***
Первый день «неприкосновений» проходит почти гладко. Яку не тянет Льва за воротник олимпийки для поцелуя перед утренней тренировкой, не переплетает пальцы с ним на перекличке и, что самое обидное, не встаёт с ним в пару на растяжке. Первогодки должны убирать спортзал и Яку остаётся чтоб помочь Льву — Куроо насмешливо водит бровями — и действительно помогает, возит шваброй по полу, пока Хайба, роняя уже четвертую бутылку подряд, пытается составить их в рядочек, откровенно, на самом деле, отлынивая. Яку даже затрещин не даёт — с удовольствием бы залепил Льву по макушке, но где-то в глубине сознания, Мориске понимает, что руку с мягких волос убрать так просто не сможет, зароется пальцами в платиновых прядях, притянет к себе и... Стоп! Он вертит головой, выталкивая мысли, последний раз возюкает шваброй по скрипящему уже полу и, зовёт Льва собираться. Целуются они только на пороге дома Льва, коротко, немного рассеянно и почему-то зелёные глаза напротив вперемешку с дерзкой усмешкой сверкают разочарованием. – До завтра, Яку-сан! – Ага, увидимся, – Яку разворачивается, уже доставая из кармана клубок наушников, чтобы забыться в музыке, когда его ладонь цепко хватают длинные холодные пальцы. —Яку-сан! – А? Лев немного мнётся, переступая с ноги на ногу. _ Мои родители уезжают в Россию на пару недель. Мама к родственникам, а папа, вроде, по работе. Они и меня с Алисой звали, Алиса согласилась, а у меня школа и матчи. В общем, через 10 дней дом будет пустой, — розовеющий румянец ярко разгорается на бледных обычно щеках и Лев, потупив взгляд только сильнее сжимает руку Яку. – А... Алиса сказала, — пряча глаза под светлой челкой тихо продолжает он, —сказала, чтобы ты обо мне как следует позаботился, вот. Тут краснеет уже Яку, вспыхивая всеми оттенками смущения. «Алиса, черт возьми, как мило с твоей стороны! Как я буду смотреть ей в глаза?», —думает Яку, а сам подходит ближе к полукровке дождавшись, когда тот наклонится шепчет губы в губы: – Значит через десять дней. Можно прикасаться. Он так и не может распутать дурацкие наушники по дороге домой. Мысли все куда-то разбежались, а руки совсем не хотят слушаться. Ну и черт с ним, нет подходящего трека, чтобы описать его настроение, думает Яку отправляя пару несвойственных ему обычно сердечек Льву в Лайн. – Вы в общий чат отправили, семпай, —приходит смс через секунду. – Твою мать.***
Второй день неприкосновения оказывается сложнее. И всему виной Лев. Лев, вчера так просто пригласивший его на секс и Лев который строит самые невинные глазки, когда садится в автобусе рядом с краснеющим щеками Шибаямой, искренне удивляясь вопросам, почему не с Яку-саном и всё ли у них хорошо. Лев, который весь тренировочный матч тусуется с первогодками, постоянно получая то хлопки по спине от Инуоки, то потрёпывание по макушки от капитана. Даже пинки сегодня прилетают ему не от Яку и кажется, это впервые, когда они не прикасаются друг к другу ни разу. Яку раздражается и злится. Лев продолжает делать свои тупые львячьи дела, обворожительно лажая и изящно дурачась. Вечером уже у ворот дома Яку они жадно целуются, почти агрессивно и Яку кажется, что этого слишком мало. А ещё родители Льва могли бы уехать и пораньше, чем через девять долбаных дней, потому что терпеть сил уже нет. – Что это было вообще сегодня? – Вы о чем, Яку-сан? – Шибаяма! – Я просто играю по вашим правилам, разве я делаю что-то не так? — он снова строит невинную мордаху, но не на публике это выходит хреново — в глубине изумрудных омутов жуткий, голодный и очень опасный огонёк. Вечером Яку не отправляет Хайбе сердечек. Он звонит и долго болтает с ним обо всём, чтобы всю ночь вспоминать голос Льва и те прикосновения, которых он по доброй воле лишился.***
Утро третьего дня неприкосновения встречает мешками под глазами, встрепанной никак не укладывающейся короткой челкой и отвратительным настроением. А ещё стояком. На который у Мориске абсолютно нет времени, потому что будильник он не услышал, ведь уснул лишь за пару часов до него, всю ночь размышляя о долговязом первогодке. Злой и нехило опаздывающий Яку врывается в раздевалку, с ноги открывая дверь, на пороге в него влетает гигантский белобрысый ураган. – Ты какого хрена опаздываешь, Лев? — Яку потирает ушибленное нерадивым первогодкой бедро. Лев ойкает и испуганно смотрит на Яку. Смотрит своим зелёным пронзительным взглядом, очерченным четкими кругами от недосыпа, встрепанный и какой-то загнанный. Яку быстро всё понимает. – А сами-то Яку-сан, чего опаздываете?! Я просто будильник не услышал, не моя вина, – хнычет он в привычной для него манере избалованного пятилетки. Яку хмыкает. Крыть особо нечем. На тренировке Куроо нагло хихикает, отпуская шальную шуточку про невыспавшихся голубков. Даже Фукунага (вот от кого не ожидал подставы!) выдаёт пару пошловатых каламбуров, от чего Тетсуро по-гиеньи ржёт до конца тренировки, а Кенма только закатывает глаза. –Я не понимаю, как это работает, раздосадованно хнычет Лев, роняя уже пятую бутылку — идёт на рекорд. Яку, задержавшись взглядом на спине Хайбы хмурится, сжимая швабру в руках. – Мы, вроде, не трогаем друг друга, не говорим на всякие любовные темы на людях, даже рядом не сидим, — загибает он длинные пальцы, – так почему тогда все только сильнее стали нас во всех грехах подозревать? – поворачивает непонимающе глаза на Яку. – После тренировки ко мне подошёл Ямамото-сан и спросил, не поссорились ли мы и как нашей любви можно помочь? Представляешь, прямо так и сказал. А Кенма-сан его отругал, говорит, что не их дело, но потом сам помощь предложил. – Ко мне Куроо приставал, говорил, что если мы такие злые из-за того, что плохо трахнулись, то он знает отличную позу в которой все точно получится, — фыркает Яку, отставляя надоевшую швабру к стенке. – Значит все всё ещё уверенны, что мы пара, только теперь активнее за нами наблюдают, да? — потупив взгляд тянет Лев. -- Похоже на то. Лев задумывается. Несвойственно для него долго молчит. В гнетущей тишине четко слышно, как очередная бутылка рушится из длинных но бесполезных рук первогодки. – Яку-сан. Я плохо сегодня играл, — вдруг заговаривает он, — Вы тоже не блистали. – Слышь! Я хорош всегда! – Да, но вы сегодня раза три даже прыгать на мяч не стали, который даже я бы смог принять, — он задумчиво проводит пальцами по оставшимся пустым бутылкам, – как думаете, почему так? – Н..не выспались, очевидно, – Яку уже понимает, к чему клонит кохай. – Я не выспался, потому что чувствовал, что что-то не сделал. Как будто не выполнил весь план за день и это меня угнетало, Яку-сан, – Лев пронзительно всматривается в кофейные глаза напротив, — а вы почему? – Да, как будто что-то недоделал. И ещё потому что ты вел себя как кретин, не обращая на меня внимания! И потому что твои родители уедут только через вечность! Я знаешь ли не железный. – Я соскучился, Яку-сан. Лев говорит тихо, но уверенно, взгляд не отводит. – Я тоже. Хоть мы и видимся каждый день. – Мне вас не хватает, семпай. – Давай тогда прекратим? Яку подходит ближе, его голос становится увереннее. Просто прекратим претворяться и будем делать как хочется, а? Ну спалились пару раз, с кем не бывает, Алиса вот вообще помогать теперь пытается, хоть это и смущает. – Мне не нравится, что все шутят про секс, а у нас его нет. Лев хмурится, даже покраснеть забывает. – Может… – Яку не успевает подумать, но слова уже режут гнетущую тишину вечернего зала, – может тогда он будет? А то как-то перед пацанами нечестно. Лев округляет глаза: – Родители ещё дома, Яку-сан! Как вы хотите…- – В подсобке есть отличные маты... Зеленые глаза напротив азартно загораются: – А ещё она запирается на ключ, —подхватывает мысль Лев.***
Распалённые желанием и раздраженные глупыми правилами, навязанными ими же самими, парни прижимаются ближе в подсобке, уже избавившись от шорт и трусов. Яку скользит языком в податливый рот льва, обводя дорожку зубов прикусывая нижнюю губу — Лев хихикает в поцелуй, прижимаясь ближе и гуляя руками вдоль спины Мориске. Оторвавшись от покрасневших губ, Яку спускается к шее, впиваясь поцелуем в пульсирующую жилку — Лев вздрагивает, тихо стонет — пусть каждый видит, что мы вместе. Оба возбуждены до предела и на долгие ласки никого не хватает, Лев сдаётся первым: – Яку-сан, быстрее.. Яку не нужно и слов чтобы понять — на пределе оба. Он скользит пальцами меж ягодиц Льва, вставляя сразу два, нетерпеливо растягивая его и постанывая от собственного возбуждения и желания напротив. Лев податливый, неудовлетворённый насаживается на пальцы Яку, двигая бёдрами навстречу. – Достаточно. --Знаю, повернись на живот. Лев приподнимается на локтях и тут же падает лицом в ярко-оранжевый мат, вскрикивая от ощущения растягивающего изнутри члена. На пару десятков секунд они оба замирают, пытаясь свыкнуться с нахлынувшими долгожданными ощущениями, но долго выдержать не могут, и первые толчки проходят в полной тишине, пока Лев, зарывшись лицом в прохладную поверхность мата пытается вспомнить как дышать и только вздрагивает на движения внутри. «У них слишком долго не было секса» —проносится в голове. И первый протяжный громкий стон срывается, тут же заглохнув в прикрывающей рот ладони. – Тише, будь немного тише, ладно? Лев не реагирует на слова, скорее понимая интонацию семпая, приподнимается на локтях и роняя голову на маты, сдавленно хныча от ускоряющихся неровных движений внутри. Мориске чувствует, что долго не протянет, член уже пульсирует, когда он увеличивает темп, рвано вколачиваясь в дрожащего под ним Льва. Оба плохо соображают, духота в тесной подсобке сводит с ума, разгоряченное тело рядом забирает последние разумные мысли и остаётся только двигаться навстречу друг другу, кусаясь, царапаясь и зацеловывая все оставленные метки. Лев кончает первым, когда особенно глубокий толчок Мориске задевает простату — громко стонет и сжимается вокруг члена так сильно, что Яку изливается следом, не успев ни вынуть ни предупредить. Кажется времени на одышку уходит даже больше, чем на секс, потому что покидают зал они уже глубокой ночью, держась за руки и целуясь каждые пару минут. На пороге дома Льва они задерживаются надолго, пока, клюющие носом, оба наконец возвращают все потерянные за эти три дня прикосновения. – Яку-сан, больше не будем притворяться просто друзьями, да? – сонно тычется носом Мориске в шею Лев. – Хватит с нас и трёх дней неприкосновения, Лев, — бормочет Яку, последний раз чмокая первогодку в уголок губ и нехотя разрывая объятья. – Люблю тебя. – Вы прислали в общую беседу. – Я знаю.