glass sky, killing time

В эти дни тяжесть чужой куртки — прокуренной, тесной в плечах — только навевает паранойю. В эти дни ты блокируешь двери, растираешь глаза сухими руками и дышишь через раз. Боишься смотреть в зеркала. Что говорить-то.  А, ну, да. Не для протокола. Был такой замечательный человек — его ты знал как Орлова; другие — под другими именами, но теперь все эти тонкости можно оставить рекрутам, которые хотят быть супергероями и искателями могил. Которые посмотрят на загадочного мужика с идеально уложенными рыжими и волосами и скажут: чёрт, я верю тебе! Ты был на их месте, тоже в кое-что верил. Ты рассказывал Орлову про своих друзей и грёбанного Тима, или Джима, или всё-таки Тима, — и ты верил, что в чёртовом круге, который сам создал, всё останется на своих местах.  Тебе жизненно необходимо было депрессивное постоянство. Вспышки адреналина, доступ к тем стрёмным успокоительным без этикеток, — да, думая об этом сейчас, ты просто подсел. И благополучно сторчался. Храни Господь Орлова — он пытался помочь. В своей эмоционально отдалённой манере, чтобы не быть спасателем или заменой отца — даже всунул Майку папку с материалами о мальчике-висельнике, который тогда был единственным призраком, преследующим тебя. К тому моменту Дак уже сгорал, как задроченный плюшевый мишка, уставший вправлять тебе мозги и впитывать слёзы. Ха-ха, смотри, Дак, я всё равно вытираю сопли об твою куртку. А от друзей остались марки и полароидные закаты. Да.  Холодное касание к затылку заставляет вздрогнуть, почти вскрикнуть. Ты затравленно разворачиваешься — на пассажирских местах как всегда пусто.  В первые два раза тебя это даже успокоило. Подумаешь, шарики за ролики — к тому моменту ты откровенно коллекционировал всё то, что не успевал высказать зеркалу в ванной. Но когда зеркало начало отвечать… что ж. Ты предпочёл его не слушать. Ни про то, что захлопнувшуюся перед охотой дверь гаража надо было выламывать, хватать благовония и и… что там ещё-то было… Еле шевелишь губами, повторяешь строчки по памяти — то ли «Отче наш», то ли похлеще бред, собственных слов разобрать не можешь. А радио другой рукой выкручиваешь, чтоб не выпускать из виду салон машины. И радио тебе подпевает. Глумливо. По нотам, по ускользающему смыслу. И редко так в эфир пробивается: «Умри счастливым».