Хаотичные приключения ДжоДжо: Bloody Stream

С момента смерти Джонатана Джостара прошло сорок девять лет. За это время в мире многое поменялось, ведь известно, что жизнь не может стоять на месте. И порой все за несколько часов или даже минут может измениться так, что человек и сам не сумеет поверить в происходящее, и подумает, что Госпожа Судьба решила прокатить его на американских горках, безжалостно выбивая воздух из легких. Роберт Э.О. Спидвагон не стал исключением. Если бы кто-то сказал ему, двадцатипятилетнему тогда еще оборванцу, вору и разбойнику, что в свои семьдесят с лишним лет он станет известным нефтяным магнатом — он бы не поверил и высмеял посмевшего произнести подобное. Шутка ли, нефтяной магнат! Из грязи в князи выбираются только единицы. Спидвагон, однако же, нашел свой золотой билет, и стал тем, кем был сейчас. Он был безмерно благодарен судьбе за то, что она подарила ему возможность основать фонд, который мог стать опорой и поддержкой для семьи Джостаров, к которым он испытывал глубокое уважение даже спустя все эти годы. Оперевшись на трость — все же, Роберт был уже немолод, — он смотрел вперед, ожидая тех, ради кого он и стоял под лучами полуденного солнца, ощущая, как сильно оно напекает ему голову, пусть и защищенную шляпой. Наконец он увидел группу из троих мужчин, медленно приближавшихся к нему. В качестве приветствия Роберт снял шляпу, выражая тем самым уважение к вновь прибывшим. — Давно не виделись, мистер Спидвагон. — поздоровался с ним мужчина в красном плаще, идущий впереди. — В одном из писем вы писали мне, что нашли сокровище. Теперь я понимаю, о чем вы говорили. — Нет, что вы, в этом нет ничего особенного. — отмахнулся от похвалы Роберт. В конце концов, нефть он нашел лишь по счастливой случайности. — Вы выглядите так молодо, мистер Стрейтс. Сложно поверить, что мы одного возраста. — по законам этикета обмен любезностями необходимо было продолжить, однако Роберт даже не кривил душой: он действительно был убежден в том, что Стрейтс, ставший теперь старейшиной вместо Тонпетти, выглядит отлично. По сравнению с ним Спидвагон ощущал себя дряхлым стариком, которым, в общем-то, и являлся. Увы, годы брали свое, а человеческий век был до смешного короток. Но Роберт не жалел об утраченной юности и не страшился смерти по одной простой причине. Он был уверен в том, что прожил жизнь не зря. «Интересно, смогу ли я встретить Джонатана снова, когда умру? Я так много хотел бы сказать ему…» — воспоминания о давно погибшем друге грели душу. Неважно, сколько прошло лет, образ Джонатана в памяти Спидвагона не угасал, а даже напротив — становился день ото дня все ярче. Роберт не торопил свою смерть, понимая, что этот роковой момент однажды все равно настигнет его, однако даже крохотная надежда на то, что он сможет увидеться с другом снова, делала его по-настоящему счастливым. — Мистер Спидвагон, так что же вы хотели показать нам? — поинтересовался Стрейтс, глядя на Роберта и слегка щурясь от солнца. — Это ведь нечто очень важное, верно? Спидвагон поежился, выдернутый из теплых воспоминаний. Реальность была такова, что дело являлось действительно важным, и ему стало неловко за то, что он позволил себе расслабиться даже на пару секунд. Он поднял голову и жестом поманил прибывших за собой, указывая на вертолет. Стрейтс кивнул, и на секунду их взгляды встретились. Глаза Стрейтса отчего-то показались Роберту непроницаемыми и темными, настолько темными, что свет в них не отражался. «Впрочем», — одернул себя Роберт, — «у него всегда был такой взгляд, еще тогда, когда мы встретились впервые. Ох, как давно это было…» В памяти всплыло смутное, блеклое воспоминание о возвращении Стрейтса и Тонпетти обратно в Тибет. *** В тот раз Стрейтс, о чем-то поговорив со старейшиной, подошел к Спидвагону и протянул ему руку. Тот поспешно пожал протянутую ладонь, отмечая, насколько она холодная. «Совсем как змея…» — почему-то подумалось Роберту. — Как вы смотрите на то, чтобы вернуться с нами? — внезапно спросил Стрейтс, глядя на Спидвагона. Тот решил сперва, что ослышался — в памяти свежи еще были воспоминания о злой шутке ныне покойного (пусть земля будет ему пухом) — Уилла Цеппели. — Простите? Стрейтс вздохнул и его непослушно торчащие пряди волос шевельнулись, будто живые. — Мистер Спидвагон, я предлагаю вам отправиться с нами, чтобы попробовать научиться хамону. Я не могу ничего обещать, однако ваша решимость удивила меня. Вы были бес… — на этих словах Стрейтс осекся, но спустя мгновение продолжил, ничуть не изменившись в лице. — Вы не могли ничем помочь в битве с Дио, однако все равно отправились с мистером Джостаром, чтобы поддержать его. Это заслуживает уважения. Роберт удивленно приподнял брови. Он не мог понять, шутит ли над ним Стрейтс (все-таки он был другом Цеппели, а тот отличался весьма своеобразным чувством юмора) или говорит серьезно. Кроме того, Спидвагона беспокоило то, что истинную личность Стрейтса он совершенно не мог понять. Как будто и самого Стрейтса не существовало вовсе. Даже его глаза, которые принято считать зеркалом души, ничего не отражали, а только лишь поглощали свет. Спидвагон не знал, чего ожидать от Стрейтса, поэтому счел за лучшее отказаться, что и поспешил озвучить сразу же. Боялся пожалеть и передумать. Стрейтс моргнул, и на секунду Роберту почудилось, что маска непроницаемости и холодной вежливости наконец-то треснула, но Стрейтс быстро вернул себе контроль над ситуацией. Он поправил длинный шарф и произнес: — Как скажете, мистер Спидвагон. И все-таки в этих словах послышалось какое-то необъяснимое и еле уловимое недовольство. Роберт промолчал. А Стрейтс после того случая начал отправлять ему письма. *** Первое письмо Роберт получил через несколько месяцев после гибели Джонатана на корабле. Покрутив в руке конверт, он всмотрелся в написанные аккуратным ровным почерком буквы на обороте. «Уважаемому м-р Спидвагону От Стрейтса» «Да с чего бы ему писать мне письмо? Ради выражений соболезнования?» — Спидвагон поспешно вскрыл конверт, вытряхнув на ладонь сложенный в несколько раз тонкий листок бумаги. Письмо по содержанию оказалось коротким и довольно сухим, словно Стрейтс и сам не знал, что хотел написать, и не был уверен, что ему вообще ответят. В письме он, как и ожидалось, выражал свои глубочайшие соболезнования по поводу смерти Джонатана — в этот момент сердце Роберта отозвалось болью — и спрашивал Спидвагона о его самочувствии. Где-то в середине уместился абзац о состоянии Элизабет, которую Стрейтс, после длительных обсуждений с Эриной, забрал с собой, чтобы сделать ее своей приемной дочерью и обучать хамону. Заканчивалось письмо коротким «С наилучшими пожеланиями, Стрейтс», но Роберта привлекло то, что эта фраза была написана несколько иначе, чем все остальное. Почерк стал немного более неровным. Спидвагон моргнул. «Отвлек его кто-то, что ли? Это была Элизабет? Что ж, ладно, полагаю, мне стоит ответить на это письмо». Роберту было невдомек, что Стрейтс был просто-напросто взволнован, и на последней строке письма его рука дернулась. Исправлять эту досадную ошибку Стрейтс, вопреки всему своему перфекционизму, не стал, понадеявшись, что Спидвагон не поймет истинную причину изменения почерка. И его предположение полностью себя оправдало. Мало-помалу, но между ними завязалась переписка, которая растянулась на сорок с лишним лет. Спидвагон привык получать письма от Стрейтса и начал воспринимать их как некую традицию. Иной раз Роберт думал, что ему стоит пригласить Стрейтса приехать, однако весомого повода не находилось, да и Стрейтс после становления старейшиной еще больше увяз в делах, чем прежде. Кроме того, нельзя было забывать о том, что и у самого Спидвагона внезапно стало слишком много обязанностей, свалившихся на него после основания фонда. Однако все изменилось, когда исследовательская группа Спидвагона обнаружила в Мексике пещеру, полную каменных масок. Это стало весомым поводом для того, чтобы попросить Стрейтса приехать. *** — Осталось пройти совсем немного… — Роберт наконец остановился и поднял фонарь повыше, давая сопровождающим возможность увидеть что-то в пещере, в которую свет почти не проникал. — Вот оно! Посмотрите! Стрейтс взглянул на фигуру человека в камне, увидел окружавшие его каменные маски и удивлённо распахнул глаза. Он выглядел по-настоящему потрясенным. — Это же… — Стрейтс! Пожалуйста, избавься от этого! Используй хамон! Именно для этого я позвал тебя сюда. — от волнения Роберт перешёл на ты, что не укрылось от Стрейтса. Он промолчал, глядя на огромное количество масок перед ним. Спидвагон же утер пот со лба. Он чувствовал испуг и волнение, однако надеялся, что рядом со Стрейтсом и его подопечными ему бояться нечего. Главное — уничтожить маски, ведь подобное зло не должно существовать на Земле. — Послушай, Спидвагон… — начал вдруг Стрейтс, стоя спиной к Роберту. — Да? — Что ты думаешь о Дио? Все эти маски… Напоминают о случившемся много лет назад, так? — старейшина прикоснулся к одной из масок, ощущая под пальцами холод камня. — Дио? Ох, я не хочу даже слышать этого имени. Он причинил слишком много зла и горя Джонатану! И не только ему… — Спидвагон помрачнел. События пятидесятилетней давности не могли стереться из его памяти также, как не стерся и образ Джонатана спустя столько времени. Вспоминать прошлое… Было больно. Спидвагон никому и никогда не пожелал бы пережить те ужасы, что пережил когда-то он сам, по воле случая последовавший за Джонатаном. — Дио был подлым мерзавцем, самым худшим из тех, кого я когда-то встречал. — с презрением выплюнул Роберт. — Такому и рождаться никогда не следовало! Надеюсь, этот ублюдок гниет в аду прямо сейчас. — Вот как… — Стрейтс прошелся вдоль стены, разглядывая маски. — Значит, ты его ненавидишь, да? Спидвагон снял шляпу с головы и раздражённо провел рукой по волосам. — Именно! Но… Почему ты задаёшь такие странные вопросы? — в пещере вдруг воцарилась странная тишина, и Роберт осознал, что не слышит даже дыхания сопровождающих. — Марк? Алан? — позвал он своих подчинённых. Не услышав ответа, он поспешно обернулся и… Замер. Позади него никого живого уже не осталось. Подчинённые Стрейтса тоже оказались мертвы, и их остекленевшие глаза были устремлены в потолок. Стрейтс стряхнул кровь с пальцев, сжимая другой рукой каменную маску — одну из тех, что раньше висела на стене. — Что?! Что ты сделал?! — Спидвагон испытал сильный ужас, сравнимый лишь с тем, что уже случилось много лет назад. Он оцепенело смотрел на то, как Стрейтс ухмыльнулся. — Как видишь, я их убил. Так было нужно. Не переживай, Спидвагон. Ты все поймёшь, но не сразу. Не прямо сейчас. Видишь ли, я уже давно начал замечать… Старейшина растер оставшуюся на руке кровь между пальцев, отстраненно глядя словно сквозь них. — Я старею. Мое тело дряхлеет, и, наверное, недалек тот день, когда я умру. Когда я впервые осознал это, то задумался, а этого ли я хотел? К этому ли я стремился? Хамон оказался не в силах остановить старение. — Ты… Ты сошёл с ума, Стрейтс! Остановись! Неужели ты всерьёз хочешь использовать это?! — попытки воззвать к совести старейшины были обречены на провал, но Роберт обязан был попытаться. Он не хотел снова переживать тот ужас, не хотел иметь с масками и вампирами ничего общего. И несмотря на то, что Стрейтс был для него лишь знакомым, но все же именно он долгое время писал Спидвагону письма, пусть и в сдержанной и строгой манере. И даже если они не были близки, Роберту было безумно жаль, что все закончилось именно так. — Нет, Спидвагон, я не сошёл с ума. Я лишь хочу снова обрести молодость. Ведь… Тогда, много лет назад, когда мы сражались с Дио, втайне я был восхищён его красотой и силой. Разве вечная молодость не является тем, о чем мечтают многие люди? — Спидвагон застыл на месте, из его горла вырвался крик ужаса. А Стрейтс, как ни в чем не бывало, продолжал, прекрасно осознавая, что Роберт не сможет сбежать. — О, но в той битве ты был бесполезен… Ты ничего не мог сделать. Но я исправлю это. — и с этими словами Стрейтс наконец надел маску. — Что… Что ты собираешься исправить… Ты же не… — холодный пот прошиб Спидвагона. Страшное подозрение посетило его. Роберт попятился назад, от Стрейтса, превратившегося в вампира. В этот момент он пожалел, что является стариком. Спидвагон действительно гордился прожитой жизнью и не стеснялся своего возраста. Однако молодость была неоспоримым преимуществом в ситуациях, когда надо было бежать или бороться. Он поскользнулся на чьей-то крови и рухнул на землю, больно ударившись головой. Перед глазами все потемнело. «Вот бы умереть прямо сейчас!» — Спидвагон не верил в Бога, однако взмолился так неистово, словно чтил его всю свою жизнь. — «Лишь бы не видеть того, что произойдёт дальше! Если уж мне суждено умереть здесь, я с радостью приму это!» Роберт почувствовал, что Стрейтс склонился над ним. Он широко распахнул глаза и понял, что не успеет сбежать. Роберт Спидвагон был обречён. И последним, что он увидел, стала каменная маска, которую Стрейтс надел на него против воли. А затем иглы впились в его мозг и в пещере вновь раздался крик Спидвагона, полный ужаса и отчаяния. Стрейтс наслаждался тем, как старик у его ног обмяк и остался лежать без движения. Спустя несколько минут маска свалилась с его лица. Ресницы Спидвагона затрепетали. Глаза, бывшие прежде цвета горячего шоколада, приобрели красноватый оттенок. Стрейтс наблюдал за Робертом, не мигая и не шевелясь. Он ждал, когда Спидвагон придет в сознание. Однако запах крови отвлек его. Стрейтс поколебался, размышляя о том, стоит ли ему утолить свой голод сразу же, или подождать еще немного. Чувство голода оказалось сильнее. Стрейтс наклонился над трупом своего бывшего подчиненного лишь для того, чтобы начать жадно пить его кровь, молодея на глазах. Он добился желаемого — вечной молодости, и поэтому наслаждался той силой, которую получил взамен своей человечности. Вот только Стрейтс, увлекшись, на пару минут позабыл о том, чью жизнь разрушил по собственной прихоти. Первое, что почувствовал Роберт, придя в себя — ярость. Сильную и неистовую, казавшуюся гораздо более яркой по сравнению с теми эмоциями, что были у него прежде. [не просто эмоции — все его органы чувств были обострены так, что при желании Роберт мог бы услышать шелест крыльев птицы, парящей в небе над пещерой, или журчание воды далеко вдали] Ярость, смешанная с отчаянием, оказалась поистине чудовищной. Стрейтс, почуяв неладное, обернулся лишь для того, чтобы получить сильный удар в лицо, от которого еле устоял на ногах. Его нос громко хрустнул, и Стрейтс поспешно закрыл его ладонью, ожидая, пока кровь прекратит течь, как из плохо закрученного крана. Благо, что вампирская регенерация позволяла без проблем залечивать повреждения. — Как ты посмел, как ты посмел…! — Спидвагон схватил Стрейтса за шею, приложив о стену так, что в голове зашумело, но Стрейтс так быстро умирать не планировал. У него было еще много незаконченных дел. Кроме того, каким бы сильным ни был Роберт, он все равно не мог сравниться со Стрейтсом по одной простой причине. Роберт Э.О. Спидвагон еще не пил кровь. И это оказалось решающим фактором, когда Стрейтс, глядя в полные ненависти глаза напротив, ответил сильным пинком в живот, который заставил Спидвагона ослабить хватку. Секундного промедления оказалось достаточно. Стрейтс оттолкнул Роберта лишь для того, чтобы, скрутив ему руки за спиной, прижать к земле. — Может, выпьешь? — Стрейтс кивком головы указал на трупы несчастных, которых самолично убил и нисколько в этом не раскаивался. — Тогда и поговорим нормально. Ты сейчас явно… не в форме. Если выпьешь, будет легче. — Пошел к черту! — прорычал Роберт, вырываясь (но брюнет держал его крепко), и Стрейтс на долю секунду испытал укол вины — настолько, насколько вампиры вообще могли чувствовать сожаление. — Мы оба к нему пойдем, Спидвагон, когда умрем во второй раз. Пей. В ответ на это Роберт разразился злобным шипением и яростными ругательствами, от которых у любого мало–мальски воспитанного человека засохли и отвалились бы уши. Несмотря на то, что с каждой секундой Стрейтс прижимал его все ниже к земле, Роберт отворачивался от тел и с презрением морщил нос. «Удивительная стойкость для кого-то, кого только что обратили — ненависть ко мне притупила даже чувство голода… Впрочем, это я и люблю в тебе, Спидвагон. Твои эмоции похожи на морские волны, способные утопить любого, и неважно, насколько ты слабее противника, твоя решимость не может не восхищать. Но сможешь ли ты долго сопротивляться…? Не уверен». — Стрейтс был бы и рад поставить точку в своих странных чувствах к Спидвагону, но по всей видимости даже превращение в вампира не избавило его от эмоций. Стрейтс усмехнулся. «Пощады и правда не будет». От запаха крови клыки Роберта болезненно заныли. Очень хотелось пить. В горле пересохло. «А что бы подумал Джонатан, если бы увидел меня таким? Что бы он сказал мне?» — мысли о Джонатане придавали сил и на пару минут Спидвагон, стиснув зубы, действительно поверил в то, что он сможет заглушить желание пить кровь. Но Роберт Джонатаном не был, и силы воли у него на этот раз оказалось недостаточно. «Я так голоден, ТАК ГОЛОДЕН!» — застучало в голове единственной мыслью. Спидвагон облизал сухие губы. В какой-то момент Стрейтс наконец отпустил его, но Роберт, занятый тем, что жадно выпивал оставшуюся в теле (кажется, это был Марк) кровь, даже не обратил на это внимания. Все, чего он хотел в данную минуту — насытиться, избавиться от чувства голода, и все остальное отошло на задний план. Стрейтс по привычке пригладил торчащие пряди волос, похожие на хохолок птицы, пока наблюдал за тем, как волосы Роберта снова приобретают цвет, становясь из седых — светлыми, похожими на расплавленное золото. Или яркое солнце. Которое для них обоих теперь было губительно. Роберт поспешно отстранился от трупа и брезгливо утер рот ладонью, стирая следы крови. «Прости, Марк». — он закрыл глаза подчиненному, выражая тем самым уважение. — Полагаю, теперь ты наконец-то готов выслушать, да? — в ответ Роберт бросил на Стрейтса настолько мрачный взгляд, что на секунду Стрейтс подумал, что сейчас вспыхнет, охваченный огнем. — Выслушать? Тебя? — Спидвагон поднялся и подошел совсем близко к Стрейтсу, чуть ли не выплевывая слова ему в лицо. — Ты превратил мою жизнь в кошмар. Ты превратил меня в чудовище. И ты действительно думаешь, что я буду тебя слушать? Будь ты проклят, Стрейтс. Ты… Из-за тебя… Я никогда больше не хотел видеть эти чертовы маски, никогда не хотел вспоминать о произошедшем, я лишь хотел дожить данный мне срок и снова встретиться с Джонатаном! Это все, чего я хотел! И что ты сделал со мной?! Как ты посмел?! Как ты посмел сделать меня вампиром?! Я ненавижу тебя! Роберт резко замолчал и порывисто вздохнул, запустив ладонь в волосы на затылке — по старой привычке, и уже набрал было воздуха, чтобы снова разразиться гневной тирадой, но опустил руку ниже и остановился, поняв, что волосы вновь отросли ниже лопаток, как в те времена, когда ему было всего лишь двадцать пять лет. Стрейтс слушал его с весьма задумчивым и даже огорченным видом — по крайней мере, в глазах его заметно было какое-то непонятное выражение, и, когда Спидвагон наконец замолчал, Стрейтс заговорил. — А ты так и не понял? За все эти пятьдесят лет? Я-то думал, что ты, Роберт Спидвагон, гораздо проницательнее. Видишь ли… — Стрейтс подергал перья на плаще и продолжил. — Все это время я был заинтересован в тебе. И не мог понять, в чем причина. — И в чем же, ублюдок? — Роберт презрительно фыркнул и сжал руку в кулак, явно собираясь улучить момент и вновь ударить Стрейтса в лицо. — Тем, кто с самого детства жил при храме в Тибете и только и делал, что тренировал хамон, чувства не нужны — ведь мы можем умереть в любой момент. Кроме того, чувства — это то, что не подчиняется разуму. Когда я понял, в чем дело, я решил, что должен избавиться от этого. Я подумал, что каменная маска не только сделает меня вновь молодым, но и поможет уничтожить чувства, так что я планировал убить тебя, как и тех людей. — Стрейтс кивнул в сторону тел помощников. — Но потом я передумал. Сейчас я понимаю, что обратить тебя было единственным правильным решением. Потому что я не смог разлюбить тебя. — Хах? — Роберт подумал, что ослышался, и даже потряс головой, проверяя, не залилась ли ему в уши вода или что-то похуже. — Что ты сказал? Ты… Нет, постой, в такой момент? Что? Это какая-то шутка? Э? На место отчаянию и ярости пришло сильное недоумение. Спидвагон, опустивший уже занесенную для удара руку, выглядел по-настоящему удивленным, и на какое-то время создалось ощущение, что он все еще обычный человек, а не безжалостное порождение тьмы. — Я не шутил, Роберт. Спидвагон потрясенно покачал головой, принявшись накручивать прядь волос на палец. — Чт… Почему я этого не заметил? — А ты что, пытался? — вопросом на вопрос ответил Стрейтс, скрестив руки на груди. В пещере повисла неловкая тишина, нарушенная странным звуком, который оба вампира прекрасно расслышали. — Спидвагон, а тебе не кажется, что здесь что-то не так? Колонна с тем человеком только что втягивала кровь или мне показалось? — наконец заговорил Стрейтс. — Не показалось. — мрачно поморщился Роберт. — Как и я думал, человек из колонны живой, это не просто каменная статуя. Надо забрать тела. Кто знает, что может произойти. — А может, лучше допьем их кровь? — предложил Стрейтс. — Они все равно уже мертвы. Его больше не волновали проблемы людей, особенно мертвых людей. Поэтому Стрейтс не видел никакой проблемы в том, чтобы использовать оставшуюся в телах кровь в качестве пищи. Но Спидвагон был другим. Его глубокое уважение к Джонатану и его семье и твердая уверенность в том, что он обязан сохранить свою человечность в любых обстоятельствах, не дали ему упасть на дно. — Ты омерзителен! — процедил Роберт сквозь зубы. — Я не позволю тебе еще больше осквернить их тела. Будь моя воля, я бы донес их до лагеря, но в этом случае меня просто убьют. Если мы не можем похоронить их как подобает, то хотя бы выбросим в реку, как можно дальше от этой пещеры. Стрейтс разочарованно пожал плечами. На его лице читалось явное недовольство тем, что столько еды пропадает зря. Спидвагон перенес тела поближе к выходу из пещеры и обернулся в сторону Стрейтса, покорно следовавшего за ним. — Я собираюсь вернуться в Америку. Мне нужно рассказать Джозефу о случившемся. — отчеканил Роберт, вновь надевая на голову панаму, которую ранее обронил в пещере. Стрейтс усмехнулся, оказавшись вдруг прямо за спиной Спидвагона. Тот застыл, когда Стрейтс понизил голос до вкрадчивого шепота на ухо. — В Америку? В таком-то виде? Думаешь, тебя кто-то узнает? Разве что по старым фотографиям. Но не кажется ли тебе, что ДжоДжо, поняв, что произошло, проникнется к тебе омерзением? Ты — вампир, а его благородного, честного, доброго деда, о котором ты наверняка ему рассказывал, убил именно вампир. — Стрейтс обманчиво мягко положил руки Роберту на плечи, но его слова резали острее ножа. Спидвагон молчал, только руки у него сжались в кулаки. Он понимал правоту Стрейтса, и это было для него унизительнее и горше всего. Роберт представил себе реакцию Джозефа и Эрины на случившееся и для него стало ясно, как день, что из этого вряд ли выйдет что-то хорошее. Плакать сил не осталось, осталось только ощущение гнетущей тоски и безграничного отчаяния. — Ну раз уж ты так сильно хочешь поехать, то я поеду с тобой. — губы Стрейтса растянулись в недоброй улыбке (а умел ли он вообще когда-то добро улыбаться?), обнажая острые клыки. — Ведь у нас двоих теперь предостаточно времени. Глядя на него, Роберт вспомнил, почему с детства так ненавидел змей. Змеи всегда ждут удачного момента, чтобы нанести удар исподтишка. И Стрейтс для Роберта Э.О. Спидвагона стал именно такой змеей.