Пять вопросов

POV Joji      

      Дорогой Дневник…       «Идиот, ты обращаешься к собственному подсознанию, как «Дорогой Дневник», серьезно?» — Сердито буркнула миниатюрная версия меня, покрутив указательным пальцем у виска, что принуждало сомневаться в своих умственных способностях. В дико захламленном кабинете, с окон которого открывался живописный вид на мой крошечный мозг размером с орешек, мини-версия лишь задумчиво ходила из стороны в сторону, а затем, резко повернувшись ко мне, добавила: «Ты ничего умнее придумать не мог? Ах да, точно, посмотри на свой мозг», — жестом миниатюра лишь указала на окно.       Как можно было понять из произошедшего диалога, во время которого надо мною изрядно поиздевались и словно головой измокали в туалете школьной уборной комнаты, что позволяло почувствовать себя ботаном, регулярно отхватывающем люлей от накачанных и популярных задир — с собственным подсознанием я был не в ладах. Захочешь поделиться сокровенным, потаённым, изрядно отрефлексировав все произошедшие события прошлого — твоя шевелюра в очередной раз встретиться с грязными водами общественного туалета.       Так вот, к чему я вел… Честно признаться, всплески эмоций, навеянных от приятных воспоминаний, связанных с тобой, не давали мне спать по ночам и даже суточная доза мелатонина, прописанного терапевтом, не переносили меня в сказочное царство Морфея — это изрядно раздражало мое изнемогающее сознание. Экстремальные выбросы дофамина, серотонина и окситоцина с пирса морского порта с печальным видом и театральными слезами на глазах махали белым платком уезжающему на неопределенный срок мелатонину, выглядывающего с палубы корабля необъятных размеров.       Почему же появилась эта мучительная бессонница? Подобные вещи, способные ответить на данный вопрос, совершенно не поддавались логике: анализ всех произошедших ситуаций лишь побуждали, подталкивали к поезду, мчащегося на высоких скоростях, название которого гласило: «Хватит скрывать собственные чувства, бестолочь!». К вагону загонов ощутимый вес добавлял Брайан, каждый раз уточнявший детали назревавших отношений и твердивший одно и то же.       Желание прикоснуться к твоей нежной коже, увидеть искреннюю улыбку и услышать заливистый смех от моего валяния дурака, а также возможность лицезреть появляющиеся ямочки росло с каждым днем в геометрической прогрессии, сводя меня с ума. Ты бы и представить себе не могла, как один лишь твой образ в голове мешал сосредоточиться на репетициях перед и после того фестиваля. Чего греха таить, мысли сбивали меня не только на репетициях, но даже во время самих концертов, разношерстных мероприятий и даже, блять, тогда, когда я брал себе матча-чай — замена привычного кофе наконец нашлась — в Калифорнийских кофейнях.       Я всегда буду тебя оберегать, (Имя). Где бы я ни находился, сколько бы тысяч километров нас не разделяло, я всегда буду заботиться о тебе. Прекрасно понимая, что розовизна очков влюбленности со временем спадет, на смену чего, вероятнее всего, придет окаменелость настоящей любви, я все же мог осмелиться делать подобные смелые заявления. Как говорила моя мать: «Настоящая любовь приходит тогда, когда ты хочешь защищать своего партнера от жестокости окружающего мира, словно ограненный бриллиант от чужих глаз». Защищать и сохранять от чужих глаз — именно этим я и руководствовался, когда вылетел первым рейсом из Международного Аэропорта Лос-Анджелеса — в Кеннеди. — Ты станешь моей девушкой? — Миллион раз отрепетированная речь, передающая все испытываемые чувства к даме сердца, что с легкостью нарушала все мои циркадные ритмы, как и ожидалось, в корне звучала совершенно по-иному, не передавая яркости тех красок, что изначально она должна была передать. В твоих глазах на тот момент можно было прочитать удивление и даже замешательство, что побудило тебя сохранять молчание на протяжении нескольких секунд, которые ощущались как целая вечность.       Всевозможные варианты развития событий, точь-в-точь из параллельных вселенных, паря в невесомости, стали набирать скорость и пролетать мимо меня, побуждая лично пережить каждую из вероятных ситуаций, имеющих место быть и в нашей реальности. Согласно общеизвестным мудростям, лучше всего заранее готовиться к худшему — таким образом вы сможете избежать головной боли, тоски и заживо съедающего разочарования в будущем. Да-да, общеизвестная мудрость — это цитата последней Мэри Джейн из самого кассового фильма киностудии Marvel. — Да? — Издала ты вопросительным тоном, что меня изрядно смутило, а твой голос стал еще тоньше. Видать, волнуюсь тут не только я — это уже радует. Твой взгляд стал бегать по комнате, лишь бы не наткнуться на пару моих глаз, пристально прикованных к тебе. Как гласят каноны базовой криминалистики из популярных американских сериалов, просмотренных в период обучения в университете, бегающий взгляд мог обозначать склонность собеседника скрыть определенные детали. Все же, на подобном внимания обострять не стоит — тем более, в начале отношений. — Да! — Радостно воскликнула ты, буквально запрыгнув в мои крепкие объятия.       Современные психологи свято верят, что корень развития любого ментального отклонения уже повзрослевшей личности — в детстве. Испокон веков, медицинские сотрудники, изучающие когнитивные расстройства, начиная с психоза солдатов в послевоенное время и заканчивая прочими разновидностями пограничного расстройства у подростков и личностей постарше, испытывали самые разнообразные методы лечения на ментально нестабильных людях.       Инсулиновая терапия, «антидот правды», стандартный морфий, пользовавшийся особой популярностью среди писателей, художников, а также музыкантов проложили проторенный путь современного лечения когнитивных расстройств. Ах да, также стоит и упомянуть термин «шизофрогенной матери», отличавшейся своей выраженной нуждой в повышенной власти и необходимостью контролировать все окружающее. Назревает вытекающий самим собой вопрос «Откуда такие познания, Миллер?».       Поверьте мне, у всех ментально нестабильных личностей есть одно чаще встречающееся сходство. Это склонность тонуть в глубоком океане собственных проблем — в более тяжелых случаях, эти проблемы бывают и придуманные — не прося помощи ни у единой живой души. Столь развитые навыки психоанализа, нажитые из прошлого опыта, служат неплохими подсказками в общении, открывая прежде закрытые пред тобою двери, что могут спасти истонченную веточку в виде человеческой судьбы, готовую звонко сломаться пополам под весом жизненных обстоятельств.       Цена большинства человеческих судеб, вот-вот готовых надломиться, чаще всего измеряется в американских долларах, японских йенах, китайских юанях или же в более нестандартных евро — перечислять всевозможные валюты разных стран мира можно продолжать до бесконечности. Капитализм учит людей не только тому, что вся твоя жизнь зависит только от тебя, но и заставляет смириться с важностью более материальных аспектов жизни. В японском же обществе ценятся не только достигнутые тобой должности, что и относится к материальным достижениям, но еще и возможность заботиться о близких тебе людях.       Близких мне людей можно пересчитать на десяти пальцах и, с недавних пор, в эту десятку стала входить и ты. Молча наблюдать за тем, как подрывается твое ментальное здоровье по причине небольшой задолженности за обучение в треклятом Нью-Йоркском Университете — не в моих приоритетах, также и не в канонах моего воспитания. Даже по твоему местами подрагивающему голосу, по расстроенному взгляду и растерянному состоянию можно было с легкостью сделать вывод, что ты и не знала, куда бы себя деть. Уверен, тебе хотелось провалиться сквозь землю и спрятаться от чужих глаз.       Этими мыслями, собственно, я и руководствовался, переводя сумму за обучение на твой банковский счет — безумно уж хотелось избавить тебя от душевных терзаний, не позволив твоему разуму съесть тебя за отчисление в университете в связи с неспособностью оплачивать свое академическое будущее, способное открыть те самые двери в ведущие технические компании. Конечно, ты догадываешься о возможном отправителе тех самых злосчастных двадцати пяти тысяч долларов — не глупая же.       Однако я предпочел отнекиваться и перепрыгивать с этой темы до последнего: знаю же, что ты станешь настаивать о возвращении своего долга до последнего пенни, учитывая то, что в прошлом ты упорно стояла на разделении двухзначного счета на одном из наших первых свиданий в Бруклинской кофейне. Меньше знаешь — крепче спишь. Эта сумма, однозначно, стоила твоей искренней улыбки и счастья, полного штаны, когда я приехал тебя проведать в перерыве между многочисленными концертами. — Слушай, есть одна деталь, которая не дает мне покоя, — задумчиво протянула ты, прикусывая губу, после терапии в виде первых длительных объятий в статусе пары на полутораспальной кровати твоей комнаты. Прекрасно понимая, к чему ты ведешь, я пододвинулся поближе и постарался сделать самую заинтересованную и ничего не понимающую гримасу из своего арсенала. — У меня есть... Эм, — Ты опустила взгляд на серый ковролин, старательно выбирая подходящие слова, которые не выставят тебя молчуньей, что не делится своим океаном накопившихся проблем. — Что у тебя есть? Продолжай. Только не говори мне, что у тебя сифилис! — По-изысканному наигранно воскликнул я, теперь уже немного отодвинувшись от ничего не понимающей тебя. Было весьма забавно наблюдать, как твои щеки заливаются ярко-красной краской, голова начала активно махать из стороны в сторону в знаке отрицания, а ты стала необычно громким для тебя голосом вторить уже двадцать пятое «Нет!» вслух. Звонко рассмеявшись из-за сложившейся ситуации, я добавил, крепко обняв тебя за оголенные плечи: — Ничего страшного. Ты и с сифилисом мне нравишься. — Отстань, не буду я тебе теперь больше ничего рассказывать, — опешив пару секунд после первого открытого признания, ты надула губки и, насупившись, увеличила расстояние между нами. Для пущей убедительности я попытался выпытать из тебя занятный рассказ о том, что я в принципе и знал — путем щекотки, которую ты смертельно боишься. Пощекотав тебя по бокам легкой домашней майки черного цвета с тонкими лямками, я услышал тот самый звонкий смех, по которому я так сильно скучал. Ты, моля о пощаде и прося перестать, повалилась на пол, когда я, нависнув над тобою, одной рукой продолжал тебя безжалостно щекотать. — Ладно-ладно, ты мне тоже нравишься! — Я рассчитывал на другой ответ, но решил, что этот тоже сойдет, — с наглой ухмылкой на лице протянул я, перестав тебя атаковать самым мощным оружием. На единые доли секунд нависла абсолютная тишина. Взгляды встретились друг с другом после столь долгого нахождения порознь — в твоих глазах цвета молочного шоколада стали дьявольски блестеть искорки огня, готового вот-вот всполохнуть ярким пламенем, готового сжечь все окружающее. Расстояние между нашими губами постепенно стало сокращаться, пока твои нежные губы не напомнили моим о своем сладком вкусе, а мои руки, тем временем, исследовали твое прекрасное тело, пытаясь восстановить свою тактильную память.       Огромный мегаполис с возвышенности, где и компактно разместилась небольшая вилла в Малибу, отдавал десятками тысяч сияющих огней, от красоты которых дыхание невольно затаивалось — весь Лос-Анджелес был на ладони. Разумеется, долгожданное преддверие Нового Года ощущалось в Калифорнии не так сильно, как в том же самом заснеженном Иллинойсе или ярко разукрашенном Нью-Йорке, но калифорнийцы старались изо всех сил: мегаполис ничуть не уступал Большому Яблоку по украшенным вывескам, установленным новогодним елкам и организованным скидкам, красные баннеры которых так и манили зайти в очередной торговый центр за покупками родным и близким.       Никто из нас, мирно потягивающих розовое вино на террасе особняка, и представить не мог, что осень уходящего года сможет преподнести настолько масштабный и дорогостоящий подарок в виде друг друга. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от жизни: иногда судьба может любезно порадовать тебя так называемыми «сюрпризами» в виде неприятностей, а в другие моменты — великодушно сталкивать тебя с людьми, которые, возможно, станут ключевыми личностями на твоем жизненном пути. Не сказать, что я верил в существование судьбы и предназначение, но последний год стойко переубеждал меня в обратном. — Ты был прав, когда говорил, что в Лос-Анджелесе волшебно, — мечтательно произнесла ты в восторге, не сводя пары красивых глаз с открывающегося вида на огромный мегаполис, над которыми постоянно, возвышаясь, в воздухе парили вертолеты или с полицейскими, или с разношерстными знаменитостями, проживающих в одном из главных городов Калифорнии на постоянной основе. — Спасибо, что предложил встретить Новый год именно здесь. Представь, если бы мы все-таки опоздали на тот рейс, — обвив своими хрупкими ручками мое предплечье, добавила ты и умиротворенно, под воздействием вкуснейшего розового вина, положила свою голову мне на плечо.       Беспрерывные репетиции с недостатком здорового сна, а также выбор одежды не по погоде неделю тому назад, на удивление, могли значительно сказаться на здоровье и ударить по самому важному для любого исполнителя — голосовым связкам. Согласно всем канонам судьбы, через три дня я должен был быть на генеральной репетиции за день до назначенного концерта в Лос-Анджелесе и именно сейчас судьба решила преподнести подобный подарок. По планам вылететь из суетливого «Большого Яблока» в солнечный Лос-Анджелес я должен был сразу на следующее утро после нашего разговора с тобой, когда, как выразился Брайан, я «собрал свои маленькие яички в кулак и, о Боги, наконец, будучи почти тридцатилетним мужчиной, предложил девочке своего сердца встречаться!».       Проснувшись от ярких солнечных лучей, проникающих сквозь жалюзи спальной комнаты моего Бруклинского дома, я еле нашел в себе силы перевернуться на другой бок, подальше от пробуждающего светила. Проматывая события вчерашнего дня в своей голове, я осознал, что предлагать вступать в отношения в твоей квартире — было безумно спонтанной и глупой идеей, ведь ты заслуживаешь гораздо большего. Мне стоило тогда нормально пригласить тебя на свидание в дорогой ресторан, что расположен на самых верхних этажах Манхэттенских небоскребов. Откинув все мысли в сторону, я посмотрел на экран смартфона, чтобы проверить время — 11:32, а через три с половиной часа я должен был вылетать из привычного Нью-Йоркского Кеннеди.       Попытавшись встать, я ощутил неприятную слабость в теле: даже передвигаться из одной комнаты в другую казалось непосильной задачей для моего организма на данный момент. Создавалось ощущение, что в горле собрался большой комок, что отдавал противным першением: даже спустя двадцать восемь лет некоторые упертые люди не воспринимают всерьез материнские наставления о том, что одеваться нужно теплее, а потом внезапно сталкиваются со стандартными симптомами гриппа в холодное время года. Да уж, жизнь ничему не учит. Обессиленно плюхнувшись на кровать и попив немного воды перед сном, я даже и не заметил, как снова уснул после первого нормального сна за три недели.       Будучи неспособным заснуть в течение продолжительного времени, мой организм напоминал о своем плачевном состоянии посредством множественных сбоев: продуктивность заметно снизилась, а я частенько не понимал, о чем говорит мой организационный менеджер, вещая из кресла в метре от меня. Создавалось ощущение, будто я находился в какой-то прострации или в пузыре, ограничивающего меня от внешнего мира. Теперь организм, не выдержав подобного натиска в виде пренебрежения собой, вывесил белый флаг примирения и просто хлопнул дверью напоследок, раздраженно крикнув напоследок: «С меня хватит! Сам разбирайся со своим дерьмом!».       Из блаженного царства Морфея меня вытянули осторожные подергивания за плечо и чей-то нежный шепот. Сонным голосом пробормотав «Ну дай еще пару минут поспать, мам», я перевернулся на другой бок и обнял подушку покрепче, чтобы насладиться драгоценными минутами сна. Казалось, что меня ничего не волновало — никакие репетиции, концерты, предстоящая работа над синглом из будущего альбома и даже неопознанная субстанция, сидящая на моей кровати, которая непонятно как оказалось в моем доме. Даже если это и будут воры, пускай забирают все и уходят. Хотя... Если это и воры, то почему я только что ощутил поцелуй на своей щеке?... — Ну Джо! Просыпайся, — умоляюще попросила ты, что от отчаяния между бровями появилась небольшая морщинка. Услышав до боли знакомый голос, я резко распахнул глаза, чтобы убедиться, что это ты. Не проронив и единого слова, я освободил бедную подушку от собственных объятий и осторожно потянул тебя за руку, жестом приглашая лечь возле меня. Оказавшись в моих теплых объятиях, ты взволнованно взглянула на меня и нежно прикоснулась к моему лбу. Вторую руку ты держала на своем лбу для сравнения, а затем кивнула, словно убедившись в собственных опасениях. — У тебя сильный жар. Мне нужно приготовить тебе суп. Какой хочешь? Рисовый? — Ты восприняла мой обессиленный кивок за «Да» и, освободившись из моих крепких объятий, поплелась на кухню.       Приблизительно час я еще пытался уснуть, но все мои попытки оказались безуспешными, ведь сильная головная боль давала о себе знать. Еле подняв голову с мягкой поверхности кровати, я взглянул на экран смартфона, на котором красовалось пять пропущенных звонков от организационного менеджера, три пропущенных от (Имя), а также два — от Брайана. Переведя взгляд на время, я лишь тихо выругнулся, ведь рейс, на котором я должен был вылететь, вероятнее всего, уже приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса. «Поздравляю, Джордж, это твой юбилейный десятый раз, как ты просыпаешь свой собственный рейс», — аплодируя, саркастично отозвалась мини-версия в моем подсознании.       Менеджер взял трубку после первого же гудка, его голос был жутко обеспокоенным, когда я рассказал о появившейся болезни. Оливер, приятный американец лет тридцати пяти-сорока, обеспокоенно спросил, стоит ли ему отменять или переносить предстоящий концерт в Калифорнии. Прямо в этот момент в спальную комнату зашла (Имя), высунувшая язык от напряжения, с подносом, на поверхности которого покоилась миска горячего рисового супа. Ухмыльнувшись из-за открывшейся картины, я ответил: «Да нет, обо мне хорошо позаботятся, не волнуйся. Я постараюсь вернуться в день генеральной репетиции. Увидимся». Сбросив звонок после пожелания о скорейшем выздоровлении от Оли, я привстал и оперся на спинку двуспальной кровати, ощущая себя беспомощным ребенком. — Мне кажется, если я буду кормить тебя с ложечки, я точно смогу претендовать на звание твоей мамы, — хихикнув, ты тезисно рассказала мне о том, как это произошло, и села на край кровати. Будучи в силах поесть самим, я принял поднос с твоих рук, аккуратно положил его на свои колени под теплым одеялом и, ощутив приятный аромат горячей еды, негромко тебя поблагодарил за то, что находишься рядом. Во время разговора поинтересовавшись, как ты здесь оказалась и откуда узнала, что я не вылетел сегодняшним рейсом, я принялся за горячий супчик. Каждая его ложка казалась настоящим блаженством и тем, что именно было нужно. — Мне позвонил Брайан, а ему — твой менеджер. Кстати говоря... Откуда у Брайана мой номер? — Заинтересованно спросила ты, глядя мне в глаза, от чего я чуть ли не поперхнулся ложкой супа. — Эм-м-м... А можно я не буду отвечать на этот вопрос? — Спросил я с надеждой, что мне не придется рассказывать эту постыдную историю. Ты разбила все мои надежды в пух и прах, когда молча покачала головой в знак отрицания, да еще и недовольно сложив руки на груди. Положив ложку обратно в миску, я виновато пожал плечами и продолжил: — Твоя взяла. Этот клоун когда-то на репетициях перед фестивалем взял мой телефон и, разблокировав его, норовился тебе позвонить. Когда я его догонял, все-таки не зря я занимался американским футболом в детстве, он понял, что звонить с моего телефона будет плохой идеей и, видать, записал номер себе. Хотел предложить тебе стать моей девушкой, ведь я еще тогда не решался это сказать, — выдавив из себя чистосердечное признание, я внимательно наблюдал за твоим выражением лица: сначала оно было весьма смущенным, потом удивленным, а затем ты и вовсе заливисто рассмеялась.       Будучи не в силах понять, что же такое происходит и почему ты смеешься, я лишь вздернул бровью и окинул тебя вопросительным взглядом, после чего ты, пожав плечами, спокойно произнесла: «Забей». Решив не настаивать на своем, я лишь принялся за остывающий суп — он был невероятно вкусным и именно тем, в чем я нуждался на данный момент больше всего. Я даже и представить не мог, как бы я здесь зашивался без тебя, ведь когда я пытаюсь что-либо приготовить, от кухни обычно не оставалось и живого места. Несмотря на собственную неуклюжесть, все же приготовить самые базовые блюда вроде яичницы я мог, но с легкостью окрестить меня «бытовым инвалидом» мог бы каждый. Если бы не существовало служб доставки, я бы не смог бы смотреть на приевшуюся яичницу или вовсе бы помер от голода — одно из двух. — Слушай, а какие у тебя планы на Новый Год? Просто я планировала съездить к родителям до того, как, эм... Посмотрела авиабилеты, да, — не слишком уверенно поинтересовалась ты, смущаясь то ли от произнесенных тобой слов, то ли от оказанного интереса, а твои щеки тем временем покрылись пунцовым румянцем. Хм, забавно наблюдать за тем, как ты стесняешься. Отложив поднос с миской от съеденного супа на пол, я вновь жестом пригласил тебя в свои объятия. Я прекрасно знал, что если долго находиться рядом с болеющим человеком, можно подцепить ту же самую заразу. Однако, когда я нахожусь рядом с тобой, мне очень трудно сдерживать себя в подобном плане — уж очень хотелось чувствовать тепло твоего тела, поэтому все происходило будто бы автоматически.       После горячего супа мне и в самом деле немного полегчало, но слабость в теле напоминала о себе каждый раз при резких движениях. Целиком и полностью погрузившись в прочие организационные моменты концертов, особенно последнего, который должен вот-вот состояться в Лос-Анджелесе, я совершенно забыл о предстоящих праздниках — Рождестве и Новом Годе. В моей семье не было принято с особой торжественностью встречать первое: мы лишь могли поужинать вместе, если выдавалась подобная возможность из-за загруженности на работе родителей. Японцы более празднично встречали Новый Год, украшая дом и встречая рассвет с мыслями о том, какие цели должны быть выполнены в предстоящем году как на карьерном, так и на поприще личностного развития — правда, по большей степени, фокус был установлен на продвижении на рабочем месте. — Если быть честным, я даже забыл, что скоро Новый Год, — зевнув, протянул я и одной рукой потер заспанные глаза, а другой — притянул тебя поближе к себе. Этот приятный аромат твоего тела, напоминающий спелую июльскую клубнику со сливками и успевший стать за столь короткое время даже родным, сводил меня с ума до такой степени, что все мысли в голове лишь напоминали один запутавшийся клубок. «Не гони лошадей! Каким родным? Вы буквально встречаться начали вчера», — отозвался миниатюрный Джордж в моем подсознании, яростно стукнув по письменному столу кулаком. Сердито пульнув в него ниоткуда появившуюся энциклопедию, я вспомнил про одно интересное предложение: — Слушай. Как-то давно мы договаривались с Брайаном встретить Новый Год вместе в Лос-Анджелесе. Я могу уточнить у него завтра и потом купим тебе билет, либо я сам приеду и заберу тебя.       На самом деле, это было предложение двухлетней давности, сделанное не в самом адекватном состоянии под аккомпанемент травы отличного качества, прослушивания сэмплов в студии, улюлюкание других знакомых музыкантов, а также их оглушительные крики «Да это будет бэнгер, я тебе гарантирую!». Оставаться одним на зимних праздниках в Нью-Йорке, когда все твои соседи по комнате разъезжаются по домам — самая грустная, блять, вещь на свете, которую вообще можно было бы придумать. Как-то раз, в студенческие годы, я потерял свой кошелек с приличной суммой денег, а банковские карточки в те годы были не в столь обширном пользовании — наличка и точка. Именно поэтому, я был вынужден остаться в Большом Яблоке и, в гордом одиночестве, наблюдать за красочными Манхэттенскими салютами из окна своего студенческого общежития, оправдываясь перед родными большим количеством экзаменов. Да уж, не самый приятный опыт и мне вовсе не хотелось бы, чтобы с этой горечью столкнулась и ты. — Правда? Блин, это так здорово! Я всегда хотела побывать в Калифорнии, — взволнованно, как ребенок, воскликнула ты, не забыв оставить пару невесомых поцелуев на моей разгоряченной щеке. Твоя широченная улыбка во все тридцать два, однозначно, стоит всей организации новогоднего мероприятия. Параллельно слушая твои рассказы о том, что тебе было необходимо сдать финальные экзамены в университете и какие вещи взять с собой в поездку, я был рад, что смогу тебе помочь избежать всей этой тоски, которую когда-то не смог избежать я. — Только, Джордж, можно я расплачусь с тобой за билеты чуть позже? Приблизительно через две недельки, — умоляюще попросила ты, надув губки и строя глазки того рыжего кота из Шрека. — Не неси ерунды. Мне не сложно за тебя заплатить, — недовольным тоном возразил я. Несомненно, в Соединенных Штатах существовала тенденция, что парень и девушка по справедливости разделяют счет пополам за ужин в ресторане, но плевать я на эту тенденцию хотел. Я был немного консервативным в этом плане: мне попросту не позволяло японское воспитание, а также мужское достоинство. «Ха! Какое мужское достоинство? Тебе напомнить, сколько ты не мог предложить ей встречаться?» — ехидничая, спросила мини-версия Брайана, распластавшаяся на том письменном столе, за которым сидел разъяренный маленький Джо. Ладно, давайте ограничимся лишь воспитанием — мне оно не позволяло. — И да, давай договоримся больше не заводить подобные темы. Мне будет немного легче, если ты позволишь платить за тебя, — настаивал я, поцеловав тебя в макушку, и после чего уверенным тоном сказал, как отрезал: — Возмущения не принимаются. Я спать.       Несмотря на то, что последний квартал две тысячи двадцать первого любезно предоставил доброй половине человечества немало хлопот и огромной волны стресса, накрывшего каждого под конец, все проблемы либо были решены, либо уже встали на задний план, а большая часть концертов была проведена, на душе воцарилось спокойствие и умиротворение перед приходом нового календарного года. Одним из таких стрессовых моментов, что мы решили вспомнить в этот новогодний вечер перед приходом Брайана и его девушки Ви, были приключившиеся гонки, ничем не отстающих от знаменитых «Формулы-1», по дороге в аэропорт Джона Кеннеди.       Будучи на тот момент невероятно уставшим от накопившихся дел, а также морально истощенным после череды нескончаемых концертов, а ты же пережила целую волну университетских экзаменов, от которых зависело буквально все в будущем — именно по этим причинам мы чуть не проспали собственный рейс в солнечный Лос-Анджелес, что отличался от промозглого Нью-Йорка не только погодой, но и более здоровым образом жизни, а также доброжелательностью и напыщенной улыбчивостью местных в том числе.       Как и обещал, я прибыл за тобой в Нью-Йорк в конце двадцатых чисел декабря — мне не хотелось оставлять тебя одну с огромным чемоданом, который ты бы собрала для недельной поездки. Хоть и изначально я должен был забрать тебя до Рождества, возник непредвиденный форс-мажор в виде привычной перепалки с руководителями лейбла и моей обязанностью записать сингл с одним из артистов. Признаюсь честно, творчество у него изумительное, однако меня возмущал сам факт того, что я был, подчеркиваю, обязан записать с ним совместный трек. Более того, представители 88 Rising решили мне об этом сказать за несколько недель до запланированного дропа альбома этого музыканта — пришлось прогибаться и идти на поводу, другого выхода у меня не было. Да и, блять, перед кем я оправдываюсь? Неважно, самое главное было то, что я смог провести ночь с тобой в предновогоднем Нью-Йорке.       Проснувшись с тревожностью на душе, я осознал, что до конца регистрации оставались считанные тридцать минут. Разбудив тебя, я взволнованно расхаживал по комнате и прикидывал необходимый тайминг, чтобы успеть зарегистрироваться на рейс. Вещи собрались настолько молниеносно, что в запасе оставались еще двадцать три минуты, каждая из которых — на вес золота, учитывая загруженность авиакомпаний в преддверии непривычно длительных для американцев праздников, способных выбить из рабочей колеи любого. Мне даже пришлось сесть за руль самому, несмотря на то, что после одного случая я несколько месяцев не садился за него: никакой водитель Uber не стал бы рисковать дорогостоящими штрафами, а даже и возможным арестом ради поставленных пяти звезд в приложении и большому количеству чаевых. Мысленно поблагодарив себя за решение не продавать ненадобный автомобиль, я ловким движением руки выцепил из захламленной полки комода ключи от машины.       Двигатель черного Toyota Highlander-а последних лет выпуска, успевший покрыться толстым слоем пыли за несколько месяцев неприменения, радостно заревел, когда ключ звонко щелкнул в замке для завода автомобиля. Не успевший проснуться после сладкого сна, я, не дожидаясь должного прогрева автомобиля в зимнее время года, ментально подготовился к гонкам и попросил оценить масштабы праздничных пробок по пути в пункт назначения своего верного компаньона в твоем лице: положение дел было неутешительными, ведь навигационная система показывала восемь баллов из десяти возможных. Лишь разочарованно выдохнув, я заботливо попросил тебя пристегнуться и приготовиться к гонкам с «этническим японцем за рулем», изворотливо маневрируя между прочими автомобилями на оживленном шоссе и при этом умудряясь делиться весьма забавными историями из жизни.       Одной из таких историй был рассказ про один из первых моих автомобилей — BMW E30, который был успешно заброшен в одном из крупных аэропортов Соединенных Штатов Америки после того, как мы с Йеном, Чадом, Максом и некоторыми другими приятелями решили спонтанно вылететь в Вегас. Полагаю, что та машина давно была эвакуирована на специальную стоянку для заброшенных автомобилей: признаюсь честно, тогда я не был гражданином Америки и мне пришлось оформить ее на старого приятеля, с которым мы уже не держали должный контакт. Несмотря на мою ностальгию и прочие чувства, испытываемые к своей первой машине в Америке, смысла вытаскивать ее оттуда я не видел — уверен, мне бы пришлось заплатить хуеву тучу штрафов, общая сумма которых в разы бы превышала себестоимость самого автомобиля.       К моменту прибытия в Международный аэропорт Джона Кеннеди, к величайшему сожалению для нас обоих, регистрация на регулярный рейс в Лос-Анджелес уже закрывалась, когда изнеможенные от огромного потока людей сотрудницы авиакомпании приготовляли собственную стойку к закрытию. Благодаря тому, что из ниоткуда появился статный мужчина, вероятнее всего занимающий какую-то высокопоставленную должность, любезно принял от нас все необходимые документы, а также зарегистрировал багаж на рейс после долгих уговоров женщин средних лет, пару минут назад наотрез отказывавших нам в регистрации. Нам сказочно повезло, что тот мужчина европейской внешности был тем самым новогодним чудом, спасшим наши с тобой задницы.       После того, как некогда препиравшиеся регистрировать нас женщины с недовольными физиономиями приняли наш багаж, к нам вновь подошел тот высокорослый мужчина, чтобы по секрету поделиться, что он был огромным фанатом моей деятельности на YouTube трехсотлетней давности — неожиданно, конечно, но этот момент в своей жизни я хотел бы вычеркнуть раз и навсегда. В ходе мимолетного разговора с ним, мужчина поблагодарил меня за все видеоролики, записанные в компании моих бывалых друзей. Даже если мне было неприятно, когда напоминают о данном этапе жизни, мне пришлось сглотнуть этот противный комок и поблагодарить мужчину в ответ за оказанную услугу, после чего мы быстрым шагом двинулись прямо в сторону нужного гейта, возле которого был припаркован огромный авиалайнер. — Да уж, забавный денек тогда выдался, — поддавшись воспоминаниям того самого дня, медленно проговорила ты и опустила голову на мое крепкое плечо. Погода стояла непривычно теплая для декабрьского Лос-Анджелеса, однако я все же настоял тебя нацепить более-менее теплое худи из моего гардероба, но сам предпочел остаться в одной лишь футболке с принтом моей любимой группы. — Мне повезло с тобой, гонщик Джордж Кусуноки Миллер. Если бы не ты, тогда бы мы и не успели в тот день сюда прилететь, а я бы точно не проснулась за тридцать минут до рейса, — рукой указав на все окружающее, девушка отпила еще немного розового вина из своего бокала, покоящегося на белом журнальном столике.       Ухмыльнувшись, я покрепче приобнял тебя за хрупкие плечи и мысленно поблагодарил Брайана, подтолкнувшего в тот самый день, после окончания работы над последним синглом, сесть на первый ближайший рейс в Нью-Йорк. Несмотря на достаточный опыт в отношениях, в ходе полета я заметно волновался о том, что бы я тебе сказал, как пришел бы к тебе домой. «Будем встречаться?», «Хочешь со мной встречаться?» звучали слишком инфантильно, местами даже по-детски: благодаря подобным фразовым оборотам, создавалось ощущение, что один замызганный в красках школьник в неопрятном виде трясущейся рукой протягивал сорванный с сада одуванчик объекту своей симпатии. Как и предполагалось, все репетиции оказались пустой тратой времени — импровизация и только она сыграла на руку в тот момент. — Если бы не твой божественный суп и твои магические методы лечения чаем с малиновым джемом, тогда бы возможно и вовсе пришлось бы перенести последний концерт. Спасибо, — нежно произнес я, уткнувшись в твою макушку. В самом деле, чувствовал я себя тогда крайне паршиво, а зная себя, я бы вовсе не лечился и ждал у моря погоды, пока иммунитет самостоятельно не поборет заболевание. Одной рукой я продолжал крутить мягкую прядку твоих волос — такая привычка естественным образом выработалась у меня с подросткового возраста. Тем временем, твой взгляд не отрывался с полотна ночного неба: световое загрязнение мегаполиса не позволяло в полной мере насладиться полной картиной ярких звезд. — Мне кажется, или кто-то пришел, — озвучив свои мысли, я обернулся на шум постукивания каблуков со стороны входа.       Будучи немного ленивым, чтобы преодолевать приличное расстояние от террасы до домофона на первом этаже, я решил немного приоткрыть дверь, когда выходил покурить. Когда я услышал громкое и дурашливое «Привет, Джоджи! И тебе привет, девушка Джоджи!», мои догадки лишь были подтверждены, а следом с первого этажа Калифорнийского дома, в котором я проводил большую часть своего времени, послышался глухой звук захлопнутой двери и еле слышимые переговоры этой забавной парочки: хоть встречались они сравнительно недолго — наверное, около года или полутора — при их виде меня никогда не покидало ощущение, что Брайан и Ви вместе уже целую вечность. Убедившись в том, что гости уже пришли, ты вскочила к барной стойке, расположенной неподалеку, и достала оттуда еще два бокала для вина.       Поделившись тем, что в твоей культуре было принято отдавать все самое лучшее гостям и встречать их с особым гостеприимством, я в очередной раз убедился в том, что у нас, на самом деле, было много общего. Судя по тому, как ты ранним утром взволнованно вскочила с двуспальной кровати спальной комнаты и поплелась на кухню, чтобы приготовить несколько различных блюд для праздничного стола, по тебе было легко определить, что ты волновалась. Брайану и вовсе было достаточно пиццы из Domino's и ящика хорошего пива — это и было его залогом успешно проведенного вечера. Разумеется, я пытался тебя остановить, но ты упорно отстаивала свою точку зрения: в ходе десятиминутной дискуссии, мы пришли к компромиссу, что основное блюдо я закажу из корейского ресторана неподалеку, а ты приготовишь сырную тарелку и другие закуски. Заказывать напитки смысла не было — запасы в этом доме всегда оставались пополненными.       Из угла, где находилась лестница, ведущая на второй этаж, появилась маленькая фигура Ви, любви всей жизни моего приятеля. Поймав мой взгляд на себе, она дружелюбно мне помахала и улыбнулась, я лишь неловко поднял руку в знак приветствия и кивнул. Вслед за ним, появился Брайан в какой-то причудливой рубашке от французских кутюрье и черных джинсах — он был одним из тех парней, что упорно следил за своей внешностью. Я бы вовсе не удивился, если бы этот парень снялся в рубрике, где знаменитости, модели и прочие селебрити делятся своими секретами повседневного макияжа — от Брайана можно ожидать буквально всего. Встав со своего насиженного места, чтобы поприветствовать гостей, я крепко обнял своего приятеля и осознал, что мы не виделись достаточно долгое время, а именно с момента записи последнего сингла.       Ви, девушка Брайана, вновь поприветствовала меня и с широкой улыбкой на лице отправилась знакомиться с тобой. Будучи знакомым с ней на протяжении нескольких месяцев, я мог сказать, что она была достаточно искренней и забавной личностью — не зря ведь они с Брайаном начали встречаться. Затем друг предложил покурить на улице и не забыл захватить с собой по бутылке пива из барной стойки: он бывает в этом доме далеко не первый раз, поэтому чувствовал себя, как рыба в воде. Как я и предполагал, в ходе душевных разговоров, проведенных за курением ядреных Marlboro, которые я пытаюсь бросить уже который год, мой старый приятель устроил самый настоящий следовательский допрос: он узнавал, как отреагировала (Имя), когда я внезапно появился у нее дома, требуя рассказать все в ярких подробностях.       Кратко поделившись о событиях прошлого, я решил упомянуть про тот небольшой подарок для закрытия твоего долга за обучение. В процессе моего длительного монолога, Брайан хмурился, удивленно раскрывал рот, то и дело неодобрительно покачивая головой. «Джоджи, я, конечно, все понимаю... Но вы начали встречаться буквально в тот же самый день. Не то, что бы я тебе говорю, как распоряжаться твоим бюджетом и так далее, но тебе не кажется, что ты слишком торопишь события? Нет, неправильно выразился... Ладно, не суть важно. Главное, чтобы ты не жалел потом», — мудро поделился парень, подавая мне очередную порцию пищи для размышлений, после чего потушил свою сигарету и выбросил в мусорное ведро возле входной двери. В Брайане я больше всего ценил умение давать дельные советы, которые могут спустить с небес на землю и одарить тебя хоть маленькой, но необходимой, как воздух, долей рациональности и благоразумия.       Когда мы уже вернулись с бутылками пива, что были опустошены в процессе дружеских разговоров за парочкой сигарет, девушки сразу нашли общий язык: темы их обсуждений варьировались, начиная от лучшей косметики и уходом за ногтями, заканчивая рабочими проектами. Даже было такое ощущение, что мы с Брайаном были просто декорацией, ведь им было вполне неплохо и без нашей компании. Немного прибрав пространство террасы от опустошенных бутылок от пива и вина, я открыл очередную бутыль Rosé и разлил его по бокалам дамам, а они, благодарно кивнув, обратили внимание на хитрую гримасу парня, сидевшего напротив них и потиравшего руки из-за влаги, оставшейся после распивания бутылки пива.       Немного подумав, парень с еле заметной усмешкой на лице решил предложить сыграть в одну интересную игру под названием «Правда или Желание». Ви, смутившись от подобного предложения, нахмурила брови и парой-тройкой слов резюмировала, что ее бойфренд, определенно, мог похвастаться шилом в одном месте, а также он застрял в школьном возрасте. (Имя), сжав губы в тонкую полоску, старалась не выдавать никаких эмоций и отвела взгляд куда-то в сторону, пока Брайан кинул многозначительный взгляд в мою сторону, словно в поисках поддержки его по-детски безумной идеи. Мне ничего не оставалось, кроме как поддержать своего приятеля — эта игра отражала и мои интересы. Приземлившись на стул рядом с Брайаном и расположившись прямо напротив тебя, я лишь продолжал смотреть тебе в глаза, будто пытаясь найти в бездонных очах, в которые я мог смотреть часами, определенные ответы на свои вопросы. — Итак... Думаю, с правилами все знакомы? — Спросил давний приятель с некоторым волнением в голосе, после чего окинул смирившуюся женскую компанию, что лишь решила ограничиться одним кивком. — Тогда предлагаю определить очередь... Так уж и быть, возьму первенство на себя. Определять следующую очередь будем с помощью этой бутылки пива, — Брайан повертел в воздухе недавно опустошенную бутылку, а затем, положив ее на ровную поверхность деревянного стола, покрутил ее с особой осторожностью, чтобы она, упав, не разбилась на тысячи мелких осколков. Доли секунд затянулись в целую вечность, пока горлышко Bud Light, остановившись, не указывало на (Имя). Вскинув бровью, парень лишь ухмыльнулся и спросил, что она выберет — вопрос или желание. Помрачнев, девушка решила избежать прямого вопроса и выбрать желание. — Что же, похвально. Покажи свою последнюю переписку, — безобразно оскалился он, с особым интересом наблюдая за твоей реакцией.       С одной стороны, интересно было быть наблюдателем во всем этом цирке, но с другой стороны — это откровенная провокация со стороны Брайана. Смирив его взглядом, я лишь затаил дыхание и с особым предвкушением продолжал смотреть на тебя: нервно облизав губы, ты попыталась найти поддержку от меня. Складывалось ощущение, что я находился меж двух ярких огней, а языки пламени моего давнего приятеля, разжигаясь с особой силой, стали постепенно смещать угасающий огонь моей же девушки. Ощущая это напряжение, витающее в воздухе, Ви выдала, обращаясь к своему парню: «Да уж, не самое приятное желание. Не думаю, что стоит портить сегодняшний вечер таким образом», после чего (Имя), махнув рукой, перебила свою недавнюю знакомую, после чего, привстав с насиженного места и набравшись духа, открыла свою последнюю переписку на всеобщее обозрение и сообщила: — Это мой друг с университета Крис. Возможно, вы даже его помните. Последнее сообщение от него было не так давно, двадцать минут назад, где он написал с предложением поучаствовать в его исследовательской работе в качестве соавтора. Я согласилась, ведь какой идиот бы не согласился? — Риторически задала вопрос ты, не поднимая своего взгляда с экрана телефона и продолжая листать сообщения ниже. — Это хорошо скажется не только на моей академической успеваемости, но и в будущем, когда я буду в поисках стажировки. Презентация исследовательской будет в мае, здесь в Калифорнии, в Беркли, — без улыбки сообщила ты, словно защищаясь и продолжая избегать моего взгляда.       Был ли я сердит? Нет, неправильно сформулировал вопрос. Я был зол, как никогда — даже и вспомнить не смогу, когда я испытывал подобное чувство. Была ли это ревность? Учитывая то, с чем поделился со мной Брайан в недалеком прошлом, перед фестивалем от этого ебучего лейбла в Пасадене, блять, конечно! «Успокойся. В чем проблема? Общается с ним и общается... Тогда, когда они поцеловались, вы даже не встречались. Ты тоже продолжаешь общаться со своими подругами, она же тебя за это заживо не съедает», — подсказал голос разума, сохраняя дзен и продолжая тушить тот пожар, что разгорелся во мне. Яростно ударив миниатюрную версию самого себя по лицу, — после такого апперкота точно осталась бы огромных размеров гематома — я был вырван из собственных мыслей грохотом многочисленных фейерверков, нависших над мегаполисом, а также звонким возгласом Ви, что гласил: «С Новым Годом! Желаю, чтобы в Новом Году мы избегали таких ебанутых игр!».       Оставшийся вечер прошел довольно спокойно. В определенный момент вечера, Брайан, чувствуя себя виноватым из-за произошедшего, попросил (Имя) поговорить, и они спустились на первый этаж, словно пытаясь избежать лишней пары ушей. Во время их отсутствия Ви прилагала все усилия, чтобы вытянуть меня на разговор, который смог бы сгладить заострившиеся углы. Спросив про мое самочувствие, девушка лишь попросила прощения за поведение своего парня и, продолжая ощущать напряжение в воздухе, залпом выпила остатки вина. Мы были недостаточно знакомы с Ви, чтобы делиться подобными проблемами и рассказывать о съедающей меня ревности, благодаря которой я был готов рвать и метать, и я, словно пытаясь закончить этот бессмысленный разговор как можно скорее, попытался «держать лицо» и ответил на вопрос, словно ничего и не произошло: «Все в порядке, не волнуйся. Тебе не зачем извиняться».       Автоматически потянувшись за необходимой, как воздух, дозой никотина, я решил не покидать террасу и закурил прямо перед Ви, которая пыталась разрядить обстановку разговорами. Немногословно отвечая, я потушил сигарету и в этот момент вернулись Брайан и (Имя). Извинившись передо мной в очередной раз, он допил свое пиво и, закинув опустошенную бутылку трехочковым броском в мусорный бак, попрощался со мной, продолжавшим лишь смотреть в одну точку. Не имея и малейшего понятия, что произошло, я начал сожалеть о том, что не поддержал тебя тогда, когда ты так нуждалась в этой поддержке. Хотя, знаешь, ты заслужила. Продолжать общаться со своим, якобы, университетским другом за спиной у меня, когда я был готов свернуть горы и сделать все возможное, чтобы ты оставалась счастлива — не самый красивый поступок с твоей стороны.       Удивившись от подобного расклада событий, Ви тоже отправилась вслед за своим парнем, грустно бросив на прощание «Берегите себя». Ты же села напротив меня и продолжала сохранять молчание, словно боясь заводить разговор первой и мысленно подбирая более подходящую фразу для столь сложной ситуации. Тем самым временем, моя личность словно разделилась на две противоположности: первая парировала тем, что ничего в этом такого нет и, чтобы избежать испорченного вечера, мне следовало вовремя все это остановить, а вторая, будто находившаяся за другой трибуной в затемненном углу зала суда, приводила разнообразные контраргументы, ярко подчеркивающие вину (Имя). Пытавшись собрать все мысли воедино и проанализировать ситуацию совместно, как это делают в здоровых отношениях, я поднял свой взгляд на тебя: изнеможденно закрыв ладонями лицо, ты нашла в себе силы начать разговор первой: — Мы поговорили с Брайаном, и, эм... Все уладили. Ты злишься на меня? — Тяжело ворочая языком, отозвалась ты и убрала ладони со своего лица. Встретившись с моим апатичным взглядом, в котором местами проблескивали яркие искорки гнева, ты лишь поджала губы и нашла ответ на свой последний вопрос, после чего решила продолжить свой монолог, что лишь ветром разжигал мою злость еще сильнее: — В ходе разговора с ним, я узнала, что ты знаешь о поцелуе с Крисом. Конечно, за это мне следует извиниться, хоть мы и не были с тобой в тот момент в отношениях. Это было лишь ошибкой. Мы с Крисом просто друзья и ничего больше, — оправдываясь, ты лишь виновато взглянула на меня и осторожно накрыла мою ладонь, покоившуюся на столе, своей. Продолжая сохранять молчание, я, насупившись, выдернул свою руку, а ты, раздраженно фыркнув, неожиданно спокойно сказала: — Джордж, прекрати себя вести как ребенок. Я пытаюсь с тобой поговорить. — Это я себя веду, как ребенок? Хорошо, — Наконец выдавил из себя я, прекрасно зная ответ на свой вопрос. «Да, это ты себя так ведешь», — словно подтверждая мои собственные мысли, негромко резюмировал взявшийся из ниоткуда голос разума. Я не мог контролировать себя в данный момент и лучшим решением было удалиться в спальную комнату, расположившуюся на втором этаже недалеко от террасы. Меня буквально пожирала огромная буря эмоций, в которой, словно огненным коктейлем, были смешаны возмущение, гнев, непринятие, раздражение, а половина составляющей этого коктейля была представлена в виде старой-доброй ревности. Плюхнувшись на заправленную постель, я продолжал анализировать произошедшее. За вопросами «Что я мог сделать не так?», «Неужели я слишком сильно заботился о ней, что ей это надоело?» следовали более провокационные: «А было ли еще что-то, о чем мне следовало бы знать?», «Почему она оправдывалась?», «Интересно, а они спали?». Наверняка.       В этот момент дверь в комнату еле слышимо отворилась, после чего в комнату осторожными шагами вошла ты, после чего я бросил короткое: «Иди в другую комнату». Несмотря на мою рекомендацию, которая больше звучала, как приказ, ты продолжала приближаться к той части кровати, где разлегся я. С каждым твоим шагом — напряжение, гнев и прочие составляющие того самого коктейля разгорались с новой силой. Когда твоя ладонь потянулась к моим волосам, — а ты любила их поглаживать, когда старалась меня как-то подбодрить или успокоить — я перехватил тебя за запястье и одним резким движением, в котором даже не читалась былая забота и теплота, и я не выдержал: «Я тебя предупреждал». Я не знаю, что на меня нашло в это мгновение — мне просто хотелось доказать, что ты моя и точка. Будучи управляемым животными инстинктами, я навис над тобой и, не смотря тебе в глаза, начал рывками снимать с тебя одежду.       Тебе не следовать приходить ко мне сейчас — худи, топ, а также твои домашние черные легинсы полетели в неизвестном направлении. Я тебя предупреждал и попросил уйти в другое место, чтобы переждать — твоя бледная шея ежесекундно покрывалась страстно-грубыми, почти животными поцелуями, оставлявшими после себя синеватые отметины, в процессе приобретавшие более темные оттенки. Надкусив твою сонную артерию, я почувствовал твой учащенный пульс — тебе было страшно от происходящего. Меня это не волнует. Тебе не следовало так поступать — сместившись ниже, одной рукой я спустил твое кружевное бра и порывистыми движениями стал посасывать каждый ареол твоей груди, а когда они затвердели от легкой прохлады комнаты, я принялся их покусывать, оттягивая зубами. Ты это заслужила — не выдержав нахлынувшей волны боли, ты всеми силами пыталась оттолкнуть меня от себя и обозвала меня «настоящим животным», но сейчас это не имело никакого для меня значения.       Ты виновата, поэтому ты сейчас расплачиваешься — твои громкие возгласы, оскорбления и попытки докричаться до меня мгновенно сливались в неоднозначную звуковую кашу, где было сложно что-то расслышать, помимо мрачного голоса, диктующего указания в моей голове. Игнорируя твои попытки выбраться из-под меня, я продолжал заниматься тем, чего больше всего хотел на данный момент. До безумия, словно сорвавшись с цепи, покусывая твою бархатистую кожу, я спускался все ниже и ниже, оставляя на твоей коже покрасневшие следы от укусов. Добравшись до финальной точки, я одним рывком стянул с тебя последний элемент одежды — кружевное нижнее белье. Почувствовав, что ты хочешь вырваться, я передвинулся чуть повыше и, взяв тебя за запястья, поволок твое тело к изголовью кровати. Ты — моя собственность — продолжая удерживать тебя за запястья, пока ты кричала и продолжала свои безуспешные попытки вырваться из моих оков, я с громким лязгом снял кожаный ремень от джинсов и приковал тебя ремнем к железной балке, что была предназначена для балдахина над кроватью.       Возможно, ты чувствовала себя беспомощной, но меня это ничуть не волновало. Избегая того, чтобы посмотреть тебе в глаза, я стянул с себя футболку и выкинул ее куда-то за спину. Ни какого-нибудь, блять, Криса — приопустив довольно обтягивающие джинсы и боксеры, заставлявшие чувствовать напряжение от сдавливания, я грубо раздвинул твои ноги, которые ты так усердно пыталась держать сомкнутыми. Разместившись прямо между ними, я одним резким движением вошел в тебя. Мне было абсолютно плевать, что ты чувствуешь, ведь ты — взрослая девочка и должна знать, что за каждую оплошность следует мучительное наказание. Ни какого-нибудь любого другого парня, что смотрит тебе вслед в стенах университета — я продолжал набирать темп, и с каждым грубым толчком я слышал твой заглушенный голос на фоне. Даже не пытаясь и разобраться в том, что ты говорила, для меня существовало лишь твое тело и ничего больше. Повторю еще раз, ты — моя собственность. Ты — моя собственность. Ты — моя собственность — набрав настолько быстрый темп, на фоне твоего умолявшего голоса появились еще и приглушенные шлепки.       Запомни это раз и навсегда. Теперь ты усвоила урок — ощущая скорое достижение пика, я сохранял уже набранный темп и параллельно изо всех сил сжимал твои округлые бедра. Огромная волна наслаждения, удовольствия нахлынула меня с головой настолько, что я даже не успел среагировать и вытащить свой член, где и была сконцентрирована основная масса крови в моем организме в это мгновение: из твоего лона тонкой струей вытекла белая семянная жидкость. После полученной дозы удовольствия и нахлынувшего оргазма эфемерная стенка между мной и окружающим миром стала рушиться кирпич за кирпичиком, а туман в моем разуме с этим мрачным голосом, управлявшим мною, понемногу рассеивался — голоса стали слышаться все отчетливее и отчетливее. Подняв взгляд на твое личико, я не мог не заметить твои заплаканные и покрасневшие глаза, а твои еле слышимые всхлипы спускали меня с небес плотских утех на землю.       Осмотрев твое тело, я заметил многочисленные потемневшие следы от укусов, фиолетовые отметины после поцелуев, а также синяки на коже твоих бедер. Не найдя в себе сил сказать тебе что-то, я услышал твой тихий, почти безжизненный голос, сорванный после продолжительных криков с одной лишь просьбой: «Освободи меня». Выполнив твое поручение, ты потерла тонкие запястья, на которых также появились потемневшие следы от кожаного ремня, туго стягивавших их на протяжении достаточно долгого времени. Я чувствовал себя загнанным в угол своими собственными демонами, управляющими мною во время того, когда все это происходило. Твое маленькое, покрытое множественными синяками, тельце начало подрагивать под натиском моего присутствия, а по твоим щекам покатились горькие слезы. Закрыв лицо руками, ты грозно взревела: — Я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу! Не-на-ви-жу.