Monster

***

       — Эй! — и этот голос, излишне резкий, бьющий по барабанным перепонкам сильнее, чем знакомый скрежет металлических дверей, все таки вынуждает Джиена очнуться. Вот только сознание, словно и не его вовсе, оно утекает сквозь пальцы, словно дым, рассеивающийся в воздухе. На мгновение, Джиёну кажется, что он не может дышать, и это бы пугало, если бы не было столь привычным. Несмотря на то, что мысли в голове ворочаются как-то слишком вяло, Джиён пытается выбраться из леденящей темноты, да только толку, как если бы он хватался окоченевшими пальцами за талый лёд...        — Чёрт — недовольство в чужом голосе настолько явное, что беспрерывным s o s горит в голове, но несмотря на нарастающее беспокойство Джиён лишь беспомощно жмуриться от тупой боли, постепенно перерастающей в пульсирующую слабость.        — Вставай же! — и тяжело вздохнув — Вставай говорю! — из последних сил Джиён напрягается всем своим телом, стараясь выжать из него хоть что-то... Что-нибудь... Ну же... Слишком рано. Расслабляться ещё рано, но... У жизни на все и всегда свои планы.        Нужно... Джиёну нужно бежать... Дальше... Далеко...        И без того бессвязные мысли, словно в насмешку, путаются сильнее, сбиваются с пути. Джиён пытается проснуться. Джиён хочет открыть глаза, и веки его, наконец, дёргаются. Увы, недостаточно сильно для того, чтобы открыться.        Очередная безуспешная попытка, и Джиён судорожно выдыхает скопившейся в лёгких промёрзший воздух. Ощущение пространства постепенно восстанавливается, и Джиён чувствует, что ресницы его сильно слиплись из-за покрывающего их инея.        Холодно...        К сожалению, и эта мысль в голове на долго не задерживается, она стирается, прячется, исчезает в бесконечных просторах сознания, словно и не было вовсе, чтобы, возможно, когда-нибудь вернуться вновь. Ещё одно неимоверное усилие над собой, и кончики пальцев судорожно и бессмысленно дёргаются.        Джиён не успевает придти в себя, лишь чувствует, как его грубо хватают за хлипкую ткань поношенной рубашки, из-за чего тело отрывается от промёрзшего бетона, чтобы в следующее мгновение больно приземлиться на него назад, но на несколько ступенек ниже. Неизвестный отталкивает бессознательное тело прочь всё так же грубо, с лёгкой, но прекрасно уловимой брезгливостью, но у Джиёна нет сил на злость. Ни на что нет...        От болезненного приземления, Джиён еле слышно стонет, чувствуя, как по голове и спине расползаются словно электрические змеи новые импульсы боли, а конечности стремительно затекают от неудобного положения. Состояние лёгкой контузии все никак не отпускает, а под закрытыми веками цветным калейдоскопом расплываются узоры неясных цветных пятен.        Наконец, Джиёну удаётся приоткрыть глаза, которые сразу же начинают болеть от тусклого, но дребезжащего прерывистыми миганиями и света. Коридор перед ним двоится, троится, и Джиён хмурится, не узнавая его. Память упорно молчит и первые секунды, Джиён пребывает в подвешенном от страха состоянии, но стены сужаются и неловко трясутся, грозясь уронить потолок, а ступени под ним извиваются волнами.        Человек перед ним в очередной раз не добившись осмысленности, недовольно цокает. Возможно, Джиён бы понял его, но состояние не позволяет понять даже самого себя, оставаясь стабильно на уровне дна.        Человек поправляет что-то на плече, в глазах у Джиёна вновь темнеет и он вновь жмуриться, пытаясь собраться. Всего несколько секунд слабости, но этого вполне хватает. От противного щелчка предохранителя Джиён вздрагивает, машинально, пытаясь дёрнуться. Уши закладывает и Джиён слышит лишь биение собственного сердца, заглушающее все остальные звуки. Вместо слабости по венам вдруг потек поток раскалённой магмы, адреналин бьёт ключом, и это заставляет Джиёна выйти из оцепенения. Парень инстинктивно пытается вскочить на ноги, чтобы броситься прочь. Точно...        Он же должен бежать... Далеко... Ещё дальше... Должен...        От резкой смены положения перед глазами яркими красками взрываются цветные круги. И так шаткое чувство равновесия так некстати покидает тело, и Джиён заваливается в бок, врезаясь щекой в кирпичную кладку. И вроде бы ничего, собраться, совершить ещё один точный рывок и скрыться, чтобы не видеть более, не думать, не дуло ружья прямиком в голову... Но в глазах окончательно мутнеет, ледяные руки неконтролируемо дрожат, хотя что в этой ситуации вообще контролируемо? Разум заволакивает туман.        Чёрт...        — Не в себе что ли? — Сынхён досадливо поджимает губы и наклоняется к полубессознательному телу ближе. Парень перед ним явно плох. Цвет его лица почти серый, с рассыпанными по нему синяками и царапинами. Сам он дышит странно, словно через раз, неловко опираясь плечом о стену и безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд. Глаза его, отсутствующие, с огромными почти на всю радужку зрачками смотрят Сынхёну, казалось, в душу. И всё это Сынхёна иррационально цепляет.        Невольно, всего на секунду, Сынхён пропадает, но стряхнув наваждение, сжимает ствол сильнее. Есть в этой излишне худой, незримо переломанной фигуре что-то отвратительно прекрасное. Невольно, Сынхён вновь начинает злиться.        — Только наркомана мне здесь не хватало! — он вздыхает недовольно, оглядываясь по сторонам в попытках зацепиться за что-то, что могло бы помочь ему в подобной ситуации — А..?.. Эй?! Ты.. — и в голосе его звучит растерянность, стремительно уступающая место возмущению — Вот чёрт... Парень! — и смотря на теряющего сознание незнакомца, Сынхён снова тонет. Ощущение от этого на редкость мерзкое, словно облили с ног до головы отборным говном и теперь хрен отмоешься. — Парень! — но это не помогло, Сынхён отчётливо видел, как парень перед ним вновь терял сознание — Ну нет... Нет уж! Нет. Нет. Нет! — общаться с бывшими наркоманами точно не входило у Сынхёна в планы на вечер. Он схватил незнакомца за плечи, чтобы встряхнуть пару раз, пытаясь привести в чувства, но и это, увы, не помогло тоже. Как только Сынхён убирает руки, незнакомец безвольно падает назад на лестницу.        Сынхён недовольно цокает языком нервно вскакивая на ноги и зачёсывая чёлку назад. Ну уж нет. Нет. Нет. Нет. Он не нанимался этому ущербному в няньки. Нет. Раз уж он не представляет реальной угрозы, то так уж и быть, пусть валяется здесь, пока не придет в себя, на улице то точно замёрзнет...        Нет. Не его это дело. Нет. Набравшись решимости, Сынхён закидывает ружьё на плечо, перешагивая незнакомца и направляясь в свою квартиру, но...        У двери все же останавливается, в последний раз обводя взглядом худую, хрупкую фигуру, грязную изорванную одежду, босые ноги с покрасневшими от крови ступнями.        Нет же, нет. Сынхён силой заставляет себя отвернуться, уже не так решительно касаясь дверной ручки и...        Чёрт...