Si tu ne existe pas...

      Ночью ему стало плохо. Температура начала расти и поднялась до тридцати восьми. Демон тут же проснулся, ощущая страдания своего мальчика. Он смотрел на него, анализируя причину ухудшения самочувствия. Скорее всего, окончание ритуала с поеданием сердец сказалось на мальчике. Его организм прекращал перевоплощение. Но иногда, чтобы получить желаемое, нужно немного пострадать. Барон это понимал, однако оставить Тима в таком положении не мог. Он прикоснулся прохладной рукой ко лбу наследника. Навевая на мальчика сон и сбивая температуру…

***

      Я чувствую его. Чувствую всё то, что он испытывает: жуткую головную боль, тошноту, боль в животе от любого движения. Я знаю, что это необходимо для полного перехода, но всё равно мне больно видеть его таким.       Ловлю себя на этой мысли. «Тебе больно, Чарльз. ТЕБЕ больно! Вместе с его смехом ты получил способность чувствовать, ты не такой холодный камень, каким тебя считают люди». Тим научил меня чувствовать, по-настоящему. Как люди это называют? Сердцем?       Меня научил чувствовать обычный мальчик. Хотя, какой к чёрту «обычный»? Обычные мальчики не выигрывают любое пари, не вырывают сердца у мачехи и сводного брата, не становятся демонами и не имеют опекуна, который любит их настолько, что готов пойти на любое безумство ради них…       Авто остановилось. Приехали. Я выхожу из машины и быстро иду к главному входу. Сейчас меня не заботит ничего, кроме Тима. Я взбегаю по ступеням к его комнате, я начинаю чувстовать его боль ещё сильнее, будто меня самого пронзает тысяча игл. Но сейчас не до этого, я должен ему помочь. Уже возле двери я чуть ли не сталкиваюсь со слугой, тот растеряно улыбается. «Пошел вон, ты уволен!» — я плююсь ядом лишь бы мне не мешали. Заходя в его апартаменты я вижу его. Тим спит. Но сон его не похож на сон моего наследника, молодого демона в вечном расцвете сил. Он лежит в позе зародыша, боясь шевельнуться, зная, что его пронзит болью, если от попробует слегка подвинуться. Я сажусь на краешек кровати, кладя руку ему на живот. Его лицо охватывает гримаса боли, но мне всего лишь нужно подумать о том чтобы ему стало хорошо и он стал здоров. Спустя пары минут, он расслабляется, переворачиваясь на спину. Мои пальцы покрыты чёрно-серым налётом, эта дрянь - вся боль моего мальчика. Я забрал её, впитал в себя, только чтобы её не чувствовал Тим. Его губы трогает легкая улыбка блаженства. Он открывает глаза, они блестят желтым огнем, я вижу в них счастье и спокойствие. Это и есть для меня самый лучший подарок.