Третий лишний 2

Страна Демонов, одна из небольших деревенек.       — Ха, а я могу и ещё… пару… раз! — мальчишка сделал еще пару отжиманий на подрагивающих руках.       — А я бегаю быстрее!!       Седой как лунь старик с лёгкой улыбкой наблюдал за мальчишками и девчонками, и их соревнованием. Когда-то давно он тоже был таким же мальчишкой, но в те времена его волновало лишь одно — где бы найти поесть.       В те времена он и его сверстники были как на подбор тощими и оборванными, пропадая либо на полях, помогая родичам, либо в лесу, ища съестное. Жрец их небольшого храма по совместительству был ещё и сборщиком податей, отец многочисленного семейства в одном из крупных городов не нашел места сыну рядом с домом и отправил в провинцию. Конечно, ходили слухи, что дело не в отце, а в одной из его жен, что чистила место для своих детей… но кто верит слухам? Хотя если судить по поведению и делам жреца, что-то за этими слухами было. Потому что обязанности жреца этот человек выполнял кое-как и только за деньги, кто-то умер — плати, родился — плати, свадьба — плати… Остальные жрецы в окрестных деревнях тоже не одними благими пожеланиями питались, также спрашивая за свои услуги соответствующую плату, но плата эта была раза так в три меньше и не за все платили… Зато к обязанностям сборщика податей жрец относился очень серьезно, выгребая у крестьян ровно столько, чтобы с голоду не околели. Неважно, как велик урожай, ни у кого в деревне даже горсти медяков не было, ну а если урожай был мал… была кора, травы, в общем, жреца это мало волновало. Его ненавидели лютой ненавистью, и не прибили только потому, что в деревню регулярно наведывался отряд воинов, во главе с его братом, забирать оброк.       Но в один день все резко изменилось, в провинции появились новые хозяева, а старые… ну старых не стало. Повсюду объявляли о новой системе налогов, что была принята, для того, чтобы заботится о людях. Сборы и в правду должны были быть меньше, так что людям не соврали. Деревенские в первый раз вздохнули с облегчением, жрец же крепко напился, ругая новую власть, как только можно, о налогах-то объявили во всеуслышание, по всем деревням, так что взять что-то сверх можно было только силой. А силы за его спиной не было, многочисленное семейство изрядно поредело в ходе установления новой власти, выбрав не ту сторону. А как известно, чрезмерное употребление алкоголя может привести к печальным последствиям, оно и привело, храм вспыхнул, как свечка. Почему? А кто его знает!? Так что, жрец сгорел, вместе с храмом. А то, что у некоторых мужиков были ожоги, так тушить помогали, да…       Но как водится свято место пусто не бывает, и уже через неделю в деревню приехало сразу трое жрецов, такой толщины, что некоторые из деревенских задумали бежать, пока Толстяки из них последние соки не выжали. Но те, как оказалось, были вполне нормальными людьми. Во-первых, храм они строили самостоятельно, и невероятно быстро, вид одного такого работника, с бревном на плече и вторым подмышкой, изрядно поразил всех деревенских. На удивлённые вопросы: «Как это так можно?», Толстяки простодушно отвечали, что это сила их Бога, а помощи им не надо потому, что они жрецы не просто так, и дом своего Бога должны возводить своими руками.       Второе, что поразило деревенских — это честность троицы жрецов. После того как они продемонстрировали свою Силу, им бы мало кто отказал, всё-таки с человеком, крутящим бревно как тросточку, спорить как-то… боязно. Но Толстяки не брали ничего сверх оговоренного оброка, то есть вообще ничего!!       Ну и третье, в ночь, когда сгорел храм, вместе со жрецом, сгорел и дом последнего. Опять же дом был буквально в нескольких шагах от храма, и огонь вполне мог перекинуться… но как тогда объяснить, что деревенские стали несколько богаче, чем были до пожара? Толстяки же просто не стали вслушиваться в слухи, и разбираться с этим делом, сгорел дом и сгорел. Они на его месте другой поставят, и поставили, вновь шокировав деревенских своей силой и неутомимостью.       Три месяца по деревне ползло шептание и бормотание. Выдвигались самые дикие теории, отправлялись ходоки к соседям, даже редким путникам и торговцам задавались вопросы, результат был… неоднозначный. С одной стороны почти половина сходилась во мнении, что это все странно и непонятно, а значит надо ждать беды, другая половина искренне считала, что это поворот к светлому будущему, и вообще где-то что-то такое уже есть. А потом наступила пора сева, и стало как-то не до таких разговоров, странность, или не странность, а оброк нужно с чего-то платить, так что тяжёлая работа сама прекратила все разговоры, примерно на неделю. По прошествии которой, деревенские увидели, что пара семей делает значительно больше, чем раньше и почти не устает. Естественно начались расспросы, и стало известно, что Толстяки большого секрета из своей силы не делают. Паре крестьян, что не ограничились словами о силе Бога и спросили, можно ли такому научиться, жрецы и ответили, что можно, и даже несложно. Просто делай несколько упражнений каждый день, не будешь халтурить, станешь сильнее. Та пара семей и тренировалась, все три месяца, поэтому и могут теперь побольше других.       Через год деревня изрядно изменилась, а через два ее не узнали бы и соседи, не изменись они точно также. Теперь голодающих уже не было, появился достаток, поля, словно заколдованные, давали обильные урожаи, появились стада овец и коров, пройдясь по деревне можно было услышать домашнюю птицу… изменился и вид самой деревни, небольшие неказистые домики сменились крепкими, добротными строениями. Но главное изменились сами жители деревни, из их глаз ушел страх, теперь они смотрели в будущее с надеждой, планируя не выживание в следующем году, а расширение своих наделов, или обучение детей в городе, или постройку коптильни… ну как им жрецы советовали. Толстяки имели в деревне огромное влияние, в первую очередь, конечно, из-за своей силы, крестьяне, пробудившие в себе чакру и поначалу изрядно поразившиеся открывшимся возможностям, были быстро и жёстко спущены с небес на землю. Сделано это было во время атаки одной из небольших разбойничьих шаек, когда тяжёлые и на вид неповоротливые Толстяки за минуту переловили всех разбойников, после чего свалив тела в кучу сожгли живьём. Деревенским тогда разъяснили, что то, что они могут — это лишь первая ступень развития силы Бога, что таких ступеней впереди ещё множество. После этого гонору в крестьянах сильно поубавилось, и они уже не думали задирать носы. Также Толстяки знали по меркам крестьян просто невероятно много, что еще больше добавляло им влияния. Что же до достатка, то у каждого из них был добротный дом, с крепким хозяйством, что также добавляло уважения деревенских. И влиянием своим жрецы пользовались нечасто и исподволь, убеждая, например, построить мельницу или маслобойку…       Ещё пять лет деревня богатела, и по ней начали распространяться разные мысли, люди переставшие голодать и крепко вставшие на ноги стали задумываться о том, что их окружает и что с этим делать. Кто-то думал, а не пойти ли дальше по пути развития силы бога, кто-то задумывался о карьере купца, кому-то захотелось стать властью, а кто-то поговаривал, что правитель у них жестокий, нет, конечно, он правильный, но жестокий, кровавый даже.       А потом началось восстание в одной из провинций, и оброк вырос, пусть теперь они могли платить его без особых проблем, и каждой семье ещё немало оставалось… но кому понравится увеличение поборов? Разговоры в деревне стали значительно громче, а мысли о власти и правителе более радикальнее. Так продолжалось ровно три месяца, а потом в их деревне остановилась пара семей сбежавших из районов охваченных восстанием. Деревенские тогда наслушались о тамошних порядках такого… Было даже решено внести небольшое пожертвование, чтобы восстание поскорее придушили.       И теперь сидя на небольшой скамеечке и плетя корзины, старик улыбался, да их дайме не самый лучший и праведный человек, но детей, что сейчас играют, ждёт прекрасное будущее, а большего и не надо. Страна Демонов, один из портовых городов.       — И ещё восемьсот золотых, а расходов всего на четыре сотни, четыре сотни золотых за две недели работы, неплохо, очень неплохо. — В небольшой зале свет падал только в центр, где стоял стол, за которым сидел невысокий старичок, совершенно лысый и с коротенькой бородкой, быстро делая записи во внушительного вида книге. У стен же, где царил полумрак, угадывались мощные фигуры двух десятков мужчин, что сейчас смирно сидели на скамейках, ожидая, когда старичок закончит. И хотя на лицах сидящих не было печати добродетели и честности, никто из них не рисковал прервать старичка, потому что знали, он убьет любого из них голыми руками, и даже не вспотеет. Мужчины были самоучками, старичка же учили шиноби.       — Да, четыре сотни золотых, но сейчас власти будут наводить порядок, и мы, конечно же, им мешать не будем, — послышался тяжёлый вздох. — Мне показалось или Пига вздохнул? Правда, Пига, сынок?       — Да, — один из здоровяков помчался, но всё-таки продолжил, — Вага, как же нам…       — Нам Пига, сейчас нужно сидеть тихо-тихо, мы ведь помним, как наводится порядок, правда? — Сидящие здесь втянули головы в плечи, они помнили, очень хорошо помнили. Каждый из них был главарем банды, и каждую из банд старичок призывал к порядку, разрывая на куски предыдущих вожаков и всех с ним несогласных. — Вот и наша власть это помнит, а кто не помнит, тем напомнят. Сколько бы золота не проплыло мимо нас, сейчас это не важно, важно сохранить наши головы, имея головы на плечах, мы можем увидеть тех, кто их лишился. — Сидящие неуверенно переглянулись, не успевая за мыслью старичка. — И прибрать себе добро тех, кто лишился глупых голов. Кога, наш друг из городской стражи рассказал о готовящейся облаве в порту, ты говорил, что люди Вертела слишком сильны, чтобы справиться с ними без лишнего шума, теперь стража сделает за нас всю работу. Когда они закончат, порт будет наш. — Дальше посыпались команды и указания, громилы тщательно вслушивались, запоминая что и как делать, и на их лицах сияла печать просветления. Все стало ясно и понятно, крупные операции на время будут свёрнуты, а вместо этого они займутся расширением влияния и захватом новых территорий, тоже неплохо.       Через час в зале остался один старичок, книга была закрыта и убрана в стол, а он сам двинулся к одной из стен, где после нескольких нажатий на неприметные выступы обнаружился тайный ход. Ход этот вел в соседнюю комнату, в которой старичка ждал немолодой мужчина, заваривающий чай.       — Я сделал все, как вы приказали Джун-сама, теперь мои люди перестанут доставлять вам неудобства.       — Благодарю Вага-сан. Вашим следующим заданием будет помощь нескольким личностям, они очень желают покинуть нашу страну, мы решили им не мешать.       — Слушаюсь.       Глава небольшой банды в одном из городков изрядно удивился, когда однажды на пороге его дома возникли трое мужчин, с усталыми и добрыми глазами. Эти люди прямо сказали, что приятно удивлены его умом, провернуть аферу, вытянувшую у местного отделения Компании изрядную сумму, может далеко не каждый. И теперь у афериста есть два выхода: первый сдохнуть вместе с семьёй, второй стать одним из сотрудников Компании. Вага колебался не больше секунды.       После этого его жизнь претерпела некоторые изменения, так на какое-то время пришлось забыть про сон и отдых, чтобы учиться. Было адски тяжело, но молодой бандит, стиснув зубы, терпел, понимая, что или выдержит, или на его место придет другой, таких как он в городке не один десяток. Он выдержал и после трёх лет обучения за какой-то год подмял под себя весь городок. А потом понял, что хочет ещё, что городок мал для его амбиций. Ему не мешали, напротив, помогали информацией и рядом услуг, которые, скажем так, были не по плечу, обычным людям. Постепенно его организация росла, вместе с Компанией, и охватывала уже пару провинций. Он стал силен и влиятелен, со стороны казалось что он и несколько ему подобных стали второй властью, ночной, как сказали бы некоторые. Об истинном положении вещей знали лишь единицы, из особо приближенных — границы независимости ночных властителей определяются в столице, в небольшом домике, где работал сидящий напротив Ваги мужчина.       — Господин, мои дети, могу я? — при общении с криминалом Компания никогда не стесняла себя ни в методах, ни в средствах. В частности не брезговали брать заложников.       — Мы держим свое слово Вага-сан, вы увидите и сына, и дочь, через неделю, — губы мужчины тронула лёгкая улыбка. — Ваша дочь станет прекрасным целителем.       Вага молча склонил голову, все шло прекрасно, возвращение детей, искренне любимых даже после нескольких лет разлуки, что может быть лучше? Так что задание он выполнит, в лучшем виде, ну и добавит кое-что от себя. В последнее время в некоторых городках появились странные люди, мало делающие и много расспрашивающие. Так почему бы не предоставить возможность сидящему напротив мужчине поговорить с этими людьми?       Джун шел по центральной улице столицы и улыбался, пока что все складывалось идеально.       Когда-то давно, в другой жизни, когда он ещё был простым мальчишкой, у него был дом, отец и мать, сестры… все это перечеркнул сынок одного из дворян, что остановился у их дома и попросил воды. Тогда их с отцом и матерью дома не было, и воду вынесла одна из сестер. И приглянулась одному из подъехавшей кавалькады. Когда они с отцом и матерью подошли к дому, его сестры уже перестали кричать, только молча плакали. Отец немедленно бросился на насильников, и упал с головой, разваленной надвое, мать... ее насиловать не стали, слишком стара и уродлива, как выразился один из всадников, поэтому ее ударили по голове, а потом наступили на горло, просто чтоб не выла так громко над телом мужа.       Парню тогда тоже достался крепкий удар, рассекший лоб, и может, ударивший не рассчитал силу, может, просто ему лень было добивать отлетевшего к забору мальчишку, а может, была и ещё какая-то причина, но Джун остался жив. Единственный из всей семьи, сестрам перерезали горло.       Тогда он плакал весь оставшийся день и всю ночь, чтобы наутро узнать, что соседи честно поделили все имущество их семьи: ему сытный завтрак, им все остальное. Будь среди его соседей кто-то из родни или не будь год столь голодным, возможно, все повернулось бы по-другому, но увы… Тогда, глядя на мужчин, вошедших в его дом, и начавших выносить из него невеликий скарб, он не заплакал, не закричал и не бросился в драку, что-то переключилось в его мозгу, и он понял — все это бесполезно.       Поэтому он просто попросил одну вещь в память о семье, и эту просьбу даже не обсмеяли, более того, он почти уверен, что на миг в пришедших в его дом проснулась совесть, и им стало стыдно.       Он ушел из деревни, не оглядываясь назад, и как, и большинство ему подобных, отправился в главный город провинции. К счастью дорога была коротка, и до города он добрался за три дня, при помощи какого-то сердобольного купца, что не стегнул бредущего по дороге мальчишку кнутом, а предложил проехаться на телеге, накормил и даже уплатил за него пошлину за вход в город. Это стало вторым потрясением для маленького мальчишки — доброе дело, совершенное просто так, без всяких задних мыслей.       А потом они расстались, купец отправился в торговые ряды, по своим делам, а отправился на городское дно, к таким же как и он, не имеющим ничего за душой. Забывать или прощать он не собирался, как не собирался бежать к градоправителю, требовать справедливость или пытаться лично призвать к ответу своих обидчиков. Каким-то внутренним чутьем понимал, что это все бесполезно, ему просто свернут походя шею, чтобы не отвлекал серьезных людей своими глупостями.       Разумеется, на дне ему пришлось солоно, он буквально выбил себе место на улице. Впрочем, одиночкой он был недолго, одна из небольших шаек, таких же как и он мальчишек, сделала ему предложение, от которого не отказываются и он согласился. Уже через год он возглавлял эту шайку, убив предыдущего главаря. Ещё один урок, урок о том насколько тонкой может быть нить человеческой жизни, и что порой не нужны ни мечи, ни секретные техники легендарных шиноби, чтобы перерезать эту нить, достаточно простого камня.       На следующий год его жизнь совершила новый поворот, в городе объявились агенты Компании, набирающие подобных ему, мальчишек и девчонок с улиц, для обучения и последующей службы. К тому времени он уже достаточно подрос, чтобы задумываться о будущем и намечать дальнейшие шаги, но как это нередко бывает — жизнь сама приняла решение. Его шайка была частью куда большей банды, что проиграла бой за территорию своим соседям и исчезла. А победители решили, что слуги их бывших противников им без надобности, и продали членов его шайки в рабство. Он тогда спасся лишь благодаря случайности, и узнав о случившемся, немедленно отправился к странным людям, собирающим мальчишек и девчонок, и выразил желание присоединиться к остальным. Тогда его весьма подробно расспросили кто он, откуда и почему решил оставить свою прежнюю жизнь, Джун ответил на все вопросы честно и подробно. Какое-то чувство, поселившиеся в нем, советовало говорить именно так, честно и подробно.       После этого пара агентов Компании отправилась вместе с ним к какому-то неприметному человеку, а после короткого разговора и передачи небольшого мешочка они двинулись в один из переулков города. Там их группа вошла в один из небольших домиков, и спутники парня сразу же начали убивать, мужчин, женщин… домик, что с виду был невелик, имел несколько подземных этажей, в разы превышающих верхнее помещение, и на этажах этих располагались клетки с рабами, как впоследствии пояснили — здесь располагался склад продукции, в данный момент почти пустой.       К сожалению, от его шайки, к которой он чувствовал привязанность, а к кое-кому и не только ее, осталось ровно три мальчишки, остальных убили, кого-то потому что не понял тонкость момента и начал сопротивляться, кого-то потому что оказался негоден, кого-то просто так, чтобы повеселиться. Эти трое оставшихся тоже выразили желание присоединиться к Компании, как и несколько найденных в клетках рабов, двое, как ни странно, отказались, не желая идти к кому-то, о ком ничего не знали, их не неволили и просто отпустили на все четыре стороны.       А потом было короткое путешествие, за время которого пропала пара рабов, на удивленный вопрос мальчишки: "Почему никто не стал их искать?", один из тех, кто зачищал склад, пояснил, что никто никого на верёвке в новую жизнь тащить не будет, этот шаг можно будет сделать только добровольно. Но вот потом уже повернуть назад тебе не позволят.       На новом месте их действительно ждала новая жизнь, их учили всему, от чтения и письма, до способов нанесения яда и его же распознания и нейтрализации. Их учили использовать чакру, силу, скрытую в каждом из них, силу, способную творить чудеса. Но главное их превращали в свое продолжение, их заражали идеями и мечтами, а также прививали новые ценности и ориентиры. Да Джун по-прежнему хотел отомстить, но теперь это желание стало второстепенным, главным стало желание изменить жизнь в стране к лучшему. После всего увиденного, испытанного и пережитого он истово захотел уберечь от этого других. Впрочем, фанатизма никто допускать не собирался, поэтому его довольно быстро спустили с небес на землю, пояснив, что рай на земле они не построят, но жизнь лучше сделать можно, а потом его дети сделают жизнь ещё лучше, а потом дети детей ещё больше ее улучшат. Что главное — это работать и работать, и тогда дерьма на белом свете будет все меньше и меньше. Ещё один урок, нет таких чудес, что разом решат все проблемы, даже сила бога на это неспособна.       И он работал, работал и учился, совершал ошибки и добивался успехов, пусть на дне он пробыл лишь год, этого хватило, чтобы надолго определить его судьбу. Он стал одним из глаз Компании и одним из ее рук, делая то, что не полагается делать торговцам. И постепенно с ростом Компании и захватом ей власти рос и он сам, теперь он был молодым мужчиной, возглавляя один из отделов Компании, хотя, нет, после захвата власти и коронации нового дайме Компания исчезла, слившись с государством. И теперь Джун возглавлял один из отделов КГБ, как в шутку обозвал секретную службу их дайме. Его отдел занимался внутренними вопросами, работая со всеми теми, кто мог угрожать его стране.       Заговор, бывших дворян, поддержанный эмисарами Тумана и его же золотом был одной из таких угроз. Одной из проблем для Страны Демонов стало наведение порядка на резко увеличившейся территории, пусть присоединение соседей прошло почти бескровно, работники ножа и топора повылазили из щелей и нор, спеша урвать свое, да побольше. Из-за чего множество шиноби было занято отловом банд, и навстречу туманникам выступил отряд в пять сотен шиноби, к которому на всем протяжении его пути приставали более мелкие отряды и отрядики. Замысел заговорщиков был прост, как все гениальное, при помощи лояльного секретаря нынешнего правителя страны выпускался указ о построении… деревни шиноби, ну как у всех нормальных и прогрессивных стран. И на это строительство надлежало прибыть всем, кто вообще хочет иметь собственный дом. Гонцы, везущие указ, двигались чуть медленнее войска и не должны были догнать его, а вот само войско должно было лишиться изрядной части подкреплений. После этого Демонов должен был ждать разгром, а секретарь, предавший в столь ответственный момент умереть от яда, ну или клинка своего брата и его… друзей, оставшихся верными правителю и убивших проклятую предательницу. Ну а потом Туман получает территорию, шиноби новую деревню и щедрое финансирование, а дворяне власть над страной, а даже если и нет, большинство оставшихся шиноби старые знакомые, договориться всегда можно…       К огромному сожалению заговорщиков, их затея провалилась. Перед самым началом реализации их замысла группки неприметных фигур входили в их особняки, и через очень короткое время выходили оттуда, оставляя строения без единой живой души.       Эти души, вместе с телами, впоследствии заполняли камеры нескольких пыточных, и различий ни для кого не делали. Хозяева, слуги, не имело никакого значения, раз верно служишь изменникам, пройдешь через тоже, что и они. Ну и всегда есть вероятность, что слуга что-то слышал, что-то видел, бегал что-нибудь передавать… Не делали исключений ни для женщин, ни для детей, пытая их наравне с мужьями и отцами, по все тем же причинам, измена и вдруг кто-то, где-то, что-то… А ещё у них выпытывались привычки, мелкие детали биографии, за их речью тщательно следили, записывая все, вплоть до ругательств. Решение о казни заговорщиков уже принято, но некоторых из них казнят не публично, а тихо и без лишнего шума, чтобы их место заняли специально отобранные люди, что станут шпионами у соседей.       Джун не получал удовольствие от лицезрения чужих мучений, но вид убийцы его отца, что каким-то стечением обстоятельств дожил до этого момента, и теперь воющего от боли, без ногтей на руках, он вызвал в нем... удовлетворение. Джун еще раз уверился в том, что выбрал правильный путь. Луна, один из корпусов Академии.       — Оооооо, прекрасный результат, Минору-кун, просто великолепный! — молодой парень торжествующе улыбнулся в ответ.       Молодой мальчишка, сын мелкого дворянчика, он не имел за душой ничего кроме череды предков, отец приложил максимум усилий, чтобы ничего сверх этого сыну не досталось. Во время одной из таких попыток, после проигрыша фамильного меча его и зарезали партнёры-собутыльники. Кто-то говорил, что отец Минору сам начал скандал, кто-то утверждал, что остальные игроки были пьяны до самой последней крайности, и это сыграло свою роль, были и такие, что утверждали, будто дело в разборках бандитов, что разгромили притон, в котором велась игра… Но так или иначе у молодого парня не осталось вообще ничего, кроме одежды и горсти мелочи в карманах.       Когда-то давно он хотел стать кузнецом, когда-то давно получив в свои детские ручки меч, он как заворожённый крутил его, влюбившись с первого взгляда. И захотел сделать не хуже, но отец не собирался отдавать своего сына в ученики потомку крестьянина, ведь это позор! Да и сам Минору был тогда ещё мал, а мастера имели свою гордость и передавали свои знания потомкам, очень редко обучая кого-то со стороны, и среди этих людей сын человека, задирающего нос и смотрящего на простолюдинов как на говорящий скот, был на последнем месте. И вот отца у парня не стало, возраст был идеален, как и форма, но в ученики его брать по-прежнему никто не желал.       Можно было пойти по кривой дорожке криминала, и либо скопив денег начать новую жизнь, либо попытаться прорваться к вершине… но подобное ему претило. Стать наемником? Или наняться к купцу охранником? На купцов отец Минору посматривал также, как и на всех прочих, не являющихся дворянами, так что пойти по этому пути он не мог. Для наемника же он знал и умел слишком мало, и вдобавок не имел никакой репутации, а шиноби-нукенины, ронины из Страны Железа, и странствующие жрецы не оставляли ему никаких шансов прокормиться этим ремеслом.       Поэтому он сделал то, что делают многие ему подобные — стал ещё одним солдатом в армии дайме. Как и все ему подобные, прежде чем начать службу, он должен был пройти обучение, и вот тут ему пригодились его предки, дворянина, пусть и ничего за душой не имеющего, обучали в столице, у лучших учителей. И пусть многие из учившихся вместе с ним были младше, из-за чего Минору выглядел белой вороной, ему понравилось учиться, открывать для себя новое, неведомое. Он налег на предметы, став заниматься активней, посещая дополнительные занятия и в конце обучения, получил приглашение в Академию. Тогда он согласился без колебаний, и продолжил учебу уже с такими как он. И постепенно его охватила новая страсть — медицина. Чакра давала невероятные возможности, и Минору решил перековать свое тело подобно мечу, убрав слабости. И то, что в Академии искусство чакромедицыны было развито слабовато, лишь подогревало энтузиазм парня. Когда пришло время выпуска, он был одним из лучших шиноби-медиков, лишь немного уступая преподавателям, и естественно именно в этом качестве его приписали к одному из отрядов, наводящих порядок в стране. Пять лет он мотался по лесам и полям, оврагам и болотам, получая раны и леча их, набираясь опыта и оттачивая умение. А ещё проводя эксперименты на пленниках, поначалу что-то ещё шевелилось в его душе, но вид того, что творили его невольные подопытные, быстро задавил любое шевеление. Да и его командир, видя состояние подчинённого, быстро и жёстко вправил ему мозги на место. Раз за разбой, убийство, грабеж и насилие положена смерть, то пусть эта смерть принесет хоть какую-то пользу, раз уж не принесла жизнь разбойничков.       После этих пяти лет он вернулся в Академию, обуреваемый множеством новых идей и, зная о его успехах и возросшем мастерстве, ему выделили небольшую лабораторию, со штатом таких же как и он, энтузиастов от медицины. И вот теперь после ещё пяти лет опытов он представлял результаты своей работы: проект по укреплению костей.       И глядя на восторг на лицах присутствующих и в особенности одной своей коллеги, занимавшейся проблемами нервной системы, Минору улыбался. То ли ещё будет, он ведь только начал!! Риота Огава, столица, один из полигонов.       — «Дыхание дракона» — идеально выполненная техника устремилась к группе манекенов, превращая их в уголья. — Ха! Получилось!! — Молодой парень подпрыгнул, торжествующе вскинув правую руку вверх.       — Ага, тебе только и осталось сдать теорию, тай, — с каждым новым предметом парень все больше мрачнел и горбился, — ну и наконец, пригласить Норико-тян на свидание.       — Эй, а причем здесь свидание!       — Притом что кое-кто такие взгляды бросает, что скоро стены начнут дымиться, — и парень, и девушка начали медленно заливаться краской, — а так глядишь и подтяните друг друга.       Риота отвернулся, и пошел дальше, мальчишки и девчонки, всегда у них одно и то же. Но мысли вновь свернули к увиденной паре, потому что на их одежде были знаки его клана.       Присоединение открыло перед молодыми шиноби множество путей, и те охотно двинулись вперёд, поражая друг друга результатами, заставляя старое поколение скрипеть зубами от зависти и сжимать кулаки в ожидании, когда их попросят уступить места руководителей более достойным. Бывший глава деревни Сокрытой в Мёду относился к этому философски, никто не вечен и рано или поздно каждый уйдет, в этот раз раньше, чем обычно, ну так и они не гении, и правления до смерти не заслужили.       Его волновал совсем другой вопрос, вопрос своих возможностей и своего места. Не только молодые выиграли от присоединения, он тоже получил немало. Будучи самой большой лягушкой в маленьком пруду, он теперь посматривал на весь мир, планируя действия, что изменят его, да что мир! Миры!! И ему это нравилось, ему было интересно, чувства разгорелись в нем с необычайной силой. Но все это омрачалось ощущением несвободы, поводка на шее. Он был уже не полновластный хозяин, вынужденный лишь корректировать свои действия с учётом интересов других таких же хозяев, теперь он стал частью гигантского механизма. И пусть от открывающихся возможностей и перспектив захватывало дух, он желал управлять этим механизмом. Управлять… слово было сказано.       Он должен был стать во главе страны… хотя нет, это уже перебор. Сначала он должен добиться возможности влиять на решения их дайме, добиться своей толики власти. Разумеется, в одиночку он подобное проделать не сможет, нужна поддержка, которую он найдет в лице таких же, как и он, клановых шиноби. Едва ли им по душе верховенство пришлых… так что союзники у него будут. Конечно, сейчас их возможный союз смехотворен, но постепенно их кланы наберут силу, ведь как ни крути, а база для развития у клановых получше, чем у крестьян, и если сейчас численность клановых шиноби исчисляется сотнями, через десять лет их будут тысячи и многие из них будут джонинами. И их уже нельзя будет игнорировать.       Чтож, цель у него есть, он передаст клан своему сыну и его слово будут влиять на всю страну, а значит и на весь мир. Нужно лишь продумать каким будет это влияние, явным, как в Конохе или тайным, и нужно твердо настоять на том, что страна должна остаться единой, отказываться от открывшихся возможностей и возвращаться назад, в свое болото Риота не собирался. Остров Узумаки, портовый городок.       — И ещё пять печатей сверху, — толстый купец, аккуратно провел рукой по самому краю одной из печатей, задумчиво смотря на значки и линии, нарисованные ярко-алой краской.       — Тогда с вас ещё шестьсот тысяч рье, — невысокая аловласая девчушка улыбнулась, толстяк же скривился, словно съел лимон. Красноголовые прекрасно знали, что аналогов их печатям в свободной продаже нет, и не стеснялись задирать цены.       — Вот, прошу, — напротив пачки печатей появилась стопочка банкнот. Все также улыбаясь, юная узумаки убрала их под прилавок. Пересчитывать их она не стала, и не из уважения к клиенту, а из веры в его здравый смысл. Если из-за кого-то обнаружится недостача, в следующий раз он печати купить не сможет, и друзья его не смогут.       — Ещё что-нибудь?       — Нет, благодарю, это все. — Купец, коротко поклонившись, спрятал печати в небольшом ларце, который передал молчаливому и неприметному слуге и вышел из лавки. Порт встретил его лёгким шумом и продуманным движением рабочих, напоминавших хорошо отлаженный механизм. Этот порт был единственным местом на острове красноголовых, куда допускались посторонние, именно в нем велась торговля печатями и совершались сделки, закупки, договора… и именно в этот порт сводилось закупленное вне острова, например, сейчас разгружались крупная партия риса. Купец вновь медленно окинул взглядом порт и неспеша двинулся к одной забегаловке.       Внутри было чисто, уютно и пустынно, это место предназначалось для бесед между уважаемыми людьми, и почти полностью копировало несколько таких же. Небольшая комната, пара крепких дубовых столов, стоящие рядом скамейки, крепкий дубовый же пол, с парой ковриков, стены, обитые деревянными панелями, потолок изукрашенный затейливым орнаментом, от которого исходит лёгкий свет и понятливый служка, готовый принести любые напитки, действующий быстро, незаметно и почти неслышно.       — Приветствую вас Мамору-сан, — в этот раз поклон был не символическим, купец согнулся почти в пояс, почти, — мое пребывание здесь завершается, и через час я отплыву домой, но перед этим мне хотелось бы услышать ваше мнение о проекте. — Этим обтекаемым словом было названо зарождающиеся сотрудничество между кланом Узумаки и Страной Демонов.       — Приветствую вас Рику-сан, — ответный поклон был далеко не так глубок, — идея проекта была одобрена нашим руководством, но есть ряд моментов, которые требуется обговорить. — Лицо красноголового было сама невозмутимость и деловитость, глаза не выражали ничего, но неприметный слуга, следовавший за купцом уже дал понять — узумаки в бешенстве.       Сам факт этого разговора был для него оскорблением, но и выбора у него не было. Клану печатников отчаянно требовались союзники, и если до Второй Мировой они бы просто плюнули в сторону Демонов, не желая знаться с кучкой вчерашних крестьян и разбойников, то теперь они сами протянули им руку. Потому что слишком опасной и непредсказуемой становилась обстановка, противники в лице Облака и Тумана становились все сильнее, а сам клан неуклонно слабел. И на союз с Листом надежды было мало, слишком сильно отличались их цели и желания, слишком много скопилось противоречий.       Проект, обсуждаемый сейчас, заключался в открытии нескольких лавочек, где будут торговать печатями, не мастерского, и даже не среднего уровня, но сам факт говорил о многом. Это было прямое признание Демонов достойными партнёрами, и открывало широкие возможности для дальнейшего укрепления отношений.       Вот только все вышеперечисленное происходило между никому толком неизвестными выскочками, ещё недавно бывшими пустым местом, на которое всем было плевать, и кланом, чья история насчитывала сотни лет, и носившего титул Великий. Это очень неслабо било по гордости печатников. И тот факт, что они растратили свою силу, и вынуждены заключить союз, а не снизойти в своей милости к неумехам бил ещё сильнее. А уж то, что их визави все понимали и не стеснялись ставить свои условия… вчерашние крестьяне, указывающие потомкам тех, кто удостоился внимания Бога… Узумаки сидящему напротив купца требовалась вся его выдержка, чтобы не сорваться. Собственно, именно поэтому переговоры велись именно здесь, в небольшом помещении, один на один, слишком велика была вероятность того, что при большем количестве участников она закончилась бы оскорблениями или даже боем. Просто из-за гордости, из-за нежелания говорить на равных с теми, кого считали ниже себя.       Условия, выдвигаемые красноголовыми, были стандартны, почти не отличаясь от таковых для Конохи. Лавки должны располагаться в столице, под защитой дайме, чтобы всякие диверсанты на них не нападали. Все узумаки работающие там остаются членами одноименного клана, и даже если начнут на коленях упрашивать о переходе в другой клан, не получат ничего кроме отказа. Их работа приравнена к работе ремесленника, то есть они могут выполнять заказы или торговать созданными печатями, и вся сумма, полученная ими в качестве оплаты, останется у них. Призывать же их на войну в качестве кого бы то ни было нельзя, они мирные ремесленники.       Ну и последним условием было сокращение товарооборота между Демонами с одной стороны и Водой, с Молнией с другой. Всё-таки они враги клана Узумаки. И вот здесь купец проявил все свое умение торговаться и весь свой опыт. Говорилось о том, что договоры заключены почти на пять лет вперёд и нарушить их, значит нарушить свое слово. Говорилось о том, что часть поставок — это инициатива частных лиц, а дайме Демонов не желает и не имеет возможности контролировать все и всех. Говорилось о том, что товары нужно куда-то сбывать, и если не торговать с Водой и Молнией, то торговать будет вообще не с кем, они просто не пропустят караваны, идущие дальше… Красноголовый, хоть и скрипел зубами, но согласился, пообещал вернуться к этому разговору позже, через пять лет, когда истекут сроки некоторых договоров. И в этот раз договариваться предстояло уже Узукаге с дайме Демонов, вроде как открытие нескольких лавочек пробный камень, и от того, как пойдет, и будет зависеть дальнейшее сотрудничество.       Но вот они, наконец, завершили обсуждения, и подписав необходимые бумаги, купец двинулся в сторону своего корабля. Рядом с которым его ждала небольшая группка красноголовых, задумчиво между собой переговаривающаяся.       — Удачно Рику-сан? — после обмена приветствиями спросил купца один из печатников, крепкий мужчина, средних лет.       — Да, договор заключён, можете подниматься на борт.       — Отдаю вам должное, Рику-сан, вы проделали все почти идеально, неприметный слуга, ранее безмолвно следовавший за купцом, неся его вещи, теперь разительно преобразился. И первое что бросалось в глаза, смолисто-черная масса с ярко-золотым глазом, покрывавшая правую сторону лица слуги.       — Благодарю Зецу-сан, будут ли какие-то дополнительные указания?       — Нет, что вы Рику-сан, я не желаю и не стану утомлять вас своими просьбами, — пусть в голосе Зецу и не было насмешки, торговец чувствовал ту легкую улыбку, с которой на него смотрит один из тех, чьи просьбы были равносильны приказам. — Работайте, и удачного вам дня Рику-сан.       — Удачного вам дня Зецу-сан.       Когда-то давно мелкий купец, разъезжающий между тремя деревнями, тщетно надеющийся скопить состояние и открыть лавку в столице, принял предложение нескольких странных, но весьма богатых личностей и с тех пор жизнь его круто изменилась. Ему помогали информацией, дали неплохой стартовый капитал, а главное избавили от пристального внимания дерущих три шкуры властей и не менее пристального внимания разбойников. И мелкая рыбка за каких-то пять лет вымахала до размеров акулы. Мелкий торговец, один из множества, стал богатым купцом, чье имя было на слуху в каждом уголке провинции, потому что во всех этих уголках были его люди. И как водиться достигнув успеха, купец захотел забыть тех, когда-то помог ему.       Когда к нему в роскошный особняк пришло двое странных людей, и попросили о немедленной встрече, он приказал вышвырнуть их вон. Итогом этой просьбы стало вбивание охранников в стены, из-за чего пришлось менять многие панели… а потом состоялся очень неприятный разговор. Сначала Рику разъяснили, что если сейчас власти и преступный мир его не трогают, то это отнюдь не из-за доброты душевной. Также вспомнили о его грехах и грешках, ведь на свою вершину он забрался, используя не только законные приемы. Ну и наконец, когда он брал свой стартовый капитал, то кое-что подписывал, и те, кто выдал ему деньги, эти бумажечки не потеряли.       Тогда он согласился без колебаний. Всё-таки раскрутись он, заработай, и даже после потери оговоренной суммы, у него останется гораздо больше, чем было. Но сначала он открыл, как и планировал, лавку в столице, потом закрепился там, потом двинулся к другим городам провинции… а об обязательствах никто и не вспоминал. Ни сам Рику, ни добрые люди... до того дня не вспоминал.       В общем, он искренне раскаялся в своих заблуждениях, благо, что визитёры отнеслись к нему с пониманием. Условия дальнейшего сотрудничества включали в себя лишь два дополнительных пункта: выполнение небольших "просьб" партнёров и честное отчисление всех налогов, когда его партнёры станут властью.       В тот день, когда у страны появился новый дайме, Рику снаряжал свой первый караван за пределы страны. И готовился к будущему, своему и своих детей.       Он прекрасно осознавал, какие возможности дает чакра, также как и то, что на этой стезе его шансы не велики, он уже просто не успеет научиться чему-то значимому. Да и торговая империя, как ни крути, отнимала много времени и сил. Поэтому он ограничился только начальной ступенью работы с чакрой, а вот дети, дети учились управлять чакрой с детства. Рику поднялся высоко, очень высоко, но останавливаться не собирался. Теперь он желал получить титул, но тут даже все его деньги не могли помочь. Аристократов осталось слишком мало, и никто бы не стал отдавать дочь замуж за безродного. Однако оставалась надежда получить титул за верную службу... детей. Поэтому младший его сын готовился умножать состояние отца, а старшие служить. Рику был готов к риску и потерям, все-таки не одного конкурента схоронил, но и рисковать сверх необходимого не желал. Поэтому его сыновья обеспечивались лучшим снаряжением, что он мог достать, пусть это и не легендарные печати, способные и находящегося одной ногой в могиле вылечить, но даже так шансы его сыновей на выживание будут в разы выше, чем у вчерашних крестьян. А там... Рику хорошо понимал, что впереди еще не одна война и шансы проявить себя у детей будут. Изаму Учиха, квартал клана Учиха, Коноха.       Изаму медленно выдохнул, в очередной раз, садясь разбирать бумаги. Дело, недостойное великого война, но необходимое для того, кто решил вернуть клану его место.       Казалось бы, война, круши врага, становись героем, остальное само приложится. Чушь, не приложится. Да он добился того, что учихи вернулись на поле боя, но новое поколение было в разы слабее тех, кто прошел Клановые Войны, и потому далеко не все из них увидели конец войны. Легенды о красноглазых дьяволах, одним взглядом подвергающихся противника или заставляющих его бежать с поля боя так и остались легендами. Да, об учихах и их лидере вновь заговорили, да, их слава вновь загремела по всему миру… но говорили не только о них, и те же Хьюги никогда не жаловались на отсутствие сильных шиноби. Клан владельцев шарингана перестал быть одним из безликих середнячков, он рванул вверх, став одним из первых… и это был тот максимум, что они вообще могли достичь.       Очень многие тогда, окрыленные успехом, желали пойти дальше, переизбрать Хокаге, или вообще силой взять власть в свои руки… он отказался. И перебил несогласных, слишком сильно верящие в свою избранность, в свою силу, они бросили ему вызов и он одолел их.       Он хорошо понимал, почему умер его отец, и не желал повторять его ошибок. А ещё очень внимательно изучил то, как пришел к власти Сарутоби, и невольно восхитился проделанной работой. И осознал, что ему необходимо сделать не меньше. Того факта, что они великий клан недостаточно ни для тех же Хьюг, ни даже для Нара или Хатаке, плевать им на величие учих, их интересует выгода. С бесклановыми все ещё хуже, ведь очень многие из его соклановцев задирали носы перед ними, а иногда и не только их, что любви не добавляло. А бесклановые стали очень сильной и заметной фракцией, а главное эта фракция продолжала расти не только количественно, но и качественно, среди них все больше и больше было тех, кто превзошел клановых шиноби. Ну и третья проблема — дайме. Если при Мадаре на его мнение можно было просто плюнуть, то сейчас от него уже не отмахнешься.       Поэтому Изаму работал, кропотливо сплетая сеть из союзников и партнёров, что его поддержат, рассматривал проекты и заказы, просчитывал, что принесет выгоду клану, а что можно уступить...       — Изаму-сама к вам Кагами-сан, — раздался негромкий голос секретаря. Этот старик всегда говорил негромко, и по какой-то неизвестной причине его голос всегда было слышно.       — Пусть войдёт.       В просторный и светлый кабинет вошёл уже не юноша, которого помнил Изаму, смерть отца, а затем война превратили Кагами в мужчину.       — Вызывали Изаму-сан? — то как Кагами сказало Изаму больше, чем все аналитики клана. Самая граница вежливости. Вставший перед сыном Мадары шиноби не испытывал к нему никаких положительных чувств, но его терзали сомнения, и он был готов, как минимум, выслушать Изао.       — Да, Кагами-сан, садись, мне нужна твоя помощь.       — Это неожиданно слышать Изаму-сан, вы очень сильный шиноби и глава клана, я не обладаю и десятой частью того, что вам доступно, как я могу помочь вам.       — Предлагаю перейти на ты, как раньше.       — Это будет непросто, вы ведь уже не тот, кто раньше.       — Но ведь ты не изменился, и будучи сыном того, кто убил Мадару, — причем предательски подло, как стало известно, — был счастлив, весел и искренне хотел подружиться со мной. — Кагами прекрасно понял, что именно не сказал Изаму, и опустил взгляд, упрек был справедлив. Помолчали.       — Чего ты хочешь?       — Чтобы ты одернул своих друзей, пока это не сделали мои сторонники. Я не желаю устраивать ещё одну резню, но сделаю это, чтобы не допустить раскола.       — А разве можно по-другому, без крови и резни? — опустив взгляд, поинтересовался Кагами. В его голосе прозвучала боль, горечь и скрытый гнев. Ведь именно так, с кровью и резней решались проблемы в их клане. Что сам Изаму, что отец Кагами, все они убивали своих. Только и разницы, что сын Мадары сделал все открыто, а предыдущий глава клана устранял противников тихо.       — А почему бы не попробовать? Вдруг у тебя получится?       — Зачем это, зачем это все? — вот теперь сомнения, обуревающие Кагами, стали видны невооружённым глазом. — Я должен тебя убить, отомстить за смерть моего отца, но я не могу этого сделать. Если ты умрёшь, клан скатится до уровня Сенжу, и просто исчезнет. — Да, сомнения, сомнения в отце и его мотивах, в правильности его поступков, ведь Изаму вытащил на всеобщее обозрение не только детали убийства своего отца, но и многое иное. Заговорщики, убившие Мадару, идеалистами не были, и взбираясь на вершину, не забывали о личных интересах. Кто-то присвоил себе часть клановых богатств, кто-то сел на более высокий пост, скинув с него сторонника Мадары, впоследствии убив его… даже беглый допрос нескольких слуг переворотчиков вскрыл такой пласт грязи, что и не пересказать. — Но скажи, зачем мне тебе подчиняться? Куда ты хочешь привести клан?       — Именно из-за клана я и сделал то, что сделал. — Холодно сверкнул глазами Изаму, и в его голосе зазвучала сталь. — Я не собираюсь смотреть на то, как мои родичи становятся пешками в чужой игре, и их точно пешек разменивают на случайные преимущества, что станут не нужны уже через пару ходов. Если бы те, кто убил моего отца, продолжили вести клан к силе и величию, то я бы смирился. — Это было ложью, но хорошо отрепетированной ложью, в которую сам Изаму даже поверил, на несколько мгновений, и потому не выдал себя ни мимикой, ни голосом, ни даже непроизвольными реакциями тела. — Но они добровольно превратились в марионеток Сарутоби.       — Они хотели пойти другим путем, научиться жить мирной жизнью! — Вскинулся в ответ Кагами, также сверкнув глазами, и почти сразу же, успокоившись. — И не хотели, чтобы мы оставались в одиночестве, как было при Мадаре.       — Мирная жизнь? А где она, эта жизнь? — язвительно поинтересовался Изаму. — После смерти моего отца прошел не один десяток лет, новое поколение успело вырасти, так где она, эта жизнь? — Кагами вновь опустил голову, сомнения, его вновь одолели сомнения. Он любил своего, отца, верил ему и его словам о новом пути для клана, но он не мог отрицать того, что эти слова так и остались лишь словами.       Да в самом начале правления убийц Мадары были намеки на появление тех, кто откроет для клана новые грани искусства шиноби. Но жизнь и война растоптали эти ростки. Ведь жизнь такова, что конкуренты и даром никому не нужны, а уж если конкурентами будут твои давние враги… клан Сенжу издревле считался лучшим в искусстве исцеления, и очень ревниво относился к тем, кто делал шаги в этом направлении. И если Тобирама горячо приветствовал учих, что шли работать в полицию, но вот те, кто желал стать целителем, внезапно сталкивались со скрытым противодействием. Знания были под замком, в ученики к стоящим наставникам не попасть, миссии в основном в приграничных районах, где велик шанс нарваться на вражеских шиноби… а потому что целители Сенжу уже работают, и никто не мог пожаловаться на них, если конечно хватало денег. И так было не только с Сенжу, остальные кланы также не жаловали тех, кто пытался влезть в те области, что они считали исконно своими.       Ну а война, война это время потерь и сложных решений, временных, конечно же, а ведь, как известно, нет ничего постояннее временных решений. Нужны на войне умелые следопыты, что видят каждую мелочь и могут анализировать увиденное? Ещё как нужны! А опытные дознаватели, что способны разговорить любого одним взглядом? А ещё нужны… и в итоге клан оказался загнан в узкую колею, ни влево, ни вправо. Будь руководство клана более решительным, возможно все было бы по-другому, но они спорить с Тобирамой не осмелились. И робкие попытки измениться, открыть новые пути для клана, прекратились и забылись.       — А что до ошибок моего отца, то не думай, будто я их не учитываю, с теми, кто желал силой сместить Хокаге, я поступил так же, как и с теми, кто убил моего отца.       — Ты… — Кагами замер на секунду, не в силах подобрать слова, — ты льёшь кровь своих, и после этого говоришь, что все это ради клана?       — Да!! Потому что для клана они также опасны и вредны, как и те, кто прогибались перед Тобирамой и Хирузеном, — в голосе сына Мадары вновь зазвучала сталь. — Я не собираюсь просто сидеть и смотреть на то, как на крови моих родичей наживается кучка торгашей, но бежать и мечом устанавливать справедливость я тоже не стану. Потому что понимаю, я не один живу в деревне, и мне потребуется помощь, в том числе и твоя.       — Наживаться на крови? А разве ты делаешь не то же самое?       — Нет, — рявкнул Изаму, — я понял, о чём ты, — продолжил он более тихо и спокойно, — и прямо говорю, что передал родственникам убитых их тела, с глазами, — после чего замер на несколько секунд, подбирая слова. — Я не стану возвращать старые времена. И я говорил с каждым из них, они меня поняли и согласились со мной. — Что было чистой, а главное легко проверяемой правдой. И если после разговора с Изаму Кагами решит проверить его слова, то убедится в искренности своего главы. Ну а тот нюанс, что радикалисты во главе с Макото просто не успели поделиться своими планами с семьями и друзьями... его озвучивать было необязательно. — А Сарутоби… клан Сенжу почти исчез, от них остались единицы, которых упорно продолжают посылать на миссии. В то время как их квартал далеко не пустует, а средства активно используются, на благо деревни, конечно же, во главе которой стоит тот, у кого есть родня, друзья-товарищи-партнеры-союзники, чьи интересы тоже нужно учитывать. — И этот факт был правдой. От Сенжу к моменту разговора осталось три рода, занимающие соответственно три дома в квартале, и именно они пустили в квартал чужих шиноби и гражданских, Администрация Конохи лишь согласовала кандидатуры. Но кто скажет, почему Сенжу открыли двери желающим? Может и из-за просьбы торгашей… А капиталы клана, они лежали не под полом в секретной заначке, а банке Конохи. И по давнему соглашению использовались Хокаге, ибо если шиноби пал, не оставив наследника, ему наследует деревня, а Сенжу потеряли очень многих. И можно было до хрипоты спорить есть в этом вина Хирузена, или нет. — А наш клан, скольких мы потеряли во время Первой войны, скольких потерял ты сам?       Полиция Конохи была очень большой структурой, и занималась не только присмотром за кланами, но и отловом шпионов и диверсантов, да и за дайме и его окружением требовалось приглядывать… А как известно диверсант диверсанту рознь и многие из учих познали эту истину на себе.       Простая погоня за напавшими на обоз разбойниками обернулась для команды Кагами ловушкой и кровавой бойней. Три команды Конохи, при поддержке сотни войнов, неделю гонявшиеся за наглой бандой столкнулись с двумя командами диверсантов Камня, и выжить в этом бою смог лишь Кагами с десятком войнов, шестеро из которых умерли от ран. И таких случаев было множество, иногда команды Конохи оказывались сильнее, а иногда их вырезали полностью… и количество шиноби Учиха стало постепенно уменьшаться. И как это ни парадоксально, но возвращение учих в армию эти потери резко снизило. Да учихи гибнуть не перестали, но стали делать это значительно реже, а их сила стала расти. И Кагами все это видел, все сильнее терзаясь сомнениями, разочаровавшийся в Мадаре мальчишка увидел, что прав был именно сильнейший учиха.       — Я не желаю видеть, как наш клан исчезнет, — тихо, но твердо закончил Изаму.       — Я понял, тогда скажи, что ты планируешь делать дальше?       — Займусь поиском союзников и налаживанием отношений, а заодно приведу в порядок наши доходы. Да и с будущим поколением стоит очень плотно поработать, чтобы не гибли по глупости и незнанию.       — Тогда ответь на последний вопрос, как ты получил свой мангеке?       — Я увидел тело своего отца.       — Я даю слово, что буду продолжать выполнять твои приказы. Николай Чудов, Страна Демонов, столица.       — Вот ведь, черт побери, не было печали, купила бабка порося! — Я тихо ругался, сидя в своем кабинете, потому что ситуация была просто анекдотическая.       Мы победили туманников, но это была пиррова победа, из шести сотен они потеряли половину, но при этом отступили в полном порядке, забрав с собой раненых и большинство убитых, мы же потеряли пять сотен и вымотались так, что даже не пытались преследовать нашего врага. И ведь на нашей стороне было и численное преимущество, и более разнообразный арсенал техник, и вроде ни в чем мы им не уступали, а победили с огромным трудом и неприемлемыми потерями. А дальше, как это часто бывает, началось головокружение от успехов. Ведь одни и те же события можно оценивать по-разному, и почти все наши подчинённые считали этот бой великой победой. Ведь Туман был одной из великих деревень, столпом мира, и он потерпел поражение от тех, на кого смотрели как на мелкую шпану, с окраины. И если в самом начале истории деревень шиноби они уже сражались с Туманом, это было совсем другое противостояние. Несколько мелких укольчиков Тумана, разведка боем, показавшая бесперспективность войны, потери в которой не окупят приобретения. В этот же раз они вышли против Тумана в открытый бой и победили, да ещё и отбив хвостатого, что вообще было чем-то запредельным. А значит, успех нужно развить, нет, конечно, нужно подготовиться, накопить побольше сил, разработать новые тактики, но потом нужно обязательно атаковать Воду, или Молнию, ну это уже как глава скажет.       Потому что нужно расширяться, а расширяться некуда, только сдвинув соседей, а лучше вообще прибив их. Потому что производимые ресурсы нужно куда-то деть, и война подходит для этого идеально, ведь развиваться и богатеть в мире шиноби невозможно.       Да хотя бы потому, что людям нужна цель, большая, глобальная цель, звезда, что позволит прокладывать путь за горизонт и дальше. Сильный и волевой человек найдет эту цель сам, но таких немного. Слабому нужно указание сверху: построить Царство Божие, воевать за Свободу, Равенство и Братство, начать Мировую Революцию, поднять страну из руин, ... таких сверхзадач в истории было много. И главное, эти задачи толкали людей вперёд, заставляли помнить, что есть ценности помимо своего огорода. И если не давать людям таких задач обязательно начнется застой и гниение. История буквально пестрит примерами подобного, Древний Рим, который разрушили варвары, те самые, которых он до этого тысячу лет подчинял, истреблял, ассимилировал… Китай и Япония, с древнейшей культурой, что заперлись в своих границах, считая всех прочих варварами, а потом лихорадочно и в спешке учась у варваров… примеров было более чем достаточно. Наконец, людям нужен был враг, простой, понятный, конкретный, до которого можно дотянуться. Как-то не получалось у людей жить без врагов — чужаки, соседи, неверные, иные, живущие по-другому… неважно кто они, главное, что они всегда были.       Я должен был дать людям направление движения: куда идём, ради чего лишения, что получим в итоге… и я должен был дать людям врага, на которого можно списать просчеты и ошибки… но категорически не желал делать этим врагом Туман или Молнию. В первую очередь потому, что был из тех немногих, кто понимал — мы слабее и Молнии и Тумана, и война между нами закончится нашим поражением. Просто потому что одного объединения мало, потому что нужно много лет, чтобы вырастить шиноби равных тем, что в великих деревнях, нужен опыт больших войн, которого у нас кот наплакал, нужна экономика, не уступающая великим деревням, … нужно очень многое для драки хотя бы на равных. Мы могли отбить удар, ударить в ответ, но не больше. Нам нужна была долгая подготовка, нужен был более слабый противник, чтобы набраться опыта, нужно было наладить экономику… нужно было время, очень много времени. Вдобавок, я сам, лично не желал влезать в противостояние деревень. Я хотел увидеть иные миры, я считал глупостью тратить время и силы на тупое перетягивание каната… но девяносто пять процентов моих сторонников готовы были пойти по лёгкому пути.       В итоге и сложилась ситуация, когда я должен был выбирать между переворотом или войной, что разрушит все, над чем я работал несколько десятилетий. И все это стало результатом моих действий по улучшению самой ситуации, честное слово, лучше бы ничего не трогал, тогда бы и внимания не обратили.       Второй проблемой стал Зецу, сейчас было самое время от него избавиться, мы с Ясу и Харуко даже устроили мозговой штурм, но никакого решения так и не нашли. Человеком он не был, поэтому убить его обычным способом было невозможно, запечатать, как биджу, тоже не вариант — его интеллект и знания выше на несколько порядков, рано или поздно он сломает любую печать, а если учесть, какие печати мы можем ставить, то скорее рано. Да все это теории, и есть вероятность, что достаточно просто полностью уничтожить его истинное тело, например тем же Потоком Молний, но я не желал рисковать, Зецу слишком опасный враг. Поэтому пока эту проблему решено было отложить, и становиться сильнее.       Третьей проблемой стал хвостатый зверь, в том бою я смог одолеть джинчурики, и запечатать хвостатого, но как выяснилось уже через неделю, этого недостаточно. И теперь каждую неделю в печать вливали дополнительную чакру. Слишком несовершенной была печать, а хвостатый не желал тихо сидеть, ожидая своей судьбы, и регулярно пытался выбраться. Так что я познал все прелести пребывания рядом с занесённым над головой мечом, и пусть я твердо знал, что есть те, кто не даст нанести удар, что есть те, кто прикроет меня, ощущения были… не самые приятные.       На секунду вспомнился прошедший бой, и победа, которой я до сих пор не могу воспользоваться.       Шаг, рядом со мной возникает пятерка клонов, окутавшаяся покровом, его шаг и мне в живот летит один из трех хвостов. Скорость его атаки столь велика, что тройка шиноби Тумана, решивших атаковать меня, не успевает даже завершить свои техники. Но я под «Покровом» успеваю уйти в сторону, и «Клинком Молнии», усиленным природной энергией, срубить кусок хвоста.       Джинчурики передо мной рычит, больше от ярости, чем от боли, и его рот растягивается точно у лягушки, и в меня летит «Водяная Струя», а тройка туманников добавляет «Ледяную Крошку», техника в сочетании с водой сковывает крепче стальных оков. Один из клонов выполняет «Замену», и сразу же развеивается, не выдержав удара джинчурики и поддерживающих его шиноби. Другой клон метает в тройку туманников «Огненный Шар», вынуждая их закрыться «Ледяной Стеной», по которой на миг растекается огонь, сразу же погаснув. Три оставшихся клона, используя «Телесное Мерцание», атакуют туманников с трёх сторон: слева, справа и сверху. «Огненный Шар» справа блокировали «Водяной Преградой», «Молнию» слева вобрал «Водяной Шар», развеяв клона, а вот «Шаровую Молнию» сверху они отразить не успели. Сам же я продолжаю сближаться с джинчурики, и после «Замены» использую максимально плотный «Поток Молний», прошивая его правую ногу, и заставляя упасть на колено. Носитель хвостатого вновь ревёт и вокруг кончиков его хвостов замелькала ярко-алые и светло-синие капельки, а на руках появилось какое-то странное марево, мгновенно облепившие кисти его рук, словно перчатки. В следующий миг он рванулся ко мне, рана на его ноге уже затянулась покровом. Клоны вновь используют «Телесное Мерцание» и атакуют врага «Клинками Молнии», нанося удары в голову и спину, но тот, используя хвосты, отвёл удары в сторону и в свою очередь развеял двоих клонов, нанеся им удар руками, что неожиданно растянулись и изогнулись точно резиновые. Как выяснилось, его покров служил не только для защиты, а странные перчатки на его руках оказались техникой, не уступающей стихии дерева, первый же удар расколол покров и сквозь тела клонов проросли коралловые полипы. Последний клон успел разорвать дистанцию, и был развеян Лучом Чакры, сорвавшимся с одного из хвостов. Атака клонов задержала джинчурики на целых две секунды, я даже не ожидал такого подарка.       Шаг, и земля под носителем демона превращается в живое болото, стремящиеся поглотить врага, почва стремительно обхватывает его ноги, поднимаясь все выше, и даже его покров не помогает, чакры в технике слишком много. Джинчурики вбивает в землю хвосты, вытаскивая себя, на его руках вновь появляются коралловые перчатки. Шаг, расстояние до носителя демонов сократилось до жалкого метра, и я бью «Потоком Молний», угольно-черным от влитой в технику природной чакры и расфокусированным настолько, что получаю луч диаметром с голову. Удар не пробивает покрова джинчурики, но выгибает его так, словно тот решил стать на мостик, ещё шаг и мои пальцы, точно буры, впиваются в печать на груди врага, что слабо мерцает сине-зеленым даже сквозь покров. Чувствую, как один из кулаков бьёт меня в бок, отвожу удар второго… и все заканчивается.       — ААААА! — дико воет носитель демона, а я отпрыгиваю назад, и стиснув зубы складываю печати, чертов коралловый полип всё-таки проник сквозь покров, и соприкоснулся с плотью. К счастью, прорасти, он не успел, я предусмотрительно укрепил себя древесной стихией, и это спасло мне жизнь. Глубоко коралл не проник, и техника, что я сотворил, нарастила чуть больше дерева, выталкивая из меня проклятые полипы, после чего просто отделилась от моей плоти. Мда, полено, с коралловой розой сверху, даже немного красиво.       — ААААА! — продолжал надрываться джинчурики, теперь уже точно бывший. Одно из самых слабых мест ему подобных — печать, запирающая демона. Даже небольшого повреждения достаточно для очень больших проблем, ведь демоны желают свободы, и получив даже маленький шанс, немедленно пожелают им воспользоваться. Шанс же, который я предоставил Треххвостому, был совсем немаленьким. И Черепаха, не зная о тонкости момента, рванулась на свободу, пусть я и не смог полностью разрушить печать, этого и не требовалось, Треххвостый и сам замечательно справлялся, используя созданную мной брешь.       — ААААА!!! — крик боли резко оборвался, джинчурики умер, не выдержав все пребывающей демонической чакры, и после этого печать окончательно перестала действовать. Тело человека лопнуло, и во все стороны рванула темно-синяя чакра, немыслимо плотная и постепенно приобретающая вид огромной треххвостой черепахи. Биджу вырвался на свободу, торжествующе ревя и готовясь нанести удар по тем, кто был ему ненавистнее всего, тем, кто пленил его. Я же молча готовил свиток с печатью, разрушать печати Зецу меня обучил, а вот запечатывать… тут приходилось полагаться на сделанный когда-то запас, невосполнимый пока что, всего три таких печати осталось. Треххвостый отправил в туманников вал воды, и точно амёба перетек из одного состояния в другое, головой к моей армии, намереваясь отравить в ее сторону второй вал. Я в свою очередь отправляю в него «Шаровую Молнию», такой силы, что панцирь Черепахи покрывается сеточкой мелких трещин. Тварь оскорбленно ревёт, пытаясь прихлопнуть меня одним из хвостов, я использую «Каменного Дракона», что вцепившись крошащимися клыками, отводит удар в сторону. В следующий миг демон атакует меня потоком воды, что дробит камень, на том месте, где я стоял. Я же, используя «Телесное Мерцание», оказываюсь перед головой Черепахи, рядом с тем местом, где голова вылезает из панциря, и с двух рук, бросаю «Шаровую Молнию», размером с футбольный мяч и сияющую как маленькое чёрное солнце. Взрыв, башку твари едва не оторвало, огромный кусок шеи просто исчез, а меня отбросило назад. Тварь ревёт от боли и ярости и вокруг хвостов появляются тёмно-синие капельки, а я использую «Порыв Ветра», в который вложил чакры едва ли не больше, чем в «Шаровую Молнию», и лечу назад, на лету разворачивая свиток. Рана уже почти успела затянуться, почти, и мне этого хватило, погружаю руку в плоть демона, ощущение, словно сунул руку в кислоту, и я ору, что есть сил:       — «Печать!» — все. Демона под дикий рев затягивает в свиток.       Вынырнув из воспоминаний, я вернулся к реальности, а реальность напоминала очередной анекдот. Я не мог выбросить демона, но и использовать его тоже не мог. Ни запечатать хвостатого в человеке, ни соорудить очередной портал, ничего не мог, просто потому что не было соответствующих знаний. В присоединившихся ко мне деревнях слишком мало знали о печатях и запечатывании. Так что приходилось тратить время, нервы и силы, раз, за разом, вливая чакру в печать…       И как всегда бывает, нашлись те, кто "знает как лучше", также как и те, кому просто хотелось устроиться покомфортнее. Были кланы шиноби из присоединенных стран, что довольно быстро столковались и начали действовать сообща, аккуратно занимаясь расстановкой своих людей на ключевых постах, противовесом им выступали бесклановые, что мы успели обучить, они также довольно быстро столковались, и объединившись во что-то вроде клуба по интересам, отстаивали свое право идти вровень с кланами. Были крупные купцы, также желавшие увеличения доходов, влияния… были жрецы, распробовавшие богатство, силу и власть и желавшие всего, да побольше, были умные и прорывные ребята, что готовы были переть вперёд, не разбирая дороги, просто из-за страсти к познанию… было до черта тех, кто хотел всякого и разного… И все эти люди даже готовы были учитывать интересы страны, и некоторые их предложения были неплохи… но именно сейчас я должен был удерживать их в одной упряжке, не давая отклоняться ни в какую сторону. Слишком слабым было основание построенного, слишком многие ещё помнили о своей самостоятельности, слишком многие воспринимали страну не главным, а второстепенным благом, от которого можно отказаться… Должны были смениться поколения, мысль о единой стране должна была укрепиться в сознании людей. А как известно, лучшим средством скрепить что-либо была совместная работа и совместно пролитая кровь. И это вновь возвращало меня к войне с соседями.       А ведь стоило ещё задуматься о торговле, развитии, и не только чакры и искусств шиноби… я сидел за столом и как-то неожиданно понял, что сейчас напоминаю грузчика, что тащит мешок золота. Он постоянно жалуется, что мешок тяжёлый, нести неудобно, и идти далеко… но мешок он все равно не бросит и будет тащить его дальше. И если ему предложат ещё больше золота — он не откажется. И представив это — я негромко рассмеялся, проблемы-проблемки, да разве может быть иначе!? Всегда были и будут проблемы, грустная правда жизни такова, что абсолютное большинство людей ставит на первое место свои интересы. И интересы эти зачастую противоречат интересам государства, которое точно также мало считается с интересами отдельных человеков. Вот и приходится решать одну проблему за другой… и ничего буду и дальше решать, ворчать буду, а решать не перестану. Эта работа стала мне нравиться, да и вообще хотелось довести свою задумку до конца и объединить этот мир, а потом пройтись по другим мирам… ну или наоборот. Ну а сейчас на полигон, надо немного развеяться, а то слишком уж я разворчался.       — «Каменная Дробь», «Воздушный Поток», — очередная модификация техники проходила полевые испытания, в этот раз я использовал в качестве снарядов не просто булыжники, а остро заточенные осколки гранита. Результат… впечатлял, осколки навылет прошивали манекены, одетые в стальные доспехи.       Чтож, с уверенностью можно сказать, что в стихийных ниндзюцу я продвинулся весьма далеко, и на этом поприще мне мало кто может стать соперником. Количество чакры и контроль, ну они по-прежнему растут, хотя и куда медленнее, чем раньше, ну так и вместо упражнений я занимаюсь другими делами. Тай и иллюзии… ну тай у меня средненький, не мастер я этого искусства, а иллюзии… в них я, как и раньше, откровенный ноль, только и радости, что Мадара с братом научил распознавать наложение гендзюцу и сопротивляться ему. Природная энергия… а вот тут было куда расти и клоны без устали экспериментировали, переоткрывая техники Жрецов, живших во времена Рикудо и обучаясь у Като техникам Самураев. Завершение обучения у медведей… пока было невозможно, слишком много проблем скопилось, но я твердо был намерен перенестись к ним сразу же, как немного разгребу дела.       Печати и медицина… тут мои знания колебались от поверхностных, до средненьких и уже сейчас пара клонов, под техникой Перевоплощения училась медицине у тех, для кого я сам когда-то был учителем. А вот стихия дерева, которую я недавно научился использовать… вот здесь у меня возникла неожиданная проблема. Я не мог сотворить живое дерево. Палки-прутья, балки-стены, все это — пожалуйста, а вот самое обычное дерево — нет. Я мог творить броню, намного превосходящую Каменный Доспех, в любых его вариациях, я мог усиливать свои удары в тай, мог атаковать множеством кольев или закрываться непрошибаемыми стенами… но высшие техники, что когда-то демонстрировал мне Хаширама были для меня недоступны. И я просто не представлял, как мне к ним подступиться, стихией Дерева я овладел в ходе экспериментов, частично подобрав, и частично подсмотрев нужное сочетание чакры, но чтобы создавать жизнь этого было мало… и я пока не понимал, что мне делать дальше. Впрочем нет, понимал, мне пора жениться, давно уже пора.       Свадьба, большая свадьба, я женился на Ясу и Харуко, важнейшее со всех сторон мероприятие. Я и устраивал свою личную жизнь, и нормализовал отношения с соклановцами Ясу, и улучшал психоклимат в своей команде. Как ни крути, но и Ясу, и Харуко были теми, кто делал со мной одно дело, и им хотелось не только плотского удовлетворения, но и какой-никакой определенности в своей судьбе и наших отношениях. Плюсом шло отношение соклановцев Ясу, они тоже сделали немало для страны, и как и их ученики, прекрасно понимающие, чем именно они обязаны учителям. Они стали представлять весомую величину, как и все клановые шиноби они заботились о своем клане, воспринимая таковым государство, которое мы построили. И отвергни я Ясу — это могло закончиться очень плохо, то же самое было и с Харуко, у которой тоже были и ученики, и подруги, ну и об остальных котах забывать не стоило... Ну а личная жизнь… мне тоже хотелось стабильности отношений и тихой гавани, где я мог позабыть о бесконечных проблемах и просто отдохнуть душой, грустя или веселясь.       Итак свадьба, раз я стал официальным лицом всего государства и не мог просто подойти и сказать: "Ты станешь моей женой?". Пришлось устраивать очередное совещание, совмещенное с докладами о положении дел в стране, шесть часов мы говорили, обсуждая планы, и вот в самом конце Ясу и Харуко, встав на колено, высказали свою просьбу. Я согласился, что ни для кого не стало сюрпризом. А потом была рассылка официальных приглашений на свадьбу, подготовка города для праздника, закупки всего необходимого для праздника, проверка всех углов и дыр в городе шиноби и жрецами... а то мало ли, вдруг кто захочет по-своему поздравить нас?       И вот наступил день официальной свадебной церемонии, я обряженный в церемониальный костюм монцуки* и мои невесты, сегодня они были прекраснейшими… произведениями искусства, потому что женщин я в них не видел. Не с их кукольно-невозмутимым лицами и словно приклеенными улыбками, не при их походке, ведь полагалось не идти, а выступать, чтобы все осознавали их достоинство. Впрочем, я сейчас выглядел точно также. И вот короткая, слава всем богам, церемония в главном храме столицы, и мы становимся супругами.       Потом было церемониальный пир в богато изукрашенном зале, с церемониальными же поздравлениями… мы держались изо всех сил, улыбались лёгкими, словно приклеенными, улыбками смотря на точно также улыбающихся нам людей. И я в полной мере осознал выражение морда протокольная, потому что именно его я наблюдал перед собой. Положено по протоколу сохранять спокойное выражение лица, и никто не будет показывать своих эмоций, положено улыбнуться — улыбнуться, и вновь каменные лица, как положено по протоколу…       Закончилось это все ближе к вечеру, мы, наконец, соблюли все протоколы и обычаи, и оказались предоставлены сами себе, но прошли не в спальню, как это полагалось, а в одну небольшую залу… где нас уже ждали накрытый стол и небольшая компания.       Все было предельно просто, стены покрытые зелёным орнаментом, потолок изображающий синее небо, добротный дубовый пол, крепкий длинный стол, заставленный простенькими кушаньями, пара скамеек, и те, кого бы действительно хотел видеть на свадьбе.       А потом было лёгкое застолье, и я в первый раз за день ощутил, что сегодня у меня праздник. Вот Какузу, беспрерывно ворчащий о совершенно ненужных расходах, и что мой способ самый лучший, ведь столько денег экономится… но с каким чувством он ворчал!! А уж его глаза: он был рад за меня, ему по душе был мой выбор, он был рад самому празднику, ведь на нем были сделаны огромные деньги, а ещё он был искренне рад немного передохнуть, ведь как бы не была желанна и хороша работа и от нее нужно отдыхать, хотя бы для того, чтобы не приелась. К плечу нашего казначея безо всякого стеснения привались Кими и на ее хитрой мордочке явно читалось, что скоро и они также… а пока она просто тихо мурчала Какузу на ухо и тот, ворча о затратах, нет-нет да поглаживал ее между ушек. Напротив Какузу сидел Кацу на первый взгляд такой же каменно-невозмутимый, как и на официальной церемонии, но и его выдавали глаза, потеплевшие, непривычно мягко смотрящие на собравшихся… очень часто задерживающиеся на одной кошке. Бывший самурай уже осознал, что ему необходимо продолжить род, поэтому на Акико он посматривал… очень выразительно. Та в свою очередь просматривала на него, точно также желая продолжения рода, и я был уверен — скоро и они сыграют свою свадьбу. Чуть в далеке сидел Зецу, наверное, единственный кого бы я не хотел видеть, но не мог не пригласить. Ни есть, ни пить ему не требовалось, и он внимал сидящему слева от него Минору, который вещал, что новые открытия не за горами, и уже через месяц, нет через три недели, нет через десять дней, он доведет свой проект до ума и тогда… По левую руку от Минору сидела Нетсуко и тоже внимательно слушала, но ее глаза… совершенно неожиданно для всех она нашла себя в лабораториях и науке, где и встретилась с восходящей звездой чакромедицины, начав пропадать с ним неделями, проводя эксперименты и выстраивая теории… но иногда, как например, сейчас, ей хотелось иного. И судя по ее лицу — ещё пару таких разговоров, и она воспользуется методом дубины и пещеры, а может и сразу после застолья…       А мои невесты, чуточку недовольные, что мы не прошли в спальню… но с блестящими глазами, раскрасневшимися щёчками, переговариваются с сидящими за столом, спорящие, смеющиеся искренним смехом, и улыбающиеся чуть ли не до ушей… яркие, искренние, и невероятно прекрасные.       Но вот короткое застолье подошло к концу, и наша троица прошла в спальню... — Ммм, — Ясу не собиралась терять время, и едва мы переступили порог — впилась в мои губы страстным поцелуем, — наконец-то! — и еще один поцелуй. А потом была Харуко...       Мы медленно продвигались к кровати, поцелуи становились все настойчивее и горячее, хотя казалось бы, куда уж больше, слышались тихие стоны, мои руки ласкали стройные талии и спинки красавиц, наслаждаясь их шелковистой кожей, отчего Харуко выпустила ушки и моя рука нет-нет, но задерживалась, касаясь их… шаг за шагом части наших одеяний падали на пол и кровать была все ближе... И вот последний шаг, я падаю на кровать, а Харуко неожиданно целует Ясу, их первый совместный поцелуй. И пусть Ясу далеко не девочка, пусть повидала и испытала многое, и стеснительностью не страдает, а про смущение давно забыла, этот поцелуй вогнал ее в ступор секунд на пять, чем Харуко тут же воспользовалась, прильнув ко мне и усаживаясь в позу наездницы.       — Нечестно, — вскрикнула Ясу, тоже прильнув ко мне.       — Нья-ха-ха, я первая! — Харуко начала двигаться, пока еще медленно.       Ясу, как я уже говорил, стесняться не собиралась, одно мгновение и она перекидывает через меня свою стройную ножку, садясь на лицо, и судя по звукам, страстно целует обставившую ее кошечку. Этого поцелуя я уже не увидел, задействовав язык, и даря удовольствие сразу двум прелестницам. Постепенно наши стоны становились все громче, движения все быстрее, Ясу в очередной раз страстно поцеловала Харуко, одна ее рука легла на холмик кошечки, мягко сминая тот, а вторая скользнула к низу ее живота...       — Охаааа, — с протяжным стоном Харуко финишировала, теряя сознание, еще мгновение и Ясу аккуратно укладывает ее чуть в сторонке от нас, благо, что размер кровати позволяет.       — Пусть чуть отдохнет, — при этом глазки у нее задорно поблескивали.       — А это не... — поинтересовался я, но Ясу уже усаживалась на меня, — запечатав мой рот поцелуем.       — Нет, она немного... сжульничала, поэтому и я тоже... немного, — она вновь целует меня, а мои руки ложатся на ее упругую попку, чуть сжимая ее. — К тому же она ведь получила то, чего хотела? — и ее глазки хитренько заблестели. — А сейчас пока ты только мой... — и она начала двигаться, но в этот раз я не стал лежать на кровати, и приняв сидящее положение начал отвечать...       И вот стоны Ясу начали переходить в вскрики, как неожиданно позади нее показалась Харуко, ее губки коснулись спины Ясу, после чего она стала продвигаться выше, и дойдя до ушка, мягко его прикусила, ее левая рука чуть сжала грудь Ясу, а правая скользнула к нижним холмам скачущей на мне женщины, прошлась по ложбинке между ними и...       — Аааааах, — точно так же, как и Харуко ранее, Ясу финишировала, теряя сознание. И я готов был поклясться, что услышал слово месть и глаза у кошки поблескивали в точности, как у Ясу. Я вновь аккуратно укладываю потерявшую сознание красавицу туда, где раньше лежала Харуко, после чего резко разворачиваюсь, подхватываю ту на руки, под попку и вхожу в нее.       — Оххх, это было... резко, — Харуко чуть поморщилась, а потом начала двигаться, требовательно меня поцеловав.       — Я не железный, и даже у моей выдержки есть придел, — прошептал я, все ускоряя движения.       — Нья-ха-ха, я первая!!       Я невольно улыбнулся, и поцеловал свою кошечку и еще чуть-чуть ускорился...       Просыпался я с улыбкой до ушей, такая ночь… или мы ещё и краешек утра зацепили… неважно, я бодр, счастлив и без всяких шуток, желал нести добро миру и тем, кто меня окружает. Две прелестницы спавшие по бокам от меня чуть повозить, ощутив мои движения, и снова затихли, будить их не хотелось, поэтому я использовал все свои умения, чтобы выскользнуть из ручек и ножек спящих красавиц, а потом аккуратненько придвинуть их друг к другу, а то ещё почуют чего… пусть пока поспят… И глядя на их лица что-то во мне шевельнулось, что-то не забытое, но отодвинутое в дальний уголок души. И я машинально сотворил одну простенькую технику, после чего на моей руке возник цветок.       На полигон я шел, усиленно размышляя над тем, какой я дурак. Ведь все лежало на поверхности, да у Хаширамы было море чакры, великолепный контроль над ней, соответствующие стихии… и что? У его брата было то же самое, и у их предшественников, а стихию Дерева пробудил лишь Хаширама, почему? Получается все прочие сенжу бракованные? Нет, не бракованные, просто слишком уж они изменились за время Клановых Войн. Читая доступные мне летописи, я не раз натыкался на строчки, что клан меняется, теряет способность использовать силу своего основателя, и теперь я могу сказать, что это чистая правда. Потому что кто бы что ни говорил, любовь — это огромная сила, позволяющая творить немыслимое и невозможное, а вера в добро и людей — необходима, потому что в противном случае нечего и пытаться делать то, что я делаю.       Хаширама обладал всем этим в полной мере, и именно поэтому смог создавать жизнь, потому что верил в лучшее и любил. Остальные его соклановцы такими не были. Да они верили Богу Шиноби, но верить это одно, а вот смотреть на мир так же, как и он, мыслить, как он, этого они уже не могли. Клан был для них всем, а остальной мир был безразличен, вот и не могли они воздействовать на него также как их лидер.       Разумеется, это не означало, что они ущербные слабаки, тот же Тобирама, на собственном примере доказал, что даже не имея возможности использовать силу основателя клана — можно добиться того, чтобы о тебе складывали легенды при жизни. Вот только это была уже обычная сила, доступная любому шиноби, способность творить жизнь, чудо на уровне полубога — это для шиноби Сенжу стало недоступно.       Я сложил печати, медленно, по одной тщательно концентрируясь, и рядом со сменой выросло дерево, самое настоящее, живое дерево. А ведь раньше я мог создать лишь нечто, напоминающие высохший баобаб, с ветвями кольями, на которых удобно только трупы развешивать, да и вершина этого баобаба очень сильно напоминала кол…       — Получилось? — Зецу был тут как тут, посматривая на меня своими золотыми глазами, блин, да что со мной? Даже это… создание уже не кажется такой сволочью.       — Да, заодно в очередной раз убедился — какой я дурак.       — Хорошо, мои опыты завершились, теперь я могу пересадить шаринган. Абсолютно безопасно.       — Тогда приготовься, в ближайшие месяцы я под нож не лягу, но и тянуть не буду.       — Понял.       Я создал ещё одно дерево и улыбнулся, широченной улыбкой до ушей, проблемы-проблемки, они никогда не исчезнут, решишь одни, появятся другие, но это ещё не значит, что их не нужно решать. И какими бы не были проблемы можно и любить, и быть счастливым, и вообще все у меня получится, обязательно!