Gamm leið - Путь Неба

Вообще-то я обычно следую правилу: никогда не грубить незнакомцам. Но уж очень эта старушенция некстати пришлась, со своим ворчанием и оскорблениями. Туману она напустила щедро, от души, но мне ли бояться клубов дыма, какими бы они густыми и разговорчивыми не были? Поэтому стою и жду, когда туман подберется поближе. Посмотрим, как тем, кто в нем прячется, понравится мой небольшой фейерверк, энергию на который я накапливаю и концентрирую в своих ладонях. Смех в тумане сменяется тихим бубнежом: — Никакого уважения к старости. Никакого почтения к древности. Ни капли стыда и совести. М-да, бабушка — думаю я про себя. Со стыдом и совестью ты точно не по адресу. Но храню молчание и продолжаю ждать развития событий. Туман ползет так утомительно-медленно, что я начинаю кое-что подозревать и мне становится смешно. Ну ясно же. Хотели бы атаковать, атаковали бы давно, а здесь пугают меня. Точнее, пытаются. Мог бы ударить пламенем по зависшему туману, так сказать, на опережение и в назидание, однако один раз я уже поспешил, затеяв абсолютно ненужную ссору с каргой, да и узнать, хочется: чем закончится это шоу с дешевыми спецэффектами в стиле старых немых фильмов про вампиров. А ворчунья в тумане все никак не унимается: — Бесстыжие, родства не помнящие… Ходют и ходют тут… Покоя никакого. Ходют? В смысле ходят? Кто же это ходит и ходит, если я тут один и вообще— в первый раз? Речь явно не о людях, люди ни в каком родстве с этой бабусей состоять не могут. Но тогда кто тут ходит и ходит? Этот вопрос требует прояснения, а оно, в свою очередь, — диалога. Поэтому я делаю то, чего бабка, прикинувшаяся туманом или туман, изображающий бабку явно не ожидает: я поднимаю руки вверх, ладонями вперед и кричу: — Не вели казнить, дозволь слово молвить, Древняя! По-моему, именно так в мифах этой части света, герои обращаются ко всякой нечисти, которой по слухам, тут больше чем богов. — Ишь, заговорил-то как. С уваженьицем. Да только не верю я тебе, пришлецу с рожей хитрою. Небось, испугался, хочешь, чтобы пожалела тебя, несмышленыша? — А то, — отвечаю я с улыбкой — Таких густых туманов я за весь свой век не видел. И хоть зовешь ты меня, Древняя, несмышленышем, но поверь: век мой был долгим. Туман опять хихикает, но в этом смехе уже явно слышится довольство. А я продолжаю свою речь, произнося каждое слово таким медовым голосом, что самому приторно и во рту мгновенно все пересыхает: — Погорячился я, Древняя, поступил необдуманно. Не разум говорил во мне, гнев и гордыня великая, усталость и утро тяжелое. Вот и вышла у нас ссора, которую продолжать не желаю я, Древняя, потому и ладони мои к тебе повернуты и вверх подняты. — Все, соловей— вполне миролюбиво говорит мне туман— кончай разливаться. Хороши твои трели, да заметил ли сам ты— каешься вроде, а прощения не просишь... Впрочем и не надо мне извинений твоих. Другое важнее. Не стал ты бить меня. Не стал, хотя и понял, что туман мой страшный лишь пугалка для детей Евиных. На что-то большее сил у меня недостанет во времена нынешние, темные. В таких как ты, они еще хоть со скрипом, но верят, а про таких как я и вовсе забыли. — Про таких как ты?— повторяю я вкрадчиво— а, кто ты, Древняя? — Я-то? Я Берегиня. Когда-то давно на заре мира, я была намного сильней тебя, чужак и сильней всех тех, кого я видела из богов Нового поколения. Я могла приказать солнцу замереть в небе и поверь: оно бы остановилось. Люди любили и боялись меня, призывали в горе, прося облегчить их муки, в радости молились и приносили жертвы, моля умножить благодеяния. У меня был дворец и свита из солнечных всадников и прекрасных речных дев. Вот кем я была, пока не пришли сначала вы, поколение новое, а потом и Он. Он — это Единый. Бог христиан и иудеев. Ненасытный и беспощадный, не пожалевший ни языческих богов, ни их последователей. — Теперь я такая, какой ты меня увидел. Старая, никчемная, предпочитающая выходить только по ночам из своей норы. Ну и когда такие, как ты — разбудят. — Такие как я? – делаю простодушное лицо и наивные глаза — и много тут, таких как я, ты встречала в последнее время? — Ну не много, но и не мало, по меркам той, которая спит чаще, чем бодрствует. Двое тебе подобных, одна человечка с вашей кровью и еще один… Может бог, может Осознанный. Серединка на половинку. Трудно прочитать его было, потому что он прятался сам и человечку прятал. За щитом, через который у меня пробиться не получилось. Хотя я старалась. Ого! Двое мне подобных - Кузнец и Охотница, человечка – Мария, а кто этот еще один? Своего волнения и интереса я не выдаю, улыбаюсь так ярко, как только могу, как улыбаюсь женщинам, когда очень хочу им понравиться и предлагаю: — Не выпьешь ли ты со мной меду, Древняя? В память о былых временах и в честь нашей сегодняшней встречи?