Gamm leið - Путь Неба

Самодовольная ухмылка расплывается по лицу Гримнира. Вспыхивает холодной радостью единственный глаз. Ас своего добился, выманил добычу из ее укрытия. А добыча, резко осознав, что все, что творилось на опушке было постановкой, талантливой и жесткой игрой Одина, крепче сжимает влажный от теплой крови кончик плети и наматывает его на свой кулак. Дернет ас и я упаду на сырую землю, я не удержусь, он больше, он сильней. Но иначе я не могу. Моя вина во всем, что случилось. И тихий голос в голове вторит моим мыслям и продолжает их: «и в том, что случится, и в том, что случится…» — Зря, господин— шепот-шелест за спиной. Это Фрита. Но я с ней не согласен. Да, я попался на откровенный шантаж, но не зря. Не зря. В этом я убежден. Пусть знает Гримнир, что я его не боюсь. Точнее боюсь, но не так, как ему бы хотелось. Разумный страх — вот одно из тайных орудий воина. Об этом мне говорили и Гримм, и другие наставники. И смысл их наставлений открылся мне вот сейчас, когда я стою, голый и жалкий, напротив Всеотца, но стою на ногах, а не на коленях. И противник мой, понимая всю свою силу, признает и мою. — Ты все-таки глупец, рыжий — неожиданно мягко говорит бог. — Глупец предсказуемый, мягкосердечный. Но удивительно ли это? Нет! Тебя растит женщина, а должен растить мужчина. Отец. — Ты. Мне. Не отец. — каждое слово как выплевываю, произношу со всем презрением, на которое только способен. Звучный смешок в ответ: — Ты можешь говорить все, что хочешь, Локи. Ты можешь думать, что хочешь. Но делать будешь, что скажут. Что я скажу тебе. Ты отпустишь плеть и вернешься в Йотунхейм. Немедленно. Так же, как попал сюда, к источнику. Обернешься и полетишь так быстро, чтобы успеть к завтраку в главной зале, на который ты придешь выспавшимся, отдохнувшим и таким свежим, как будто никогда не было этой ночи. Что? Один, что, разыграл всю эту жуткую сцену, просто для того, чтобы вернуть меня домой? Не верю! И правильно делаю, что не верю, потому что одноглазый продолжает: — Послушание, вот что будет требоваться от тебя завтра, неразумный сын Лаувейи. Ты будешь его образцом и примером. Не перестаю держаться за плеть, смотрю пристально в пасмурно-серый глаз и спрашиваю: — И в чем же должно выражаться мое послушание? — О! —белозубая широкая улыбка мелькает в рыжей густоте бороды, чтобы тут же исчезнуть — это самое простое, что только можно придумать и самое сложное для такого как ты. Много огня, но мало ума, это ведь про тебя, парень? — Много слов, толку пшик — парирую я, крепче стискивая плеть в своем кулаке. Она неприятно режет кожу. Но выпустить ее сейчас, показать согласие и готовность выполнять указания аса. А это совсем уж ни к чему. Тем более, что мутны его указания, как вода в весенних лужах. Послушание, самое простое, самое сложное… — Вижу закипела твоя головенка от рассуждений, малец. Но не думай, не пытайся угадать. Этого тебе не нужно. А все что нужно, так это трижды ответить «да» на три вопроса, которые будут заданы завтра. Правда же просто? Один подмигивает и у меня от этого, самого обычного подмигивания желудок сводит камнем, а по спине бегут крупные, неприятные мурашки. Как же, просто, Всеотец, великий лжец. О тебе я узнал достаточно, чтобы не верить ни единому твоему слову. — А если я скажу нет? — А если ты скажешь нет… —ас свободной рукой, почесывает свой заросший подбородок, так как будто раздумывает… Но я знаю. Ни о чем он там не раздумывает. Все он давно спланировал и решил. Знать бы что? Я надеялся на мудрость источника, но похоже, придется мудрить самому. Сверлю аса глазами, показывая свое нетерпение и он вновь дарит мне эту свою мерзкую улыбку и тихо говорит: — Может ничего и не случится, если ты скажешь «нет», Локи, а может случится все. Все, чего ты так боишься. О чем думаешь сейчас. О чем боишься подумать. Гримнир делает резкое движение, вырывая плеть и как я и ожидал, я больно падаю носом в стылую землю. — Небольшой урок послушания перед завтрашним важным днем — Гримнир, даже не вытерев плеть от крови и грязи, просто засовывает ее за свой широкий, расшитый золотом пояс. — Другому было бы достаточно всего, что я уже сказал и этого падения, но я знаю: ты упрямый парень. Поэтому скажу тебе кое-что еще. Не ты один любишь играть с огнем, сын Лаувейи. И что такое земное пламя, в сравнении с огнем небесным, который я привез в твой дом? Тор сейчас рядом с твоей матерью, рядом с той девчонкой на которую ты ревниво поглядывал утром во дворе, рядом с теми, с кем ты рос…. Бог грома, бог молнии, бог гнева… Бог, любящий свет Асгарда и ненавидящий мрак Йотунхейма…Подумай над этим, мальчик, подумай и реши, что тебе говорить, «да» или «нет». Вернуться тебе или остаться. Случится беде или не случится. Я приму любой твой выбор, клянусь рогами Аудумлы. Если бы ненависть могла убивать, если ненависть могла бы превратиться в нож, копье, меч… Вот о чем думаю я, молча наблюдая за тем, как ас открывает портал и шагает в его сияние. Я хочу вызывать огонь, но он не откликается, не идет на мой зов. Злобно и со всей силы бью раскрытой ладонью по земле, царапаю ее об острый камень и уныло смотрю, как рассыпаются в разные стороны слабые, тут же тухнущие, искры. Мне нужно возвращаться. И от гнева на Одина и на свою собственную глупость, я превращаюсь в сороку неожиданно легко и быстро взлетаю, набираю скорость и ветер гулко свистит вокруг меня, захватывая в свой мощный поток. Я слышу, что Фрита что-то кричит мне вслед, но ветер и высота мешают мне разобрать слова. Тогда я думал, она прощается или может быть, благодарит за заступничество. Сейчас я знаю, точно знаю, о чем кричала девушка-дух. Не прощалась, не благодарила, предупреждала. — Беде суждено случится! Беда все равно случится! Вот последние слова Фриты для меня в ту неудачную, зловещую ночь. Слова, которые я смог разобрать в своей памяти тогда, когда уже ничего нельзя было изменить и исправить.