Пять вопросов

      Судьба никогда не играет по чужим правилам: она всегда стремится разрушить человеческие надежды в пух и прах, чтобы беспощадно, бесчеловечно смеяться в лицо твоей разочарованности и огорчению, хороня в свежевскопанной земле завышенные ожидания. В данной ситуации, самая полезная тактика — всегда готовиться к худшему, сохраняя, словно семейную реликвию и ценный экспонат в музее, освещаемую единственной лампой в темном помещении, надежды на лучшее и позитивный расклад событий.       Возможно, винить судьбу — удел слабых. Возможно, мне стоило готовиться усерднее, а не быть уверенной в собственной многозадачности и распыляться на работу, учебу и социальную жизнь одновременно. Жизнь всегда требовала и продолжает требовать приносить что-то невероятно ценное для тебя взамен. Хочешь учиться в одном из самых престижных университетов страны? Готовься к вступительным экзаменам усерднее, жертвуя жизненно необходимым сном, нервными клетками и получая повышенное давление из-за тонны выпиваемых тобою же энергетиков.       Не имея малейшего представления о том, каким образом я буду оплачивать оставшуюся сумму за обучение на магистратуре, мне лишь оставалось погрузиться в пучину раздумий — пойти по темному пути проституции или найти вторую работу. Хотя даже со второй работой, я бы не успела накопить пятизначное число на своем банковском счету — что же, проституция, здравствуй. Отшучиваясь даже в сложные моменты жизни, я понимала, что единственным выходом при столь непростых обстоятельствах был студенческий кредит с конскими процентными ставками.       Разочаровывало вовсе не то, что придется отдавать денежные средства за обучение, а скорее огорчал тот факт, что я не оправдала родительских ожиданий — они верили в меня, а также оказывали весомую поддержку до того заветного момента с письмом о поступлении. Создавалось ощущение, словно мое обнаженное тело окатывали ледяной водой на одной из центральных улиц старинных европейских городов, когда мать и отец продолжали выражать свою уверенность в том, что я являюсь лучшей ученицей среди всего потока.       Хотелось ли мне рассказать им всю правду? Чтобы они влезли в долги, а затем продали мою старенькую квартиру, приносящую стабильный доход? Ни в коем случае. Наблюдать за рассеивающимися иллюзиями близких тебе людей, за спадающими розовыми очками — дело не из самых приятных. Жить в неведении иногда намного лучше, чем беспокоиться о существующих проблемах — вешать их тяжелый груз на родителей уж точно не хотелось. Заставлять близких людей беспокоиться о тебе — удел эгоцентричных.       Знаешь, Джордж, мне даже на секунду взбрело в голову, что ты знаешь о лишенной скидке — я так подумала, когда ты мимолетом упомянул о бросании университета. Не исключено, что это бред — я глубоко сомневаюсь, что ты нагло стал лезть бы ко мне в телефон. Это не в твоем духе. Мне бы не хотелось грузить тебя своими проблемами, ведь наверняка у тебя своих забот вдвое больше моих. Но так хотелось, чтобы ты был рядом — не выслушивал, а просто был... Однако это очень эгоистично с моей стороны. — Ничего страшного, ты уже достаточно взрослая. Справимся, прорвемся, решим, — напомнила я себе вслух, мимолетом взглянув на влажное после умывания лицо в зеркале ванной комнаты. Иногда мне казалось, что я не справляюсь, не прорываюсь и ничего не решаю. Иногда мне казалось, что я тону в незыблемой пучине своих бесконечных проблем, и с каждым днем мое тело все глубже и глубже погружалось в бездонную бездну, еле видимый свет из которой отдалялся все дальше и дальше, а окружающая картина становилась все темнее и темнее.       Боль внутри пожирала меня заживо, заставляя чувствовать себя неспособной добиться чего-либо значительного в этой жизни. Подобным лишением скидки за неудовлетворительные академические результаты я огорчила не только собственных родителей, но и саму себя в первую очередь. Потянувшись за антидепрессантами и выпив суточную тройную дозу, я снова пыталась заглушить душевные терзания и облегчить ту тяжесть, что образовалась с момента получения того самого злосчастного уведомления.       Мир расплылся: картины всего окружающего лишь напоминали собой расплывчатые силуэты, словно фотографии мыльной ретро-камеры с запачканным объективом. Голова сильно закружилась: испытываемые ощущения были примерно такие же, как и от алкогольной интоксикации. Или это была эйфория?.. Один миг — ноги стали ватными, наотрез переставая слушаться и отказываясь передвигаться. При всем моем желании дойти до собственной комнаты и мягкой кровати, я не могла. Всего один миг — мое тело грохотом рухнуло на холодную плитку ванной комнаты.       Тишина. Звон ключа в замочной скважине входной двери. Испуганный визг. Женский голос и куча нецензурных слов. Шум при поиске мобильного телефона. Громкие вздохи. Бренчание при набирании номера. Звук отворяющейся двери. Еле слышимые всхлипы. И снова звук двери. Обеспокоенный, но спокойный мужской голос. Шум и гудение автомобиля, передвигающемся на высокой скорости. Монотонные переговоры общественного места. Лязгание медицинских каталок. Глухой звон только включившейся лампы.       При всей моей ненависти к судьбе за худшее, что могло произойти — я до сих была благодарна ей за тебя. За то, что мы с тобой познакомились с тобой в подходящие жизненные отрезки и, конечно же, смогли поближе узнать друг друга. Я была неизменно благодарна ей за ту возможность, что мне удалось побольше узнать о твоих неосознанных привычках, детских травмах, а также за те уютные и светлые вечера, проведенные за просмотром очередной серии Гриффинов.       Была бы у меня единственная возможность перемотать время, я бы перемотала и вновь бы пережила с тобой те домашние выходные, чтобы чувствовать тепло твоего тела рядом, твое ровное дыхание, а также чтобы слышать успокаивающее и равномерное биение твоего сердца. Но даже если бы я перемотала время и стала бы прилагать большие усилия, мне казалось, что это бесполезно — свой максимум я уже давно испытала. Видишь, Джордж, ты смог предугадать будущее — я просто брошу учебу. Это самый легкий и быстрый выход из подобной пучины дерьма, в которую я влипла.       Свежезаваренный цветочный чай укутал каждый квадратный метр небольшого помещения своим приятным ароматом, в нотках которого чувствовался успокаивающий жасмин и белые пионы, заставляя позабыть о всех насущных проблемах, рутинных делах и бесконечных проблемах, раздумывание над которыми представляло собой одну продолжительную черную полосу в моей жизни. Злосчастный календарь напоминал о поджимающих сроках: середина ноября могла означать лишь то, что совсем скоро, а именно через две недели, нужно будет внести оплату за учебу, а цифры банковского счета, в свою очередь, безжалостно спускали с небес на землю, напоминая о нахождении за чертой бедности.       Каждый глоток этого волшебного напитка словно восстанавливал душевное равновесие, оставляя все человеческие заботы где-то позади. Те самые Манхэттенские апартаменты, где судьба решила свести наши с Джорджем жизненные пути, обрели более уютные обертоны после переезда Анисы к своему нынешнему парню — Йену. Честно признаться, изначально этот тип показался мне крайне мутным, не вызывая ни единой доли доверия, но после того, как я впервые увидела, какими влюбленными глазами он на нее смотрит — я поняла, что подруга находилась в надежных, сильных мужских руках, а возникновению хоть единого повода для беспокойств парень не способствовал.       С переездом Анисы к Йену квартира перестала напоминать прокуренное холостяцкое помещение, сыр в холодильнике которого заплесневел пару-тройку столетий назад, а ванная комната — теперь вовсе не обитель сифилиса, вируса иммунодефицита человека и заболеваний, передающихся половым путем. Теперь белоснежные стены украшались множественными атмосферными фотографиями в рамках, гирляндами и прочей новогодней мишурой, — как выразилась Аниса, только подобное помогает воссоздать рождественскую атмосферу и ментально настроиться на приближение промозглой зимы.       Время на часах указывало за полночь, но возвращаться домой вовсе не хотелось: стены арендуемой квартиры регулярно окунали в очередную порцию размышлений, толка от которых совсем не было. Длительное нахождение в привычных четырех стенах лишь дестабилизировали ментальное здоровье, все дальше и дальше подталкивая к опасному краю пропасти, где одно необдуманное действие могло стоить целой человеческой жизни. Пять лет назад я могла ошибочно считать дом — своей крепостью, где можно спрятаться от окружающего мира, но сейчас же, взрослея с каждым годом, понимаешь, что это самое настоящее пристанище депрессии и апатии.       На кухонном деревянном столе, недавно купленном в ближайшей Ikea, где, в отличие от других мужчин, любил ошиваться Йен, покоился лэптоп с открытой вкладкой прямой трансляции из Калифорнии, где должен был выступать Джордж — до начала его выступления оставались считанные минуты. Даже сейчас, несмотря на то, что парочка встречалась относительно недолго, складывалось неоспоримое ощущение того, что они знакомы целую вечность: Йен, словно по привычке, по-хозяйски закинул руку на хрупкое плечо собственной девушки, беззаботно попивая чай, а также незаметно подслушивая женские разговоры, стараясь не вставлять и единого слова. — Кхм-кхм... Знаешь, я даже не буду спрашивать ничего касательно того, куда ты запропастилась в тот вечер — это на твоем лице написано, — весело объявила Аниса, стараясь тщательно подбирать слова. Девушка то и дело косилась на собственного парня — лишние уши мешали ей выражаться тем образом, которым она привыкла в его отсутствии. — Правда, возникает один лишь вопрос. Вы встречаетесь или нет, понять не могу? — Вздернув бровью и скрестив руки на груди, поинтересовалась Аниса, после чего на секунду отстранилась от Йена и, поближе пододвинувшись ко мне, полушепотом протараторила: — Как тебе его достоинство? — Я вообще-то все услышал, так что можете не шептаться, — словив на себе испепеляющий взгляд девушки, Йен лишь виновато приподнял обе ладони, словно его собираются задержать копы за незаконное выращивание и распространение каннабиса. За пару секунд допив пару глотков обжигающего чая, он встал с насиженного места и обиженно протянул: — Ладно, мне все равно нужно было садиться за работу. Я даю вам полную свободу для разговоров о двенадцатиметровом члене Джоджи.       Как только парень подруги удалился в спальную комнату, Аниса лишь увлеченно пододвинулась ближе, добавив про то, как крепко нужно держать собственных «мужиков» в узде: она начала сравнивать методы дрессировки мужской половины с дрессировкой собак, предполагая, что обе техники подчинения были приблизительно одинаковыми. Как выразилась девушка, мужчин нужно поощрять за хорошее поведение неким «вкусненьким», — в этот момент девушка плавными движениями скользнула своими руками от талии до груди третьего размера, прикусив собственные губы, — а за плохое — наказывать отсутствием того самого «вкусненького».       В случае отсутствия какой-либо дрессировки, мужчина бессознательно зазнается, а также начинает с чрезмерным эгоизмом ставить себя и свои потребности выше домашнего очага и порой даже семьи. По причине частых рассуждений на подобные темы, мне иногда казалось, что автором всех существующих в мире книг про господствование матриархата собственноручно написала именно эта мадам, сидевшая рядом и попивавшая сладкий чай как ни в чем не бывало. Также в голову приходило то, что зря Аниса училась на диджитал дизайне в стенах Нью-Йоркского, когда она могла бы стать успешной на поприще услуг доминатрикс, зарабатывая миллионы долларов и трижды в ход отдыхающей на собственной вилле где-нибудь на Майорке. — Что же... Я так и знала, что ты про это спросишь, — вздохнула я, едва сдерживая гримасу отчаяния и океан смешанных эмоций, бушевавших во мне каждый, мать его, раз, как только поднималась тема касательно этого парня. «Пояснение: парня, перевернувшего твою серую, скучную жизнь с ног на голову», — поясничная и показывая вверх указательным пальцем, вставила свое никому-не-нужное мнение мини-версия меня. — Мы переспали, твоя взяла. Но мы не встречаемся, — делая акцент на слове «Но», не слишком уверенно продолжила: — Я сама, если быть честной, не понимаю, что происходит, но меня очень расстроило, что ему пришлось уехать на гастроли. — Ты не ответила мне на главный вопрос про его достоинство, — еле слышно прыснув и в процессе пытаясь перебить мой рассказ, полный неопределенности и тоски по тому самому человеку, беззаботно напомнила подруга. Ее тихий смех обрел более высокодецибельные частоты и так продолжалось несколько секунд, пока она не остановила свой взор на моей мрачновато-грустной физиономии. — Что-то не так? Он тебя обидел? Ты только поделись, я уже на старте брать билеты на запад, чтобы надрать этому меланхоличному индюку зад! — Возмущаясь, с особой живостью воскликнула Аниса, ноздри которой на момент раздулись от появившегося негодования, а костлявые кулачки негромко стукнули по деревянной поверхности стола. — Нет-нет, все так, ты неправильно меня поняла. Это так, мои собственные загоны, — виновато маша руками, я стала успокаивать девушку, в подробностях рассказывая о произошедшем, не упуская ни малейшей детали. Однажды мне пришлось сталкиваться с взрывным недоумением подруги по поводу того, что я часто недоговариваю о собственных проблемах, включая почву моих многочисленных беспокойств, что заставило меня пожалеть о подобных выходках, ставших нормой для меня. После этого я стала рассказывать многое, даже практически все. Хотя-я, даже сейчас, я предпочла умолчать о лишении университетской скидки. — Я должна была понимать, когда стала влюбляться в...       Мой длительный монолог был прерван начавшимся выступлением на лэптопе с характерным соло барабанщика. В экран ноутбука я смотрела, словно зачарованная, даже привороженная в некотором смысле. Его успокаивающий баритон, изливающийся сквозь динамики ноутбука, задевал струны моей души, одновременно отзываясь в моем теле: кожа покрылась мурашками, а в голове стали всплывать теплые воспоминания, связывавших нас обоих. Его плавные движения притягивали к себе, а валяние дурака на сцене крупного музыкального фестиваля вызывало еле заметную ухмылку.       Джордж никогда не пытался притворяться кем-либо: он всегда был искренним как в своих намерениях, так еще и был верным собственному слову — и эти качества в нем мне нравились больше всего. Когда музыкант и по совместительству близкий мне человек стал исполнять «Mr. Hollywood», в моей голове появилась картина того самого светлого воскресного утра, приятно отдававшего теплом в моем теле, а также причиняя очередную дозу невыносимой боли, когда мы стояли у входных дверей в его Бруклинские апартаменты.       На мои глаза непроизвольно стали наворачиваться слезы, от чего подруга, приблизительно сложив общую картину, лишь молча обняла меня, всеми силами пытаясь не прерывать мой незапланированный всплеск эмоций. Как только я оказалась в ее дружеских и теплых объятиях, слезы стали течь с новой силой, словно у ребенка в поисках внимания взрослого, пытавшегося его утешить. Собравшись с собственными силами, я разорвала объятия и жестом дала подруге понять, что я в порядке, попив немного освежающей воды из стакана, любезно принесенного Анисой. — Напиши ему, — наконец выдавила из себя девушка с кислой миной на лице, максимально стараясь не давить на меня. Я также благодарна судьбе и за Анису — за короткое время она успела стать моим голосом разума, который вкупе мог подтолкнуть меня на безумные поступки, прежде на которые я была вовсе не способна пойти. — Ты ничего от этого не теряешь. Была бы любая девушка из этого концерта на твоем месте, то она бы написывала ему каждую минуту своего свободного времени, я уверена в этом на все сто процентов.       Задумавшись на единые доли секунд, я осознала, как чертовски была права Аниса — любая из его поклонниц мечтала бы оказаться на моем месте. Я же приняла сложившееся стечение случайных обстоятельств за данность, дарованную судьбой. Особенно выслушивая его короткие ответы «Я тебя тоже люблю» на вопли обезумевших девушек, я, тихо всхлипывая, будучи еще не отошедшей после минутной истерики перед собственной подругой, разблокировала телефон и открыла переписку с Джоджи, с названием контакта которого красовалась милое эмодзи с краснющими, как мое лицо после всплеска эмоций, сердечками. (Имя) 12:29 Don't tell me I'm gone, don't tell me I'm gone (Имя) 12:30 Я горжусь тобой, Брайан <3       Оставшееся время, проведенное за просмотром живого выступления нашего общего знакомого, мы с Анисой провели за длительными разговорами о том, как иногда может удивлять судьба — такие душевные моменты с подругой я ценила больше всего. Казалось, что весь его концерт пробудил во мне все подавляемые мною же прежде чувства, которые, иногда мешаясь, предотвращали худший расклад событий в нашей с Джорджем истории. Все-таки некоторые моменты в монологе подруги о дрессировке мужской половины человечества были неопровержимыми фактами.       Рядом с Анисой и мысленно рядом с тобой, Джоджи, мои апатичные думы об университетских проблемах встали на второй план, заставляя хоть временно, на один вечерочек, позабыть об их существовании. Девушка воочию наблюдала мое общее состояние и даже заставила меня переночевать на диване их с Йеном гостиной комнаты: я вовсе не хотела быть третьим колесом, мешающим им ночным плотским утехам. Подруга же, не сдержавшись, ударила меня в плечо и, не принимая мое «нет» как за ответ, оперативно стала стелить мне постель, попутно зевая и мысленно готовясь к завтрашнему дню в университете — по понедельникам были пары у придирчивой Мисс Джексон.       Под подобным давлением девушки я была вынуждена согласиться: порой я даже удивлялась дару убеждения подруги. Через пару мгновений я, выполнив привычный ритуал перед сном, была в длинной домашней футболке Анисы с принтом какой-то ретро-группы и уже пластом развалилась на мягком диване. Как только подруга скрылась за дверьми их с Йеном спальной комнаты, я почувствовала вибрацию смартфона, которое могло значить лишь одно — сообщение от Джоджи. Хоть и прошел приблизительно целый час после окончания его выступления, я широко и по-глупому улыбалась, внимательно вглядываясь в экран телефона. Я была буквально на седьмом небе от счастья, что готова была визжать от наполнившей меня радости от пары сообщений.              Joji 1:41       Спасибо :) Что бы ты ни делала, я тоже буду всегда тобой гордиться.       Joji 1:42       Как у тебя дела? Мы давно с тобой не связывались. Ты не будешь против, если мы поговорим с тобой на неделе, когда не будет слишком поздно?       Перечитывая его сообщения по несколько раз и представляя его физиономию во время неумелого набирания текста на собственном телефоне, я лишь тихо хихикнула. Мне было невероятно больно от того, что ты не находился рядом, но, опять же, я всей душой и телом ненавидела расстояние в тысячи километров, разделявших Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Я также проклинала каждый час из трёх, разделявших эти дальние мегаполисы друг от друга. Переступая через собственную грусть, я лишь заверила тебя, что нет повода для беспокойств и поделилась недавними забавными событиями, стараясь на задерживать тебя от предстоящей вечеринки после концерта.       Слипшиеся и отекшие глаза, в краях которых до сих пор поблескивала влажная дорожка, оставившая свой заметный след от слез во время нахождения без сознания, медленно стали раскрываться: изначально виднелись только расплывчатые белые силуэты окружающего помещения, а с каждой моей попыткой сфокусировать зрение — оно магически физиологическим образом стало приобретать более явные очертания. В нос сразу уже ударил неприятный запах медицинских препаратов, присущий больницам.       Отвращение к госпиталям и прочим медицинским учреждениям у меня выработалось с раннего детства: по шаткому состоянию здоровья мне часто приходилось торчать там целыми неделями, а по ощущениям — словно целыми годами. Особенно мучительно было наблюдать за детьми, беззаботно развлекающимися на детской площадке неподалеку, откуда звоном доносился их заливистый смех и громкие возгласы во время игры в догонялки. Мне всегда хотелось поиграть с ними, но я в тот момент не могла покидать стены больницы. Интересно, как эти незнакомцы поживают сейчас?..       Не имея и малейшего понятия, каким образом я попала в больницу — я пыталась восстановить хронологию прошлых событий, что было непосильной задачей для моей заметно потяжелевшей головы, отдававшей невыносимой болью в зоне висков и затылке — точно мигрень. Я попыталась привстать: после нескольких тщетных попыток пошевелиться я с трудом смогла опереться на изголовье неудобной больничной койки — что же, дорогая моя, давно не виделись.       К моему удивлению, под белым медицинским халатом, укутавшем истощенное тело, скрывались многочисленные электроды, присосавшиеся, словно голодные пиявки, к моей груди — мое не успевшее полностью восстановиться сердцебиение отображалось на мониторе электрокардиограммы слева от больничной койки. Я испытывала жуткую жажду и, слава всем всевышним силам, кто-то уже смог заранее позаботиться об этом: на прикроватной тумбе покоилась та самая вожделенная бутылка воды, каждый глоток которой ощущался, как самый яркий оргазм в моей жизни.       Чудом проходившая мимо моей палаты чернокожая медсестра невысокого роста и стройного телосложения краем глаза заметила мое пребывание в сознании, — чего нельзя было сказать о нахождении в здравом и трезвом рассудке ума, — она жестом позвала доктора, цокот низких каблуков которого отдавались эхом по длинному и узкому коридору больницы. Как только в помещение вальяжно зашел высокий мужчина с бледной кожей, аристократичным носом и крупного телосложения, за его широкой спиной растерянно плёлся знакомый силуэт Анисы с огромными мешками под глазами, кому я приветственно улыбнулась и еле заметно кивнула, несмотря на всю странность сложившихся обстоятельств. — Доброе утро, красавица, — возвысив свой низкий голос, бодро отозвался мужчина средних лет и попросил посетительницу немного подождать, пока он кое-что проверит. По непонятным мне причинам доктор стал проверять мои зрачки, буквально ослепляя их небольшим фонариком, после чего он провел несколько других небольших тестов на проверку моего общего состояния, параллельно активным образом помечая что-то на белом листе бумаги, закрепленного на черном планшете. — Что ж... Хорошая новость для вас: если бы не ваша соседка, то возможно мы бы смогли не успеть вас спасти.       Что? Я могла умереть? Уму непостижимо, ведь я даже не помню, как все произошло. Волшебным образом, картины из прошлого стали один за другим всплывать в моей голове — правда, для этого мне приходилось попотеть, что аж между бровями от напряжения возникла небольшая ложбинка. Та-а-ак, я была дома, в ванной комнате, а потом я закинулась несколькими таблеток золофта... Потом мне резко стало плохо, а остального я попросту не помню. — Если бы не Дженнифер, ты бы уже была бы на том свете, — знакомый голос подруги, в котором чувствовалась дикое изнеможение, вывел меня из размышлений. Она выглядела нереально уставшей. Казалось, что она точно не спала целую вечность: зная ее натуру, погрузиться в блаженный сон ей мешали нервы и совесть, буквально пожиравшие ее за то, что она вообще позволила подобному произойти. Тут же мои глаза удивленно расширились от осознания, что мою жизнь спасла некто иная, как Дженнифер Уокер — моя стервозная соседка, которая вечно занята флиртом и разводом богатеньких папаш за пятьдесят на деньги. — Тем не менее, она смогла спасти вашу жизнь своей оказанной первой помощью до приезда нашей бригады. В течение двух дней, что вы пролежали без сознания, мы оказали тщательную поддерживающую терапию с помощью искусственной вентиляции легких, а также наблюдали за вашими жизненно необходимыми органами. Прибегать к промыванию желудка мы не стали, — широко улыбнувшись во все тридцать два, мужчина щелкнул ручкой, закрепил ее на планшете и прежде, чем покинуть палату, напоследок вкратце подытожил: — Сейчас все должно быть неплохо, вы сможете выписаться в течение двух часов. Ваша медицинская страховка покрывает все расходы. Также прошу впредь не играться с Сертралином — он вовсе не игрушка. Всего хорошего.       Как только доктор отправился к другим пациентам и должностным обязанностям, Аниса, на чьем лице открыто читалось негодование и волнение, широкими шагами и со сжатыми кулаками направилась в сторону больничной койки, что заставило меня насторожиться и мысленно приготовиться к пощечине или любому другому физическому нападению с ее стороны. Несмотря на свое непреодолимое желание размазать меня по стенке, — а я уверена, именно сейчас она этого и хотела — подруга лишь обняла меня, осторожно обвив руками мою шею. Я услышала ее тихие всхлипывания — я впервые видела, как плачет Аниса и из-за этого мне стало еще паршивее на душе. Я была виновата во всем случившемся. — Прости меня. Я не думала, что это приведет к таким последствиям, — успокаивающим и еле слышимым тоном вторила я, чувствуя подрагивание хрупкого тела подруги. Осознавая, сколько же нервов потратила подруга по моей причине, мне стало невероятно стыдно — объясниться перед ней было моей обязанностью. Девушка была не в силах что-либо ответить из-за перемешанных эмоций, смешавшихся в ней в огненном коктейле, и только лишь мычала. Похлопав по спине Анисы, я обняла ее как можно крепче и добавила: — Давай мы сейчас дождемся выписки и поедем ко мне домой. Ты выспишься, а потом мы попьем твоего любимого чая, и я тебе все объясню, если ты мне пообещаешь никому ничего не рассказывать.

Спустя неделю...

      Время летит с неумолимой скоростью, не жалея ни единой души: красная пометка на всех календарях безжалостно обводила тридцатое число ноября, напоминая о том, что уже завтра — последний срок внесения оплаты на счет университета. Казалось бы, только вчера был теплый октябрьский вечер, проведенный с компанией друзей на заднем дворе Бруклинских апартаментов. Чего греха таить, только вчера судьба решила свести нас с тобой на той самой вечеринке, а еще только вчера я получила письмо о поступлении на магистратуру в один из лучших университетов Соединенных Штатов Америки.       Причинно-следственные связи, существующее положение дел касательно внезапно появившейся проблемы, а также возможные решения были озвучены в тот самый день разговора с Анисой, ставшего резким толчком в осознании собственного эгоизма и гордыни, которые привели к подобным последствиям. По словам близкой подруги, подобное поведение воспринимается, как обесценивание межличностных отношений, которые априори должны принимать форму верной руки помощи и крепкого плеча, на которые всегда можно рассчитывать и положиться.       Несмотря на многочисленные извинения с моей стороны, девушка была непреклонна, в очередной раз угрожая мне расправой в случае, если я поступлю таким же образом и во второй раз. Если говорить точнее, передавая все краски ее речи: «Если ты, блять, еще раз так сделаешь — я сама вытащу из твоей глотки эти ебанные антидепрессанты, раскромсаю тебя по кусочкам и не забуду напоследок пихнуть эти колеса тебе в зад». После этой гневной речи, конечно, Аниса молча, как ни в чем не бывало, принялась договариваться с администрацией университета об отсрочке оплаты, что не принесло никаких результатов.       Однако существовал еще один вариант — студенческий кредит с бешеными процентными ставками для нерезидентов этого бюрократического государства, который мне придется оплачивать лет пять после окончания университета. Его получение влекло за собой череду многочисленных рисков в виде возможности просрочек, залога имеющегося недвижимого имущества на моем имени, а также декларации о доходах не только моих, но и родителей, проживающих за буйными водами Атлантического океана.       Не имея и малейшего понятия, как организовать подобное, не вмешивая родителей, я лишь тихо выругалась, продолжая листать список требований для получения студенческого кредита на одном из компьютеров университетской библиотеки. Темные круги, образовавшиеся под моими глазами, безотрадно просили о помощи из глубокой ямы, где они находились, и эта самая яма становилась все глубже и глубже с каждым проработанным сверхурочным часом у Джека, а также с каждым миллиграммом кофеина и таурина, попавших в мой дряхлый организм. — Ты что, разрушаешь все студенческие каноны, раз решила подготовиться к экзаменам заранее? — Где-то позади моей спины, прямо над ухом, издался знакомый мужской голос, что растормошило меня свернуть браузер с компрометирующими вкладками, способными выдать дерьмовое положение дел. Испугавшись и резко обернувшись, я узнала этого самого обладателя мужского голоса — это был Крис, на чьем альфа-лице красовалась хитрая ухмылка. — Ты чего, призрака во мне увидела? Одиннадцатый час вечера, заканчивай — пойдем прогуляемся. Посмотри на свои круги под глазами и пожалей себя.       Парень сегодня выглядел необычно парадным образом, словно собирался на свидание с очередной из чирлидерш университетской сборной: обычное худи было заменено на белоснежную рубашку с первыми двумя расстегнутыми пуговицами, а облегающие джинсы темно-серого цвета лишь подчеркивали его фигуристые икры, широкие плечи же облегал черный тренч. Крис и был тем самым человеком, разрушающим установленные в обществе стереотипы: несмотря на то, что парень обучался и имел немалый опыт в разработке программного обеспечения, помимо этого он не забывал и о спорте, принимая активное участие в сборной по американскому футболу. — А ты что, следишь за мной? — С ухмылкой спросила я, попутно выключая компьютер и заметая за собой следы. Внезапно поднявшись и оказавшись перед парнем лицом к лицу, я почувствовала, что это даже немного смутило того: пунцовый румянец проявился на его щеках, а он, опустив взгляд в пол, стал нервно теребить небольшую серебряную сережку в виде дракона на левой ушной раковине, добавлявшей лишь шарма в его образ. — Ладно, мне все равно не помешало бы немного развеяться. Только с тебя кофе, — непривычно громко вырвалось из моих уст, по причине чего многие посетители библиотеки, остававшихся грызть гранит науки несмотря на поздний час, с особой неприязнью покосились в мою сторону, что только заставило поскорее покинуть помещение вместе с Крисом.       В городе вовсю ощущалось приближение Нового Года: витрины всех магазинов уже вовсю были украшены новогодними гирляндами, различными скульптурами Санта-Клауса, рождественских оленей и улыбающихся снеговиков. Прохожие с охапкой пакетов из магазинов с подарками выглядели гораздо счастливее обычного, а теплые улыбки на их лице согревали гораздо больше, чем обжигающе горячий капучино с миндальным молоком, купленный Крисом в моей любимой кофейне от Вашингтон-сквер парка.       Последние осенние деньки прощались небольшими хлопьями снега и необычно светлым небом. Несмотря на то, что снега было ничтожно мало, но это был мой первый снег в Большом Яблоке. А выдыхая, можно было с легкостью заметить пар, намекающий на скоровременный приход промозглой зимы, которая уже успела заставить нью-йоркцев нацепить огромные шарфы. Укутавшись в свой ярко-красный шарф, который когда-то давно мне подарила мама, я внимательно смотрела на Криса, что ждал своего заказа в самой кофейне, когда я предпочла подождать снаружи: его привлекательный внешний вид притягивал к себе не одну девушку.       Как только Крис дождался своего заказа и вышел из кофейни, пропитанной ароматом кофейных зерен, он повернул направо к Пятой Авеню, решив не делиться со мной подробностями, куда мы отправляемся. Он-то и дело загадочно бурчал, что «идем, куда глаза глядят» и то, что мне не стоит задавать столько лишних вопросов. Переговариваясь о своих академических успехах и неудачах, мы шли по самому туристическому маршруту из возможных. В процессе наших длительных разговоров, Крис делился своими волнениями насчет совсем недавно законченной исследовательской работы, которую ему предстоит защитить в Университете Беркли в Калифорнии. — Постой-постой, это ты сейчас жалуешься на учебу? Ты — один из самых выдающихся студентов на твоей специальности, Крис, — начала протестовать я, перечисляя самые очевидные факты. Парень лишь недоуменно развел руками, поясняя это тем, что в его работе полным-полно недочетов, которых стоило бы сперва найти, а потом уже и исправить, однако невооруженным глазом было заметно, что моя речь его вдохновила и заставила осознать собственные достижения. — А если быть честной, я горда тобой и всегда хотела бы иметь такие же мозги, как у тебя. Не обесценивай то, что имеешь, — закурив сигарету из недавно купленной пачки «Virginia Slims», я допила свой кофе и выкинула стаканчик в ближайшую урну. Парень же не имел сей вредной привычки в виде курения, чего не скажешь обо мне.       Парень лишь в знак благодарности кивнул, продолжая витать в облаках и оглядываться по сторонам. По Крису всегда было сложно судить, о чем он раздумывает — он относился к одному из типов людей, тщательно скрывавших свое истинное «Я» со всеми слабостями, детскими травмами, а также вырывающимися наружу эмоциями и чувствами. Этот парниша точно знал, как выруливать ситуацию в позитивное русло с помощью отменного чувства юмора и сарказма. Его лицо не выражало ни единой доли эмоции, пока его взгляд не остановился на одном из баннеров, размещенных на Таймс-сквер, куда и мы успели дойти за столь короткое время.       С особым интересом переведя взгляд в сторону того, что так привлекло внимание моего друга, я почувствовала, словно мое сердце застучало в тысячу раз быстрее, будучи готовым вырваться из грудной клетки и умчать вдаль. Кто же мог подумать, что один лишь злосчастный баннер с анонсом твоего тура по прошлогоднему альбому сможет вызвать подобные эмоции? Несмотря на то, что мы договорились с тобой поболтать по телефону пару недель назад, никто так и не сдержал собственного обещания — вернее, его не сдержал ты, но позволить себе навязываться я не могла.       Прекрасно понимая, что Джордж, вероятнее всего, занят работой над предстоящим альбомом, посещением разношерстных вечеринок с другими представителями и артистами лейбла, а также продюсированием других музыкантов, я постоянно стирала каждое чертово сообщение, которое собиралась тебе отправлять. С момента твоего отлета в Калифорнию общаться стали мы гораздо реже — ты мог изредка отправить мне смешной мем в два часа ночи по Нью-Йоркскому времени, когда я уже спала крепким сном. Вдруг в голове всплыли те самые слова Анисы про его поклонниц, поэтому я, намотав собственные сопли на кулак, быстро набрала следующее сообщение: (Имя) 11:37 Представляешь, сейчас в Нью-Йорке так красиво падает снег! Я бы хотела, что бы и ты это увидел. (Имя) 11:38 Но ты, говнюк, наверняка в одном худи ходишь в Калифорнии :< — Знаешь, на самом деле, все эти достижения в учебе ничего не значат, — меланхолично отозвался Крис, глядя в светло-серое Нью-Йоркское небо и лишь изредка оглядываясь на экран своих смарт-часов. Его слова тут же заставили меня перестать пялиться в экран собственного телефона и отложить его куда подальше. От кого, от кого, но подобное было весьма странно слышать от студента, чье среднее арифметическое по всем сданным экзаменам превышает три целых семь десятых из возможных четырех. — Я много раз задумывался насчет того, чтобы бросить учебу, которая ровным счетом тебе ничего не дает. Конечно, ты сможешь устроиться в крутейший Калифорнийский стартап, но это ли твоя мечта? Посещать различные тренинги, участвовать в стэндапах с другими разработчиками и с утра до вечера палить в монитор, занимаясь написанием кода. — Возможно, работа разработчиком или инженером-программистом может прозвучать довольно занудно или монотонно, но если у тебя есть предрасположенность к этому, почему бы не идти дальше по этому пути? — Возразила я, пожав плечами и пытаясь поспевать за широким шагом парня. — Тем более, сейчас в данной сфере существует хуева туча возможностей, и ты даже сможешь работать дистанционно из любой точки света. Это ли не шикарно? Ты сможешь палить в монитор и на Фиджи, и на Сейшелах, или даже на Гималаях.       Длительные дискуссии о влиянии магистерской степени на профессиональный путь в процессе заменились на обычные дружеские насмешки, связанные с воспоминаниями неловких ситуаций из прошлого в агитационной команде. Также парень напомнил об одном ужасном случае, когда я перепутала документы двух абитуриентов с похожими именами и фамилиями, а различие в них помог найти президент агитационной команды, который недолгое время нравился мне — от напоминания о собственной симпатии я чуть не сгорела со стыда, а мое лицо стало настолько багрово-красным, что стало напоминать самый спелый помидор в саду.       Крис выдал долгожданное "Дошли", когда мы добрались до Рокфеллер-центра, расположившегося на пересечении сорок седьмой и пятидесятой улицы. Между тремя высоченными небоскребами, чьи вершины, как казалось, пронзали небо, разместилась новогодняя елка необъятных размеров, подле которой восторженно наблюдали за таймером обратного отсчета как сами жители финансового центра, так и многочисленные туристы, приехавшие насладиться рождественской атмосферой мегаполиса из близлежащих городов северо-восточных штатов.       Остановившись на расстоянии от толпы людей, парень заботливо спросил, не холодно ли мне и предложил одолжить мне свой плащ — проявления нежности и заботы со стороны Криса всегда казались мне чем-то странным и необычным на фоне всех беспощадных насмешек с его стороны. Вежливо отказавшись, я снова уткнулась в свой теплый шарф, наблюдая за огромным таймером, экран которого гласил, что до зажжения новогодней елки осталась считанная минута. Волшебности общей картине добавил усилившийся снег, который стал падать более крупными хлопьями, понемногу окрашивая Нью-Йорк в белоснежные тона. — Тридцать секунд, — с некой взволнованностью в голосе сказал парень и осторожно взял мою руку в свою, переплетая свои длинные и тонкие фаланги пальцев рук с моими и не отрывая своего взгляда от огроменного экрана с таймером. Согревающее тепло его ладоней подтолкнули меня к осознанию того, что мне всего лишь не хватало тактильных ощущений, элементарных проявлений заботы в виде предложенной куртки в холодный день. — Десять секунд, — негромко сообщил Крис, вслух отсчитывая каждую секунду с толпой.       Таймер обнулился, а люди торжественно заулюлюкали в тот момент, когда новогодняя елка загорелась тысячами ярких огней: она переливалась желтыми, оранжевыми, красными и синими искорками, а верхушка ее украшалась большой путеводной звездой. Наблюдая за широченными улыбками и искренним восторгом других посетителей сего мероприятия, мне довелось в тысячный раз убедиться в том, что счастье — в мелочах, а все проблемы решаемы и их всегда можно отложить на второй план, чтобы вдоволь насладиться моментом.       Ощутив какое-то облегчение на душе, я лишь мягко улыбнулась и сжала руку Криса как можно сильнее, не отрывая взгляда от самой нарядной и красивой рождественской елки в моей жизни. Прочитав детский восторг от увиденного в моих глазах, парень ухмыльнулся и инстинктивно стал сокращать расстояние между нами, одной рукой поправляя мешающиеся прядки волос от моего лица. «О боже, нет-нет-нет, не делай этого», — отозвалось мое внутреннее я, кулаками пытающееся пробить невидимую стенку между сознанием и реальностью происходящего.       Как только Крис накрыл своими пухлыми губами мои, я на секунду застыла, взвешивая все «за» и «против» в данной ситуации. Торгуясь со своим внутренним я и парируя тем, что мы с Миллером не состоим в официальных отношениях, я закрыла глаза и пропиталась нежностью момента, ответив на поцелуй взаимностью и обвив крепкую спину парня второй рукой. Его язык продолжал играться с моим, пока я аккуратно не отстранилась: даже если этот парень чертовски здорово целуется, я не могла себе позволить предавать свои собственные чувства, субъектом которых был один чудаковатый и меланхоличный японец на другом конце Соединенных Штатов. — Прости, Крис. Мне пора, — испытывая съедающее непонятно откуда взявшееся чувство вины, уклончиво попрощалась я. Объясняться с ним о произошедшем мне вовсе не хотелось, также как и переживать неловкость в последующих разговорах этого вечера. Парень выглядел озадаченным: сейчас на его лице можно было с легкостью прочитать вопрос «Что произошло? Я сделал что-то не так?». С моих губ готов был готов сорваться ответ на его немой вопрос «Нет, Крис, ты сделал все правильно. Просто я так не могу», но, мгновенно оборвав себя на полуслове и сжав влажные после поцелуя губы в тонкую полоску, я направилась в сторону ближайшей станции метро.       После полуночи в Нью-Йоркском метрополитене риски наткнуться на пьяных, бездомных и личностей с нестабильным ментальным здоровьем критически высоки. Однако добралась до знакомых улиц своего квартала, где я жила, довольно спокойно и без приключений, если не брать в учет того белого мужчину с республиканской атрибутикой в поддержку Дональда Трампа. Этот самый мужчина сидел в вагоне метро прямо напротив, и на протяжении всей поездки он откровенно пялился на меня, не отводя глаз ни на секунду — и не такое можно встретить в метро.       По привычке вставив ключ в замочную скважину собственного дома, я заметила, что дверь была заперта изнутри, и, тихо выругавшись, я принялась колотить по бронированной железной поверхности, приблизительно представляя, что мне придется проторчать так пару часов, а то и всю ночь прождать возле входа. Вопреки всем ожиданиям и сложившейся картине ночевки на скамейке ближайшего парка, дверь открыли довольно быстро и, на удивление, ее открыла Дженнифер, которая даже удосужилась поздороваться со мной.       Как ни странно, после того случая с золофтом и потерей сознания в ванной комнате, Уокер будто бы подменили: она стала более мягкой, а ее стервозность и разговоры с пятидесятилетними мужчинами, хотевшими стать ее «сахарным папочкой», исчезли в небытие. После моей выписки я поблагодарила ее бутылкой вина и пачкой сигарет, которые мы вместе и пустили в применение за приятными разговорами, сидя на карнизе и свесив ноги на пожарную лестницу. Благодаря тому самому вечеру, мы стали гораздо ближе, чем были до этого — она понравилась даже Анисе, которой в принципе тяжело угодить.       Обменявшись парой слов о прошедшем дне, я поплела в собственную комнату, а Дженнифер — на кухню. Я обессилено плюхнулась на мягкую кроватку, прокручивая в голове сегодняшний день: вечер выдался бы просто великолепным, если бы не этот злосчастный поцелуй. Конечно, я не подросток, чтобы задаваться вопросом, что мог значить тот или иной поцелуй, но шестое чувство мне подсказывало, что в случае с приятелем из университета — все не просто так. Волноваться же и думать об этом времени у меня не было, так как календарь уже подсказывал, что сегодня уже первое декабря.       Найдя в себе силы разблокировать телефон и глазами пробежаться по пришедшим уведомлениям, я заметила пропущенное сообщение от Криса с вопросом, нормально ли я добралась до дома, на что моя интуиция лишь, самоутвердившись, победно заликовала. Я мигом заглушила свою вовсю ликующую интуицию, парируя, что Крис не может испытывать ко мне какие-либо чувства. Ему достаточно дать лишь одну малейшую возможность, чтобы поиздеваться и подшутить надо мной — так он и не будет затыкаться весь вечер. Скорее всего, это что-то дружеское и более платоническое, как отношения старшего брата и младшей сестры.       Пролистывая центр уведомлений на главном экране смартфона все ниже и ниже, я глазами искала ответ на мои сообщения от Джорджа: он даже не удосужился прочитать отправленные мною же сообщения, когда я гуляла с Крисом, хотя прошло уже пару часов. Внутреннее я, с ума сходившее от каждой части тела и каждой привычки Миллера, словно нацепило розовые очки и уже было готово защищать его перед судом. Я же понимала, что подобные отношения на расстоянии не приведут ни к чему хорошему — это сплошная боль и разочарование.       Даже пару часов назад возле Рокфеллер-центра, когда мы целовались с Крисом, создавалось ощущение, что где-то поодаль за мной следит невидимый ни для кого другого, кроме меня, фантом Миллера, осуждающе качавшего головой из стороны в сторону. Меня очень расстраивало, что ты мог даже на расстоянии в тысячи километров влиять на меня, на мои поступки и решения, но при этом не находиться рядом, когда мне это было нужно больше всего. Даже обмениваться с тобой сообщениями было не так просто, учитывая то, какой сложностью для тебя всегда было пользоваться социальными сетями, старик.       Я также заметила уведомление от Банка Америки, гласившее то, что на мой счет два часа назад перевели двадцать пять тысяч долларов с счета другого банка... Это ровно столько же, сколько и стоила половина моего обучения в Нью-Йоркском. «Что, блять?» — Озвучив собственные мысли, я пару раз моргнула, чтобы убедиться в том, что это все настоящая правда — и ею это оказалось. Меня настолько переполнила радость и изумление, что я начала прыгать по комнате, снова и снова восклицая то, что я не бросаю университет — соседи по квартире наверняка сердятся, но меня это не волновало в данный момент. От осознания того, что мне не придется брать студенческий кредит, мне стало гораздо легче — камень теперь точно упал с души.       После волны радости по причине найденного выхода из длительного лабиринта, я задалась нужным вопросом — а кто бы мог перевести двадцать пять тысяч долларов? Возможно, это была ошибка, ведь часто такое бывает: достаточно перепутать лишь одну цифру банковской карты и денежные средства отправятся другому получателю. Может быть, это были родители?.. Нет, не может быть, откуда у них могут взяться такие деньги? Аниса? На вряд ли. А никто больше и не знал о данной ситуации, помимо Джека, но тот же не стал бы отправлять мне столь большую сумму за красивые глазки.       Внезапно по ту сторону двери издался приятный голос Дженнифер, беседовавшей с кем-то неизвестным — возможно, это была одна из соседок, но голос был мужским — вероятнее всего, это был доставщик пиццы или еще кто-нибудь. Хм, может быть деньги отправила Дженнифер?.. Девушка была одной из немногих людей, кто знал о моем хреновом положении дел, также Уокер и спасла меня от возможности откинуться на свет иной. Хотя-я-я, она бы не стала, да и не так близко мы общаемся, чтобы заниматься столь масштабной благотворительностью.       Разработка моих логических цепочек была прервана стуком в межкомнатную дверь. Еще не полностью отойдя от столь большого денежного перевода, я думала увидеть Уокер по ту сторону двери, предлагавшей покурить вместе, когда я и смогла бы поделиться с нею произошедшим и расспросить. Но как только я отворила деревянную дверь, мои глаза в удивлении расширились, сердце вновь застучало с бешеной скоростью, а голос даже немного задрожал от увиденного. Голова отказывалась формулировать и адекватно выстраивать какие-либо предложения, поэтому я смогла лишь нелепо мычать и хныкать. — Помнишь, я тебе обещал поговорить на прошлой неделе? Извини, немного задержался, — виновато поприветствовал меня Миллер, с интересом наблюдая за моей изумленной реакцией. Мысли о загадочном переводе с чужого банковского счета, чья личность до сих пор не установлена для меня, встали на задний план: радостно взвизгнув и припрыгивая от счастья, переполняющего меня, я попала в крепкие объятия парня, в чьих крепких руках хотела оказаться все это время. Как я соскучилась по этим бездонно-карим глазам, бархатистому голосу, напоминавшего кошачье мурлыкание. — Слушай, а разве у тебя концерты в Нью-Йорке уже не прошли? — Наконец выдавила из себя я, впуская парня в собственную комнату. Мысленно поблагодарив себя прошлую за то, что нашла в себе силы убраться и разобрать весь накопившийся хлам в небольшой комнате, я поймала на себе его изучающий взгляд. — Прости, я не смогла попасть ни на один из твоих двух концертов. Билеты раскупили очень быстро, — оправдывалась я, вспоминая то, что даты Нью-Йоркских концертов совпали с моим нахождением в реанимации в связи с передозировкой психотропными веществами. — Ты могла попросить пропустить тебя и Анису на концерт, — нахмурив черные брови, вкрадчиво объяснил Джордж, уселся на край кровати и оглядывался по сторонам. Всеми фибрами души я надеялась, что парень не заметит моего бегающего взгляда и не попросит рассказать правду — к величайшему моему сожалению, Джоджи легко определял правду и ложь. Усевшись рядом с ним, я ощутила прилив нежности и приобняла его, наслаждаясь каждым моментом рядом с ним. — На самом деле, я приехал сюда не совсем ради этого. У меня же еще осталось два вопроса, так? Я понимаю, что это не совсем корректно спрашивать такое здесь, в домашней обстановке, но времени не так много, — он лишь вздохнул и, словно пытаясь бороться с волнением в голосе, продолжил: — Ты станешь моей девушкой, (Имя)?