***
Чон Чонгук счастливчик. По крайней мере, все вокруг считают именно так. Наследник крупной корпорации. Единственный. Любимец всех членов семьи. Ну, почти всех. А что там, в душе его, никто не знает. Да и кого это, собственно, волнует.? Вообще-то ему правда крупно повезло. Родился в благополучной семье, все желания всегда исполнялись. — Да, мой милый. — Конечно, дорогой. — Мой внук достоин самого лучшего. Вот и всё. Просто он «золотой ребёнок», член семьи Чон. Этим всё сказано. Сказано ведь? Чонгук любит всех. Отца, дедушек Мо и Со. Но, признаться честно, он всегда тянулся к папе. С ним связано чересчур много. Пожалуй, самое яркое воспоминание Чонгука… м-м-м, какое же? Может… точно, тогда отец задержался на работе. Малыш, заслышав звуки пианино, остановился, не смея мешать папе. Тот играл. И делал это так искусно. Мелодия попала в самое сердце. И Чонгук, захочет, но забыть эти мгновения не сможет.***
После смерти отца всё будто резко изменилось. Мальчик скучал по родителю. Скучал очень сильно, но Юнги, кажется, не было до того никакого дела. Мужчина забрал сына, запретив семье покойного мужа к ним приближаться. — Это ошибка. Ошибка! — кричал Чон Со, Мин и слушать ничего не желал. — Чонгук мой сын! Он останется со мной. — Мы дадим ему всё лучшее. Он наследник семьи Чон. — И что? Мне с этого какая разница, м? — Откуда в тебе столько ненависти? Откуда столько злости? Ведь мы были так счастливы все вместе. Помнишь? — Со сделал попытку подойти ближе, но Мин скривился. — Быть может, Хосок чем-то обидел тебя? Или мы с Мо? — Хосок был мне хорошим мужем. Это правда. Но… он умер. Чонгук мой сын, значит, только мне решать, что для него лучше. Верно?! — Думаю, он сам может сделать выбор. — Так спросите у него. Пожалуйста… И Чон Со спросил. Чонгук плохо помнит, что произошло после, но, кажется, его ответ удовлетворил папу. Мальчишка тогда, пусть дедушку любя, хотел остаться с папочкой. Без него жизнь казалась серой и унылой. С ним же — полной красок. Как жаль, что эти краски вскоре обрели тёмный оттенок.***
«Омеги слабые»? Пожалуй, так мог считать лишь тот, кто не знал Мин Юнги. Многих и по сей день интересовало, как же этот человек, такой внешне хрупкий, умудрился добиться таких высот. Обычно руководящие должности занимали альфы. Эта традиция бы успешно продолжилась. Господин Чон Мо умер. Началась борьба за место главы. Но, как выяснилось позже, приемником остался… муж Чон Хосока? Кажется, такой исход казался невозможным. Тем не менее, это было правдой (или почти). А несогласных… собственно, о них после мало что было слышно. И не сказать, что Юнги плохо справлялся. Напротив, очень даже хорошо. Но вместе с тем это всё ещё казалось многим странным. Однако люди в компании не жаловались, а вдовец господина Мо молчал, словно бы всё шло правильно. даже если, чёрт возьми, от правильного тут ничего и не осталось. — Папочка, ты любишь меня? — кажется, это уже вошло в привычку. Чонгук всегда задавал этот вопрос, а Юнги продолжал молчать. не отвлекай меня. не мешай мне. не кричи. не плачь. не прикасайся. А Чонгук хочет. Прикасаться, обнимать, ощущать тепло папы. Хочет играть с ним, дарить свою любовь и… получать её в ответ? Разве это так уж сложно. Он ведь хороший. Он правда очень-очень хороший. У него лучшие оценки. Чонгук многое умеет. Все учителя так говорят. Так почему родители других детей, с которыми он учится, другие? Почему всегда обнимают и в лобик целуют? Почему его папочка, которого Гуки любит больше всего на свете, так холоден с ним? Почему всегда отталкивает? — Ты любишь меня, папочка? — Не мешай мне работать. — Папочка… — с таким отчаянием. — Уходи! — Чон зажал уши ладонями. Крик папы словно самое большое наказание. После этого Мин с ним несколько дней не будет разговаривать. И даже, наверное, в его сторону не посмотрит. Глупый. Глупый Гуки…!***
Его папа неправильный. Чонгук это давно понял. Омеги так себя не ведут. Не пьют так много. Они говорят в таком тоне. Не угрожают. Они… просто Юнги другой. Неправильный, но Чонгук его чертовски сильно любит. Мин с ним мало разговаривает, а если так, то обычно после этого Чон ощущает себя последним человеком. — Ты мой сын, но это не значит, что я должен любить тебя. Омеги любят своих детей. Они нежны с ними. Они… просто Юнги такой. Грубый. Стреляет словами в самое сердце. Гуку больно. Очень больно. Но он терпит. Как терпел прежде. — Чувак, расслабься. Не надо так переживать. Экзамены — это ещё не всё. Не всё, если только ваш папа не Мин Юнги, эта мысль гложет Чонгука, но поделиться ею он не спешит. Тэхёну проще в этом плане. У него родители из среднего класса. Работают много, живут спокойно и тихо. И почему-то парню кажется, что его друг в разы счастливее. У него полная семья, в которой все друг за друга горой. Кимы самые обычные. Самый обычный дом, машина, стол. Но… они определённо ощущают гармонию с миром. Это удивительно. Правда удивительно. Завидовал ли ему Чонгук? Нет. На долю Тэхёна выпало много препятствий. Пока Чонгук учился не плакать, ощущая папину ненависть, Кимы пытались выжить. Это сейчас они живут хорошо, а тогда, когда Тэхён был ещё совсем маленьким альфой, Кимы были на грани жизни и смерти. У каждого свои раны на сердце. Тем не менее, Гук был рад встретить на своём пути столь удивительного человека. — Не переживай, всё будет хорошо. Тэхён прекрасно знает, что у него непростые отношения с папой. Знает, но предпочитает делать вид, что нет. Конечно, Чонгук и не собирался делиться с другом этим, но так уж вышло, что Ким однажды стал свидетелем неприятного разговора Гука с родителем. Мин тогда сына ударил. Парень уже и забыл о причине той ссоры, однако слова папы, кажется, отпечатались в мозгу. — ничтожество. мой вечный позор. Больно? Да. Очень? Очень. Любит ли он папу? Никогда не перестанет. — Всё будет хорошо, — повторил Ким. — Мы справимся. — Спасибо, — Чон был искренне благодарен другу. — Я буду рядом. Всегда. — Знаю.***
Чонгук любил папу настолько, что готов был вытерпеть многое. Побои, унижения, отчуждённость. И всё же у него было кое-что, за что он всегда мог зацепиться. В их жизни никогда не было «лишних» людей. Юнги давно остался вдовцом, вот только заводить новые отношения не спешил. Да Чонгук никогда и не видел его заинтересованности в данном вопросе. А ведь кандидаты были. Мин был хорош собой. Ему было больше тридцати, но мужчина всё ещё оставался довольно привлекательным. Только его, видимо, всё это не волновало. Бизнес, компания, деньги — вот она, религия Мин Юнги. Чонгук этому даже радовался. Делить папу не хотелось. Пусть тот и не особо интересовался сыном, но всё же. Лучше уж так, чем вообще ничего. Он был готов даже на презрительное «ничтожество», если только папа останется с ним. его. А потом в их жизни появился Пак Намджун. Старый друг папы, с которым тот был знаком ещё со студенчества. Чонгуку мужчина показался довольно милым. Альфа, немного неуклюжий, но очень добрый. И всё бы ничего, вот только… почему-то всё чаще Гук замечал взгляды папы, которые тот бросал на давнего знакомого. И парню это, признаться честно, не нравилось от слова «совсем». Но Чон продолжал терпеть. Стиснув зубы, конечно. Однако с каждым разом выходило всё труднее. Ещё через немного… — Это Чимин… Чимин. Одно только это имя заставляло кровь в венах закипать. Юнги, который к сыну относился равнодушно, с нежностью смотрел на этого альфу. — Чимин, — Чонгук окинул того оценивающим взглядом. Слабенький какой-то. Кажется, дотронься раз и не устоит.***
Чонгук правильный. Он сильный и способный альфа. Такие запросто могут и государство возглавить. Такие правят миром. Чонгук правильный. Он из хорошей семьи. У него хорошее будущее. А ещё отличная выдержка. Нет, правда. Пить и курить — не его. Лезть в драки — тем более. Он «чистый», без единого замечания от директора, с кучей медалей. Золотой мальчик семьи Чон. Чимин слабый. Он, кажется, не альфа вовсе. но ведь дело совсем в другом, правда, Гуки? Раз за разом возникает в голове. Отчасти так оно и есть. Чон самому себе с трудом признаётся, но да, его всё в сыне Намджуна раздражает. И больше всего то, что папа, его любимый папочка, дарил свою любовь какому-то мальчишке. — Почему? Чем он лучше меня? М-м? — однажды спросил Чонгук. Юнги не ответил. Взгляд потупил. Будто скрывал что-то. А Чонгук, стоило Чимину перевестись с ним в одну школу, не выдержал. Словно в нём что-то сломалось. Он задался целью вынудить Пака уйти из их дома. Жизни. — Ты никчёмный, Пак Чимин. Мне на тебя даже смотреть противно. Мерзкий. День за днём. Новые синяки. Шрамы. Обидные слова. Только Пак ничего не отвечал. Молчал. И во взгляде такая вина. Боже… вина? Это способ такой новый, вывести Чонгука из себя? — Думаешь, начну жалеть тебя? Не дождёшься! — Мне жаль. Мне правда жаль. Я не хотел. Я и не думал, что всё так… — но альфа не слушал. Бил. Он, всегда такой спокойный, бил с особенной силой. Будто желая вытряхнуть из Чимина всякие мысли о папе. Его папе! — Прости меня, брат… — сквозь боль, глотая кровь, Пак говорил из последних сил. Хрипел, но продолжал. — Что ты там бормочешь? — Брат, я… — Брат? Кого это ты «братом» называешь? — Чон часто задышал. Не будь рядом Тэхёна, он, быть может, натворил бы глупость. Свернуть шею альфе казалось сейчас делом не таким уж и сложным. Ким отвёл друга от Пака. — Прости… — парень всё ещё лежал на спортивной площадке, куда пришёл поиграть после школы. Чонгук и в баскетболе был лучше, но Юнги, кажется, в упор не замечал успехи сына.***
— Он твой брат, — Юнги говорит спокойно и тихо. Но даже так Чонгук видит во взгляде родителя… это страх, верно? Страх вынуждает голову всё ниже опустить, только бы не смотреть в глаза сына?! — Что ты такое говоришь? — нет, Чон не понимает. Вообще ничего не понимает. Брат? — Папа, о чём ты? Разговор, который был задуман в воспитательных целях, зашёл совершенно не в ту сторону. И, по правде говоря, Чонгук бы предпочёл услышать пару ласковых, но точно не нечто подобное. — Но его отец Намджун, а папа умер при родах. Ты сам говорил. — Не умер, — бесцветным голосом, разрушая мир, такой до боли привычный. — Н-но… к-как… Чимин младше… — понадобилось несколько секунд, чтобы понять. — Ты изменял отцу? — Тебе был только год. Мы с Хосоком приняли решение… решили, что… я не изменял. Я просто… — Я понимаю, — Чонгук, кажется, удивился собственной реакции. Он мог избить Чимина, нагрубить Джуну. С Юнги было иначе. — Понимаешь? — Мин недоверчиво посмотрел на сына. Нет, ему это спокойствие не казалось правильным. Это слишком-слишком странно. — Ты изменял моему отцу, — Чонгук медленно двинулся к Мину. Тот не двинулся с места, хотя и ощущал какое-то странное напряжение. давление? — Ты бросил меня. — Я… — Ты родил ребёнка. Скрывал его. А теперь, словно ничего и не было, привёл в наш дом, — «наш» он выделил. Мину стало не по себе. — Чон… — Т-с-с… — Чон приложил палец к губам, призывая к тишине. Сейчас, в эти самые секунды, Чонгук вдруг почувствовал небывалый прилив силы. Будто что-то скрытое в нём, сквозь боль и кровь, открылось. Внутренний зверь пробудился, позволяя себе взглянуть на папу совершенно под другим углом. Больше Юнги не вселял в сына ужас. Он казался таким маленьким. маленький-лживый-глупый — Папочка, ведь мой отец так тебя любил, — мужчина вздрогнул, ощутив прикосновение холодных пальцев к щекам. — Любил, а ты его предал. — Не предавал. — А что же тогда? — Твой отец прекрасно обо всём знал. Наш брак был заключён не из-за большой любви. Юнги храбрился? Вполне. Был ли в этом смысл? Едва ли. Чувствовал ли силу, скрытую в сыне? О, более чем. Раздражало? Сильнее некуда. Знал ли, что делать дальше? … — Мой милый папочка, — взгляд опустился на губы омеги. Чонгук всегда находил папу привлекательным. Но сейчас это будто выходило за прежние рамки. — Ты очень красивый. Красивый и лживый. Милый-милый папочка. Рука скользнула вниз, к шее. Должно быть, сомкнуть пальцы на ней не составило бы труда. Чонгук удовлетворённо хмыкнул, заметив тень страха в глазах напротив. этот страх казался слишком сладким. — Ты ничего мне не сделаешь, — и кого Юнги пытался в этом убедить? Чонгука? Себя? — А твоему любовнику? — склонившись, прошептал на самое ушко. Мин вздрогнул. Такая близость действительно пугала. — А… бастарду? — Чонгук скривился, вспомнив о последнем. — М-м, папочка? Юнги отшатнулся. Это совсем не то, чего он мог ожидать от своего ребёнка. Он в нём все эти годы будто сущность альфы подавить пытался. Только не вышло, да?! Мин мальчишке проиграл. И Чонгук ему — тоже. Он в глазах папы утонул, запахом его задохнулся. Он ему ударом хлёстким и дальше-дальше-дальше. — Ты так не поступишь. Не посмеешь. Чонгук улыбнулся. Окинул папу задумчиво. Словно запоминал. Глаза, которые любил. Руки, что больно били. Губы, что яда полны. его милый папочка. — Я очень тебя люблю. Всегда любил.***
Чонгук неправильный. Он это поздно понял. Тогда, когда мысленно папу в своих руках сжимал, когда о запретном мечтать стал. Глубокая привязанность, что не нашла отклик, превратилась в одержимость. А одержимость штука страшная. Чон с ней даже спустя столько лет не справился. Вот и сейчас, наблюдая за отцом, пусть и через экран смартфона, он всё ещё отчётливо ощущал это. его одержимость — Папочка, давно мы не виделись. Сразу после выпуска он уехал в Америку. Так было лучше. По крайней мере, для Юнги. Но прошло уже много времени. И Чонгуку нужно вернуться. ведь папочка принадлежит только ему.