Держи меня

Мы все совершаем ошибки, делаем необдуманные поступки. Иначе жизнь ничему нас не научит, не даст того пинка, с которого начнётся совершенно другой путь. Без каких-либо событий, которые так или иначе произойдут, хоть мы этого и не хотим, невозможно узнать то, что скрывалось за пеленой розовых очков. Нам не нравится правда. Нам нравится жить в той параллельной вселенной, которую сами строим вокруг себя. Так легче. Но в жизни Алисы наступил момент, когда уже не получится скрываться в своём выдуманном мире. После случившегося её сознание поменялось. Девушка проснулась уже дома. Но не у себя на съемной квартире, а у отца на Петроградском. В голове всё плыло. Алиса аккуратно присела на кровати и зажмурилась. Ощущение, что вчера она не вела беседы с Разумовским, а всю ночь пила с ним в местном питерском баре. — Уж лучше это действительно было бы так. — Подумала Алиса. Но, к сожалению, реальность сурова и вчерашние события после введеного успокоительного являлись причиной плохого состояния. Кое-как встав на ноги, девушка поплелась на кухню и стала шариться в поисках еды. Живот урчал как тысяча китов. Ещё бы, быть в отключке с пяти часов вечера и до сегодняшнего утра. Порывшись в холодильнике и поставив чайник, она решила перекусить найденным йогуртом. Сев за стол, Алиса отложила в сторону какие-то отцовские документы и стала поедать содержимое контейнера. Пока её не привлекла наклеенная на один из документов фотография Разумовского. — Как специально. — Вздохнула Алиса и не стала поддаваться на провокации Рубинштейна. Но документы теперь просто манили к себе с такой силой, что девушке пришлось отойти в сторону и доедать йогурт глядя в окно на центр бушующей Петроградки. Чайник кипел вместе с неумолимой жаждой прочесть досье парня. Но он ведь не мог их просто так здесь забыть. Он специально оставил, чтобы Алиса прочитала. Наверняка её ожидают очередные нравоучения, но плевать. То, как отец поступил было несправедливо и бесчеловечно. Хотя, если судить с отцовской точки зрения, то это и правильно. Вряд ли какой родитель хотел бы, чтобы их дочь посвящала своё свободное время какому-то психопату в СИЗО. Но он не какой-то… — Да пошло оно всё! Психанула девушка и под звон закипевшего чайника подошла к столу и схватила папку с досье. Бегло пробежалась по ненужным строчкам и начала читать то, что действительно могло заинтересовать. 01.04. Поступивший к нам пациент довольно интересная личность. Чтобы раскусить его до конца понадобится немало времени. 05.04. Введена доза успокоительного. 15.04. Уже который день держит дистанцию. Не болтает много, есть предпосылки к наступающей депрессии. 09.05. Очень резкая смена настроения и поведения. Фразы, жесты и ухмылки — всё указывало на то, что пациент не желает общаться со мной на чистоту. Он строит иллюзию доверия вокруг себя. Передо мной был совершенно другой человек. >Введено успокоительное. 10.05. Пациент вёл бодрую беседу на протяжении всего сеанса. Наверняка на то есть какие-то причины. >Введено успокоительное. 11.05. Кажется, я нашёл к нему подход. У него проявился интерес к моей персоне. В основном, спрашивает про мою дочь Алису. Вероятно это по той причине, что они начали общаться в тайне от всех. По крайней мере, они так думают. >Введено успокоительное 12.05. Пациент снова вышел на контакт. Во всех тестах он показал результаты психически здорового человека. Согласно им, Разумовский искренний, умный и отзывчивый человек с идеалистическими взглядами на окружающий мир. Но вероятно внутри него скрывается другая личность, совершившая множество убийств. Прихожу к выводу, что пациент страдает раздвоением личности. — Так он всё знает. Алиса сжала рукой ложку и когда выпустила. Та с грохотом упала на стол и девушка вздрогнула обратила на предмет внимание. Изогнутая почти пополам ложка привела её в ужас. Она вскочила из-за стола и стала рассматривать свои дрожащие руки. — Что это такое?! Как это возможно? — по щекам текли слёзы непонимания. Гудок чайника сходил с ума, Алиса наконец подошла и выключила его. Сморгнув носом и вытерев длинным рукавом белой футболки лицо, залезла в телефон, чтобы позвонить отцу. Но зачем? Высказать ему всё? А может лучше сделать это при встрече? Прямо в лицо? Только она хотела положить телефон обратно в карман джинс как её внимание привлёк заголовок новостной ленты: «Из Петербургского СИЗО сбежал заключённый. Есть пострадавшие.» Она даже не нажимая на новость, чтобы прочесть полностью, метнулась к выходу. Накинув джинсовку, натянув кеды и закрыв за собой дверь, девушка мчалась со всех ног на место происшествия.

***

Немного раннее в СИЗО. — Извини, что заставил ждать. — Зашёл в комнату допроса Рубинштейн, закрыл за собой дверь и отстегнул руки Сергея, дабы тот чувствовал себя спокойно и мог доверять ему. Сергей поднял голову и улыбнулся. Но улыбнулся совершенно неестественно. Улыбнулся так, как будто ждал этого момента. — Ничего страшного. — Но зато теперь у нас куча времени и я могу посвятить его нашей терапии. Психиатр сел напротив него по другую сторону стола и сложил руки в замок. — Как Алиса? — спросил Разумовский. — С ней всё хорошо? — Можешь не волноваться на её счёт. С ней вы больше никогда не увидитесь. — Ответил Вениамин. — Уж я об этом позабочусь. — Вы расскажете правду. — Усмехнулся Сергей. — Думаете её это как-то отвергнет от меня? — Сергей, мы отходим от темы. — Разве терапия не заключается в том, чтобы пациент разоткровенничался так, чтобы психиатру было проще поставить диагноз? Ах, ну конечно, вы же и так уже всё прекрасно обо мне знаете. Комната наполнилась язвительным смехом. — Начнём заново. — Он достал телефон из кармана и положил на стол, дабы записать разговор. — У вас новый телефон. — Заметил парень. — Да. Старый потерял. — О, как жаль. — Наигранно протянул пациент. — Сергей, как вы себя чувствуете? — Не обращал внимания на выходки Рубинштейн. — Просто прекрасно. Я в восторге от того, кем теперь являюсь. И так жаль, что я не смогу подробнее рассказать Вам почему. — От чего же? — не понял психиатр. - У нас впереди ещё целый час терапии. — Дело в том, что… Так сложилось, что именно я нашел ваш старый телефон. — Довольная ухмылка растеклась по лицу рыжеволосого. — И целых три дня мне был доступен мир по ту сторону здания. В коридоре послышались выстрелы. Рубинштейн встал из-за стола и метал взгляд то на дверь, то на Разумовского. — Наемники уже здесь. Дверь в комнату для допроса открылась и психиатр вжался в угол. — Вениамин Самуилович! — воскликнул охранник Максим, которому тут же прилетела пуля в голову, окрасив кровью железную дверь.

***

У тюрьмы был аншлаг. Скорая, полиция. Ближайшие здания переливались от изобилия проблесковых маячков на один квадратный метр. Запыхавшаяся Алиса прошмыгнула под ограждающей лентой и было хотела вбежать внутрь здания, как её крепко схватили за руку. — Гражданочка, туда нельзя. Мужчина в коричневой кожаной куртке угрюмо смотрел на Алису из-под козырька своей кепки. — Там мой отец. — Сквозь зубы процедила девушка. — А как ваше имя? Ваш отец сотрудник тюрьмы? — Подлетела к ней с другой стороны красноволосая девушка, снимая происходящее на свой телефон. — Моё имя Алиса Рубинштейн. И это обязательно снимать? — Я журналист. Это моя работа. — Объяснила та. — Алиса! — окликнул её Вениамин Самуилович, который шёл ей навстречу со стороны полицейских машин. — Разрешите я вас покину? — Девушка взглядом указала на руку, которую до сих пор сжимал мужчина в кожаной куртке. Тот опомнился и ослабил хватку. Алиса быстром шагом метнулась к отцу. — Как твоё самочувствие? — спросил психиатр. — Нормально. — Нехотя ответила девушка. — Что произошло? Мужчина протер очки и тяжело вздохнул: — Наемники заявились, чтобы вызволить Разумовского. — Так он сбежал… — Извините, Дмитрий Дубин. — Представился перед ними светловолосый молодой парнишка в полицейской форме, очках, с блокнотом и ручкой в руках. — Вам что-нибудь известно о сбежавшем заключённом? — Он был заключённым с неуравновешенной психикой. Это всё, что нам известно. — Ответил Вениамин. — Серьёзно? — удивился Дубин. — Это же Чумной Доктор. Вы были его психиатром. И это всё, что вы можете сказать? — Вот видите, молодой человек, вы и сами всё прекрасно знаете. Идём, дочка. — Рубинштейн приобнял Алису за плечо и они отошли в сторону. — Что-то здесь явно не так. — Запротоколировал себе в блокнот Дима. — Узнал что? — подошёл к нему Гром, тот самый мужчина в кепке. — Ну, если бы мне что-то хотели рассказывать, я бы узнал. Но они уходят от ответа. — Отлично. Будем с ними настороже. Дима согласно кивнул.

***

Алиса сегодня осталась у отца. Он настоял. Прижав ноги к груди она сидела на подоконнике и смотрела в окно на вечерний Петербург. На душе было тревожно, в голове каша из мыслей, вопросов и чувств. Хотелось одновременно плакать и смеяться. Хотелось впасть в эдакую истерику и просто покричать в пустоту. Она никогда так тихо и спокойно себя не вела, но видимо с этого дня всё изменится. И её мировоззрение в том числе. Девушка не знала с чего начать разговор о досье и вообще о всей ситуации в целом. Особенно ей хотелось узнать о том, что за внезапный всплеск силы был сегодня на кухне с утра. Одновременно с этим она думала о Разумовском. Где он сейчас? Как смог позвать наёмников? Что собирается делать дальше? Рубинштейн уткнулась лбом в колени и тяжело вздохнула, затем подняла ладони и разглядывала свои до сих пор трясущиеся от нервов руки. Но она замерла когда почувствовала, как по тёмной комнате быстро промелькнула чья-то тень на крыше соседнего дома. В комнате кроме нее никого. Негромкий стук по стеклу заставил её вздрогнуть, а дыхание сбиться. присмотревшись, Алиса заметила как между окон дрожала от ветра какая-то бумажка. Открыв окно она поёжилась от пробежавшего по её волосам прохладного ветра, а слух залили звуки сверкающего и гудящего города. Аккуратно дотянувшись до бумажки и схватив, девушка закрыла за собой окно и села на подоконник. На развернутом листе красивым почерком чёрным стержнем было написано: «Я здесь.» На обратной стороне записке был адрес. Алиса снова посмотрела в окно и увидела на крыше соседнего дома очертания чёрного плаща. Сердце забилось чаще не то от страха, не то от радости… Она так до конца и не понимала как ей реагировать на происходящее. Однако записку спрятала в своей сумке.