Держи меня

Останемся здесь В невыносимо полной пустоте Одни среди стен Где нет ни книг, ни стереосистем…

С того дня Алиса посещала своего новоиспечённого друга. Проходила она под предлогом всё той же подготовки к роли и Максим иногда перечил ей на просьбы впустить. — Это ненормально ходить сюда как к себе домой! — Я не виновата что моя работа требует таких навыков, которые невозможно получить обычным путём. Она врала. Временами даже не замечала как придумывает на ходу оправдания, а когда приходила домой, смотрела в зеркало и её тошнило от самой себя. Как так можно? Что будет, если отец узнает что она творит? Будет скандал. Но было слишком поздно. И остановить посещение было сложнее, чем кажется. Слишком уж она сблизилась с рыжеволосым сумасшедшим. Да и что в этом такого? В обычной жизни всё было как обычно. Работа, дом, СИЗО, дом. В театре она никому не рассказывала об этом. Даже своему близкому другу Никите Радуге. — Меньше знает, крепче спит. — Говорила Алиса, сидя на полу, прислонившись спиной к решетке. На это Сергей улыбался, но так до конца и не понимал чего именно хочет эта девушка. Почему она здесь? Может она тоже какая-то сумасшедшая. — Как тебе не стыдно Сергей. Девушка возится с тобой, а ты считаешь её сумасшедшей. Голос хоть и стал проявлять себя реже. Но перед сном всё же давал о себе знать. Парню скручивало мозги так, что он не мог прийти в себя, пока не вколят успокоительное. Теперь ночь стала для него кошмаром наяву. Разумовский стал ненавидеть момент, когда Алиса собирается и уходит. Руки потели, а внутри всё тряслось от страха. Он боялся, что снова вернётся Птица. -Нужно спать, Сергей. Нужно спать. — Бормотал парень себе под нос, в попытках уснуть на койке, прижав колени к груди. — Завтра придёт Алиса и всё будет хорошо. Да, надо спать. Он закрывает глаза и медленно падает в сон. — НЕ ТАК БЫСТРО!  — вопит внутренний демон и Сергей вскакивает с койки так, как будто его обдали ледяной водой. И так из раза в раз, пока сотрудники не услышат его истошные крики и не вколят успокоительное. На следующий день Алиса приходила и рассказывала о том, как прошёл её рабочий день. Недавно рассказывала какая реакция была у труппы, когда сам Разумовский заявлялся к ним на спектакль. Это забавляло и одновременно смущало Сергея. Рассказывала о том, как в детстве училась кататься на роликах и влетела в грязь лицом. немного побилась, даже остался шрам над бровью, но это того стоило, по её словам. Рассказывала о том, как проводила в этом месте порой весь день, потому что няня заболела и родителям приходилось брать дочку поочерёдно к себе на работу. — Ты не боялась находиться здесь? — спросил Разумовский. — Неа. Я любопытная с самого детства. И мне наоборот было интересно что это за место такое, почему люди себя так ведут, почему они кричат. Бывали конечно случаи, когда встречалась такая рожа, что я пугалась, плакала и бежала к папе. В такие моменты он уходил с работы и мы шли гулять по парку. Мне казалось, я забыла этот момент, но с возрастом понимаешь что такое не забывается. Разум вообще штука странная… — Это уж точно. — Согласно вздохнул Сергей. На прошлой неделе девушка принесла любимую пьесу «Моцарт и Сальери» и читала её вслух по ролям. При этом, отыгрывая каждого персонажа и его действие. В общем, устроила Сергею настоящий театр одного актёра. И он был в восторге. — Я бы даже похлопал будь у меня возможность. — Искренне восхищался парень. — Спасибо-спасибо. — Кланялась девушка из стороны в сторону. В такие моменты и с такими разговорами он мог ненадолго почувствовать себя не душевнобольным психопатом убийцей, а простым человеком. Обычным Сергеем Разумовским, которым и мог быть когда-то. Был, и то не всегда. Он вообще никогда не принадлежал сам себе. Иногда девушка приносила что-то вкусное, по типу мармеладок или зефира. И для Сергея это была манна небесная, учитывая как его кормят в СИЗО. И уж явно не омарами с виноградом. Уже праздник, если макароны не переварены или хотя бы доварены. Так как руки до сих пор покоились в смирительной рубашке, Алисе приходилось натыкать мармеладки на вилку и протягивать через решётку к заключённому в рот. Он сам об этом попросил. — Ты пренебрегаешь моими грязными руками? — наигранно оскорбилась девушка. Она подняла ладони. — Так вот, они чистейшие. — Нет. — Скромно смеялся Разумовский. — Я просто не хочу тебя смущать. А она улыбалась. Ей нравилось как он смущается или смеётся. Нравилось видеть как ему становится лучше. По крайне мере, она на это надеялась. Поначалу, как только она появлялась у решётки, Алиса видела искреннее недопонимание в его глазах, но продолжала свою спасательную операцию и со временем вместо недопонимания она стала видеть радость. Однажды, она принесла изюм в шоколаде и Разумовский сморщился. Девушка положила на пол небольшое одеяло, что уже приноровилась брать с собой, и села, скрестив ноги. — Чего ты выпендриваешься? Попробуй. — Неа. Не заставишь ты меня это попробовать. — Стоял на своем парень. — Даже если учитывать в каком я положении. Нет. — Ну и ладно, мне больше достанется. — Пожала плечами девушка и довольно поедала содержимое пакетика. — Просто с детства не люблю изюм. Не сказать, что в детском доме его было хоть отбавляй, но он был и всегда какой-то странный… и мерзкий. Девушка засмеялась. Разумовский улыбнулся и пока она жевала сладости, он смотрел на неё. На внезапно появившуюся надежду в его жизни. Надежду на то, что он сможет всё исправить. Возможно, не так скоро как хотелось бы, но сможет. Она помогает ему в том, что он не забывает себя настоящего. А учитывая Птицу, который вот-вот захлестнёт его разум полностью, это может произойти в любой момент. И парень очень не хочет, чтобы в этот момент Алиса была рядом. Бывали моменты что они сидели и просто молчали, наслаждаясь присутствием друг друга и этого было достаточно. Он не чувствовал себя одиноко, а она могла быть уверена в том, что с ним всё хорошо, по меньшей мере. Каждый черпал из их встреч что-то своё. Например, Рубинштейн сделала вывод о том, что разговоры отца с Сергеем в последнее время участились, но уже стали переходить на более личные темы. — Может, он не видит во мне сумасшедшего? — Предположил Сергей. — Но при этом я всё ещё здесь. — Не знаю, Серёж. — Вздохнула в ответ девушка. — Знаешь, у меня тоже был друг. — Вдруг разоткровенничался тот. — С самого детства с ним рука об руку. А потом… — он вдруг сморщился и закрыл глаза. Алиса насторожилась. — Серёж? — она протянула дрожащую руку сквозь решётку и коснулась его плеча. Тот слегка дернулся от неожиданности, открыл глаза и посмотрел на девушку. И было так странно что всё прошло, ведь он был на грани того, чтобы им овладело безумие. А теперь, когда он может отвлечься на чьи-то слова и не остаётся наедине с собой, ему было легче бороться с недугом. — Всё хорошо. — Она улыбнулась. — Не позволяй безумию брать над тобой верх. И в скором времени ты выберешься отсюда. — Алис, — он немного замялся, но продолжил, — почему ты здесь? Она улыбнулась. — Я бы тоже хотел узнать ответ на этот вопрос. Словно гром среди ясного неба прозвучал голос Вениамина Рубинштейна. Ребята вскочили на ноги и Алиса напоролась на недобрый взгляд своего отца, немного растерянного Максима и другого охранника. — Как это понимать, Алиса? — культурно начал допрос психиатр. — Вениамин Самулович… — было начал Сергей, но его перебили. — Нет-нет. Я бы хотел услышать ответ именно от неё. — Ты всё неправильно понял. — Девушка явно растерялась. — Макс… Максим должен был тебя ввести в курс дела. — Да, подготовка к роли. Очень правдоподобно звучит. — Усмехнулся мужчина, поправив очки на переносице. — Да только я не Максим и меня не проведёшь, Алиса. Я повторяю вопрос: что именно здесь происходит? — Сергею нужна помощь. — Затараторила девушка. — Я просто стала его другом. С ним нужно вести не твои занудные беседы о добре и зле. С ним нужно быть рядом, его необходимо отвлекать, чтобы не словить очередной приступ шизы. Ты как будто специально держишь его здесь, взаперти и не пытаешься ничего предпринять. Ты как будто… — До Алисы вдруг стало что-то доходить. — Ты… — Я профессионал, милая. — Спокойно продолжал Рубинштейн. — Я знаю свою работу. И всё, что необходимо данному человеку — это покой, сеансы с психотерапевтом и успокоительное. — Да ты всех так лечишь. — Стояла на своём девушка. — всех, кто не поддаётся твоей терапии, ты делаешь из них подопытных кроликов! Я тут с детства обитаю, я знаю о чём говорю, я… — Алиса! — испуганно воскликнул Разумовский, когда в плечо девушки вонзилась игла и она медленно стала падать вниз, хватаясь за воротник белого халата своего отца. — Что вы делаете?! — Чшш, чшш, чшш. — Приговаривал психиатр. — Заберите её вещи, а его приведите ко мне на допрос. С этими словами он пошёл прочь от одиночной камеры. — Нет, нет! Алиса! Разумовского схватили под руки и повели в противоположную сторону. Он мог лишь наблюдать за тем, как его последняя надежда удаляется от него, покоясь на руках мозгоправа. Он дёргался, пытался выбраться за что охранники сжимали его руки с такой силой, что там наверняка останутся синяки. Ноги еле шли по плохо освещённому холодному коридору СИЗО, они сопротивлялись, хотели пойти обратно и помочь Алисе. Но разве она в беде? — Я должен объяснить всё Рубинштейну. — Лучше не дёргайся, а то хуже будет. — Предупредил его один из охранников. Они зашли в комнату допроса и Сергея наконец высвободили из смирительной рубашки. — Сядь! — Один охранник рывком заставил Разумовского сесть за стол, а другой пристегнул его руки к столу, заковав их в наручники. — Сейчас придёт Вениамин Самуилович. Сиди спокойно и чтоб ни звука. Понял? Сергей молчал. — Понял меня?! — повторил вопрос неугомонный охранник. — Понял я, понял. — Ответил рыжеволосый, нервно дергая ногой под столом. Его оставили наедине. Но учитывая непрозрачное стекло перед собой, он в этом не был до конца уверен. В этой гнетущей тишине посреди дня пробудилось то, чего он так боялся. — Ну и что ты теперь будешь делать? — спросил явившийся перед ним Птица.- Оставишь всё как есть? Рубинштейн должен получить по заслугам за то, что сделал с нашей подругой. Разве нет? Сергей молчал и продолжал трясти ногой. — Хватит уже строить из себя неженку! За хорошее поведение тебя отсюда никто не выпустит! Молчание. — Я понимаю, ты не в настроении разговаривать. Но я знаю, как можно тебе его улучшить. — Довольная ухмылка растянулась на лице Птицы. — Пора воплотить наш план в жизнь. И Разумовский задумался над предложением.