Университет языков

Это имя дала ей мама. Просто услышала по радио передачу на незнакомом языке, и слово показалось красивым. Мама не знала, что диктор рассказывал о годовщине Четвёртой войны, уничтожившей две трети Алголии, а красивое слово было тем, что серым саваном накрыло погибшую землю, растения, животных, людей. Ниа тоже не знала, даже когда готовилась к поступлению в университет: в старых довоенных учебниках этого слова не было. Но профессор Веспер дал им новые учебники. В конце первого семестра он задал прочитать текст на странице 153. Обычно он всегда говорил название текста, а тогда сказал только номер страницы. Ниа стало любопытно, она нашла текст и с удивлением прочитала в названии своё имя. «Смотрите! — сказала она друзьям. — Это текст обо мне!» Лени улыбнулась, Джина начала жаловаться на несправедливость этого мира: про неё ведь тексты в учебниках не писали. А Тихэ ничего не сказал. Прибежав домой, Ниа сразу открыла новый большой словарь, составленный всё тем же профессором Веспером. Статья, посвящённая этому слову, была короткой, но Ниа перечитала её много раз: «Пыль, пепел, прах; радиационная пыль». Ниа плеснула в лицо прохладной водой, пытаясь освободиться от воспоминаний. Она встала рано, но если всё утро стоять вот так перед зеркалом, можно опоздать, даже когда идти тебе только две минуты. Девушка решительно закрыла кран. Надев цветастую кофточку и юбку в горошек, она достала из коробки балетки — в них легко будет пять часов бегать от одной парты к другой. Посмотрев на стоящие на полке словари, Ниа решила не брать их с собой, ведь среди них не было ни лабрийско-матарийского, ни матарийско-лабрийского. «А вдруг таких вообще не существует?» — с испугом подумала Ниа. Она ощущала себя маленькой и бесполезной: ни учебников лабрийского как иностранного никогда не видела, ни словарей. Как она будет учить студентов? Усилием воли прогнав очередной приступ паники, девушка убрала кровать, поправила занавески на окнах. Часы показывали половину восьмого. «Может, рано идти? — спросила себя Ниа. — Нет, — решила она. — Лучше прийти раньше, чем опоздать». Она надела мантию, положила в карман пропуск и буклет, заперла дверь и пошла в столовую. В коридоре было пусто: завтрак начинался только через полчаса, а преподаватели, похоже, любили поспать подольше. Но, войдя в большой зал, заставленный длинными рядами столов, Ниа увидела человека в чёрной мантии, идущего к выходу. «Наверное, кто-то завтракает ещё раньше», — подумала девушка. Он подошёл ближе, и Ниа узнала мужчину, которого встретила вчера вечером в башне. В сердце разом всколыхнулись печаль и даже страх, но Ниа, сглотнув, приготовилась поздороваться. Она несколько раз повторила про себя знакомое слово и уже начала было произносить его вслух, когда человек в мантии прошёл мимо, даже не взглянув на неё. — Ниа! — позвал её кто-то. Девушка повернулась и увидела идущую к ней Ливору. — Доброе утро! Я всё-таки смогла встать! — кажется, она была в хорошем настроении. — Доброе утро! Спасибо тебе. — Ты уже поговорила с начальницей столовой? — деловито спросила Ливора. — Нет ещё, я только что пришла. — Сейчас всё устроим. Ты будешь завтракать, обедать и ужинать по расписанию? — Да. — Есть какие-нибудь блюда, которые ты не можешь есть? Ниа сразу вспомнила об овсяной и манной каше, гороховом супе, рыбе и печёнке, но перечислять этот список было как-то неудобно, поэтому она сказала, глядя в пол: — Наверное, нет. Я всё могу съесть. Съесть она действительно могла всё. К этому её приучили годы, прожитые с бабушкой: у пожилых людей любовь измеряется количеством еды, которую ты съел. — Тогда садись вон на тот ряд около окна, а я договорюсь с начальницей, — сказала Ливора. Ниа прошла между рядов, села на то место, которое указала Ливора, и принялась рассеянно разглядывать столовую. — А вот и наш завтрак, — Ливора вернулась с большим подносом. — Сегодня яичница с беконом, салат из свежей капусты и огурцов, сырные лепёшки и кофе с молоком. — Здорово! — отозвалась Ниа. Ковыряя вилкой свою яичницу, она спросила вдруг: — Ливора, а тот человек, который выходил из столовой, когда мы пришли… Кто он? — Солус Альгеди, — бросила Ливора. — Но можешь не запоминать его имя, он всё равно не будет с тобой разговаривать. Это Ниа уже поняла. — Он из Алголии, да? — произнесла она вслух. — Из Алголии, — ответила Ливора, глядя куда-то в сторону. Некоторое время обе девушки молчали, потом Ниа сказала бодрящимся голосом: — Очень вкусные лепёшки! Постепенно столовая стала наполняться людьми в чёрных мантиях. Многие здоровались с Ливорой, некоторым она отвечала с улыбкой, некоторым просто кивала. — Библиотека открывается в восемь тридцать, но Брилла всегда приходит раньше, — сказала Ливора, когда Ниа закончила завтракать. — Тогда мне лучше поторопиться. Спасибо тебе большое. — Увидимся на обеде! Выйдя из столовой, Ниа оказалась среди тех, кто только шёл туда. Преподаватели с удивлением смотрели на новую коллегу, словно не зная, стоит ли с ней здороваться. Неразборчиво ответив на несколько тихих «здравствуйте», Ниа пошла к лестнице, бросив пугливый взгляд на лифт. Библиотека оказалась почти такой же, как в Университете Геммы — картотеки, полки с книгами — только намного больше. За кафедрой стояла высокая женщина в бордовом костюме. Молодость госпожи Бриллы прошла, похоже, так и не наградив её любовью: сквозь очки в роговой оправе разочарованно смотрели на мир когда-то зелёные глаза. Седеющие волосы, покрашенные хной, были собраны в тугой пучок. Ниа подошла к кафедре и протянула свой пропуск. — Здравствуйте, я новый преподаватель, меня зовут Ниа Вирго. Я хотела бы взять учебники и словари для себя и студентов. — Студенты сами могут взять, — проворчала госпожа Брилла. — Заместитель ректора сказал, что лучше мне взять для них книги. Я прослежу, чтобы они бережно с ними обращались. — Как хотите. Если потеряют, штраф будете платить вы. — Конечно. Некоторое время библиотекарь молчала, сосредоточенно заполняя карточку, потом резко протянула её Ниа. — Распишитесь здесь и здесь. Девушка расписалась. — Какие книги вам нужны? — в голосе женщины не было ни малейшего желания искать что-либо. — Пять учебников лабрийского языка как иностранного и четыре лабрийско-матарских и матарско-лабрийских словаря... Нет, лучше пять, — вдруг передумала она. — Так четыре или пять? — Пять. Женщина скрылась за полками. Через пятнадцать минут она вернулась, неся в руках пять толстых томов. — Ваши учебники, — сказала она и с грохотом опустила их на кафедру. — Спасибо. Госпожа Брилла снова ушла. Ниа открыла книгу, лежащую сверху. — Какие они старые! — прошептала девушка. Учебники были выпущены более ста лет назад. Главными героями первого урока был юноша Ато и девушка Ата. Ещё в конце прошло века в Лабрии перестали использоваться мужские имена, заканчивающиеся на -о, и именем Ата девочек уже не называли. А некоторые выражения? Так ведь давно никто не говорит! Ниа почувствовала, как у неё по спине побежали мурашки. Пытаясь успокоится, девушка начала заполнять формуляры. Когда формуляры закончились, она посмотрела на часы. Было без пятнадцати девять. Где же госпожа Брилла?.. Время шло, а она всё не возвращалась. Тут уже у Ниа началась настоящая паника: преподаватель, опаздывающий на первое занятие, — это очень-очень плохое начало. Наконец, в глубине стеллажей послышались шаги. Библиотекарь бросила на стол ещё пять книг. — Дата и подпись, — сказала она, протянув Ниа формуляры, а сама начала записывать номера книг в карточку. Почерк у неё был каллиграфический: очевидно, госпожа Брилла гордилась им, поэтому старательно выводила каждую букву. Внутри у Ниа всё кричало, но что-то подсказывало ей: этого библиотекаря лучше не торопить. Чтобы не думать о времени, она наугад открыла словарь. После лабрийского слова следовал перевод на матарский — цепочка кружочков раза в три длиннее. Ниа в испуге смотрела на незнакомые знаки: неужели такими могут быть буквы? Она даже не могла понять, чем они отличаются! — Расписывайтесь, — госпожа Брилла сунула ей карточку. Машинально поставив десять подписей, Ниа посмотрела на стопки книг: как же она их всех понесёт? — Извините, у вас нет, случайно, пакета? — спросила девушка. — Здесь вам не магазин, раньше надо было думать! Конечно, нужно было думать раньше, но она… она не подумала. — Я вам верну! Или, если хотите, куплю новые, — жалобно протянула Ниа. — Не нужно мне ничего, — оборвала её госпожа Брилла. — Вот держите, — она достала из-под кафедры два чёрных пакета. — Спасибо большое! — Ниа быстро сложила в один учебники, а в другой — словари. — Спасибо! — повторила она. — До свидания! В коридоре было пусто: и студенты, и преподаватели находились уже в своих классах. Почти волоча по полу тяжёлые пакеты, Ниа побежала к лифту. Теперь было не до страхов: она опаздывало на своё первое занятие! Погрузив в кабину багаж, девушка нажала на кнопку с цифрой четыре. Цветочные двери медленно закрылись, и кабина поползла вверх. Лампочка высвечивала номер этажа, который проезжал лифт. Наконец, лифт добрался до четвёртого, лампочка ярко вспыхнула, а потом всё погасло. Ниа сдавленно вскрикнула. В панике она начала нажимать на все кнопки подряд. Вдруг свет снова зажёгся, и двери открылись. Выскочив из лифта и мысленно пообещав себе никогда на нём больше не ездить, Ниа побежала в четыреста тридцать девятую аудиторию. По дороге девушка успела подумать, что, возможно, Ливора была права и лучше бы она выбрала класс на третьем этаже рядом с лестницей. Запыхавшись, Ниа толкнула дверь и замерла на пороге. За партами, занимая два первых ряда, сидели четыре юноши. Одинаковые коричневые мантии, под мантиями — старые футболки и протёршиеся джинсы. На первый взгляд ребята могли показаться очень похожими: загорелая кожа, светлые вьющиеся волосы, золотисто-карие глаза, испуганно глядящие на Ниа. Девушка вошла в аудиторию и положила пакеты с учебниками на свой стол, стараясь не думать, как глупо сейчас выглядит. Потом обошла стол и, встав перед своими учениками, сказала по-лабрийски: — Здравствуйте! Ничто не дрогнуло ни в одной паре золотисто-карих глаз, только страха, пожалуй, прибавилось. «Так, — подумала про себя Ниа, — по-лабрийски мы не знаем ничего. Ладно, это ещё не повод для паники». — Здравствуйте! — сказала она по-албалийски. Никакой реакции. — Здравствуйте, — повторила Ниа, и собственный голос показался ей тонким и жалобным. Вдруг на лице сидящего за первой партой юноши появилась улыбка, и он произнёс что-то, отдалённо напоминающее «здравствуйте». — Меня зовут Ниа Вирго. Я преподаватель, — почти по слогам произнесла девушка. Улыбка погасла. Похоже, и в албалийском языке их познания дальше приветствия не уходили. Ниа почувствовала, как у неё начинают дрожать колени. «Успокойся. Ну, не получилось познакомиться, но ведь это же не конец». Ниа раздала словари, учебники и открыла первый урок. Показав на цифру, она произнесла «один». Студенты радостно закивали головами. — Один, — ещё раз произнесла Ниа, жестом призывая их повторить за ней. Они послушно повторили. С десятой попытки у всех получалось более-менее похоже. «Ура! — подумала Ниа. — Мы уже знаем одно лабрийское слово!» Потом они стали изучать буквы, обозначающие гласные звуки. Сначала Ниа показывала букву, напечатанную в учебнике, и произносила соответствующий звук. Студенты произносили этот звук хором, а затем по одному. Добившись произношения, правильного настолько, насколько это было в её силах, Ниа выводила на доске прописную и строчную буквы, потом писала по две строчки в каждой тетради. Студенты старательно копировали её буквы. Некоторые, правда, жульничали. Один юноша на втором ряду писал буквы с такими промежутками, что их умещалось по три на одной строчке. Ниа показала ему стрелочками, что нужно уменьшить промежутки, и написала ещё две строчки. Если Ниа нравилось, как были написаны буквы, она произносила слово «хорошо». Особенно часто она говорила это юноше за первой партой, кажется, он был самым способным из её учеников. Они успели только выучить гласные звуки, когда, взглянув на часы, Ниа поняла, что первая пара закончилась пять минут назад. Схватив мел, девушка быстро написала на доске расписание. Показав на часы, а потом на расписание, она сложила руки и с извиняющимся видом наклонила голову. Студенты улыбнулись. Выйдя в коридор, Ниа посмотрела по сторонам. Она была уверена, что Ливора придёт узнать, как прошло занятие. До начала следующей пары оставалось десять минут, поэтому Ниа решила не ходить в преподавательскую. Немного полюбовавшись на пейзаж за окном, она вернулась в класс. Студенты показывали друг другу тетрадки, сравнивали буквы и смеялись. Когда Ниа вошла, они моментально разбежались по своим партам. Вторая пара была посвящена согласным. Вот здесь начались настоящие проблемы. Как поняла Ниа, нескольких лабрийских согласных в матарском языке вообще не было, а многие из тех, которые были, сильно отличались по произношению. Повторять по сто раз слоги было необходимо, но очень скучно. Слова в этом учебнике давались только в конце первого параграфа. Чтобы хоть как-то оживить обстановку, Ниа стала импровизировать: она складывала из изученных слогов слова: «папа», «мама». Словарь решила пока не использовать: если она не могла показать предмет, обозначенный словом, или объяснить его, рисовала картинку на доске. В детстве Ниа ходила в художественную школу и любила рисовать. Наверное, её рисунки казались студентам забавными, или ребята просто смеялись над учительницей, использующей все возможные и невозможные способы, чтобы объяснить им слово. Наконец, к середине последней пары они добрались до слов. Выбросив ненужные, по её мнению, Ниа объяснила оставшиеся десять слов и перешла к предложению. Тут учеников ждали супергерои Ато и Ата. Представив их студентам, Ниа решила предпринять ещё одну попытку познакомиться. Показав на юношу в учебнике, она сказала «Ато», показала на девушку и сказала «Ата», потом показала на себя и сказала «Ниа». Тут студенты пришли в буйный восторг. Видимо, они давно хотели узнать, как зовут их странного преподавателя. Разобравшись со своим именем, Ниа попыталась выяснить имена своих учеников. Она жестом указала на «способного юношу». — Элафостэлалианксалоснамиандр, — сказал он. Ниа широко раскрыла глаза. Элафо… что?.. Это всё одно имя? Или имя и фамилия? Где тогда кончается имя и начинается фамилия? — Ниа Вирго, — сделав большую паузу между двумя словами, произнесла девушка. — Ниа. — Элафостэлалиан Ксалоснамиандр, — без запинки проговорил юноша и повторил, — Элафостэлалиан. Стало легче, но ненамного. Девушка ещё раз произнесла своё имя и показала жестом «короткое». — Элафо… — она показала жестом «длинное». Юноша кивнул. — Элафос, — сказал он. — Элафос, — повторила Ниа. — Я Ниа Вирго, Ниа, — сказала учительница и жестом показала на Элафоса. — Я Элафостэлалиан Ксалоснамиандр, Элафостэлалиан, Элафос, — сказал он и добавил: — Хорошо? — Хорошо, — чуть не плача от радости, ответила Ниа. Потом она показала жестом на тихого юношу, сидящего у окна. Тот испуганно посмотрел на Элафоса. — «Я», — подсказал ему друг. — Я Тэросдериалиан Полусксалиандр, Тэросдериалиан, Тэрос, — произнёс он. — Тэрос, — повторила Ниа. — Я Анемоскилалиан Лэуксосвэлалиандр, Анемоскилалиан, Анемос, — весело выкрикнул любитель жульничать. — Анемос. — Хорошо! — сказал юноша и улыбнулся. — Антосдалибелиан Лэуксосвэлалиандр, Антосдалибелиан, Антос, — сказал четвёртый ученик: он выглядел самым молодым, и его улыбка была самой ясной. — Лэуксо… — повторила Ниа слово, которое, кажется, уже слышала, — Анемос тоже Лэуксо? — Мама один, — объяснил Элафос. Ниа радостно закивала. — Брат, — сказала она. — Анемос — брат. Один. Анемос и Антос — братья, — она показала на пальцах «два». Элафос некоторое время обдумывал её слова, а потом начал что-то объяснять по-матарски. — Брат, братья, — повторила Ниа и записала слова на доске. Некоторые буквы из них они ещё не прошли, но девушка решила, что это будет, как говорил один из её университетских преподавателей, пропедевтика. Студенты переписали слова в тетради и несколько раз повторили их. — Тэрос — друг, — сказала девушка. Застенчивый Тэрос благодарно посмотрел на неё, услышав своё имя. — Тэрос и Элафос — друзья. Друг — друзья. — Тэрос и Антос — друзья, — с улыбкой сказал младший брат. — Тэрос, и Элафос, и Антос, и Анемос — друзья, — сказал старший брат. — Тэрос, Элафос, Антос и Анемос — друзья, — поправила девушка. — «И» — один. — Ниа? — Элафос вопросительно посмотрел на неё. — Я преподаватель, — сказала она, показав на свою чёрную мантию. — Перподатель… — попытался произнести Элафос. — Пре-по-да-ва-тель, — по слогам проговорила Ниа. — Пре-по-да-ва-тель, — повторил он и показал жестом «длинное». Девушка виновато пожала плечами. — Я? — он показал на свою коричневую мантию. — Студент, — сказала Ниа. — Сту-дент. — Я Элафос. Я студент. Анемос — студент. Анемос и Антос… — Студенты, — подсказала Ниа. — Анемос и Антос — студенты. Элафос и Тэрос — студенты. Ниа кивнула. Они записали все новые слова и составленные из них предложения. Потом Ниа написала каждому в тетрадь несколько строчек изученных букв. — Слова, — Ниа показала на учебник, а потом на голову. — Преподаватель, — она показала жестом «говорить», — студенты, — она показала жестом «писать». Элафос кивнул и перевёл на матраский. Потом Ниа с помощью студентов заполнила журнал. Вписывая эти бесконечные имена, она удивлялась, как в стране с таким коротким названием «Матар» могут быть такие длинные слова. Закончив, она взяла свои экземпляры учебника, словаря и сказала. — До свидания! Студенты непонимающе посмотрели на неё. — До свидания, — повторила она и помахала им рукой. — До свидания, — медленно произнёс Элафос. Ниа кивнула. Он задумался, а потом сказал по-албалийски что-то похожее на «здравствуйте» и вопросительно посмотрел на Ниа. Девушка произнесла это слово по-лабрийски, он повторил. Ниа положила учебник и словарь на стол, взяла мел и написала на доске два новых слова, ещё раз произнесла их. Ребята записали слова в тетрадь и тоже попробовали произнести. Когда у всех получалось более-менее разборчиво, Ниа улыбнулась, попрощалась с ними и ушла. Обед уже давно начался. Она быстро закинула книги в комнату и побежала в столовую. Ливора встретила её недовольным взглядом. — А я уже подумала, что ты умерла, — проворчала она, протягивая ей поднос с едой. — Теперь придётся есть холодное, но ты сама виновата. — Извини, это же первое занятие, — улыбнулась Ниа. — Спасибо, что взяла и мой поднос. — Ешь быстрее, на заседании никто тебя ждать не будет, — сказала Ливора. Ниа за несколько минут проглотила суп, салат и котлетку с пюре. — Я готова, — сказала она, допивая компот. — Может, ты проводишь меня, а потом мы вместе пойдём на заседание? — предложила Ливора. — Хорошо, — согласилась Ниа. — Мне нужно тетрадь для протоколов взять. — Ой, как же я могла забыть! — Ниа похлопала себя по голове. — Я же должна отдать письмо профессору Сатабиша. Я побежала. Встретимся тогда в зале заседаний. — Ну, ладно, — сказала Ливора, надув губы. — Не сердись, в следующий раз я обязательно с тобой пойду, — пообещала Ниа. Придя в свою комнату, она достала письмо. Немного подумав, взяла тетрадь и ручку: вдруг придётся что-нибудь записать. Когда девушка вошла в зал заседаний, почти все места за длинным овальным столом были заняты. В левом конце сидел в красной мантии Доминик Ситис. Ниа поискала глазами Ливору: она сидела около заместителя ректора, место справа от неё было занято. Ниа нерешительно переминалась с ноги на ногу, не зная, куда пойти. — Можешь сесть туда, — пришла на помощь Ливора, — там три места свободны, — она указала на середину стола. — Спасибо, — поблагодарила её Ниа. Она выбрала среднее место. Положила на стол письмо, прикрыла его тетрадью, приготовилась слушать и только тогда подняла глаза. Напротив неё, рассеянно-равнодушным взглядом разглядывая стены, сидел профессор Альгеди. Ниа быстро опустила голову, раскрыла тетрадь и уставилась в клетчатые листы. — Итак, мы начинаем августовское заседание, — сказал заместитель ректора. — Перед тем как подвести итоги за июль и сообщить вам об основных задачах на август, хочу представить нового преподавателя. Профессор Вирго, встаньте, пожалуйста. Ниа встала, чувствуя себя очень неудобно. — Это Ниа Вирго. Она прибыла к нам из Лабрии и является, следовательно, преподавателем лабрийского языка. Девушка поклонилась, глядя в стол. Она знала, как менялись лица людей, впервые смотревших в её глаза, а если они ещё и понимали алгольский язык. — Ну, вот, теперь и среди нас есть такая, — проворчал кто-то. — Можете садиться. По традиции я представлю вам наших преподавателей. Ливору Атис вы уже знаете, она преподаёт цанийский язык. Он по очереди называл имена преподавателей. — Это профессор Прону Ридэнс, он преподаёт менкентский язык. Толстоватый профессор с улыбкой наклонил лысеющую голову. — Это профессор… Большинство профессоров университета были пожилыми. Ровесницами Ниа, кроме Ливоры, были две девушки. Одну звали Кримина Сементис. Она, как и Ливора, преподавала цанийский язык. Вторую Ниа сразу заметила, она выделялась среди степенного профессорского состава ярко-красным ёжиком волос и дерзкими фиалковыми глазами. В каждом ухе девушки красовалось по семь дырок (правда, серёжек было только четыре). Над губой зарастала дырочка от пирсинга — видимо, этого заместитель ректора стерпеть уже не мог. — Профессор Рейчел Рубер, она преподаёт эгерийский язык. Рейчел тоже сразу заметила Ниа: всё это время она смотрела на неё с нескрываемым отвращением. Это было даже хуже, чем взгляд профессора Альгеди. — Профессор Солус Альгеди, он преподаёт алгольский и некоторые другие языки. Профессор перевёл взгляд со стены на Ниа, причём выражение его лица не изменилось. Ниа рассеянно слушала, пытаясь понять, почему Рейчел так на неё смотрела. Девушкам обычно хочется быть самыми красивыми, но Ниа-то ей совсем не конкурентка! Из-за имени? Но она может и не знать алгольского. — Профессор Хидори Сатабиша, — представил очередного преподавателя советник Ситис. — Он преподаёт разные языки. Ниа забыла про Рейчел и во все глаза уставилась на профессора Сатабиша. Вот кому её учитель просил передать письмо! Хидори Сатабиша оказался невысоким старичком с немного раскосыми глазами, из уголков которых дружно разбегались морщинки; на голове ещё сохранились остатки серебристых волос. Профессор вежливо улыбнулся девушке, но во взгляде были удивление и даже боль. Уж он-то, наверняка, знал алгольский. Тем временем заместитель ректора назвал имена ещё двух профессоров и перешёл к подведению итогов работы университета за июль. В основном он говорил о группах, закончивших обучение в июле, коснулся нескольких случаев нарушения дисциплины как студентами, так и преподавателями. Конечно, речь шла о Рейчел Рубер. Девушка стойко защищала свою правоту, но советника Ситиса переубедить не удалось, и она, фыркнув, села на своё место. — Теперь перейдём к основным задачам на август. Сегодня у нас начала заниматься группа студентов из Матара. Как успехи, профессор Вирго? — Доминик строго посмотрел на Ниа. Девушка медленно встала под его тяжёлым взглядом. — Мы… я… — она всегда начинала запинаться, когда волновалась, — Об успехах пока рано ещё говорить. Но мы все очень старались. — Вы, как я понимаю, не имеете никакого опыта работы? — спросил Доминик. — Не имею, — она опустила голову. — Как я уже говорил, наш университет славится высочайшим качеством образования. Не забывайте об этом. Кроме того, обучаемые заплатили за год обучения, и в ваших интересах, чтобы они захотели проучиться весь год. Вам понятно? — Да, — тихо ответила Ниа, сжав руки. — Садитесь. — Да. — Больше новых групп у нас не было, так что мы можем начать заслушивать доклады. Ниа плохо понимала, что это за доклады, зачем нужно их зачитывать, а главное, зачем слушать. Ей показалось, что она даже перестала понимать албалийский язык. Выступили две пожилых женщины, потом заместитель ректора передал слово профессору Ридэнсу. Толстячок с трудом поднялся. Он рассказывал что-то о заимствованных словах. Слушая его, Ниа невольно улыбнулась: у него было очень смешное произношение. — И последний доклад сделает профессор Альгеди, — сообщил заместитель ректора. Ниа внутренне напряглась, ей очень хотелось посмотреть на профессора, но она боялась. — Я не задержу вас надолго. Понимаю, всем хочется побыстрее вернуться к своим делам, — сказал Солус Альгеди. Его албалийский был безупречен, но в нём по-прежнему звучало странное презрение. — Работая в одной из библиотек Хатисы, я познакомился с интересной рукописью. В ней рассказывается о том, что в древности на территории этой страны жил народ, создавший необычную письменность. Возможно, это всего лишь легенда, но мне она показалась любопытной. В алфавите того языка было тридцать три буквы: шесть букв обозначали гласные звуки, двадцать — согласные, пять букв обозначали сразу два звука, а две вообще звуков не обозначали. Но интересно то, что звуки обозначались не графическими знаками, а цветами. Гласные звуки обозначались тёплыми цветами, а согласные — холодными. Чтобы написать слово, люди, владеющие этим языком, брали краски и наносили специальными кистями в ряд несколько мазков. Это напоминало цветовую шкалу на карте. Мазки получались почти равными по длине и ширине. Для букв, обозначающих два звука, составляли один мазок из двух более узких. Для букв, не имеющих звукового соответствия, использовались пустой прямоугольник, нарисованный чёрной краской, и прямоугольник с одной диагональю. Но нам было бы нелегко сейчас выучить этот язык. Люди, создавшие его, брали краски у самой природы, поэтому и названия цветам давали соответствующие. Если хотите, я прочитаю их. — Да, Солус, пожалуйста, — попросил профессор Сатабиша. Заместитель ректора нахмурился. Профессор Альгеди сказал, что прочитает, но с самого начала он ни разу не заглянул в лежащие перед ним листы. Не посмотрел он в них и сейчас. Ниа потихоньку раскрыла тетрадь и стала записывать то, что он говорил. Когда профессор закончил, Ниа попробовала собрать из этих букв-цветов своё имя. «Н» — цветок у озера, «И» — капли клюквенного сока, «А» — лучи восходящего солнца. Она радостно улыбнулась: и никакой пыли! — Если ни у кого нет вопросов… — начал заместитель ректора. — У меня есть вопрос, — Ниа робко подняла руку. — Да, — в равнодушных чёрных глазах показалось что-то, слабо напоминающее удивление. — А где находится Хатиса? Некоторое время профессор Альгеди просто смотрел на Ниа, пытаясь понять то ли смысл, то ли причину такого глупого вопроса, потом ответил: — Хатиса — это одна из стран, окружающих долину, в которой расположен Университет языков, она находится на юго-востоке. — Спасибо. — Больше вопросов нет? — скорее утверждая, чем спрашивая, произнёс заместитель ректора. — Тогда все свободны, до встречи в сентябре. «Письмо!» — вспомнила Ниа. Схватив тетрадь и ручку, она побежала к профессору Сатабиша. — Извините, пожалуйста, — сказала она, стараясь как можно правильнее выговаривать албалийские слова. — Да, — профессор остановился и внимательно посмотрел на девушку. — Мой преподаватель, профессор Веспер, просил передать вам это письмо. — А, большое спасибо, — улыбнулся профессор Сатабиша, беря конверт. Он слегка наклонил голову и продолжил свой путь. — Проводишь меня, а потом пойдём ужинать, — снова предложила Ливора. — Конечно, — согласилась Ниа. Перед ними прошли Рейчел и Кримина. — Ну, как тебе новенькая? — спросила подругу Кримина, поправляя длинный белокурый локон. — Серая мышь! — резко ответила Рейчел. Ниа сжала в руках тетрадь. — Если у кого-то голова, как помидор, это его проблемы! — громко сказала Ливора. — Не надо, — остановила её Ниа. — Знаешь, мне что-то расхотелось ужинать, пойду лучше готовиться к завтрашним занятиям, — тихо сказала она и побрела по коридору, повторяя про себя: «Цветок у озера, капли клюквенного сока, лучи восходящего солнца…» Заместитель ректора продолжил представлять преподавателей.