Золотое перо первой любви

POV Геральд

      Директорский кабинет, который при лучшем раскладе должен был стать моим, вызывал лишь негативные чувства. Здесь было слишком светло, будто стерильно, так по-ангельски, что раздражало до скрежета в зубах. Если в итоге все получится, я закрою его на веки вечные, и останусь работать в своем. Там по крайней мере не чувствовалось влияние белокрылых. Впрочем, вероятность того, что меня одобрят на должность директора была ничтожно мала, так что планировать переезд было рано.       Кроули встретил меня с недовольным лицом. Он теперь всегда ходил недовольный. В глубине души мне его даже было немного жаль, ведь сейчас здесь он оказался совершенно один. Даже Ребекка, за которой он бегал хвостом, восхищенно заглядывая в рот, куда-то запропастилась. Мне необходимо было ввести его в курс дела по школе, передать то, о чем он и близко не имел понятия, и проводить до водоворота. Он отправится в цитадель, чтобы доложить о том, что снимает с себя обязанности директора и преемником назначает меня.       Предчувствую, что через пару дней к нам явятся еще серафимы во главе с советником Эрагоном. Сильнейший среди ангелов, его слово было самым весомым на небесах. Хоть и воспринимался из ангелов как самый адекватный, он все же вынуждал настороженно следить за каждым шагом и действием, угрожая нарушить покой этого места.       Когда с делами было покончено, я направился в комнату. Предвкушение предстоящих суток подогревало азарт и желание сделать все идеально. Виктория крутилась у зеркала, рассматривая себя со всех сторон. Ее фарфоровая кожа будто светилась, шоколадные волосы были собраны в небрежный пучок, открывая вид на тонкую изящную шею. Юбка, длиной чуть выше колена, открывала вид на стройные ноги.       Я подошел к ней со спины, обнимая за талию, прижимая к своей груди и заглядывая в глаза через отражение в зеркале. Она еще не знала, куда мы направимся, но уже вся искрилась от нетерпения. Глаза горели, а на щеках появился приятный румянец.       — Готова? — легко поцеловал ее в оголенное плечо, прямо рядом с тонкой тесемкой бретели, от чего по коже пробежали едва заметные мурашки. То, как ее тело реагировало на меня, вызывало неконтролируемое возбуждение.       — Готова, — она томно мне улыбнулась. Не только я так реагировал на нахождение поблизости. — Знаешь, я ведь не очень люблю сюрпризы.       Я улыбнулся, теснее прижимая ее к своему телу. На секунду захотелось все бросить и остаться с ней здесь. Сутки не выходить из комнаты, наслаждаясь такой сладкой и податливой демоницей. Но моя задумка преследовала иную цель. Я хотел отвлечь ее от всего, что произошло за последнее время, дать ей вдохнуть вкус свободы от давящего чувства ответственности перед другими.       — Этот тебе понравится, пойдем.       Ее рука удобно разместилась в моей, и я вывел ее из комнаты. Мы шли по коридорам не размыкая рук, ловя на себе взгляды идущих мимо учеников. Некоторые улыбались нам и кивали, другие прятали глаза, отворачиваясь в смущении. Не все еще свыклись с мыслью, что мы вместе.       Уже на выходе из здания школы, мы столкнулись с Ребеккой. Я надеялся, что она молча пройдет мимо, но, видимо, в этот раз ей не терпелось нагадить ближнему.       — Виктория, в прошлый раз мы с тобой не договорили.       Я лишь закатил глаза, приобнимая Вики за талию, показывая, что она здесь не одна, и не стоит нарываться. Вспомнилась, чем закончилась их прошлая встреча на балу, и я ухмыльнулся, наблюдая за пунцовыми щеками серафима.       — Как жаль, что меня это мало беспокоит, мамочка. Прости, но мы торопимся, поговорим в другой раз.       Виктория уже шагнула в сторону, чтобы обойти мать, на что та опять преградила ей, а заодно и мне, путь. Ребекка злилась и не могла держать эмоции под контролем.       — Нет, мы поговорим об этом сейчас! До чего ты опустилась? Неужели всерьез полагаешь, что нужна такому, как он? — я усмехнулся на ее слова, ведь понимал, что Вики этим не проймешь. Она знала, что я к ней чувствую, и продолжать пустой спор не было смысла, а мнение ее мамаши насчет меня мало кого волнует.       — Я повторюсь, мы торопимся. И наши отношения с тобой обсуждать я не собираюсь. — Вики гордо подняла голову, показывая, что не желает дальше слушать.       — Ты не нужна ему! Он поиграется твоими чувствами и вышвырнет на помойку, как очередную шлюху! А ты потом приползешь ко мне, потому что вспомнишь, что я была права.       — Ребекка, — в моем голосе послышалась угроза. Я мог стерпеть все, что она говорила обо мне, но позволить оскорблять Вики — никогда. — Ты сейчас играешь с огнем. Просто отойди в сторону и не маячь перед глазами, если не хочешь, чтобы твои перья летали по всей округе.       — Ты ничего не посмеешь мне сделать, ведь тогда она увидит, какой ты на самом деле! Скольких бессмертных ты убил во время войны?       — Сотни. Или тысячи. И ты рискуешь пополнить их ряды.       Я шагнул вперед, закрывая Вики собой, но она не стала стоять в стороне, расслабленно касаясь ладонью моего плеча. Несмотря на небольшой рост, она смотрела на Ребекку сверху вниз.       — Хоть один раз поступи правильно, мама. Просто уйди.       Я чувствовал, как колышется энергия демоницы. Она была готова хоть сейчас подпалить крылышки этой хамоватой женщине, которая надрывалась перед нами. Я и сам был не прочь этим заняться, уж слишком много она себе позволяла. Видимо, Ребекка тоже ощутила перепад нашего настроения, а потому сделала шаг назад.       — Ты пожалеешь, что с ним связалась, но будет поздно! — она развернулась и быстрым шагом удалилась прочь, а мы так и стояли молча какое-то время.       Вики повернулась ко мне, заглядывая в глаза. Взгляд, полный любви и веры, такой нежный и ласковый. Так могла смотреть только она. Невесомый поцелуй коснулся уголка моих губ, вызывая улыбку.       — Уверена, что никогда не пожалею, — она выдохнула это прямо мне в губы.       — Я приложу к этому все силы.       Мы улыбнулись друг другу, зная, что никакая Ребекка не сможет нас разлучить. Сколько бы она не пыталась говорить про меня гадости, ничего нового Вики от нее не узнает. Мое прошлое не было секретом, и пусть оно не было идеальным, она приняла его. Безоговорочно.       Я снова потянул Вики в сторону водоворота. Именно по этой причине решил, что мне стоит увести ее из школы хоть ненадолго. Здесь не бывает спокойно. Нас ждет много трудностей, в будущем, но не сейчас. Перистый туннель окружил, ветер трепал перья на крыльях, а мы, не размыкая рук, летели на Землю. Когда мы были уже совсем близко, я попросил Вики закрыть глаза. Она не очень была этим довольна, но послушалась, плотно сжимая веки за секунду до того, как наши ноги коснулись земли.       Мы оказались на оживленной улице, шум людских голосов, громкий детский смеха и музыка, все это заставило ее чуть нахмуриться, прислушиваясь к ощущениям.       — Как думаешь, где мы? — я подошел к ней ближе и прошептал это тихо, чтобы не отвлекать.       Мимо пробежала пара детей, заливисто смеясь и выпрашивая у родителей сахарную вату. Сбоку послышался тихий звук выстрела и упавшей жестяной банки. Чуть дальше пропищал механизм. На лице Вики отразилась совершенно детская улыбка, глаза открылись и не глядя по сторонам она кинулась мне на шею, обнимая.       — Парк аттракционов! — звонкий голос восторженно пропищал мне в самое ухо, на что я лишь рассмеялся в ответ.       Оторвавшись от меня, она закружилась, оглядываясь вокруг и смеясь. Ну точно ребенок. Сломя голову понеслась к лавке с земными вкусностями, поворачиваясь ко мне и складывая ладони на груди в молитвенном жесте.       — Вату, самую большую и розовую! — я улыбнулся, делая заказ, пока она выискивала первый аттракцион, на котором хотела прокатиться. Множество разных каруселей вводили Вики в состояние эйфории.       Пока в руках было большое, воздушное облако, мы остановили свой выбор на детской карусели с лошадками. Вики смеялась без остановки, ее глаза сияли, а довольный румянец на щеках делал из нее сущего ангела. Я не уставал любоваться, раздумывая о том, что за всей этой внешней милостью скрывается сильная демоница.       Развлечения сменяли друг друга, а я видел в ее глазах истинное счастье и восторг. Казалось, будто она первый раз в подобном месте, и наслаждается им до глубины души.       Американские горки были страшной адской машиной. Усевшись на первые места не внушающего доверия вагончика, мы начали медленно подниматься, а к моему горлу так же медленно подкатывал ком. На пару секунд остановившись на вершине, мы резко двинулись вниз. Вики хохотала, поднимая руки, восторженно визжала на поворотах и петлях, что у меня закладывало уши. Ей так нравилось это жуткое приключение, а я лишь старался держать лицо, не выдавая парализующий ужас. Только осознание, что я бессмертен, хоть немного успокаивало.       Ну точно, надо предложить Сатане соорудить подобную конструкцию в Аду и пытать на ней грешников. Вообще не понимаю, как можно получать удовольствие от таких катаний.       На очередной мертвой петле я уже начал молиться о том, чтобы это скорее закончилось. Но Шепфа меня не услышал. Только рука Вики опустилась на мою, хотя сама она на меня не смотрела. Перепады высоты, резкие повороты, бешеная скорость. Все это продолжалось и продолжалось, а я стискивал руками поручни, боясь их сломать и свалиться к чертям. Жутко представить, как хохотала бы Вики, заметив мои мучения. Но я стойко терпел, с нетерпением ожидая, когда вагончик наконец остановится внизу.       Когда это случилось, мои ноги были ватными, колени подрагивали, в желудке все перекрутилось, просясь наружу, но я старался не подавать вида. Шальной взгляд бегал по сторонам, в глазах рябило от только прекратившегося мельтешения. Я был уверен, что Вики сразу умчится выискивать следующую пытку для меня, а я смогу наконец выдохнуть, но ее руки обвились вокруг моей шеи, и она с подозрением заглянула мне в глаза.       — Как ты? — голос выдавал переживание.       — Лучше всех, — я, честно, старался ответить безмятежно, но от сдерживаемого ора в горле пересохло.       — Ты же помнишь, что я отлично чувствую энергию? Особенно твою.       Вики хитро улыбнулась, показывая, что мои игры в стойкого рыцаря провалились. Я закатил глаза и постарался отвернуться, было неловко. Я уже хотел пойти дальше, когда она сжала меня крепче в объятиях, и тихо зашептала в самое ухо.       — Знаешь сколько смертных до панического ужаса боятся эти горки?       — Вики, я не смертный, я — демон!       — Но и ты должен чего-то бояться. И пусть это будут обыкновенные горки, а не что-то другое, — она улыбнулась, оставляя на щеке поцелуй. — Тем более, что ты отлично справился.       Я недоверчиво покосился в ее сторону. Пучок растрепался после адских гонок на выживание, щеки горели румянцем, соблазнительная улыбка так и притягивала взгляд. Вот же чертовка. Улыбка растянулась и на моем лице. Обхватив ее за плечи, потянул к кассе, выбирать следующее развлечение для нас.       Спустя несколько часов мы добрались до колеса обозрения. Огромное строение с просторными открытыми кабинками, покачивающимися на вершине от сильного, хоть и теплого, ветра. В кабинке мы были одни. Вики спиной облокотилась на меня, откидывая голову на плечо, и любуясь постепенно открывающимися видами. Бурное веселье чуть успокоилось, оставляя ощущение тихого счастья.       — Я была в парке аттракционов всего раз в своей прошлой жизни, — она говорила тихо и вкрадчиво, будто делясь со мной самым сокровенным. — Мне тогда было семь. В нашем городке таких развлечений не было, а вот в соседнем проводилась ярмарка, и там наспех собрали несколько каруселей. Папа в тот день впервые забрал меня из школы. Он так много работал, что вечно не успевал за мной заехать. Домой я всегда добиралась сама.       Я чувствовал, что воспоминания даются ей тяжело, но она нуждалась в том, чтобы поделиться. Я крепче обнял ее за талию, вслушиваясь в каждое слово.       — Представляешь мое удивление? Я выхожу из школы, и вижу на парковке знакомую машину. Папа с улыбкой машет мне рукой, подзывая к себе, — Вики сложила руки поверх моих, поглаживая большим пальцем, и даже не замечая за собой этого действия. — Ехать пришлось часа полтора, а когда мы припарковались и вышли, я почувствовала себя примерно так же, как сегодня, оказавшись здесь. Тогда там тоже бегали другие дети, выпрашивая сладкую вату.       Она грустно улыбнулась, ненадолго замолчав, а я задумался над тем, правильно ли выбрал место для сегодняшнего отдыха. Мне хотелось отвлечь ее от проблем, что уже были и еще предстоят. Дать ей вздохнуть полной грудью и насладиться моментом. Испытать яркие эмоции. Сделать так, чтоб этот день ей запомнился. А в итоге, хоть она и искрилась все прошедшее время от счастья, смеялась и веселилась, сейчас с грустью вспоминала об отце, и я чувствовал, как боролась с подступающими слезами.       — Там не было столько аттракционов, — она тихо продолжила. — Три карусели, одинокие качели, и палатка, в которой можно было выиграть крошечную плюшевую игрушку. А еще сладкая вата и куча разных магазинчиков с сувенирами. Но тот день оказался одним из самых запоминающихся в моем детстве.       Колесо остановилось, заставляя нас замереть в высшей точке, выпуская внизу людей из другой кабинки. Еще было светло, ранний вечер, и вид открывался потрясающий.       — С тех пор, как мамы не стало, папа старался обеспечить меня всем необходимым. Не могу сказать, что мы нуждались в деньгах, но баловать себя бессмысленными покупками не могли. И даже в том возрасте я хорошо это понимала, — она тяжело сглотнула. — А на той ярмарке папа не скупился ни на что. Прокатиться пятый круг на лошадках? Конечно! Заесть мороженное яблоком в карамели? На здоровье. Купить третий батон, чтоб покормить уточек на озере? Всегда пожалуйста! — Вики рассмеялась, сквозь едва сдерживаемые слезы, а я оставил короткий поцелуй у нее за ушком. — Не знаю, где он нашел на все это деньги, но в тот день мне было позволено все.       Кабинка снова тронулась с места и медленно поплыла вниз. Вики развернулась ко мне, складывая ладони на мою шею и заглядывая в глаза. Сейчас она выглядела очень ранимой.       — Я очень скучаю по папе, а это место погрузило меня в воспоминания, которые я уже начала забывать. Спасибо тебе за это. Это лучший день во всех моих жизнях.       Я обнял ее, прижимая к груди, опираясь подбородком на макушку.       — И он еще не закончился.       Внизу Вики снова как подменили, она опять светилась от счастья, бегая от одного аттракциона к другому, иногда даже забывая про меня. Тогда я ждал в стороне и любовался ей, такой живой, веселой, потрясающей. Постепенно темнело, и в стороне, на площади собралось много людей. Мы тоже решили присоединиться, подходя ближе.       Играла громкая музыка, дети и взрослые водили хороводы, танцевали и скакали. Я устроился на скамейке, наблюдая за беснующейся толпой. Вики крутилась с компанией детей. Они окружили ее, такую веселую, солнечную. Она играла с ними в догонялки, стоило поймать одного, как каждый заливался звонким хохотом. Я наблюдал за этим и думал. Не соврал ей, когда говорил, что не хочу забывать прошлую жизнь, и сейчас придавался воспоминаниям.       Веррье. Она была совсем другой. Сильная, знающая себе цену, дерзкая. Даже по меркам демонов жестокая. Хоть она и приняла меня и мои чувства, я всегда знал, что любви ко мне не испытывала. Тогда мне это было и не нужно. Достаточно того, что была рядом, и позволяла любить ее.       Я был уверен, что измен с ее стороны не было, но после гибели злые языки стали нашептывать, что она не была мне верна. Не знаю, правда ли это, да и никогда уже не узнаю. Но боли от мысли о том, что кто-то мог быть с ней, когда наши отношения были в самом пике — не было. Теперь уже не было, когда я заполучил нечто совершенно иное.       Помню как мы ругались из-за того, что ей казалось, будто я пытаюсь ее контролировать. В этих ссорах мы умудрялись разрушить все вокруг. А после вместе зализывали раны.       Я сравнивал сейчас то, каким был тогда, и каким стал сейчас. Возраст и опыт, безусловно, давали о себе знать. Я стал спокойнее, когда закрыл чувства. Абстрагировался от окружающего мира, замкнулся в себе, позволяя эмоциям проявляться лишь на уроках, ведь ученикам сложно было бы воспринимать информацию от полудохлого в душе преподавателя. Но разница в мироощущении тогда и сейчас поражает даже меня самого. С Веррье я был неуправляемым, таким же дерзким, как она. Во время войны убивал, не дрогнув. Совести и жалости к убитым не было. Вспоминая об этом сейчас, я сожалел о стольких загубленных душах.       И хоть тогда была война и другого выбора не было, сейчас все изменилось. Веррье я любил. Первая искренняя любовь, которая на многое закрывала мне глаза. Тогда мне казалось, что я чувствовал себя с ней счастливым. Сейчас, сравнивая свои чувства, я понимал, что это было не так.       Единственной, кто подарил мне истинное счастье, стала Вики. Такая живая, добрая, она окружила меня своей любовью. Рядом с ней я оживал. Проснулись все запрятанные глубоко внутри чувства.       Вспомнилось, как мы разговаривали с ней о баллах распределения в моем кабинете. Тогда я впервые ощутил ту магнетическую силу, что тянула меня к ней. Если бы Фенцио не ворвался, уверен, я уже тогда украл бы у нее первый поцелуй.       Она восхищала меня. Тем, как раскрывалась передо мной с каждым днем. Как становилась уверенне в себе, смелее. Как просыпалась ее демоническая сторона. Поражало и то, что за всеми этими изменениями, она все так же осталась доброй, верной своим принципам, нежной и ласковой. Той, которая всегда готова пожертвовать собой ради близких.       В этих раздумьях я не заметил, как окончательно стемнело, и толпа постепенно начала расходиться. Запыхавшаяся Вики присела рядом со мной на скамейку.       — О чем ты думал? Я чувствовала твою энергию. Ты успел погрустить.       Я обнял ее за плечи, притягивая к себе, вдыхая сладкий аромат пиона. — Ничего от тебя не скрыть. Вспоминал прошлое. А потом думал о тебе, — легкий поцелуй коснулся ее макушки. Вики широко улыбнулась, поворачиваясь ко мне лицом.       — Поэтому твоя энергия успокоилась, — она не спрашивала, но я все равно кивнул в ответ.       — Пойдем, наш маленький отпуск еще не закончился.       Мы шли держась за руки, вспоминая смешные моменты сегодняшнего дня. Думать о школе и о том, что нас там ждет категорически не хотелось. Узкая улица была совершенно пустой, фонари давали мягкое желтоватое освещение, создавая иллюзию горящего огня.       Подходя к небольшому деревянному дому, я притормозил, останавливаясь у низкого заборчика и запертой калитки. Рука перекинулась на внутреннюю сторону, аккуратно снимая крючок с петельки.       Вики недоуменно переводила взгляд с меня на дом. Я улыбнулся, открывая перед ней калитку, и приглашающе протянул руку.       Дом был совсем небольшим, но очень уютным. В гостиной я быстро разжег камин, устраиваясь на диване вместе с Вики. Достал бутылку подготовленного заранее вина. Оно не опьяняло бессмертных, но вкус был приятным. Я нашел этот дом случайно, когда планировал привести Вики на Землю. Когда-то он принадлежал семейной паре, что, погнавшись за успешным будущем, перебралась в более крупный и развитый город.       Мы с Вики много разговаривали, я рассказывал о свои прошлом, как обещал еще недавно. Период до открытия школы вспоминать не хотелось, слишком приятный был этот день, потому я делился впечатлениями о том, как в школе было, когда она только открылась. О том, как прибыли первые ученики, как проходили раньше уроки. Мы так и сидели в обнимку, пока она не начала клевать носом.       Подхватив на руки, я отнес ее в спальню. Уютное помещение, с огромной кроватью и большим балдахином. Только оказавшись в постели, в Вики словно открылось второе дыхание. Она притянула меня за шею, впиваясь в губы страстным, жадным поцелуем. Ее горячий язык юркнул мне в рот, заставляя дыхание замереть. Ногти прошлись по задней стороне шеи, вызывая бег мурашек по плечам и спине. Зубы слегка оттянули нижнюю губу, от чего из груди вырвался тихий рокочущий рык.       Она отстранилась, открывая глаза, вглядываясь в мои. Взгляд, покрытый пеленой желания, завораживал. И если сам я еще минуту назад готов был уснуть в ее объятиях, то сейчас на первое место вышли совсем иные желания.       — Мой, — тихий шепот пробирался в сердце, в самые потаенные его уголки, разжигая в груди огонь.       — Моя, — я снова впился в ее губы, углубляя поцелуй. Ее руки ласкали мои плечи, царапая через ткань футболки, прижимая к себе, хотя казалось, ближе уже некуда.       Длинные ноги обвились вокруг моих бедер, спина прогнулась, прижимая ее грудью к моей груди, стон будоражил слух. Такая горячая, страстная, желанная женщина, она затмила всех. Бретелька сарафана соскользнула с плеча, открывая больше пространства для поцелуев. Нетерпеливая, Вики потянулась к краю футболки, задирая ее, бегло срывая с тела.       Полушария небольшой груди показались из декольте, так и маня, притягивая, словно магнитом. Мои губы жаждали впиться в розовые соски, прикусить, обвести языком, приласкать, и наслаждаться все более громкими призывными стонами. Я не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее, разжигая все больший пожар.       Чувствовать, как она извивается подо мной, стараясь прижаться ближе, коснуться бедрами напрягшегося члена хотя бы через преграду одежды. Она изнывала от желания, как, в прочем, и я.       Вики сводила меня с ума. Никогда ранее я не желал никого с такой силой. Никогда ранее я не терял рассудок от женщины. Сейчас же мне хотелось забыться в мгновении, забыть обо всех тревогах, утопая в любви и похоти, ласке и разврате.       Одежда летела в разные стороны, мои руки с силой вжимались в нежную кожу, я рычал, словно зверь, терзающий пойманную наконец добычу. Когда головка члена коснулась ее горячих истекающих складок, я чуть не потерял контроль. Дрожь прошлась по всему телу, желание ворваться во влажные тесные глубины затмевало сознание.       — Я хочу тебя, — бессвязный шепот сорвал все предохранители. И если еще недавно я хотел растянуть удовольствие, то сейчас я растягивал ее. Быстрые резкие точки, звуки соприкасающейся плоти, стоны и рычание, заполнили помещение.       Время словно остановилось для нас двоих, существовали только мы и агония страсти и наслаждения. Я чувствовал, как она теснее стала сжимать меня внутри, приближаясь к разрядке, но заканчивать все так быстро я не хотел. Выйдя, отстранился под разочарованный стон.       Вики перевернулась, стоя на коленях, призывно виляя бедрами, оглянулась, а у меня голова закружилась от увиденного. Горящие щеки, искусанные губы, шальные глаза с искорками не сдерживаемых похоти и желания. Тонкая талия и округлые ягодицы притягивали взгляд. И не только взгляд. Ладонь со звонким шлепком опустилась на полушарие, от чего демоница прогнулась в спине, касаясь грудью простыней.       — Еще… — не то стон, не то вздох.       Повторный шлепок по второй ягодице, сопровождаемый стоном наслаждения. Мои пальцы с силой сжали нежную покрасневшую кожу, притягивая в себе.       Глубоким резким движением я снова проник внутрь, и не теряя времени все наращивал и наращивал амплитуду и скорость. Виктория комкала простыни, сжимая их в кулаки, разрывая ногтями. Она сама подавалась мне навстречу, прося большего.       Я гладил основание ее крыльев, любовался точеной фигурой и золотым пером, что навечно врезались в мою память. Зарылся пальцами в ее волосы, сжимая и притягивая к себе.       Вики приподнялась, прижимаясь к моей груди, откидывая голову, ловя поцелуи. Движения становились рваными, стоны перешли в хрипы, в комнате буквально пахло нашей страстью. Резкие финальные толчки, и она забилась в моих руках, спазмы наслаждения проходились по всему телу. Со стоном она выдохнула мое имя, сжимая внутри крепким кольцом. Я кончил следом за ней, оставляя подтеки горячей спермы на красноватой ягодице.       Сил больше не было, я повалился на постель, лежа на животе, обнимая Вики крылом, под которым она восстанавливала дыхание и пыталась прийти в себя. В горле першило от тяжелого дыхания. Когда, минут через двадцать, Виктория встала с кровати, чтобы взять с тумбочки стакан с водой, я все еще не мог шевельнуться. Отпив пару глотков, она повернулась, предлагая мне, но стакан неожиданно выскользнул из ее рук, вдребезги разбиваясь об пол. Я повернул голову в ее сторону, с волнением оглядывая, не порезалась ли она.       — Геральд, твое перо. — ее взгляд был удивленным, даже шокированным.       — Что с ним не так?       Она подошла ко мне, не обращая внимания на осколки под ногами, нежно касаясь пера, которое должно было быть чернее всех остальных.       — Оно черное, но… — Вики сглотнула, будто неуверенная в том, что видит перед глазами. — Окантовка пера золотая.