***
Сегодня они вместе с Габи решаются посетить одно важное место. По дороге девчонка забегает в лавку и покупает несколько букетов цветов. Неспешно следуя в молчании, они оба понимают, что в этот день слова излишни. Габи потными ладошками сжимает покрепче ручки коляски, с усилием подталкивая её вперёд, на коленях же Аккермана покоятся два букета: белые лилии — символ непорочности и чистоты — и жёлтые хризантемы — как знак глубокой скорби. Когда они наконец приходят на кладбище, Габи остаётся одна лицом к лицу с могильной плитой, на которой высечено имя той, которую она убила, и годы её жизни. Нахлынивают эмоции: по её щекам катятся слёзы, неумолимо стекают вниз и разбиваются о гранит. Руки дрожат, и замёрзшими пальчиками она крепче сжимает обёртку цветов. Ей так жаль, что она была наивной, глупой девчонкой-солдатом, помешанной лишь на мысли о том, как унаследует титана и перебьёт всех демонов на Парадизе. Сейчас эти демоны и этот проклятый остров стали её домом и семьёй — странный парадокс судьбы. Браун становится мерзко и гадко от самой себя, как только она вспоминает, как искренне радовалась, когда смогла самолично убить солдат из Разведки. Помнит, как с восторгом рассказывала о своём подвиге тому парню-повару, который искренне любил Сашу. Девочке так стыдно из-за собственной тупости: она непроизвольно закусывает нижнюю губу, чтобы хоть немного сдержать накативший на неё поток слез. Сильно-сильно жмурится, а потом, шмыгая носом, поспешно смахивает солёные капельки с щёк рукавом своей рубашки. Габи ухаживает за могилой Браус и каждый раз, приходя сюда, искренне просит прощения у Саши, жизнь которой она посмела отнять своим выстрелом. Ведь наверняка у этой юной девушки точно так же, как и у неё самой, были мечты, семья, дорогие ей люди, которые никогда уже не смогут забыть Сашу и оправиться от её смерти. Нет, она не хочет получить прощения, милости — Браун просто чувствует, что должна говорить это каждый раз, когда приходит сюда. На могиле лежат недавние ещё не завядшие белые розы — наверняка, это Николо навещал её несколько дней назад. Он до сих пор скучает по ней — осознание этого как-то больно щемит в груди. Брюнетка аккуратно кладёт лилии и напоследок, уже уходя, через плечо бросает взгляд на надгробие. Поспешно удаляясь от него, она идёт вперёд к Аккерману. Тихонько, стараясь не отвлекать, подходит к Леви. Могила, у которой остановился Капитан, находится вдалеке от всех остальных и совсем не похожа на другие. Движения со стороны не укрываются от зоркого глаза Леви. Мужчина медлит, и Габи помогает возложить цветы солдата к павшему товарищу. Он в знак благодарности кивает девочке, ведь сам Леви из-за инвалидной коляски не смог бы этого сделать. Наконец попрощавшись, они вместе следуют к выходу. — Вы скучаете по нему? — уже на выходе с кладбища решается поинтересоваться брюнетка. — Да, — коротко, как и всегда, отвечает мужчина. Он действительно скучает по Эрвину. — Каким он был? — вновь спрашивает Браун из любопытства. Леви медлит, на миг в его голове проносятся все воспоминания, связанные со Смитом. И их последний разговор там, в Шиганшине. В памяти всплывает лик Главнокомандующего, голубизна его измученных глаз, натянутая улыбка и его прощальные слова. — Он был отважным, но рассудительным. Его стойкости и целеустремлённости мог позавидовать любой солдат, — нахмурился, сведя брови, и задумался, — но где-то в глубине души он был ещё тем мечтателем: ведь ради мечты отдал своё сердце, — неприкрытая горечь слышится в каждом слове Аккермана. Он никогда не говорил о чём-то с таким восхищением и уважением. — Вы с госпожой Ханджи и Эрвином хорошо дружили? — не унимаясь, спрашивает Габи. Ей нравится слушать рассказы Леви о былых временах Разведкорпуса, хотя из мужчины никудышный рассказчик. Благодаря этим рассказам она пытается понять элдийцев и через что прошёл и сам господин Аккерман. Леви же льстит такое любопытство девочки. Мужчина думает: пока жив он сам и эти дети, будет жива и память о его павших товарищах. — Да, хотя это было иногда и трудно, — ухмыляется лукаво Капитан, теперь он вспоминает Ханджи: несносную, местами диковатую, но такую настоящую, заботливую и преданную. Её горящие глаза при виде всякого титана он помнит до сих пор. Помнит, как те глаза неумолимо гасли. Лишь искусственные улыбки воцарялись на её лице, и они совершенно ей не шли. Всякий раз где-то в глубине души Леви было больно их видеть. Созерцать и осознавать, что Ханджи — больше не та беззаботная, что прежде, и то, что он бессилен в этой ситуации. — Думаю, усилия ваших друзей не были напрасны, — констатирует устало девочка. Внутри себя ощущает одну лишь пустоту, скорее, из-за того, что день выдался трудный. Всё, о чём мечтает сейчас Габи: прийти домой, завалиться на кровать и уснуть. А ещё ей до безумия хочется обнять Фалько. — Ты права. Ещё будь Саша жива, — Леви видел покрасневшие глаза девочки ещё тогда, как только она к нему подошла. Он догадывается, что она винит себя, — она бы тебя простила и не держала зла, — заканчивает свою мысль Аккерман. Он хочет подбодрить Габи, хотя знает, что из-за своей резкости это получилось как всегда ужасно. — Надеюсь, — тихонько откликается элдийка, и становится немного легче от таких слов. Очень хочется верить, что это правда. Ещё Габи хочется верить в то, что так же, как и Саша могла бы её простить, когда-то её смогут простить семья и близкие Браус.***
Днями напролёт Фалько изо всех сил старается помочь товарищам, которые так сильно трудятся, чтобы восстановить Парадиз и наладить его внешние связи. Он пытается быть полезным и, не жалея себя, Грайс так же трудится не покладая рук, часто приходя домой до полусмерти уставшим. Нет, он не жалуется, наоборот, каждый раз, когда он видит, как остальные стараются, как пыхтит и трудится Габи и даже господин Аккерман не сидит на месте, несмотря на своё положение, он старается помочь и быть полезным молодым сослуживцам. При виде этого Грайсу хочется стараться ещё больше, день за днём вкладывать небольшие крупицы своих усилий, чтобы восстановить мир и порядок. Сегодня важный день — Кая пригласила Габи и Фалько на свой день рождения. Девочка заметно волнуется сегодня, ведь несмотря на то, что прошло уже довольно много времени, Габи, как и прежде, совестно появляться на глазах у семейства Браус. Она даже предлагала Фалько пойти на празднество одному, но парень категорически и решительно отмёл эту идею в сторону. Они долго выбирали и дискутировали, какой подарок лучше подарить подруге, но в конечном счёте решили. Подарок был куплен, бережно и красиво упакован. Габи ещё больше нервничает, когда они почти подходят к дому семейства: поправляет и без того хорошо заплетённые волосы, одёргивает и разглаживает мнимые складки на подоле своей новой юбки. Фалько и сам переживает, всё ли будет в порядке. Но он не должен показывать свои страхи перед возлюбленной. Юноша должен вести себя достойно и не ударить в грязь лицом, а ещё — обязательно успокоить Габи прямо сейчас. Фалько не медлит — он резко перехватывает руку впереди идущей девочки. Отчего та инстинктивно разворачивается и, недоумённо хлопая ресницами, смотрит на парня. — Габи, всё будет в порядке, — как можно спокойнее и утешающе начинает парень, — не волнуйся. Если бы они всё ещё злились на тебя — не пригласили бы. И даже если так, то мы всегда сможем уйти, если что-то пойдёт не так. Не нервничай, я всегда буду рядом, — ободряюще, но, уже отпуская руку подруги, спешно проговаривает Фалько. — Спасибо, — в порыве эмоций бросаясь на шею и нежно обнимая парня, проговаривает девчушка. Ей правда становится легче от услышанных слов — с её плеч спадает тяжёлый и гнетущий груз вины. Сейчас Фалько, как никто другой, понимает её. Он всегда рядом с ней, всегда поддержит, защитит и успокоит — за это она очень благодарна. Габи прекрасно помнит признание Фалько в своих чувствах, и когда все сражения больше не будоражат её рассудок, в сердце Габи начинает зарождаться какое-то необъяснимое чувство, большее, чем дружба. Это чувство совсем не похоже ни на что другое, оно тёплое, уютное, безопасное, как и сам Фалько. Оно бессознательно тянет Габи к парню, так сильно, что она не в силах устоять. Ей постоянно хочется быть рядом с ним, возможно, в его объятиях, чувствовать прикосновения и слышать его смех. Когда они наконец-то оказываются дома у Браусов, неловкость и напряжение между членами семейства и Браун совсем не ощущаются. Отец, как и мать, радостно и благосклонно приветствует их, приобнимая и расцеловывая поочередно в щёки. Кажется, все тревоги были напрасны, и волнения уходят на второй план. Довольная Габи бежит поздравлять Каю, а именинница сияет от счастья и с нескрываемом восторгом радуется тому, что ребята всё-таки пришли, ведь они тоже часть её семьи. Гостья помогает с последними приготовлениями к празднеству: расставляет тарелки и столовые приборы. Отчего-то каждый раз, когда Фалько бывает дома у семейства Браусов, он вспоминает свою семью, брата. Юноша очень сильно скучает по Кольту, ему не хватает его братской поддержки, советов. Скорее всего, если бы родители и Кольт увидели нынешнего Фалько — возмужавшего и подросшего, — они бы гордились им. — Габи, — неожиданно окликает её господин Браус. — Пожалуйста, сходи помоги Николо принести дрова. Он уже, наверное, наколол достаточно, — Браун млеет, теряется от такой просьбы. Она совсем не подумала о том, что Николо тоже приглашён, ведь она не видела его с их самой последней и не очень-то удачной встречи. Она нехотя, немного подрагивая, нерешительно кивает и лишь проговаривает сухое: — Да, конечно. — Давайте лучше я! — из ниоткуда появляющийся Фалько торопливо выкрикивает, выбегая из соседней комнаты. Он сразу же смекает, что такая затея не приведёт ни к чему хорошему. Но в ответ рядом стоящей отец семейства лишь останавливает его, кладя свою ладонь на его плечи, и спокойно качает головой. — Лучше помоги Кае принести горячие блюда, — спокойно и ободряюще проговаривает отец. Грайс вскидывает глаза вверх, всматриваясь в лицо мужчины, отчего сразу же понимает, что он сказал это не просто так. Тогда Фалько, лишь кивая в ответ, тем самым показывая вид, что все понял, удаляется в сторону кухни. — И надень старый плащ, он висит на выходе в прихожей, чтобы не испачкать своё платье, — обращается уже к Габи глава семейства. Когда девочка выходит на улицу, она надевает ту саму вещь. Неспешно плетётся по вымощенной тропинке на заднем дворе, но идти долго не приходится. Уже через мгновение, завидев силуэт молодого человека, она зачем-то ускоряет шаг. — Привет, — подходя ближе, нерешительно здоровается Браун. — Привет, — недовольно отвечает тем же парень, отвлёкшись и на секунду взглянув на девчушку, которая посмела отвлечь его. — Господин Браус попросил тебе помочь, — потупив глаза вниз и беспокойно ковыряя землю носком туфли одной ноги, признаётся девочка. — Вот я пришла. — Я скоро закончу. Габи смиренно ждёт, всё так же нервно ковыряя землю и исподлобья наблюдая за действиями Николо. Блондин одет в старые потрёпанные вещи: вероятнее всего, чтобы не испачкаться, он в них и переоделся. Рукава старой клетчатой рубашки засучены, его руки чем-то уже испачканы, а на лбу у него выступают капельки пота, которые он поспешно смахивает ладонью, а также откидывает спадающие ему на лицо светлые кудри. — Николо, — лихорадочно и боязно окликает она мужчину, как только он заканчивает колоть дрова. — Прости, что тогда убила дорогого тебе человека… Я была такой дурой! — уже не в силах сдерживать нахлынувшие эмоции и слёзы, срывается Габи. — Прости, что убила Сашу, — уже плача, сжимая свои кулаки так, что ногти больно впиваются в ладошку. Она сильно жмурится, ведь ей так стыдно взглянуть в глаза молодого человека. — Иди сюда, — неожиданно доносится до слуха Габи. Она с недопониманием пугливо поднимает глаза на Николо. Нет, это не было сказано приказным тоном, скорее, мягким и обессиленным. Браун видит перед собой распростёртые руки мужчины для объятий, и ноги сами не слушаются девчонку, заплетаются, и, не раздумывая, она бросается к нему. Прижимается сильнее к парню, слёзы всё так же безудержно катятся по щекам, отчего грязная и пропитанная потом рубашка Николо намокает ещё сильнее. Он тёплый, и ей отчего-то становится спокойнее. Её слова были похожи на исповедь или мольбу о прощении. — Не реви, — мягко и ласково проговаривает марлиец, бережно поглаживая девушку по волосам. Словно убаюкивая поступательными движениями, пытается успокоить. Уже прошло достаточно времени, но Николо всё так же помнит Сашу и скучает по возлюбленной, однако сейчас, спустя время, к нему приходит осознание того, что то была война интересов, наций, государств. Габи всего лишь защищала свою родину и боролась за то, что ей было дорого, как и ему — Саша. — Прости-и, — сквозь слёзы, шмыгая носом, повторяет снова и снова брюнетка. — Я не держу на тебя зла, — словно переступая через собственное горе, отвечает Николо. — Ведь я тоже был когда-то точно так же, как и ты, слеп и глуп, — заканчивая свою мысль, выдыхает на исходе парень. И ему становится легче: наконец-то он отпускает обиды, чтобы двигаться дальше, учится жить по-другому, при этом навсегда помня и храня в своём сердце облик девушки из Разведки — Саши Браус. — Ну все. Бери дрова и пойдём. А то нас все уже заждались, — переводит разговор парень, заметив, что Габи понемногу успокаивается и утирает слёзы со своих заплаканных глаз. Девочка послушно кивает и вновь смотрит на Николо, а на её лице расцветает детская улыбка. Парень, сам того не замечая, улыбается ей в ответ. Им обоим становится легче — они нашли в себе силы наконец-то простить друг друга. Она довольно берёт в охапку дрова и спешит обратно в дом. Марлиец следует её примеру и торопится за девочкой, ведь все их и вправду уже давным-давно ждут.