену придется покинуть младших. Осознание этого наталкивает Сону на слезы, хотя он правда очень-очень старается быть сильным и сдерживаться, чтобы не разреветься. «Не плакать, не плакать, главное не плакать», — повторяет танцор себе, словно мантру, но горячие, соленые слезы все равно невольно скатываются по его щекам, неприятно обжигая кожу.       — Что ж, — выдыхает Кан, поднимаясь с того самого ярко-оранжевого диванчика, на котором они только что сидели втроем, болтая обо всем-всем, что приходило в голову. — Похоже, мне пора идти, — сообщает он и оглядывает парней неловким, отчасти виноватым взглядом. — Хотите обняться на прощание? — мимолетная улыбка проскакивает на его губах, и старший, не дожидаясь ответа, раскрывает руки для объятий.       Оба юноши бросаются к Тэхену в объятия, прилипнув к нему со всех сторон и прижавшись к нему настолько крепко, насколько это вообще возможно, что кажется, будто его ребра вот-вот треснут. Тэ тихонько посмеивается и вновь треплет обоих мальчишек по пушистым макушкам; он слышит, как Сону хнычет ему в плечо, но не может ничего поделать с этим, кроме как успокаивающе погладить его ладонью по спине.       — Возвращайся, как только сможешь, — чуть дрожащим голосом просит Ким, немного отстранившись. Его глаза сейчас по-щенячьи круглые, такие умоляющие, и от слез мокрые. У Ники, глядя на своего парня, находящегося в таком состоянии, разрывается сердце и болезненно щемит в груди, поэтому он, осторожно приобняв темноволосого за талию, пытается мысленно оказать ему всю поддержку, какую только в данный момент способен подарить. — Дай слово, что мы еще увидимся, прошу, Тэхен.       — Конечно увидимся, — честно обещает Кан, зная, что, сказав это, не соврет. — Самолеты и поезда ведь никуда не денутся, так что я смогу часто навещать вас, об этом не переживайте. И главное помните, что даже если меня не будет рядом физически, то морально я всегда с вами, — искренне говорит он, и парни кивают, растягивая губы в мягких улыбках. — Пишите или звоните, если вдруг что-то случится и понадобится моя помощь. Но все-таки постарайтесь без происшествий, окей? Не творите ничего сумасшедшего и не создавайте себе слишком серьезных проблем, — совсем не строго, а заботливо и даже с ноткой легкой насмешки предупреждает Тэхен. — Рики, это в основном тебя касается, между прочим. Больше не дерись, не возвращайся к курению и всегда заступайся за Сону, понял?       — Понял, понял! Все будет сделано так, как ты сказал, — заверяет японец, посмеиваясь, но на самом деле его обещание, отданное Кану, абсолютно серьезно — споры драками он больше не решает, к сигаретам вновь притрагиваться не собирается, а защищать и оберегать своего парня будет даже под дулом пистолета. — Я тебя не подведу.       И Тэхен знает, что Нишимура не лжет. Он знает, что на блондина можно смело положиться и доверить ему безопасность Кима, будучи уверенным в том, что Рики точно Сону в обиду никому не даст. Но, конечно, находясь в совершенно другой стране, вообще не беспокоиться за мальчишек будет невозможно — как-никак, они, хоть уже и не маленькие, но все еще дети, за которыми порой действительно необходим внимательный присмотр взрослого, разумного человека, дабы ничего страшного не случилось. Кан искренне надеется, что во время его отсутствия кто-нибудь все-таки продолжит заботливо приглядывать за мальчиками вместо него, иначе переживаниям его не будет предела.       — И знайте, что я вами бесконечно сильно горжусь, — теплыми, искрящимися глазами глядя на них, произносит Тэхен перед тем, как в последний раз обнять парней на прощание и сделать решительный шаг назад. Уже в следующую секунду тихое «Пока, детишки!» слетает с его уст, и он, помахав младшим рукой, наконец разворачивается — разворачивается навстречу мечте: навстречу своей родной маме.

***

      Когда Ники так легко повелся на слова Сону о том, что бал для выпускников окажется веселым, и сказал, что все-таки пойдет туда вместе со всеми несмотря на свое явное нежелание, он даже и не подозревал, что подготовка к балу окажется настолько суетливой. Нет, японец, конечно все прекрасно понимает и знает, что данное вечернее мероприятие символизирует прощание выпускающихся учеников со школой, что многое значит для них, но, если честно, ему не совсем ясно, для чего его присутствие вообще нужно его друзьям при покупке костюмов. Неужели он похож на человека, который хорош в выборе официальной одежды? Он себе-то костюм подбирал не сам — достаточно было просто сказать отцу о срочной надобности новеньких брюк и пиджака, и мужчина тут же сделал заказ в одном из лучших ателье Сеула, запросив у них самый дорогой и красивый костюм для своего сына.       — Джей-хен, ну ты скоро? — устало тянет танцор, стоя уже седьмую минуту подряд возле примерочной в очередном магазине классической одежды и терпеливо ожидая, пока Пак выберет лучшее из того, что взял померить. Ну, если, конечно, действительно выберет, а не скажет, что ему опять ничего не подошло. — Все равно все эти костюмы одинаковые, так зачем тратить на это столько времени? Бери любой, абсолютно никакой разницы не будет.       — Вообще-то, они в самом деле отличаются, если ты не заметил, — не упустив столь прекрасную возможность совершенно по-доброму съязвить, вполне ожидаемо вмешивается стоящий рядом Сонхун, и со стороны слышится короткий смешок Джейка, находящегося рядом с парнями. Нишимура слегка щурит глаза, окидывая старших наигранно презрительным взглядом, но все же спорить с Хуном не решается — знает же, что Шим подобную выходку точно не одобрит.       Прогуляться по магазинам одежды в поисках нового костюма сегодня парни собрались вчетвером, хотя из всех них нужно это было лишь Джею, который почему-то решил, что его старый пиджак и брюки не смотрятся на нем от слова «совсем», а на таком значимом вечере, где будет присутствовать Чонвон, Паку хочется выглядеть сногсшибательно. В прочем, за покупкой баскетболист мог бы и один сходить, но, все-таки, он упросил двух своих лучших друзей пойти вместе с ним и помочь в выборе, даже если те и сами не особо-то разбираются в официальной одежде. Отказаться юноши просто не могли, решив, что их поддержка действительно важна Чонсону, так что утром, в день бала выпускников, им пришлось встать пораньше и поехать вместе с Джеем в торговый центр. Сонхун же оказался в этой компании лишь по той причине, что увязался за Джеюном, с которым ему уж очень хотелось провести время, пусть и не наедине, но это и неважно, ведь главное, чтобы Шим был рядом. Сону и Чонвон оказались единственными, кто никуда не пошли, оставшись дома у Яна, чтобы лениво поваляться на мягком ковре и посмотреть какой-нибудь крайне интересный сериал от Netflix с жанром «романтика», пообсуждать всех и все на свете и, в конце концов, поесть вкуснейший карамельный попкорн, запивая его клубнично-банановым смузи.       Ники завидует Сону и Чонвону отчасти, потому что те сейчас наверняка лежат в уютной комнатке Вона, веселятся и отдыхают, пока японцу только и приходится, что стоять на ногах с самого утра, не имея возможности присесть даже на минутку — Чонсон весь день спешит и нервничает, потому что никак не может подобрать костюм, почему-то сомневаясь в каждом, который меряет на себя, из-за чего остальным парням приходится торопливо бегать за ним от одного магазина в другой. Нишимура проверяет время на наручных электронных часах, хмурится немного, устало потирая переносицу и, довольно сильно заскучав от долгого ожидания старшего, до сих пор не покинувшего примерочную, решает написать своему парню, надеясь хотя бы на короткий виртуальный разговор с ним.       Рики не придумывает ничего лучше, чем отправить Киму банальное, но такое искреннее и правдивое «я соскучился по тебе», и, если честно, его слегка удивляет, с какой быстрой скоростью в этот раз сообщение оказывается прочитанным — обычно Сону не отвлекается на телефон, когда они с Нишимурой что-нибудь смотрят вдвоем. В такие моменты кореец все свое внимание, каждую его каплю, полностью посвящает лишь младшему, проверяя уведомления на устройстве только тогда, когда там действительно что-то крайне важное и срочное. Однако, каким бы захватывающим не был сериал, который юноша сейчас смотрит со своим лучшим другом, сообщение от Ники для него, безусловно, является в разы интереснее.       Ответ от старшего не заставляет себя долго ждать, поэтому он, спустя всего несколько секунд печатания по клавиатуре, пишет японцу, что тоже по нему скучает, добавляя сердечко в конец предложения, а затем сообщает, что очень-очень ждет, когда блондин наконец закончит поход по магазинам и приедет к ним с Чонвоном, чтобы вместе посидеть в квартире Яна до начала выпускного бала. Рики прекрасно знает, что эти двое будут заранее собираться на вечеринку, выбирая одежду и аксессуары, нанося легкий макияж, делая что-то со своими волосами — в общем, как обычно и происходит перед подобными мероприятиями. Поэтому танцор, желая хотя бы просто побыть рядом со своим парнем, а не сидеть все это время дома в одиночестве, будет молча и никому не мешая играть в приставку Вона в соседней комнате и доедать оставшийся попкорн.       Ну а пока он вновь бегло проходится глазами по очередному милому сообщению, пришедшему от Сону, в котором тот в открытую флиртует с ним, наверняка не чувствуя в этот момент ни капли смущения или стыда. Нишимура на этот умелый флирт уж слишком легко ведется: на его губах тут же появляется довольная улыбка, которую он старается спрятать (что, правда, выходит совсем плохо), а в глазах загорается яркая искорка, моментально выдающая игривый настрой, который еще минутами ранее таким точно не был. И, конечно, его изменившееся выражение лица просто не может остаться незамеченным. Кто-кто, а вот Сонхун, тоже изрядно заскучавший, мимо себя не пропустит ни одного счастливого, влюбленного Нишимуру Рики!       — Чего это ты такой радостный? — вскинув бровь, интересуется Пак, подкрадываясь к Ники, что вообще не отрывает взгляд от экрана своего телефона и улыбается с каждой секундой все шире. — Хотя, я, кажется, догадываюсь, что, а точнее кто, является причиной твоего довольного личика. Дай-ка угадаю, — он строит весьма задумчивый вид, как будто и вправду принимается рыться в своей памяти, чтобы найти правильный ответ на вопрос о том, с кем же все-таки в данный момент переписывается младший, но Рики прекрасно знает, что художнику и думать не надо, чтобы угадать — все и так слишком очевидно. — Неужели Сону что-то милое пишет?       — Зачем ты спрашиваешь, если и так все сам знаешь? — Нишимура едва слышно усмехается и нажимает на маленькую кнопочку, находящуюся сбоку на своем телефоне, после чего экран устройства потухает, не позволяя любопытным глазкам Сонхуна заглянуть в переписку. — И, между прочим, ты выглядишь точно также, когда общаешься с Джейком, так что даже не пытайся подколоть меня, — говорит танцор, беззаботно пожимая плечами. Это застает Пака врасплох. — Кстати, насчет вас двоих… Можно задать тебе один нескромный, личный вопрос?       — О нет, если еще и ты собираешься спросить меня о том, почему мы с Джеюном до сих пор не начали встречаться, то тогда лучше не стоит, — настоятельно рекомендует Хун, и Ники непонимающе хмурится: ему не очень ясно, почему парень каждый раз так старается избежать данной темы. — Давай не будем об этом. Не сейчас.       — Но все-таки...почему? Вы ведь оба уже давно знаете, что нравитесь друг другу, — не унимается японец, желая добиться правдивого ответа. — И скажи честно: вы вообще хоть раз целовались? А на свидания ходили?       — Я не собираюсь просвещать тебя в подробности своей личной жизни, — спокойно сообщает старший, скрестив руки на груди и вернув своему лицу привычный отстраненный, холодноватый вид. Рики уверен, что старший таким образом просто пытается скрыть смущение, не иначе. — Если тебе так любопытно и хочется узнать об этом, то лучше спроси у Джейка.       — Но я уже пробовал, он не… — начинает, но не успевает договорить до конца блондин, а все потому что:       — О чем? — Джеюн, совершенно случайно услышав свое имя в чужом диалоге, в следующее же мгновение оказывается возле парней, вмешиваясь в разговор и окидывая их крайне заинтересованным взглядом. — О чем ты предлагаешь ему спросить у меня? — обращаясь к Сонхуну, спрашивает Шим, и Пак уверен на сто один процент, что баскетболист все прекрасно слышал, а сейчас просто притворяется, будто понятия не имеет, о чем идет речь.       Хун тихо вздыхает. Что ж. Да, они с Джейком действительно все еще не начали встречаться, хотя довольно-таки давно осведомлены о том, что взаимно нравятся друг другу. Да, они все еще не ведут себя как типичная влюбленная парочка: не ходят за ручки по улицам, не называют друг друга ласковыми прозвищами, не целуются на переменах в школьных туалетах, и не говорят по сто раз в день заветное «люблю». Но это еще совсем не значит, что они не хотят вступать в отношения друг с другом и начинать что-то большее, чем просто хорошая дружба. Сонхун из тех людей, кто очень серьезно относятся к отношениям, тем более, если речь идет об отношениях с близким и важным человеком, коим ему на данный момент приходится Шим, именно поэтому ему нужно было немного времени перед тем, как согласиться на предложение Джеюна начать встречаться. Но Джейк готов подождать младшего столько, сколько тому потребуется, поэтому не торопит его. Да и какая вообще разница, встречаются они или нет, если это всего лишь «статус» отношений, всего лишь название того, кем они друг другу приходятся, хотя, на самом деле, чувств у парней от этого не становится меньше или больше — они по-прежнему влюблены, и ничто на это не влияет.       Ответить Джейку, о чем же, все-таки, Ники должен спросить у него, никто из парней не успевает (хотя Сонхун, вообще-то, не особо-то и собирался это делать), потому что в момент, когда японец только-только открывает рот, чтобы бесцеремонно полюбопытствовать, дверца примерочной, в которой находится Джей, наконец-то открывается. «Вау, неужели это свершилось! — думают все трое в этот миг. — Кажется, не прошло и сотни лет!».       — Кхм… — неловко прокашливается баскетболист, дабы привлечь внимание беседующих друзей к своей персоне, на что те, услышав негромкий звук, тут же оборачиваются к его источнику. И, как только перед тремя парами приятно удивившихся глаз, предстает великолепный Пак Чонсон в не менее великолепном черном костюме и белой рубашке под ним, которые в совокупности сидят на парне просто потрясающе, юноши изумленно ахают и, одобрительно закивав головами, показывают большие пальцы вверх.       — Хен, ты только что лишил всех самых востребованных моделей мира их работы, потому что в таком виде ты смело можешь претендовать на их место, — восхищенно говорит Рики, действительно считая, что старший выглядит так, как будто сошел с обложки какого-нибудь популярного модного журнала. — Этот пиджак смотрится на тебе просто шикарно!       — Не преувеличивай, — усмехается Джей, но благодарной улыбкой все же блондина одаривает. — Думаете, Чонвону понравится? — спрашивает он и начинает крутиться вокруг себя перед друзьями, словно перед зеркалом, показывая им свой образ со всех сторон.       — Вон-и будет потрясен твоей красотой еще сильнее, чем мы, — уверяет Шим, после чего незаметно поглядывает на Сонхуна, мысленно прося его подтвердить только что сказанное им и тоже подбодрить Чонсона.       — Да, Джейк абсолютно прав: Чонвон определенно будет в восторге, — быстро подхватывает Хун, понимая просьбу старшего без каких-либо слов. Похоже, за прошедшие два месяца они с Джеюном довольно хорошо сблизились, раз научились считывать мысли друг друга по одним лишь только взглядам. — Можешь даже не сомневаться и смело покупать этот костюмчик! — убедительно произносит художник, стараясь поторопить Пака, чтобы тот поскорее направился к кассе и встал в очередь. Сонхун, вообще-то, сам к длительным прогулкам по магазинам привыкший, поскольку они с Сону и Воном частенько ходят вместе по торговым центрам, даже если ничего не собираются там покупать, так что он спокойно смог бы выдержать еще пару-тройку часов чонсоновских метаний из одного отдела в другой, но вот уставшие Ники и Джейк, для которых слишком долгий шоппинг является жестоким мучением, заставляют брюнета сделать все, чтобы те поскорее смогли отдохнуть.       Когда костюм Пака спустя еще пять минут стояния в, слава богу, небольшой очереди оказывается оплаченным, все четверо парней облегченно выдыхают, радуясь, что теперь можно расслабиться и поехать по домам. Счастливее и шире всех улыбается Рики, довольный от осознания, что совсем скоро сядет в такси и поедет в квартиру Яна, где сможет увидеться со своим парнем и заобнимать его так крепко, насколько это вообще возможно — с таким огромным приливом любви обычно маленькие детишки обнимают своих самых любимых плюшевых игрушек. Джейк и Сонхун тоже вызывают себе такси, решив, что до начала бала посидят дома у Шима и, возможно, тоже одарят друг друга вызывающей приятные мурашки по всему телу нежностью и мягкими, теплыми объятиями под бархатный голос баскетболиста, читающий младшему красивые, завораживающие строчки очередной книги, взятой Джеюном с полки из-за приглянувшейся обложки. Джей же с ноткой досады сообщает, что у него еще остались какие-то неотложные дела, поэтому ни к кому из друзей он, к сожалению, присоединиться не сможет.

***

      Время по-прежнему летит со скоростью света, даже и не думая замедляться, и Ники, увлекшийся игрой в приставку, совсем не замечает, как стрелка часов показывает уже не два часа дня, а ровно семь вечера. Опомниться ему помогает Сону, несильно отругав его за то, что он до сих не начал собираться — работает это, к слову, крайне эффективно, потому что уже через считанные минуты Нишимура оказывается в дорогом черном костюме и такого же цвета рубашке, заранее привезенными ему личным водителем отца. Этот же мужчина добродушно довозит троих парней до порога школы и предупреждает самого младшего из них, чтобы он был поаккуратнее с алкоголем, если все же захочет выпить, ведь в состоянии опьянения можно сотворить немало вещей, за которые потом будет стыдно. И на этот раз дело уже не в том, что это каким-то образом отразится на репутации отца юноши, нет. Просто теперь японцу нужно начать беспокоиться о собственном имидже, поскольку в будущем ему предстоит возглавить бизнес-компанию своей семьи, а любая мелочь, необдуманно совершенная когда-то в далекой молодости, однажды сможет иметь последствия.       В школе атмосфера кажется совсем не такой, какой она бывает в обыденные учебные дни, и это приятно удивляет парней: никаких надоедливых учителей, мозолящих глаза, никаких кричащих и бегающих по коридорам детей, никаких звонков, оповещающих о начале скучных уроков. Юноши, поздоровавшись с кем-то из знакомых на входе и перекинувшись с ними парочкой слов, быстро поднимаются на второй этаж, в большой, просторный зал, где и проводится дискотека. Внутрь этого зала Рики шагает несмело, на мгновение испугавшись того количества людей, которое уже успело собраться там, но, к счастью, страх и сомнения моментально уходят на второй план, когда он случайно пересекается взглядами с Сону, улыбка которого помогает легко расслабиться. Чонвон же, буквально залетевший в помещение перед друзьями, внезапно куда-то пропадает, теряясь из их виду, и те, на самом деле, нисколько не удивляются, когда находят его возле стоящего вдалеке Джея — поблескивающая полупрозрачная рубашка Яна лавандового цвета сразу бросается в глаза среди большинства черно-белых костюмов, помогая отыскать юношу.       — Я же говорил тебе, что, как только мы зайдем внутрь, Вона словно ветром сдует к Чонсону, — произносит Ким и тихо усмехается, находя забавным тот факт, что он настолько хорошо знает своего лучшего друга, что способен запросто предугадать его поведение в любой ситуации. — Ну, или к халявному алкоголю, а потом сразу на танцпол — собирать на себе все взгляды и внимание толпы, — шутя добавляет брюнет, но доля правда в его словах действительно имеется.       — Слава богу, что сегодня никого из учителей тут нет, — подмечает Рики, и старший, безоговорочно соглашаясь, кивает головой. — Иначе наш примерный и правильный староста свел бы их в могилу подобными выходками. Только представь их шокированные лица!       — Думаю, им определенно не стоит этого видеть, — произносит кореец, смеясь над словами младшего, да так звонко и очаровательно, что у того колени подкашиваются и сознание начинает медленно плыть. Ники обожает слушать чудесный, ангельский смех своего парня, особенно если он вызван его шутками, а потому блондин мгновенно расплывается в широкой улыбке, как только до его ушей доносится этот прелестный звук. — Ты чего опять такой счастливый? — интересуется Ким, заметив внезапное изменение в настроении своего парня.       — Ты рядом, поэтому я и счастлив, — беззаботно пожав плечами, объясняет Рики. — Хен, потанцуем? — вдруг предлагает он, игриво приподняв одну бровь.       И разве может Сону отказаться? Это было бы абсолютным сумасшествием, если бы он отверг приглашение Нишимуры, поэтому, прокричав в ответ радостное «конечно!», темноволосый хватает младшего за запястье и тянет его в центр зала, где под очередную веселую популярную песню какого-то зарубежного исполнителя напротив друг друга, подпевая во все горло, скачут Джей и Чонвон. Японец уверен, что до первого медленного танца эти двое точно не протянут — по его расчетам они выдохнутся уже на пятой или шестой песне, если будут так интенсивно, энергично прыгать.       И, как только Сону с Рики проскальзывают в середину зала, оказываясь на виду у всех, взгляд младшего становится испуганным, потому что в этот миг ему начинает казаться, что буквально каждый смотрит именно на них. Он знает, что Ким, в отличие от него, чувствует себя абсолютно спокойно и уверенно на публике, поэтому чужое внимание не будет для него проблемой, однако вот сам блондин до сих пор не до конца справился с этой боязнью.       — Хэй, все нормально? — заботливо спрашивает кореец. Музыка из колонок льется очень громко, поэтому старшему приходится встать на носочки и приблизиться к уху блондина, чтобы он услышал его. Со стороны данное действие выглядит крайне умилительно, особенно, учитывая значительную разницу в росте между парнями. — Если тебе некомфортно стоять здесь, можем отойти куда-нибудь в другое место, где нас почти никто не увидит. Хочешь? Ты только не молчи, Ри, а скажи сразу, если что-то не так.       Рики бесшумно выдыхает, пытаясь максимально расслабиться и не думать о других людях, и справляться со страхом огромной толпы и кучи любопытных взглядов, прикованных только к ним, оказывается в тысячи раз проще, когда рядом стоит мягко улыбающийся Сону, который всем своим ангельским, светлым видом мысленно оказывает поддержку. Нишимура чувствует себя гораздо увереннее благодаря старшему, а потому, смотря на него, с каждой секундой его желание убежать отсюда куда-то далеко-далеко и спрятаться ото всех этих любопытных наблюдателей становится все меньше, пока и вовсе не исчезает.       — Я хочу остаться тут, — очень четко и уверенно проговаривает японец, как будто это не он еще минуту назад был похож на крохотного испуганного зверька. От того Ники сейчас не остается и следа — даже Сону, честно говоря, удивляется такой резкой смене поведения своего парня, но это не может не вызвать приятное чувство гордости. — Мне все равно, если кто-то смотрит. Я пришел сюда не для того, чтобы внести веселье в их, по всей видимости, слишком уж скучную личную жизнь, — он хрипло усмехается, после чего в его черных, угольных зрачках на мгновение проскакивает игривая искорка, а на пухлых губах появляется ухмылка, точно украденная у дьявола, не иначе. — Я здесь только ради тебя.       Светловолосый, похоже, окончательно растеряв остатки стеснения, решительно двигается к старшему, и притянув того к себе, по-хозяйски кладет холодные ладони на узкую талию юноши, оголенную коротким светло-розовым топом. Брюнет удивленно ахает и невольно задерживает дыхание, когда Ники леденящими пальцами ведет по его горячей коже, создавая контраст, от которого Кима ведет моментально. Сону перемещает руки на чужие широкие плечи, не прекращая ритмично прыгать в такт музыке, и несильно сжимает их, когда младший то ли случайно, то ли специально ногтями по спине проходится, царапая легонько. Сейчас Рики, на удивление, полностью расслаблен, на его лице красуется явное удовлетворение, а движения, которые он делает, вовсе не скованные — наоборот, они уверенные, свободные, развязные и даже чуточку дерзкие.       Такой Нишимура определенно сводит старшего с ума и заставляет лишаться рассудка и здравого разума. Ким чувствует себя таким опьяненным, как будто выпил далеко не один бокал хорошего шампанского, хотя в его желудок за сегодняшний вечер не попало еще ни капли алкоголя. Кажется, химии между этими двумя позавидует даже сам Менделеев.       Чонсон и Чонвон, к слову, тоже от своих лучших друзей не отстают, танцуя в самом центре помещения друг с другом неподалеку от них, разжигая вокруг себя невидимое пламя, обжигающее любого, кто невольно засмотрится на довольную, развеселившуюся, ушедшую «в отрыв», парочку. Сонхун и Джейк же практически незаметно покидают зал спустя минут сорок после начала бала, быстро направляясь в уборную, потому что Хуну резко становится нехорошо: его голова начинает сильно кружиться, в глазах немного мутнеет, дышать становится труднее, чем обычно, а лицо принимает слишком уж нездоровый белоснежный цвет. Не стоило Паку пить предложенный одноклассницей тот странный на вкус напиток, в котором кто-то щедро намешал сразу несколько видов алкоголя. Не стоило наливать себе уже третий стакан этой жидкости, явно не стоило.       В мужском туалете, помимо Сонхуна и Джейка, к счастью, сейчас абсолютно никого нет, поэтому младший может не беспокоиться о том, что кто-то увидит его в таком состоянии. Он, медленно спускаясь вниз по холодной стене, садится на бетонный кафель, щурясь от включенного яркого света, от которого глаза за время нахождения в практически полной темноте успели отвыкнуть. Джеюн заботливо открывает окно настежь, впуская прохладный вечерний воздух внутрь, и это действительно помогает художнику почувствовать себя немного легче и наконец-то сделать полный, глубокий вздох.       — Сонхун-а, ты как? Тебе лучше? Может, стоит водички принести? Я схожу за водой, посиди здесь минутку, ладно? Боже, ты меня до смерти напугал… — не делая в своей речи ни единой паузы, встревоженно тараторит Шим, одновременно взволнованно осматривая по-прежнему пугающе бледного, как вампира, юношу. Конечно, впустив в легкие свежий, чистый кислород, Пак выглядит более живым, нежели пару минут назад, но это все равно не облегчает его состояние до конца. — Ты что-нибудь ел сегодня? Господи, только не говори, что ты выпил ту гадость на голодный желудок.       — Нет-нет, я ел, правда, — зачем-то говорит неправду Хун и резво мотает головой в стороны, дабы ответ выглядел убедительнее, однако собственное тело юноше за такие резкие движения «спасибо» точно не скажет — наоборот, коварно накажет пронзительной болью, электрическим зарядом пройдясь от макушки до кончиков пальцев ног. — Черт, — брюнет морщится от неприятных ощущений, чем заставляет баскетболиста забеспокоиться еще сильнее.       — Я все-таки схожу за водой, — заключает старший, томно выпустив воздух из легких. И как он вообще мог упустить тот факт, что Пак за весь день не положил в рот ни крошки еды, ограничившись лишь кружкой крепкого кофе утром? Если бы Джейк знал об этом, то точно не позволил бы младшему пить. — Жди меня тут и никуда не уходи, понятно?       — Нет, Джейк… под..подожди, — прерывисто произносит Сонхун, с трудом выдавливая из себя слова. Ему все еще нелегко дышать, а говорить — тем более. — Подожди... Не уходи. Останься со мной, — просит он спокойным тоном. — Пожалуйста.       Шим, глядя на парня, хмурится и головой качает негодующе, обещая самому себе, что завтра он обязательно поругает Пака за такое небрежное, неаккуратное отношение к собственному здоровью. Но это будет завтра, а потому сейчас, отложив мысль о поучительной лекции куда-то подальше, баскетболист присаживается на пол рядом с Хуном, выполняя его просьбу остаться здесь, и осторожно кладет ладонь на плечо юноши, заставляя того мелко вздрогнуть.       — Хорошо, — полушепотом соглашается Джеюн. — Я никуда не уйду. Обещаю, — проговаривает он чуть тише, зная, что любые громкие звуки в данный момент могут вызвать у младшего сильную головную боль.       — Спасибо, — искренне благодарит художник, и на его губах наконец-то вновь расцветает мягкая улыбка. Джейк улыбается в ответ, заботливо убирая пальцами мешающиеся угольные пряди волос с чужого лба.       Воду Сонхуну, все-таки, приносят, однако, поскольку Шим дал обещание не оставлять младшего здесь одного, ему приходится написать в общий чат, где состоят все шестеро парней, и попросить у них, чтобы кто-то занес в уборную бутылочку прохладной жидкости. Обеспокоившиеся друзья отзываются сразу же и, заволновавшись, спрашивают, все ли с юношами в порядке и не нужна ли им еще какая-то помощь, на что Джеюн вкратце, буквально в двух предложениях, рассказывает, что случилось и пишет, что кроме его изначальной просьбы им пока что ничего не надо. Бутылку с водой приносит Джей, настояв на том, чтобы остальные продолжали оставаться в зале и не шли за ним, объяснив это тем, что, мол, он из них самый старший, а потому «взрослые» проблемы ему и решать. Удивительно, как Чонсон в подобных ситуациях умудряется заботиться не только о, так сказать, пострадавших, но и о тех, кому лучше просто не видеть чего-то, что им, возможно видеть не стоит — ну, кто знает, насколько ужасное состояние сейчас там у Сонхуна.       Но, к счастью, к героическому приходу баскетболиста художнику уже становится гораздо легче, потому что свежий воздух и непрерывно находящийся рядом Джеюн отлично делают свое дело, помогая Паку окончательно прийти в сознание и почувствовать себя намного лучше. Джей, конечно, несмотря на это, все равно ругает их обоих: Хуна за то, что так бездумно пил ту алкогольную смесь, так еще и на голодный желудок, а Шима — за то, что не уследил за своим парнем. Да, Чонсон прекрасно знает, что они, вообще-то, еще не встречается, но то ли специально, то ли случайно оговаривается, заставляя обоих юношей мимолетно переглянуться друг с другом и смущенно заулыбаться. Когда он убеждается, что парни, в особенности Пак, теперь точно в полном порядке, то нехотя покидает их, сообщая, что ему нужно как можно скорее вернуться к дьявольской троице младшеньких, которых он оставил наедине без присмотра. Баскетболисту остается только надеяться на то, что за время его недолгого отсутствия они не успели что-нибудь натворить.       — Джейк, — когда они снова остаются в помещении только вдвоем, вполголоса произносит чужое имя Сонхун, на что его обладатель отвечает тихим «м-м?», давая понять, что он внимательно слушает. — А ты… э-э.. — он почему-то мнется, начиная нервничать. — Ты совсем не против того, что сказал Джей? Ну, я имею в виду то, как он.. назвал меня.       — Ты про то, что он назвал тебя моим парнем? — не испытывая какой-либо неловкости или смущения, спокойно переспрашивает старший, после чего художник слабо кивает, подтверждая догадку баскетболиста. — А почему я должен быть против? — удивляется он, сводя брови к переносице.       — Не знаю, я.. я просто подумал, что… — начинает Пак, но тут же замолкает, решив, что продолжать говорить будет плохой идеей. Как минимум потому, что ничего внятного он из себя не вытянет. — Неважно, — юноша вздыхает, и ему, если честно, очень хочется отвернуться в стену или опустить взгляд вниз, дабы скрыть покрасневшие от смущения щеки, но он этого не делает — смотрит на Шима, буравя его томным, пристальным, опьяненным (и в то же время опьяняющим) взглядом, не отводя глаза ни на секунду. — Джейк, ты можешь задать тот вопрос еще раз? — четко проговаривает он.       И вот тут стесняться начинает уже баскетболист. Он парень далеко не глупый, поэтому сразу понимает, о каком вопросе идет речь и что именно младший хочет от него услышать, но настрой Сонхуна сменяется настолько резко и неожиданно, что Джеюн даже теряется как-то, не зная, что и сказать.       — Какой именно вопрос? — Джейк делает вид, что до него действительно не доходит, но выглядит это очень неубедительно. Юноша невольно облизывает пересохшие губы и шумно сглатывает. — Что ты имеешь в виду, Хун-и?       — Не тупи, Джейк, пожалуйста, — беззлобно просит Пак, но возможность ответить у Джеюна забирает.       Шим успевает лишь приоткрыть рот, чтобы наигранно возмутиться, мол, да не туплю я, это ты конкретнее выражай свои просьбы и желания, однако сделать ему это не дают, бессовестно заставляя замолчать — похоже, когда-то давно произнесенная баскетболистом провокационная фраза «заткни меня поцелуем», так и подначивающая юношу сделать это, теперь имеет свои последствия. Сонхун действительно не дает старшему договорить, используя именно этот метод: он молча притягивает к себе Джейка за воротник белоснежной шелковой рубашки и, не проронив больше ни слова, внезапно льнет к чужим манящим, пухлым губам, решительно впиваясь в них своими. Все тело Джеюна в это мгновение как будто прошибает током, посылая приятный табун мурашек по позвоночнику и заставляя замереть от неожиданности. Баскетболиста тут же мелко потряхивает, и на поцелуй он отвечает охотно; разворачивается к Паку всем корпусом и кладет ладони на его талию, несильно сжимая ее пальцами.       Губы Хуна оказываются такими мягкими и сладкими, со вкусом малинового блеска; они целуют так уверенно и умело, буквально сводя Шима с ума, заставляя его теряться в огромном количестве своих ощущений и чувств. Старший тает, плавится, растворяется, крошится на тысячи мелких кусочков — придется теперь художнику собирать его и приводить в обыденное состояние, потому что сам Джейк после такого, кажется, будет на это неспособен. Джеюн продолжает сминать желанные губы в ответ, порой безболезненно, игриво покусывая каждую из них; он талию чужую сильнее сжимает, пока Пак пальцами зарывается в его пушистые волосы, слегка оттягивая у корней; на шею переходит плавно, покрывая открытые участки кожи (которых, к слову, немало, благодаря любимому, неизменному темно-синему пиджаку с глубоким вырезом и отсутствию под ним чего-либо еще) поцелуями — нежными, практически невесомыми, но заставляющими обоих попрощаться со здравым разумом. Сонхун удивленно ахает, явно не ожидая чего-то подобного, но останавливать старшего ему не хочется от слова «совсем», да и кто, черт возьми, на его месте захотел бы прекратить?       — Джейк, так ты… — прерывисто дыша, шепчет младший, несильно впиваясь короткими ноготками в шимовские плечи. — Ты задашь мне тот самый вопрос еще раз? Я готов тебе на него ответить.       — Правда? — баскетболист немного отстраняется от парня, после чего, выпрямившись, заглядывает тому в затуманенные темно-карие глаза. Сонхуну, конечно, вовсе не хочется, чтобы старший прекращал его целовать, но для него почему-то очень важно, чтобы все решилось именно сейчас, поэтому он хоть и слегка расстраивается, когда от чужих губ на собственной шее остаются лишь обжигающие воспоминания тех ощущений, что баскетболист дарил ему секундами ранее, но парень не издает ни одного возмущенного или разочарованного звука. — Ты действительно готов дать мне свой ответ, если я спрошу тебя сейчас об этом? Ты уверен, Хун-и?       — Уверен, — брюнет резво кивает головой несколько раз и моментально расплывается в чарующей улыбке. Это в очередной раз сводит Шима с ума и заставляет его широко-широко улыбнуться в ответ. — Ну же, Джеюн-а, не томи. Если ты не спросишь, то это сделаю я.       — Что ж, тогда сделай, — спокойно говорит Джейк и загадочно ухмыляется, а Сонхун сразу понимает, что это может значить: Шим хочет, чтобы младший сам предложил ему встречаться, хочет услышать от него эти долгожданные слова. — Спрашивай, — он беззаботно пожимает плечами, а дьявольская ухмылочка не слезает с его лица.       Хорошо. Ладно. Раз баскетболист так желает, то художник готов это сделать. В конце концов, ничего сложного в этом нет, не так ли?       — Шим Джеюн, — начинает Пак вполголоса, и выражение его лица становится таким серьезным и немного взволнованным, словно он собрался делать предложение руки и сердца. — Ты мне очень, очень сильно нравишься, и ты это отлично знаешь. Джейк, я больше не хочу быть с тобой просто друзьями, потому что, — он выдерживает короткую паузу в несколько секунд, а затем продолжает: — Друзья не целуются с такой страстью и чувственностью, сидя на полу в школьном туалете, уж поверь. Сейчас мне бы хотелось очень многое тебе сказать, но, если честно, из-за выпитого алкоголя и твоих поцелуев, что до сих пор четко ощущаются на моей шее, мысли с трудом складываются воедино, — честно признается художник, тихо хихикая. — Поэтому… Джейк, ты... Ты будешь моим парнем?       Джеюну кажется, что на несколько секунд он забывает, как правильно дышать, потому что вопрос, заданный Сонхуном, который старший так долго и преданно от него ждал, наконец звучит из уст юноши, буквально выбивая весь воздух из легких баскетболиста. В это мгновение Джейк чувствует себя самым счастливым человеком во вселенной. Парень, даже не думая над ответом, мгновенно соглашается, часто-часто кивая головой и сверкая счастливыми глазами — будь он щенком, то обязательно бы завилял хвостом от радости. Баскетболист, растягивая губы в широкой улыбке, притягивает младшего к себе, заключая его в свои крепкие объятия, полные трепета и любовной нежности.       Вскоре они все же возвращаются в зал к остальным. Время на часах близится к одиннадцати, но половина находящихся в зале подростков по-прежнему скачет под громкую, энергичную музыку, будто силы, что хранятся в их юных телах, нисколько не растратились, давая возможность танцевать и активно двигаться часами напролет. Своих друзей Сонхун и Джейк находят достаточно быстро: первым они замечают сидящего на скамейке Джея и, по всей видимости, случайно уснувшего на его твердых коленках Чонвона — похоже, Ян, в отличии от своих многочисленных сверстников, сильно устал, и организм сам заставил его немного отдохнуть, пока старший позволит ему полежать на своих коленях и будет ласково перебирать пальцами темные пушистые волосы. Эта картинка вызывает у обоих юношей умиленный писк, и один из них даже делает на память фотографию очаровательной влюбленной парочки, после чего парни все же подходят к ним ближе.       — Вас долго не было. Вы оба в порядке? — не переставая гладить Яна по мягким волосам, с заботой интересуется Чонсон у Пака с Шимом, как только те оказываются возле него. — Сонхун, ты как? Тебе полегчало?       — Да, спасибо, я в полном порядке, — отвечает Хун, кивая для пущей убедительности своих слов. Ему действительно стало гораздо лучше за то время, пока они с Джеюном находились в уборной: головокружение больше не беспокоит, сердцебиение и дыхание в норме, а настроение просто потрясающее. — А вы как вообще? Как время проводите? Мы ничего интересного не пропустили?       — Не пропустили, не переживайте, — отвечает баскетболист, усмехаясь. — Ну, разве что пару медляков, которые вы могли бы станцевать друг с другом… Но, думаю, — он выдерживает короткую паузу, и многозначительная ухмылка тут же появляется на его губах. — Вы проводили время как-то поинтереснее, — говорит он, после чего парни непонимающе косятся на него, мол, что это за намек вообще такой, и Джей незамедлительно поясняет: пальцем указывает на неосознанно расстегнутые Сонхуном пуговицы на рубашке Джейка и слегка растрепанные прически обоих юношей. — Когда я заходил к вам, чтобы отдать воду, вы оба выглядели немного... иначе.       Скрывать от Чонсона очевидное смысла, конечно, нет никакого, да и зачем это, если он и так знает о взаимных чувствах друзей, но все же рассказать обо всех подробностях своих только начавшихся отношений новоиспеченная парочка предпочитает в более спокойной, тихой и уеденной обстановке, где не будет лишних глаз и ушей. Они обязательно обо всем скажут и поделятся своим счастливым событием с лучшими друзьями, но лишь тогда, когда вокруг больше никого, кроме их близкой и ставшей такой родной шестерки, не будет.       — В любом случае, я очень рад за вас, — по-доброму улыбаясь, произносит Джей, с легкостью читая ответы на все свои вопросы в глазах юношей. Те смущенно улыбаются в ответ и искренне благодарят старшего за теплые слова, понимание и поддержку.       — Джей-хен… — сонный, хрипловатый голос Чонвона раздается совсем внезапно и неожиданно, заставляя Пака тут же опустить голову, чтобы взглянуть на своего парня. Ян медленно разлепляет глаза (Чонсон в этот момент мысленно сравнивает его с только что проснувшимся котенком), немного шевелится на чужих коленях, сладко потягиваясь, а затем, не поднимаясь, слегка растерянно оглядывается вокруг: они по-прежнему находятся на том самом балу выпускников, в том же самом зале, с той же прыгающей под популярные песни молодежью. Его что, действительно случайно вырубило на дискотеке, так он еще и смог поспать какое-то время в столь шумной атмосфере? — Когда я уснул? — первое, что произносит юноша, все же приподнимаясь с чужих коленей и садясь на скамейке. — И как я выгляжу? Подводка не смазалась? — в панике спрашивает он, поворачиваясь к Джею, чтобы тот немедленно проверил его внешний вид. — Я ведь почти не пил, почему я так быстро отключился?.. — юноша озадаченно хмурится, бегая округленными, взволнованными глазами по спокойному лицу баскетболиста.       — Во-первых, ты выглядишь великолепно, как всегда, и твой макияж нисколько не испорчен, — успокаивающе накрыв теплыми ладонями щеки младшего, мягко начинает Пак, и тот, плавясь под его нежным, любовным взглядом, мгновенно расслабляется. — А во-вторых, ты просто вымотался и потратил много энергии, пока танцевал, поэтому и уснул, как только сел сюда, чтобы немного отдохнуть. Все хорошо, Вон-и, не волнуйся, — он ласково треплет парня по волосам и приобнимает его, после чего оставляет невесомый поцелуй на аккуратном, чуть покрасневшем после сна носе.       — О, а вот и еще одни наши голубки идут! — заметив приближающихся Сону и Ники, вслух сообщает Джейк, радостно махая парнишкам рукой. Те сокращают расстояние за считанные секунды, и, как только они оказываются рядом с остальными, Шим сразу же проявляет свое любопытство: — Где это вы были, м? — он забавно щурится, оглядывая парней с ног до головы. — Сону, на тебе что, надет пиджак Рики?       — Мне стало холодно, — поясняет наличие элемента нишимурской одежды на себе Ким, после чего сталкивается с неким неверием друзей в это «оправдание»: в зале невероятно душно, как он мог здесь замерзнуть? — Мы выходили на улицу, там немного прохладно, — продолжает брюнет, и японец кивает в подтверждение слов старшего. — Ночной ветер даже в мае не особо теплый, знаете ли...       Сону действительно не врет и говорит абсолютную правду, потому что на улице от дневной жары и вправду не осталось и следа, только вот о том факте, что свой пиджак Рики накинул на него еще до того, как они вышли из здания, танцор решает умолчать. Кореец, возможно, поделится этим потом и лишь с Чонвоном, проскулив лучшему другу о том, что у него чуть сердце из груди не выпрыгнуло и по всему телу приятный табун мурашек пробежался, когда Нишимура ему на ушко прошептал, что желает спрятать от чужих голодных взглядов его открытую, элегантную, красивую талию и маняще приоткрытые участки кожи. Это, конечно, по большей части, было сказано в шуточной, игривой манере, но темноволосый решил не упускать возможность провести оставшийся вечер в вещи, принадлежащей Ники — она, хоть и совершенно новая, но уже успела перенять на себя древесный аромат излюбленного парфюма японца, что не может не манить старшего примерить ее на себя.       — Тебе идет, — обращаясь к Сону и взглядом указывая на пиджак светловолосого на нем, не может не подметить Ян. И ведь не лжет, потому что одежда Рики действительно смотрится на Киме так, как будто она была создана именно для того, чтобы кореец забирал ее из гардероба младшего себе.       В момент, когда Джей хочет что-то добавить к словам Чонвона, диджей, ставящий музыку на протяжении всего этого вечера, в микрофон объявляет, что следующая песня будет на сегодня последней и станет отличным завершением выпускного бала. И как только медленная, спокойная мелодия начинает звучать, разносясь по всему залу плавной, неторопливой волной, почти все находящиеся тут подростки начинают приглашать друг друга на танец, и шестеро парней становятся не исключением. Чонсон, сообразив быстрее всех, без слов зовет Чонвона, одним лишь взглядом приглашая его занять свое коронное местечко — в центре зала. Ян мигом встает и идет следом со старшим, после чего за ними туда же направляются и Джейк с Сонхуном, решив, что, раз уж этот год у них в школе самый последний, то закончить его нужно красиво, станцевав медляк на глазах у всех. И, конечно, приглашение на танец у этих двоих не обходится без фирменного джейковского «О, мой принц Пак, не окажете ли Вы мне честь потанцевать с Вами?», последующего за ним заливистого смеха остальных и по-доброму закатанных глаз Хуна. И разве может младший отказаться?       — Сону, — самым последним обращается к своему парню Рики и заранее протягивает ему ладонь, приглашая на танец. — А ты окажешь мне эту честь?       — Конечно, — не раздумывая ни секунды, соглашается кореец, накрывая чужую руку своей и переплетая пальцы, после чего делает уверенный шаг вперед, направляясь прямо в середину помещения.       Остановившись рядом с друзьями, Нишимура аккуратно кладет вечно ледяные ладони на чужую узкую талию, отчего Сону едва заметно вздрагивает, почувствовав холод на теплой коже. Они оба тихо хихикают, и Ким, обвив шею блондина руками, медленно поднимает на парня влюбленные, наполненные необычайной нежностью и мягкостью глаза, в которых, Ники готов поклясться, крошечные яркие звезды прячутся. Парни растягивают губы в легких полуулыбках, медленно и плавно кружась в танце под красивую, изящную, будто волшебную из-за своего звучания песню, и смотрят друг на друга, не отрываясь, с этого момента больше не замечая вокруг никого другого. Лишь взглянув на них, можно с уверенностью сказать, что они и есть определение понятия настоящей любви. Чистой, светлой, невинной, трепетной любви.       — У меня для тебя кое-что есть, — вдруг полушепотом сообщает светловолосый и достает из кармана небольшую красную бархатную коробочку, украшенную дорогими драгоценными камнями. Он протягивает ее старшему, и тот изумленно приподнимает брови, почему-то не веря, что это предназначено для него.       Рики часто делает Киму разные подарки, а также водит его на романтические свидания в элитные рестораны, всегда стараясь дать своему парню самое лучшее из того, на что он на данный момент способен, считая, что кореец по-настоящему этого заслуживает. Для них что-то подобное должно было уже стать чем-то привычным и совсем не удивительным, однако сейчас подарок оказывается настолько неожиданным для темноволосого, что его лицо моментально принимает крайне удивленный вид, как будто младший дарит ему что-то впервые.       — Это.. м-мне?.. — смущенно запинаясь, спрашивает старший. — П-правда?..       — А кому же еще? Конечно тебе, — Ники мягко улыбается и невесомо проводит пальцами по чужой порозовевшей щеке. — Открой ее, Сону. Тебе понравится.       Ким еще не знает, что внутри коробки, но почему-то заранее чувствует, что это растрогает его до глубины души и вызовет слезы. Да что уж там — он, еще даже ничего не увидев, уже готов расплакаться. Брюнет осторожно берет из руки юноши коробочку и, когда все же аккуратно открывает ее, перед его взором предстает золотой кулон в виде маленького ключика с изысканным рубиновым сердечком наверху.       — Смотри, — японец достает из под рубашки свой кулон (которого раньше на нем никогда не было) в виде небольшого, золотого замочка с маленьким отверстием снизу и тянет его ближе к старшему. — Попробуй вставить в него ключ, — говорит он, и Сону, часто-часто хлопает пушистыми ресницами, которые уже готовятся к тому, что с них вот-вот потечет тушь, если парень прямо сейчас расплачется. — Ну что, подходит? — спрашивает Рики, когда кореец с легкостью вставляет ключ в отверстие замка.       — Подходит, — произносит Ким, и четкое осознание того, что это действительно парные кулоны, заставляет слезы собраться в уголках его глаз. Он счастлив, он чертовски сильно счастлив с Нишимурой Рики, и он знает, что тот чувствует по отношению к нему то же самое. — Я люблю тебя, Ри.       — Я знаю, — шепчет Ники и оставляет краткий, но от того не менее чувственный и нежный поцелуй на чужих сладких губах. — Я тебя тоже люблю. Сильнее, чем кого-либо в этой невообразимо огромной вселенной. Хотя, ты и есть Вселенная, моя Вселенная, — он улыбается так тепло и ласково, что для брюнета в это мгновение абсолютно все в мире перестает иметь значение, помимо одного очаровательного, невероятного, потрясающего и самого лучшего парня на свете. — Знаешь, недавно я где-то услышал, что иногда людям может казаться, что они окончательно потеряли себя, но им просто хочется, чтобы их нашли. И сейчас я хочу сказать тебе лишь одно:

Спасибо, что ты нашел меня, Ким Сону.