Третий лишний 2

Хирузен Сарутоби, Коноха, Башня Хокаге, месяц спустя после уничтожения Водоворота.       Хирузен молча смотрел в одну точку, механически работая с бумагами, что-то подписывал, что-то дописывал… мыслями он продолжал пребывать на том проклятом Совете. Его решение… оно раскололо Лист, до того мига его власть воспринималась чем-то неприятным, но неизбежным. Каждый клан желал оказаться на вершине, но при этом они понимали, что всем на вершину не усесться, и скрипя зубами, соглашался признать верховенство шиноби из чужого клана. Теперь же не требовалось никаких шпионов, чтобы узнать о желании некоторых кланов сместить его.       Узумаки… они подали прошение о вхождении в деревню наравне с остальными кланами, которое он удовлетворил… и они не простят его никогда, ни его, ни его клан. Потому что его решение стало приговором для Узушиогакуре, печатники потеряли слишком многое, чтобы смириться с этим и оставить без последствий. И никакие аргументы тут не помогут, клан превыше всего, а Хирузен своим решением почти уничтожил клан красноволосых, а уж если учесть, что аргументов против его решения было немало… этот клан — его враги, и мира между ними не будет, никогда.       Учиха… ещё одна головная боль, с каждым месяцем все усиливающаяся. После очередного переворота в этом клане Хирузен ожидал привычных заявлений о величии, силе, избранности… ну и всем том, о чем не раз вещал этот клан во времена Мадары. Тогда бы эта проблема решилась сама собой, клан просто остался бы в изоляции, а одиночки для Хирузена опасности не представляли, он уже достаточно укрепился на своем посту, чтобы не бояться их. Но Изаму повел себя совершенно иначе, начал восстанавливать положение своего клана, не требуя привилегий или постов, по его словам они должны были достаться только достойным. Вот только проклятый шаринган давал учихам огромное преимущество, они быстро делали карьеру в армии, они фактически руководили Полицией Листа, их клан был богат… Идиотом Хирузен не был, и прекрасно понимал, что клан накапливает влияние и ресурсы, обзаводясь связями… делает то же самое, что его собственный клан, когда пришел в Коноху. И результат может быть таким же.       А ещё был клан Хьюга, просто не желающий подчиняться каким-то торгашам, и плевать им было на то, что как шиноби Сарутоби не уступят белоглазым. А ещё нужно было приглядывать за тройкой Нара-Акимичи-Яманака, пока его поддерживающих, но как сообщил Данзо, там началось какое-то странное шептание. Нужно было присмотреть за союзниками, чтобы не переметнулись в стан противников, стоило держать в уме возможность объединения врагов, и следить, чтобы этого не произошло, союз Узумаки с Учиха, или Хьюга будет слишком силен. Также нужно бросить кость бесклановым, недовольных среди них более чем достаточно...       Хирузен хорошо понимал, что может лишиться поста, поэтому готовился к бою, в его голове сплетались интриги и планировались контрмеры, просчитывались шаги противников и свои собственные… Данзо Шимура, Коноха, Отдел, месяц спустя после уничтожения Водоворота.       Гений клана Сарутоби, приложил немало усилий, чтобы укрепить власть Хокаге... свою власть, и ему это удалось, так просто, как Хашираму, его уже не сместить, вот только не смотря на все его усилия, он сам и сводил все свои достижения на нет. Просто потому, что позволил своему клану слишком многое, а они стали воспринимать деревню своей дойной коровой. Перераспределение заказов, когда Сарутоби доставалась большая часть самых прибыльных, договоры о поставках в деревню всякого разного, от чакрометалла, до табака, не совсем честное распределение средств, поступающих от дайме, политика Хирузена, использующего ресурсы деревни в первую очередь для обеспечения интересов своего клана, как в Стране Огня, так и вне ее, и многое иное. Ну а когда к этому процессу подключились новоиспеченные Советники со своими прихлебателями... но даже тогда еще можно было бы избежать проблем. Достаточно было только подтягивать к себе кланы, включая их в созданную систему, что-то уступая, что-то прося... Создавая эдакий клон двора дайме, где он был бы в роли того самого дайме, подчиненные, рулящие отдельными направлениями, были бы выходцами из притянутых кланов, и каждый получал свою толику влияния и ресурсов, а рядом находились бы аристократы-кланы из тех, кто не вошел бы в эту систему, вроде тех же Хьюга или Учиха, имеющие свои источники доходов. Вот только подчиненные торгашам были не нужны, им были нужны слуги и рабы, а также ресурсы, в идеале, полученные даром и которыми не нужно делиться. Вот они и не делились. Хирузена спасало то, что оппозиция была раздроблена, не было лидера, что мог сплотить кланы, каждый хотел, чтобы заветная треуголка находилась на голове соклановца, и не была надета на голову конкурента. А потом появился такой удобный вариант в виде бескланового... да он еще молод, много не умеет, ну так и кланам нужно время, чтобы все обсудить и обо всем договориться...       Поэтому Данзо чуть улыбнувшись своим мыслям, просматривал отчёты, пока все шло идеально и точно по плану. Хирузен увязал в интригах и скрытом противостоянии с кланами, пытаясь ослабить своих противников и усилить союзников, вот только получалось это откровенно плохо. Противники, не без его скромной помощи, прекрасно понимали, чего хочет Хокаге и умело ему противостояли, а союзники… союзники получали крошки, ведь если дать слишком много, то союз мог стать равноправным, чего торгаши не признавали. И их союзники тихо бесились от подобного, впрочем, не отвергая предложенного. Особенно весело было наблюдать за собачниками, ставшие зависимыми от клана Сарутоби они с огромным трудом избежали вассалитета, но подобная перспектива продолжала висеть над ними, как скала. И теперь они изо всех сил пыжились, пытаясь с одной стороны стать независимыми, а с другой сохранить имеющиеся, включая доходы и привычки. И над их попыткой и на ёлку влезть, и задницу не ободрать смеялась вся деревня. Но это все было привычной рутиной, кланы всегда крутили интриги... только и разницы, что теперь количество интриг возросло.       Главным было то, что противники Хирузена начали объединяться. И объединяющим фактором стал юный Намикадзе Минато. Джинчурики влюбилась в своего "спасителя", и это привлекло к парню внимание печатников. Те естественно были против связи с бесклановым, но Кушина уперлась, да и Минато отступать не собирался, также будучи влюблен в юную красавицу. Но после того как они на пару отлупили нескольких юных узумаки, желавших объяснить бесклановому его место... клан резко изменил свое мнение. Может, тут сыграло свою роль то, что Минато оказался лучше клановых детишек, может то, что разозлившись, Кушина впервые применила чакру Лиса, и власти деревни, с недавних пор очень внимательно приглядывающие за джинчурики, "попросили" красноголовых поубавить пыл, ну а может среди печатников нашлась умная голова, объяснившая остальным, что шутить по-старому — уже не получиться, и нужно заводить не только врагов и недоброжелателей, но и союзников. Например, клан Учиха, некоторые члены которого были весьма дружны с Минато, да и не только учихи... мальчишка был в друзьях или хороших знакомых почти всего своего класса. Лучшего класса в Академии, класса, где училась элита, и он не уступал никому, а многих и превосходил, юный гений, что отмечало большинство преподавателей. И неожиданно даже для себя самого парень стал тем, кто начал объединять оппозицию. Сначала он был поводом — из-за него дети печатников заговорили с детьми красноглазых, потом стали говорить их родители, и внезапно выяснили, что у них нет причин для вражды, зато есть общий враг... потом к компании Минато подтянулся один из Нара, которому стало интересно, он подтянул за собой Яманака и Акимичи, и вот уже пятерка кланов договаривается, учитывая интересы друг друга. Пока они еще не союзники, пока, но уже почти партнеры.       А мальчишка, из-за которого все началось, продолжал совершенствоваться, становясь лучшим во всем, уступая лишь Кушине и то ненамного. И постепенно он стал лидером класса, тем, кого слушают и за кем готовы идти, пока еще творить какую-нибудь шалость, но это пока... идеальный кандидат на пост Хокаге был найден.       Да будут уступки кланам, что его поддержат, но это — неизбежное зло. Любой будет продвигать своих, выбивая им места потеплее и плюшки побольше. Главное — парень был достаточно умен, чтобы понимать, деревне нужны изменения, и очень серьезные изменения, а не "косметический ремонт".       Быть первым в Академии было несложно, учителя не требовали запредельного, но вот потом... Минато хорошо понимал, что потом он рискует остановиться на одном месте, без достойного учителя, без глубоких знаний, которых бесклановому генину взять просто неоткуда... Он желал быть достойным Кушины из клана Узумаки, но отчетливо понимал — в одиночку он ничего не добьется, поэтому он и согласился на предложение Данзо.       Пусть по деревне о нем ползли самые разные слухи, от предложения увеличить свою силу юный Намикадзе отказаться не мог, и не отказался... Данзо передал ему несколько техник, а также методик по развитию контроля, чакроочага... идеальных для его возраста, но главное пообещал разыскать достойного учителя. И все за возможность поговорить с Учиха Шисуи, мелочь, если вдуматься.       Тот разговор дал Данзо многое, и в первую очередь — нового рекрута для его Отдела, убедить Шисуи в том, что главное — это защита деревни, и именно этим Отдел и занимается, было несложно. Слишком молод тот был, слишком... нет, не глуп, но доверчив. А его отец... Данзо очень тщательно проанализировал всю информацию о Кагами Учиха, и понимал, что он не станет противиться. Кагами видел слишком много крови и грязи, а главное слишком изверился в людях, его отец, руководство деревни, глава клана, в его глазах все они были сволочами и выродками, различался разве что облик. Вбитые когда-то в детстве установки не дали ему стать предателем, но сейчас Кагами жил лишь ради деревни, и передал свои идеи сыну, безмерно уважавшему отца... В общем, Кагами не будет против, все-таки Данзо старался направлять свои усилия в первую очередь на обеспечение интересов деревни, и по большей части ему это удавалось, Хирузен лишь изредка выдавал ему задания. Так что если он не станет отправлять Шисуи на эти задания, то тот станет его человеком.       А глава клана красноглазых... он охотно поддержит Данзо, в первую очередь потому, что ему нужна поддержка Отдела, а еще ему нужно, чтобы этой поддержки не было у Хирузена. Своего бы сына Изаму не отдал, а вот чужого... чужого отдаст, так что Шисуи уже почти стал человеком Данзо... почти, осталось только немного подождать. А сейчас ему предстоял разговор с будущим учителем Минато.       — Приветствую Джирайя-сан, — пусть тон Данзо и был максимально нейтрален, а глаза равнодушны, ученик Хирузена явственно чувствовал насмешку над собой, никогда раньше Данзо не обращался к нему так, никогда.       — Приветствую Данзо-сан, — тон Джирайи также был максимально нейтрален, а вот взгляд выдавал настороженность. Он не видел причин для этой встречи, и не скрывал своей нелюбви к собеседнику, слишком уж неоднозначной была его слава.       — У меня есть к вам просьба, Джирайя-сан, — их встреча проходила в небольшой кафешке, но Данзо подчеркнуто не притрагивался ни к небольшой пиале с чаем, ни к лежащему угощению, весь его облик говорил, что он здесь только ради разговора.       — Это... странно, ведь раньше вы относились ко мне весьма... неприязненно, — по-прежнему настороженно отозвался Джирайя, также не притрагивающийся к тому, что за столом.       — Раньше наши встречи проходили после того, как вы учините очередной скандал, из-за этого сложно воспринимать вас... серьезно. — Тон Данзо продолжал оставаться нейтральным, а взгляд равнодушным, но Джирайя все равно отвел взгляд, чувствуя, как краснеют уши. — Сейчас, я первый раз, за последние два года, встретил вас просто пьющим чай.       — Ну... у каждого есть... — договаривать Джирайя не стал, все-таки отпив чая. После такого признания он понимал отношение Данзо. О команде, в которую он входил, уже начали рассказывать самые разные истории, и оплаты за миссии с ней ему бы с избытком хватило на то, чтобы дневать и ночевать в борделях, с дюжиной красавиц под боком, но он раз за разом бегал подглядывать за купающимися куноичи. И вот как объяснить Данзо, что он случайно застал своего учителя за неподобающим занятием и подхватил его проклятие, плененный увиденными образами? И ладно бы он еще был незаметен, так нет! Раз за разом попадался!! Шиноби который попадается раз за разом... ему даже стало стыдно, немного. — Кстати, не могу не заметить, что вы весьма откровенны. — Хотя довольно странно было ожидать подобного от шиноби его уровня и специализации, командуя убийцами, и сам, будучи таким же убийцей, Данзо не мог не овладеть умением лгать. А Джирайя был слишком неподходящей кандидатурой для дел Данзо.       — Никакой лжи, в рамках этого разговора, потому что иначе вы не выполните мою просьбу, Джирайя-сан, — откровенность убийцы... это настораживало, с другой стороны Данзо ведь не случайно уточнил, что не станет откровенничать обо всем.       — В таком случае чего вы хотите?       — Двух вещей, чтобы при выборе учеников вы выбрали вполне определенную команду и настояли на своем выборе, а также приняли помощь деревни, когда решите заключить контракт с призывным животным. — На последних словах Данзо Джирайя скривился, словно уксусу хлебнул. Будучи бесклановым он не мог рассчитывать на чужие призывы, точнее мог, но только если сам вступит в клан. Поэтому должен был давать согласие на некоторые предложения, а они были, многие хотели бы видеть у себя в клане перспективного шиноби, способного дорасти до S-ранга, не смотря на его... увлечения. Вот только сам Джирайя уже достаточно пожил, чтобы понимать бесплатный сыр — бывает только в мышеловках, а верить в доброту и альтруизм тех, кто руководит убийцами, ворами и шпионами — несусветная глупость. Поэтому призыв он мог обрести только одним путем — использовав свиток для поиска призывного животного. Проблема была в том, что после его использования возвращались далеко не все шиноби, и слова Данзо о помощи пришлись очень кстати. Помощь предоставлялась не каждому просителю, значимая помощь, конечно же. Мелочь, вроде врыв-печатей была доступна любому, а вот печати с барьерами и обратным призывом выдавались единицам. Да, деревня должна была заботиться о своих шиноби, но Хирузену не нужны были конкуренты, он вполне мог прожить без нескольких сильных шиноби, а вот без власти... без власти он уже не мог, слишком многое он и его клан потеряет, если Хокаге станет другой. Поэтому у Хьюг до сих пор не было призыва, и у Нара, свой кусочек леса у теневиков был, а вот призыва не было... В общем, предложение помощи от Данзо было очень кстати... если бы Джирайя верил в его доброту и альтруизм.       — Я так понимаю, что объем предоставленной пользы напрямую зависит от выполнения вашей просьбы?       — Нет, деревня готова помочь вам независимо от вашего согласия или несогласия, потому что вы не опасны Хирузену, как политический противник. — Джирайя резко помрачнел, откровенность Данзо оказалась не сильно лучше молчания.       — Чем так важна предполагаемая команда? И что это вообще за команда?       — Вы уже слышали о происшествии с джинчурики? — Джирайя настороженно кивнул. — А о ее спасителе? — еще один кивок. — Вот именно команду, в которую войдет этот юноша, я и прошу вас обучить.       — Но почему я? — недоумению Джирайи не было предела. — Я еще молод и недостаточно опытен, я знаю слишком мало, чтобы учить, наконец, я... имею увлечение... неодобряемое обществом.        — Мы оба знаем, что каждому члену вашей команды скоро дадут учеников, — Данзо был по-прежнему невозмутим, но вот в его взгляде что-то мелькнуло, что-то очень неприятное. — Цунаде может отговориться делами клана и ей могут пойти навстречу, но у вас с Орочимару таких отговорок нет. Что до опыта и знаний, то вы один из лучших шиноби Листа и станете еще лучше, по сравнению с возможным наставником парня, что, будучи обычным джонином, всю войну гонялся за бандитами, вы — идеал.       — Эммм, но почему не Орочимару, например? Да и вообще, разве я единственный сильный шиноби, могущий обучить команду выпускников Академии? — продолжал недоумевать Джирайя. — В Конохе множество шиноби лучше меня!       — На самом деле немного, примерно полтора десятка, остальные или уже имеют учеников, или не готовы учить. — Данзо отпил чая, а Джирайе неожиданно пришел на ум тот факт, что у его визави учеников не было, никогда, и не будет. Работа шиноби, конечно, не сахар и не путь устланный цветами, но мало кто хочет стать именно убийцей, защитником — да, воином — обязательно, а вот убийцей... — Тот же Орочимару рвется в лаборатории, и навязывать ему сейчас учеников глупо, они ему нужны, как собаке пятая нога. Да, можно всучить ему команду, и чему-то он их все-таки обучит, даже вытянет выше среднего уровня, но и только. Мне же необходим тот, кто превратит алмаз в бриллиант.       — Я не настолько хороший... ювелир, — хмуро пробормотал Джирайя, лесть Данзо ему не нравилась, как переставал нравиться сам разговор. — И есть ведь еще причины, не так ли? — подозрительно осведомился он.       — Насчет вашего таланта учителя я ничего не скажу, учеников у вас не было, — Данзо вновь отпил чая, — а насчет остальных причин... они есть. И главная в том, что Хирузен понимает, что этот юноша может стать его конкурентом на политической арене Конохи. Вы один из тех, кому он не откажет в просьбе обучать эту команду, — потому что слишком многие не поймут его отказа. Отказывая Джирайе, всегда его поддерживающем, он автоматически подтвердит, что желает видеть наставником Минато слабака, а это равно признанию в сознательной ликвидации оппозиции. С учетом текущей ситуации эта выходка приведет к тому, что новый Хокаге примерит треуголку через неделю.       — То есть вы предлагаете мне пойти против своего учителя? — после короткой паузы спросил Джирайя, чуть севшим голосом.       — Я предлагаю вам повлиять на судьбу деревни, — невозмутимо поправил его Данзо. — Как вы считаете, нужен ли нашей деревне еще один сильный шиноби? А Хирузен должен сидеть на своем посту до смерти? Вы этого хотите? — В этот миг Джирайя сильно пожалел, что вообще решил выпить чаю, лучше бы отправился за девушками подглядывать! Вот только теперь придется отвечать, и отвечать правду, и не потому, что ложь Данзо распознает, а потому, что настала пора решать — кем он хочет быть.       Джирайя уже прошел стадию горячей любви к наставнику и осознал, что тот далеко не безупречен и совсем не добр, но для него это не имело никакого значения, он был просто учеником, а затем просто шиноби, он учился, исполнял приказы и жил, если и не в свое удовольствие, то, по крайней мере, не обремененный тяжелыми думами. Но, как и многие шиноби, он подмечал, что не все ладно в деревне, но никак не показывал своего недовольства, так, пару раз поговорил со своим учителем... происходящее мало затрагивало ученика Хокаге. Но вот теперь, когда у него попросили помощи... откажи он и от него отстанут, но и жить, как раньше, он уже не сможет. Потому что получит репутацию малолетки, к которому с серьезными вопросами лучше не подходить. И первый, кто будет знать, что это чистая правда — он сам. Сейчас он может сделать жизнь деревни чуточку лучше, если не испугается стать чуточку взрослее.       — И чему именно я должен буду учить эту команду? Верности деревне? — в этот раз пауза была намного длиннее, Данзо успел допить свою пиалу и вновь ее наполнить.       — Тому чему сами пожелаете, я не собираюсь указывать вам, моя задача — помочь вырасти новому Хокаге, будущий лидер деревни должен жить своим умом, в противном случае лучше будет оставить Хирузена. — И видя явный скепсис на лице Джирайи, дополнил, — к тому же мне не дадут влиять на будущего Хокаге, ни кланы его поддерживающие, ни вы.       — Как зовут моего будущего ученика?       — Намикадзе Минато.       — Я... даю слово, что стану его учителем, после того, как заключу контракт призыва. Николай Чудов, Коноха, квартал клана Сенжу, месяц спустя после уничтожения Водоворота.       — О боги божественные, как же здесь все… не так, — бормотал я, идя по деревне Сокрытой в Листве. И ведь, казалось бы — все то же, что и раньше: и улочки те же, и Башня Хокаге не изменилась, и деревья с травой такие же, как раньше, а все равно это не та деревня, которую я покинул. Изменилось содержимое. Раньше по улицам ходили те, кто прошел Клановые Войны, и пусть самомнение у этих шиноби было выше гор, все они как-то обходились без звучных прозвищ. Ну кроме некоторых, но и им прозвища придумывала толпа, а теперь от великих да величайших не протолкнуться. Вот только эти великие были хорошо если вполовину также сильны, как предшественники. И ладно б только это, так нет, раньше жили идеями, пусть и дурацкими, но всё-таки идеями, теперь живут расчетом и деньгами, торговали абсолютно всем, была бы цена достойной, а о Воле Огня вспоминали лишь на уроках в Академии. Слушая теперешних шиноби, я даже не понимал, чего мне хочется больше: поржать над ними, наплевать им в рожи или просто махнуть рукой и уйти.       — У тебя очень странные эмоции, противоречивые. — В этот раз Зецу находился под моей одеждой, обволакивая меня, словно я окунулся в чан с густой карамелью, так что снаружи осталась одна голова. Приятного было мало, но теперь никто не мог заподозрить во мне шиноби, даже Хьюги с Учихами и их чудо-глазами не могли бы разглядеть во мне опытного пользователя чакры, ну и плюсом шло то, что он мог чувствовать мои эмоции.       — Просто чего-то такого я и ожидал, с одной стороны я торжествую, видя свою правоту, с другой презираю их, помня, какими они были, и видя кем стали. А самое обидное, что начинали-то хорошо, и люди во главе всего стояли не глупые, и идея была неплохая, и все хотели как лучше, а в итоге получилась помойка, на которой шакалы дерутся за куски посытнее.       — Пойдем дальше, — прошелестел Зецу.       Квартал великого клана Сенжу… уж если и есть в Конохе квинтэссенция разочарования, то это место располагается здесь. Раньше квартал состоял из домов и домиков, где селились отдельные рода и семьи, он всегда утопал в зелени, в нем всегда чувствовалась сила, незримая, мягкая сила земли и леса… идя по нему можно было ощутить лёгкую атмосферу чудесного места… теперь от всего этого не осталось и следа. Великий клан исчез и на его место пришли обычные люди, дома перестроили, сменив их многоквартирными постройками, часть деревьев спилили и выкорчевали… для кого-то это, наверное, было красиво, всё-таки множество домов, неплохо расписанных малярами, создавали ощущение определенного уюта, да и люди тут ходили улыбчивые, дети опять же играли, и видно было, что за кварталом следили, некоторые стены сверкали свежей краской, улицы были ухожены… это был хороший квартал, и кому-то он мог нравиться. Вот только чудесным местом он не ощущался, обычный добротный квартал — символ Конохи, разменявшей чудеса на обыденность.       Мы шли к одиноко стоящему дому, что так и тянуло назвать осколком старого мира. Крепкий одноэтажный дом, как и раньше утопающий в зелени, и почти скрытый из виду, добротная каменная ограда, с коваными воротами, что на моей памяти всегда были открыты, а внутри… внутри как я помнил должна быть полянка с прудом, небольшая беседка, увитая виноградом… отличия начались уже у ворот, крепко запертых и с какой-то хитрой печатью поверх створок. Или квартал только выглядел благополучным, или Мито не желала видеть гостей.       — Зецу, что скажешь? — из моего левого рукава высунулось щупальце, с золотым глазом, и после трёх секунд осмотра скрылось обратно.       — Барьер, вроде колокольчика, пересечем —  ''зазвенит'', снять не смогу, но могу обмануть, — прошелестел голос из-под одежды.       — Не нужно, мы же идём с просьбой, а не с желанием пограбить. Незачем таиться. — Едва я открыл ворота, как в моей голове послышался голос хозяйки.       — Прочь! — я двинулся дальше, через пять секунд, заметив, как на меня смотрит пара птичек, очень качественно исполненных птичек, почти неотличимых от живых, некоторые стыки между камнями на дорожке стали выделяться намного чётче, а по деревьям словно прошел лёгкий ветерок, из-за чего некоторые ветки изменили свое положение.       Гигантоманией Хаширама не страдал, и от ворот до дверей дома, можно было добраться минут за пять неспешным шагом, я потратил двадцать, осматривая все вокруг. Полянки с прудом я не увидел, на их месте стояли деревья, вызывая ощущение древней чащобы, через которую не пройдет ни человек, ни зверь, на месте беседки была пустота, с одиноким деревцем… Мито Узумаки, Коноха, квартал клана Сенжу, месяц спустя после уничтожения Водоворота.       Мито медленно двигалась по дому, когда печать на воротах подала сигнал об очередном госте.       С одной стороны она была принцессой клана, с другой провела несколько лет в другом клане, сроднившись с ним, с одной стороны, ее знания печатей были огромны, с другой, даже ее дом был вне квартала Узумаки… И видеть ее там не желали, родственные связи это конечно прекрасно, но властью делиться родственники не собирались, а быть простым рядовым членом клана не желала уже Мито. А потом случился переезд части клана в Коноху, и трещина между ней и соклановцами стала на порядок больше. У ее рода были и враги, и недоброжелатели, и именно они стали верховодить в квартале Узумаки, после этого Мито из дальней родственницы превратилась в хорошую знакомую, с которой поздороваться, поздороваются, но вот за стол уже не пригласят. Ее знания стали не нужны, ведь приехавшие были мастерами ничуть не хуже, а кое-кто и лучше, средства, что были в ее руках, им также были без надобности, печатники не бедствовали… у красноволосых не было только биджу, но всем было понятно, что это ненадолго — внешний вид Мито говорил сам за себя, ещё одна гирька на весах отношений, бывшая принцесса клана должна была сейчас быть ослепительной красавицей, а была старухой, и очень многих из узумаки коробило такое резкое старение, да и самой Мито было не просто общаться с молодыми и полными сил соклановцами.       И вот настал день, когда биджу перезапечатали в новом носителе. Она была красива и в будущем могла бы стать прекрасной, она была сильна и могла бы стать великим шиноби, она была яркой, веселой, немного вспыльчивой и легко отходчивой… она была чужой. Да из того же клана, но другая, с другими мечтами и желаниями, с совершенно иными понятиями о том, что хорошо, а что плохо, с другим видением мира. Слова: «деревня Скрытая в Водовороте» не будили в ней воспоминаний об утраченном, она просто не осознавала, что утратил ее клан. Хаширама построил хорошую деревню и Кушина, родившись в Конохе, воспитываясь и развиваясь в ней, бегая по ее улочкам, выросла, считая себя шиноби Конохи.       Девочка тщательно слушала пояснения и наставления Мито, как единственной, кто удерживал в себе Лиса годами, но все остальное ей преподавали другие. Мито не нужно было прилагать больших усилий, чтобы увидеть, что ее преемницу обрабатывают, очень грамотно обрабатывают. Грамотно подобранная программа обучения, умные и умелые наставники, специально подобранные сверстники… из девочки лепили шиноби-героиню, что всех победит и спасет, бойца на передовой и очень удобный рычаг для влияния. Все остальное, по мнению наставников, было излишним.       Искусство управления, интриг? Зачем? Кушина должна была стать инструментом, максимум ширмой, не больше. Эмпатия? Не нужно и даже опасно. Искусство создания печатей? Краеугольный камень для каждого Узумаки? И это нет, так время от времени, что-то преподавали… потому что мастер печатей — это возможность претендовать на лидерство в клане, а это было излишним. Сама же Мито пыталась обучить девочку хотя бы этому искусству, но ее усилия разбивались о характер и молодость преемницы. Она не желала проводить часы и дни, разбирая скучные закорючки и формулы, не хотела тратить драгоценное время на выстраивание линий и символов… она хотела гулять с мальчишками, особенно с одним блондином, хотела веселиться, хотела… быть ребенком. А ребенок может быть и упрям где не надо, и не осознавать некоторых вещей, и легко поддаваться манипуляциям… ребенком быть легко и приятно, и Кушина не желала расставаться с детством.       Похищение и последующее спасение… они немного вправили мозги девочки, и она налегла на тренировки, чтобы "больше никто, и никогда!" но как водится, предметы эта упрямица выбирала сама. И Мито только и оставалось, что наблюдать, как та, кто мог бы стать выдающимся представителем своего клана и возможно даже открыть новую его страницу, используя чакру хвостатого для печатей, становится ещё одним шиноби, одним из многих.       А потом деревню Скрытую в Водовороте уничтожили, ту, что когда-то давно была ей домом, и у первой Джинчурики опустились руки. Как это часто бывает, в ее памяти все негативные моменты, связанные с прежним домом, стали забываться, оставляя в памяти лишь светлые воспоминания, и все это перечеркнула кровавая полоса.       В Конохе тут же началось бурление и шевеление, началась складываться оппозиция, фокусом которой становился спаситель Кушины… а Мито... знание о том, как и что делать с Лисом она передала, а больше от нее и не требовалось. Кушина росла, развивалась, ее сила пребывала каждый месяц, и это была пусть и небольшая, но ясно видимая прибавка, и о первой джинчурики все позабыли, занимаясь своими делами. И Мито медленно умирала в своем доме, лишённая какого-либо смысла цепляться за жизнь. И вот теперь у нее, стоящей уже не одной, а обеими ногами в могиле, появился гость.       Сначала она, не разбираясь, приказала ему убираться, эмоции, копившиеся в ней, всколыхнулись подобно волне, слишком долго ей пренебрегали, слишком много времени она провела в почти полном одиночестве, теперь ее уже ничего не интересовало и хотелось просто умереть спокойно. Хотелось столь сильно, что она подумывала о яде, ее тело оказалось неспособно противостоять чакре Лиса, но упрямо продолжало цепляться за жизнь, не отпуская ее, а умирать медленно, лёжа на кушетке, в окружении приборов и таких же, как она, умирающих Мито не желала.       Однако пришедший к ней просто проигнорировал ее слова, продолжая неспешно двигаться к дому, Мито уже хотела вышвырнуть наглеца, как неожиданно ее разобрало любопытство. Кому вообще она могла потребоваться? Клану? Нет, она и раньше не требовалась, и теперь без нее обходятся. Желающим заручится ее поддержкой в предстоящих интригах? Бессмысленно, у нее уже не осталось никакого влияния. Тем, кто хочет добраться до знаний ее клана? Это, пожалуй, самый вероятный вариант и самый идиотский. Потому что она прекрасно понимает, сколько в мире любопытных, и заранее подготовилась — никаких записей в доме не осталось. Сейчас информацию о печатях можно добыть, только допросив ее, вот только допроса она не переживет, о возможности умереть по своему желанию она позаботилась, ещё будучи молодой девчонкой. Так что гостя она примет хотя бы затем, чтобы рассмеяться ему в лицо, как ни посмотри, а ей все равно уже нечего делать.       — Мира, приготовь чай, у меня гость.       — Слушаюсь, — отозвалась ее единственная служанка. Маленькая девочка, бесклановая, совершенно случайно прибившаяся к грозной и недоступной джинчурики, когда та пребывала на границе Молнии.       Первое применение силы хвостатого... тогда ее изрядно взбесила кучка недоумков, что решила, будто она может только фокусы показывать, да ноги раздвигать, и она впервые сражалась, используя все, что ей было доступно. Напавшие умирали долго, очень долго и очень мучительно. А потом она двинулась к ближайшему городку и на полпути ее перехватила большая группа шиноби Облака, оказалось, что Мито уничтожила сильнейшую из всех банд нукенинов в Молнии и двое ее главарей не уступают Каге... более того именно они и убили Тобираму. Тогда она не устроила бойню лишь потому, что Лис попробовал вырваться, сдержать его она могла без проблем, но вот сдерживать и сражаться против опытных и умелых бойцов — побоялась. Тогда она потребовала передать ей тела погибших шиноби Листа, а сама вернулась к бандитам, просто чтобы посмотреть, как долго проживут эти недоноски, скованные печатями, с разрушенным чакроочагом и инъекцией большого количества чакры Лиса в их тело. И совершенно неожиданно наткнулась на маленькую девочку, что остервенело тыкала ножом в одного из бандитов. Мито ничего не спрашивала у девочки, та просто подошла и сказала: "Спасибо", и все, потом подошли облачники...       Мито до сих пор не понимала, зачем предложила девочке следовать за ней, а потом оставила рядом с собой и даже стала учить. Девочка выросла подобно прекрасному цветку, с очень острыми шипами, по силе и умениям не уступая многим джонинами, но когда ей предложили вступить в клан, она отказалась. ''Меня подобрал не клан, а Мито-сама'', эти слова и нежелание покидать свою госпожу вызвали небольшой скандал, но в то время Мито была джинчурики и могла настоять на своем. Девушка осталась с ней, но с обязательством, вступить в брак только с одним из узумаки. Это условие Мито изменить не смогла, да и не хотела, понимая резоны соклановцев. А сама Мира, равнодушно пожав плечами, продолжила исполнение своих обязанностей, в деревне было не так много узумаки, чтобы искать счастья с бесклановой, а она сама не торопилась строить семью, так и оставшись служанкой Мито, став ее последней отдушиной и тем единственным человеком, что скрашивал ее одиночество.       Пришелец между тем не торопился, медленно вышагивая и бросая повсюду любопытные взгляды, осматривая сад, пришедший в запустение, подметив кое-что из защиты, которую Мито установила сразу после смерти мужа, просто так, по привычке… казалось гостя интересовало все, кроме самой хозяйки. За сад было немножко стыдно, но постарев, она уже не могла бороться с деревьями, выращенными Хаширамой и не уступающим тем, что росли в Лесу Смерти. И Мира ей помочь не могла, сила Бога Шиноби была слишком велика. Этот сад был живым напоминаем о ее прошлом, маленьким осколочком счастливых воспоминаний, поэтому даже когда она перестала с ним справляться, Мито не трогала его.       Но вот пришелец вошёл в дом, и продолжил осмотр, неспеша двигаясь к чайной комнате и продолжая разбрасывать повсюду любопытные взгляды. Мито терпеливо ждала, продолжая скрыто наблюдать за визитёром, но тот ограничивался взглядами, он не творил каких-то техник, не оставлял призывных зверей или печатей, ничего, просто любопытный гость.       — Приветствую, — сказал вошедший, невозмутимо устраиваясь напротив Мито.       — Приветствую, — ответила Мито, чье любопытство резко усилилось. Ее гость ощущался простым человеком, самым обычным обывателем, что пекут булки или выращивают морковь. Вот только чутье шиноби говорило об обратном, о том, что перед ней такой же шиноби, а когда она попробовала почувствовать его эмоции, то не ощутила ничего, словно перед ней каменная статуя. И последнее было вдвойне удивительно, закрыться от подобного сканирования мог только шиноби или кто-то ему подобный, но тогда она обязана была бы почувствовать его чакру… По лицу Мито прошла судорога боли, сейчас даже простенькие техники довались ей с огромным трудом.       — Не могу не отметить, что у вас великолепный чай, — гость сделал маленький глоточек из пиалы перед ним, но Мито не сложно было распознать его равнодушие, пусть чай и вправду был великолепен, гость относился к нему так же, как и к простой воде.       — Чай и вправду великолепен, и идеально подходит месту и времени, но вы не находите неправильным то, что я не знаю вашего имени, а вот вы знаете мое?       — Безусловно, Мито-сан, — по губам гостя скользнула лёгкая улыбка, — но также неправильно то, что я получил от вас уникальный дар, сам, не подарив ничего в ответ, вы позволите? — И после короткого кивка достал небольшой свиток, распечатав из него несколько странных предметов. Глаза Мито невольно прикипели к символам на свитке, это явно был свиток для запечатывания предметов, но создан он был не ее кланом. Мысли невольно свернули к дням Первой Мировой Войны, когда выяснилось, что другие деревни тоже знакомы с искусством печатей. И пусть эти печати уступали тем, что были созданы Узумаки, именно это стало ещё одной гирькой на весах, что определили судьбу ее клана. Ведь…       — Прошу, — ее размышления резко прервали, и почти секунду Мито недоуменно смотрела на большую кружку, стоящую перед ней. После чего медленно отпила горячий напиток, который вопреки ожиданиям оказался неплох, наверное, даже хорош, но это вопрос вкуса. Этот чай она пила почти десять минут, молча собираясь с мыслями.       — Должна признать ты сильно изменился и не только внешне, — тихо произнесла Мито, вглядываясь в своего визави. От прежнего мальчишки почти ничего не осталось, внешность, движения, речь, даже то, что он сумел скрыть свою нелюбовь к ее чаю… это был уже другой человек, похожий, но другой. Собственно только по чаю она его и вычислила, только он пил чай вот так, из больших кружек, о чем ей в свое время рассказал Хаширама...       — Не обольщайся, я каким был, таким и остался, просто теперь на меня навалился этикет, вот и приходится тренироваться.       — Мальчишка! — невольно вырвалось у Мито, и она улыбнулась, даже сама не понимая чему. — Зачем ты пришел, Николай?       — У меня ровно один вопрос и ровно один контракт, — и видя ее недоумение, пояснил, — ты ведь шиноби? Тогда должна заключать контракты, как и другие шиноби, но сначала вопрос. Какого хера, мать вашу!? Какого хера вы все просрали!? Я не мешал вам, все козыри были у вас на руках, так какого хера!! — Мито резко помрачнела, ее улыбка исчезла, как не было.       Какого… все получилось так, как получилось? Она неоднократно задавала себе этот вопрос, и этот и многие другие. Пусть Хаширама был идеалистом, но ведь его брат таким уже не был, а изменить ничего не изменил. Хирузен, со своими соклановцами-торгашами, укрепляя собственную власть, ослаблял окружающих, даже не задумываясь о будущем. Да и зачем о нем думать? Прибыль есть? Есть и не малая, а то, что через пару десятков лет Коноха ослабнет настолько, что ее просто уничтожат… так этого может и не быть, а вот денег себе надо загрести в любом случае... Кланы, погрязшие в интригах, за крошки власти и ресурсов, которые потом сгорали в очередной войне, и она сама, могущая все изменить, но потратившая время и силы на пустые склоки и интриги, в результате чего Сенжу, которых она хотела изменить, просто исчезли, а Узумаки попросили ее держаться как можно дальше… и так куда ни посмотри.       И вот сейчас, сидя перед этим глупым мальчишкой, она впервые ничего не могла сказать, из-за душившего ее стыда. Потому что глупый мальчишка оказался умнее всех мудрецов, половина которых уже пребывала в Чистом Мире. И вот сейчас, по прошествии нескольких десятков лет, было ясно видно, что толку от всей накопленной мудрости и знаний нет никакого. Великие кланы оказались у разбитого корыта, деревня медленно, но верно двигается к своему концу, ну а сама Мито из первой женщины Конохи превратилась в никому не нужную старуху, покинутую всеми, включая и ученицу, и собственную внучку. Последнюю настолько достали постоянные клановые интриги и наставления бабушки, что когда пошла речь о помолвке — та буквально сбежала на фронт, просто, чтобы быть подальше от дома.       — Я ошиблась, все мы ошиблись, и растратили то, что у нас было, — тихо произнесла Мито, — ты ведь это хотел услышать? — чуточку зло закончила она, не поднимая головы.       — Да, в противном случае предлагать тебе контракт не имеет смысла, — отозвался тот, — я планирую открыть переход в другой мир, но мне нужна помощь с технической частью.       — Какая помощь? — начало было более чем интригующим, и как раз в духе Николая.       — У меня есть работающий портал на Луну, — Мито даже не заметила, как ее челюсть устремилась вниз. За всю свою жизнь она даже не слышала ни о чем подобном, все разговоры и планы окружающих ее людей сводились к тому, чтобы отобрать у других пару пригорков с берёзами, да кучку блестяшек, а тут какой-то… мальчишка заявляет, что владеет чудом света!! — Но вот создать ещё один портал я не могу, знаний не хватает, нужен кто-то, кто понимает в искусстве печатей.       — Это заманчиво, даже очень, — впрочем, с эмоциями она справилась быстро, очень быстро, и уже через две секунды вновь была собой, — но ты прекрасно понимаешь, что мне осталось недолго, я просто не успею завершить эту работу.       — Понимаю, поэтому в качестве оплаты я верну тебе твою молодость, и платить буду авансом.       — Ч-что, — голос Мито дрогнул, руки затряслись, слова Николая поразили ее до глубины души, и в этот раз она приходила в себя почти двадцать секунд. — Это невозможно, мой организм находится в своем естественном состоянии, какое бы количество чакры ты не использовал — ничего не изменится, меня нельзя вылечить, потому что лечить не от чего.       — Тогда прошу, протяни мне свою руку, чтобы я переубедил тебя.       — Будет больно? — Мито вытянула вперёд правую руку ладонью вверх.       — Нет, но и приятного будет мало, — ладонь Николая легла сверху, и кисть Мито охватила какая-то странная черная субстанция, похожая на расплавленную смолу. Секунду ничего не происходило, потом Мито почувствовала, словно у нее под кожей двигаются жуки Абураме, больно и вправду не было, но нестерпимо захотелось вырвать руку и избавиться от тварей. Минута, вторая и черная гадость исчезла, а Мито наблюдала противоестественную картину: молодая кисть с гладкой, почти шелковистой кожей, невесть как оказавшаяся прикрепленной к старческой руке, с обвисшей кожей, пигментными пятнами… зрелище было даже немного жутковатым.       — Как? — пораженно пробормотала Мито, пропустив по кисти чакру, и смотря, как та светится голубым, все было также как и раньше, когда она была принцессой.       — Довольно просто, все узумаки живучи, и ты не исключение, поэтому и протянула так долго, будучи сосудом. Но твоей живучести недостаточно чтобы свести воздействие чакры биджу на нет, поэтому ты постарела. Сейчас, когда Лиса в тебе нет, а живучесть осталась можно омолодить тебя, ну или проще говоря, вернуть в то состояние, в каком ты должна находиться. Вот только для этого нужно очень много медчакры, и филигранный контроль. — Мито опустила взгляд, она бы и сама могла стать молодой... если бы была нужна хоть кому-то.       — Тогда, твой портал, он не навредит Конохе и… остальным?       — Разумеется, навредит, — Николай был откровенен до боли, — я не собираюсь наступать на те же грабли, что и Хаширама, единственное, что могу обещать — остатки твоего бывшего клана я не трону, — подтекст ответа прочитать было не сложно.       — Потому что их и без тебя прикончат?       — Конечно, Сарутоби не настолько глупы, чтобы жить бок о бок с врагами. — Во рту появилась горечь, знать, что ты последняя из великого клана, из тех, кто когда-то был тебе семьей — Мито было больно, очень больно. Вот только она с обреченной ясностью понимала — это ей не изменить, никак. Ее не услышат, не захотят услышать, будут бороться за власть и проиграют, просто потому, что не готовы зайти также далеко, как клан Сарутоби. Не привыкли они к таким заходам.       — Я согласна, где подписать твой контракт? — Мито вновь, уже в который раз за время этой беседы, взяла свои чувства под контроль, пока она жива, жив и клан. И пока клан жив, он сможет возродиться.       — Я не бюрократ, твоего слова мне вполне достаточно. — Ее сборы были недолгими, да и что ей брать с собой? Разве что печати из запаса в доме...       Из деревни они выбрались, восседая на небольшом возке с товарами, Мито со служанкой использовали пару маскировочных печатей, а на Николая просто не обращали внимания, и Мито уже голову сломала почему. А потом… потом пришла пора удивляться и стыдливо отводить глаза. Ходы, оставшиеся от старого мира, разрушенный город, странная раса котов и кошек, хранящая знания прошлой эпохи, новая страна, что почти не уступает Огню, ну и как апофеоз, Академия на Луне,... и ведь все, все это было буквально у них под носом. Пусть портал и был скрыт, но вот коты... что стоило перетащить их в Коноху? Но нет, их оставили сторожить развалины... ей вновь стало стыдно, стыдно за упущенные возможности и растраченное время. За то, что из-за задранного носа были пропущены сокровища, валяющиеся под ногами. А потом она обнаружила несколько семей узумаки, обживающихся на Луне, и не желающих ничего слышать ни о Конохе, ни об ушедших туда родичах.       — Как? Почему? — встреча с соклановцами, не плененными, не одурманенными, не отступниками, это было уже слишком. Она сохранила на месте свою челюсть, и даже лицо удержала, но голос все равно дрогнул.       — Что именно?       — Эти люди, они ведь из моего клана! Как… как они здесь оказались!?       — Очень просто, печати нужны всем и я договорился с кланом об открытии нескольких лавочек, на территории Страны Демонов.       Дальнейших пояснений не требовалось, клан Узумаки хотел упрочить свои позиции, заключив новый союз, но их уничтожили почти сразу же после заключения договора, и Демоны решили не светить свое приобретение. Причастны ли Демоны к нападению на печатников? Открыто не помогали, великим деревням помощники без надобности, а вот ресурсами Туману и Облаку помогли наверняка... Могли ли Демоны знать о нападении неизвестно...       Но они и не обязаны были как-то предупреждать Водоворот, или обрывать отношения с Облаком или Туманом, слишком поздно ее клан задумался о поиске новых союзников. Да и ей ли осуждать их? Сколько лет она прожила в деревне снабжающей провизией своих врагов? Тех самых, что потом убивали ее друзей и знакомых, и пусть напрямую тот же Песок не закупал продовольствие у Листа, они делали это через посредников, платя втридорога, просто потому, что им нужно было что-то есть. И об этом знали, но продолжали продавать еду врагу, потому что деньги всегда нужны…       Сейчас Мито ясно осознала весь размер того крючка, на который ее ловили. Интересное, действительно интересное дело, которым хочется заниматься, захватывающие дух перспективы, возможность возродить собственный клан, ещё одна жизнь, которую она сможет прожить… После такого она просто не сможет уйти отсюда и не станет как-либо мстить, скорее уж наоборот, приложит все усилия для укрепления и усиления Демонов. И как следствие этого обязательно столкнется в бою с коноховцами. А ведь там остался кусок ее души и немаленький, там ее внучка и воспитанница, пусть они и оставили ее, они ей не безразличны…       Мито медленно выдохнула, что же приходится признать — она попалась. Николай Чудов, Луна, одно из зданий недалеко от Академии, год спустя после уничтожения Водоворота.       — Знаешь, я даже не знаю, ругаться мне, или петь тебе хвалебные песни.       — Лучше ругать, хвалебные песни мне и так споют. — Что было чистой правдой, пусть я и старался окружать себя людьми толковыми, что в первую очередь дела делают, вокруг меня и моей команды медленно, но верно образовывался кружок тех, кому больше всего подошло бы определение — рыба-прилипала.       Из всех умений они могли, образно говоря, платок подать, да кресло передвинуть, но при этом так красиво и цветисто льстили! И ладно бы только льстили... Увы и ах, но видимо без этого, никакой двор невозможен, кто-то дела делает, а кто-то просто хочет получить подачку, и этим людям было не жаль ни времени, ни сил, ведь результат многократно окупал усилия. А еще помимо восхваляльщиков на многих из нас усиленно охотились разные особы, в возрасте от четырнадцати до шестидесяти пяти. Да мы все были несвободны, ну и что? Ведь, например, жён можно иметь до четырех, да и вообще, для "истинной любви" брак необязателен, а главное оплачивается такая любовь как надо. Причем некоторые из этих охотящихся особ славились как техникой, так и пылом, а уж про количество покоренных сердец и вовсе говорить смешно...       И ведь казалось бы, я проредил дворянство, да так, что остались единицы, переформировал жречество, оставив самых толковых, взял ребят из народа, причем самых головастых, шиноби перетасовал, придвинув к себе умных, и все равно к ним примазываются подлые, липнут угодливые, пристают тупые, но верные… И в итоге получалось, что добрую половину двора нужно гнать на уборку территории, чтобы от них хоть какая-то польза была, но нельзя, ибо этот нужен, этот важен, а эта просто глаз радует. Пока они ни на что не влияли, но именно что пока. Ум он ведь тоже разный бывает, кто-то мастерски крутит интриги, но ни к какой работе непригоден, и многие ли смогут устоять перед молодой… дамой, что и поэзию знает, и рисует великолепно, и собеседница прекрасная, и с чакрой упражняется мастерски (ещё бы, это же теперь модно), и в постели огонь… увы, устоят не все. Потому что глубже, как правило, не копают, и не узнают, что вышеперечисленное — это все, на что способна такая дама, что любое дело вызывает у нее отвращение, а в голове танцы с охотами, да мысли как насрать соперницам в душу, не получив ответа и оставив лёгкий запах лесных ягод. Так что за этим зверинцем приглядывали, не давая некоторым, особенно из простого народа, наделать ошибок.       — Тогда объясни мне, как ты намереваешься набраться опыта!? Ты хочешь объединить мир, это правильно и весьма похвально, но войне нужно учиться, а где тебе учиться? Мелочь ты выбил, а к бою с крупными игроками не готов, и в следующей войне ты может и победишь тот же Туман, но с огромными потерями.       — Я думал открыть переход в иной мир, и набраться опыта там, а заодно и землёй прирасти, — а еще это скроет наш уровень сил от местных и станет заделом на будущее.       — Портал, — задумчиво протянула Мито, — с ним и просто и сложно одновременно. Просто его повторить, я разобралась с печатью и уже сейчас готова сделать тебе хоть десяток входных и выходных точек. Сложность заключается в навигации, я не могу привязать выход к тому, чего не знаю. Проще говоря, войдя в сделанный мной портал, ты окажешься в пустоте междумирья, возможно ты найдешь дорогу к новому миру, но куда более вероятно, что ты сдохнешь, да и миры ведь разные бывают, некоторые для жизни просто непригодны. Следующая проблема в энергии, у тебя ведь больше нет демонов? Значит, запитывать портал должны будем мы, и если вход запитать несложно, особенно если подключить Треххвостого, то выход будет запитывать одиночка.       — Почему не отряд? — с любопытством спросил я, ведь помимо всего прочего Мито стала еще и моим наставником. Ведь даже если я вдруг смогу достичь другого мира может получиться так, что я окажусь там с поврежденной печатью портала, а значит должен суметь создать ее сам.       — Потому что чем меньше бродишь по междумирью, тем больше шансов, что тебя не заметят тамошние обитатели, — Мито тяжело вздохнула. — Николай, мы не изобрели ничего нового, просто изменили то, что уже было, модифицировав запечатывание. — Для нее, обретшей вторую жизнь, эта самая жизнь наполнилась новыми идеями и открытиями. И она уже позабыла о том, сколько раз удивлялась или стыдилась за прошедшие годы. И тяжело вздыхала, понимая, что ведь ее клан мог бы... — Ты ведь уже догадался, что оно собой представляет?       — У меня были догадки, вы выносите объект за пределы нашего мира, так?       — Да, мы перемещаем его к миру мертвых, но не проникая в сам мир, то, что ты запечатываешь, находится на его границе. Оно недоступно ни для кого, даже для времени нашего мира. Портал же перемещает тебя к границе, и сразу же перебрасывает к выходу, мгновенно, не задерживая тебя. Это как если бы ты свёл вместе два края одного листа, или же края двух листов, один лист вход, другой выход, а между ними граница, не дающая мирам проникать друг в друга.       — Я пока не улавливаю опасности пребывания отрядов на этой границе.       — Мир мертвых вовсе не пустыня, там есть свои… обитатели, — Мито вновь тяжело вздохнула, — и они желают лишь одного — сделать живое мертвым. Ты не первый кто хочет выйти за границу нашего мира, были и другие, до тебя, когда кланов было ещё мало, один из наших старейшин с группой своих сторонников хотел достичь мира Рикудо. Достичь не достиг, но после его попытки у нас появились… гости, клан тогда выжил чудом, и получил договор с Шинигами. А заодно пожелание — не играть с огнем, аккуратно, тихо, незаметно, одиночки могут пребывать на границе, но если превратить ее в проходной двор…       — Я понял, вариант с клонами невозможен? — я уже знал, что она ответит, ведь едва ли тот старейшина глупее меня, но мне нужно было услышать всю информацию, хотя бы и для того, чтобы самому не набивать лишних шишек.       — Невозможен, во-первых, развеявшись, клоны не передадут тебе информацию, так что в качестве разведчиков бесполезны, во-вторых энергию они тратят значительно быстрее, почти в двадцать раз, в-третьих чакру они восполнить не могут, даже случись чудо и достигни один из клонов нового мира, запитать печать портала он не сможет. — Потому что надеяться, что в том мире все будет также как и в нашем глупо. Той же природной энергии там возможно не будет, а взять с собой тех же клонов в запечатанном виде не получиться.       — А если послать и сразу призвать обратно?       — Пробовали, это возможно, но представь, что на границу тебя выбрасывает в произвольном месте, и раз на раз не приходится, появившись в другом месте, ты просто не найдешь выбранный в первый раз мир, к тому же миры движутся относительно границы, так что и карту не составить.       — Я понял, — понял, что было бы легко, и шиноби уже давным-давно бы по мирам толпами разгуливали. А еще ясно то, что кроме меня идти некому, и я пойду. — Но отступать от своей мечты я не стану.       Я не собираюсь садиться за общий стол и разыгрывать очередную партию, под названием Мировая Война. Демоны мало того, что не готовы к ней, так еще и нет смысла ждать пять сотен лет, когда удастся ее выиграть. Козыри есть и у противников, и применять нестандартные ходы они тоже умеют, одно только уничтожение Водоворота чего стоит. Единственный способ одолеть их без длительной и изнуряющей борьбы — получить подавляющие превосходство, именно для этого и нужна дорога в иной мир. Мир, что станет и полигоном, и ресурсной кладовой, и поможет решить нарастающие проблемы страны, и будет скрыт от чужих глаз, и много чего еще, но главное покажет куда двигаться. Пусть люди направят свою энергию не против друг друга, а на экспансию, пусть строят межмировую империю.       — Это… странные слова для главы государства. — Я мягко улыбнулся, не знаешь ты, мудрая, какими бывают эти главы государств. Кое-кто, например, в походы ходил просто потому, что считал это правильным, не привезя из них ни грамма золота.       — А я и не глава государства, я все тот же мальчишка, что хочет сделать мир чуточку лучше. Просто я понял, что люди — ленивые жопы, которые надо пинать, чтобы хоть немного, но двигались к лучшему миру. И в одиночку я подобное сделать не смогу, пробовал уже в Листе. Поэтому я и собрал команду, и теперь крою мир сообща с ними.       — Но если ты не будешь главой государства, то кто будет? — ну да, главный вопрос для всех и каждого в стране, да и не только в ней, уже не первый год я у руля, а преемника так и не назвал. Не порядок, а вдруг чего случится, и страна останется без власти? — И что с твоими женами? Они ведь ждут твоих детей, — а это второй не менее важный для всех и каждого вопрос. Ведь именно детям отцы завещают продолжить свое дело, а пока они малы на них можно повлиять, особенно если точно знать, кто будет наследовать. Да и с женами все не так просто, они и как объекты для влияния хороши, и как возможные правители в мое отсутствие интересны. Особенно если я назначу кого-то из них главной женой, ведь не может же у государства быть две головы? Так что к Ясу активно искали подходы клановые шиноби, к Харуко — бесклановые.       — Мои жены — шиноби, они прекрасно знают, что никто из нас не доживёт до старости, более того в любой момент каждый из нас может умереть, от рук убийц, хитрого яда, сражаясь с вспыхнувшим восстанием… у таких как мы шансов, конечно, намного больше, чем у рядовых, но рано или поздно нас достанут. — Увы и ах, но чем сильнее шиноби, тем меньше у него шансов умереть в своей постели. И эту печальную истину они знают, поэтому мои жены не станут меня отговаривать или причитать "Ах, как же так, на кого ты нас оставишь?". В мире шиноби лидер идет впереди всех, к определенной им цели, а они его поддержат, даже если эта цель им непонятна. — А что до главы государства, самое время заложить одну очень важную традицию. Традицию смены лидера государства.       — Ты… это глупость! Хуже того, безумие!! — Мито, слушавшая меня, чуть ли за голову не схватилась. Клановое воспитание, конечно, серьезная штука, но видимо Коноховская Демократия кого угодно доведет до... хммм, сильных эмоций. Или это из-за одного конкретного демократа? — Ты хочешь ввести выборы, как в…       — Нет, никаких выборов, — успокоил я ее. — Простое и честное состязание, среди высшего руководства страны проходит конкурс, каждый желающий будет испытан и тот, кто покажет себя лучшим и станет главой.       — А кто будет испытывать? — чуть спокойнее поинтересовалась она.       — Я, — потому что никому иному я этот выбор не доверю. — Ну и кроме того... я уже выбрал.       — А… твои дети? — ну да клановое воспитание, все ради клана, а тут я со своими полубезумными идеями. — И вообще, зачем тебе это все?       — Затем, что мне хватает ума понять, что необходима сменяемость власти, любой власти, мы научились продлевать жизнь и молодость, но это порождает огромную проблему, проблему закостеневания, когда старики в телах юнцов, не дают дорогу этим самым юнцам. Да у этих стариков множество заслуг, но нужно дать расправить крылья другим. Иначе повториться ситуация с твоим кланом, пока старый глава был жив, все было, если и не прекрасно, то, во всяком случае, терпимо, а как умер и на его место стал Синдзи Водоворот пошел на дно. Что же до моих детей, то в свое время они или займут мое место, или прославятся иным образом, — и видя ее недоумение, я пояснил, — я в них верю, и не считаю, что они вырастут дураками или посредственностями, — ну и еще я малость сжульничаю.       — Твой… преемник, он может не захотеть отдавать власть. — Конечно, он ведь не безумец, чтобы следовать полубезумным мечтам... вот только я все это учел.       — Может, а потомственные правители иной раз передают свою власть таким… преемникам, что и говорить не хочется, а выбираемые правители… ну о них ты уже в курсе. Идеала нет, и не будет, такая вот печальная истина, ты мне лучше вот что скажи, сама-то не желаешь поучаствовать? — задал я вопрос, лукаво улыбаясь.       — Что? — она неверяще впилась в меня взглядом.       — А чему ты удивляешься? — моя улыбка обезоруживала. — У тебя есть сила, ум, знания, да и умение с опытом присутствуют. И мы оба знаем, что ты не будешь сидеть, ожидая у моря погоды, как и не бросишься сломя голову мстить всем тем, кто нанес тебе обиду. Просто потому, что ты хорошо понимаешь, на любое действие или бездействие будет реакция, у каждого разная, у друзей одна, у врагов другая, но будет обязательно. —       А остальные твои соратники? — она все еще не верила в свалившееся ей на голову "счастье".       — Им тоже пора уходить, они тоже более чем достаточно посидели на своих местах. Кацу прекрасный воин, но вот полководец из него… не самый лучший, в отличие от одного из его учеников. Какузу отлично управляется с финансами, но его подчинённые делают это лучше, — просто потому что мы смогли обнаружить пару финансовых гениев, а Какузу им не был, да он любил свое дело и делал его на отлично, но не на идеально, чего-то ему просто не хватало, чутья, наверное? Не гений, хорош, очень хорош, но не гений. — И так везде и во всем, да что уж говорить, раньше мы были Учителями, а сейчас сами присутствуем на уроках в виде клонов.       — Серьезно? — она удивленно моргнула, ну да картина того, как глава немаленькой страны сидит за партой, и учиться наравне с рядовыми — это тот еще сюрреализм.       — Я присутствую, — равнодушно бросаю в ответ, отказываться от знаний, а тем более от таких знаний я не собирался, а разговоры... что мне возможные сплетни? Да те же клановые шиноби уже давно рассказали по секрету всему свету о моей родословной, а точнее о ее отсутствии.       — Твое предложение, ты понимаешь, как его воспримут остальные, как они вообще воспримут подобное?       — Нормально воспримут, они ведь не слепые и тоже все видят, и понимают. — А ещё слишком сильно любят построенное нами, чтобы вредить ему, уничтожая всех умнее и сильнее себя, чтобы не подсидели. И Какузу, и Кацу слишком хорошо осознали силу слова "надо" и если надо дать место другим, чтобы они расправили крылья — они найдут в себе силы отойти в сторону. Да это не добавит им радости, но они это сделают. — Да и то, что они уйдут со своих постов, не значит, что они разлягутся на пляже и начнут пропивать чаек, вспоминая былые годы, работы полно и сделать им предстоит многое. — Что и стало главной причиной их согласия уйти, ведь удайся мой план — в другом мире потребуется немало потрудиться, а если нет, они станут негосударственной организацией наемников — я собирался учесть опыт кое-каких западных стран и ознакомить с ним шиноби.       — Сукин ты сын, — медленно, сквозь зубы прошипела Мито, — ты ведь все это, спланировал, сволочь, все рассчитал заранее!! — и не только планировал. Я учился и у нее тоже, ведь кто знает, выдержит ли портал переход? Так что я учился искусству печатей, попутно подключая Мито к решению государственных вопросов, пока еще мелких, незначительных, но кое-кто уже был в курсе, что некоторые решения приняты не одним мной... таких были единицы, но это ведь тоже только пока.       — И ты попалась, — я улыбнулся ей в лицо, демонстрируя самодовольное превосходство, — так что начинай собирать команду.       — А если я откажусь? — гадюкой прошипела Мито.       — А ты не отказывайся, — я лучезарно улыбнулся, отчего ее просто перекосило от бешенства. Ее эмоциями я любовался секунд двадцать, после чего она взяла чувства под контроль.       — Хорошо, а что по Зецу? — в эту проблему я посвятил ее сразу, как она приступила к работе. Вот только даже она, будучи знатоком печатей, ничего не могла поделать, создание такого существа — это просто иной уровень мастерства, ей недоступный.       — Я готов, — собственно раз прикончить его мы не могли, то решили запереть, как биджу, на это сил и умения Мито было более чем достаточно. Ну а проломить печать, способную сдержать демона, он не сможет, во всяком случае, быстро и незаметно.       — Я тоже готова, моя ловушка завершена и я уверена, что она его удержит.       — Тогда запечатываем его сразу после операции. Николай Чудов, Луна, подвал мед.корпуса Академии, год спустя после уничтожения Водоворота.       Операция, когда-то давно я и сам проводил ее, пересаживая глаза двум великим братьям, а теперь вот лежу на лабораторном столе, а вокруг меня крутятся ассистенты, под командованием Зецу.       — Противоболевую блокаду! — моей головы мягко касаются чьи-то руки, и я перестаю чувствовать свои глаза, чакра тут же неосознанно пытается исправить повреждения, и чувствительность начинает медленно возвращаться.       — Время! — Зецу кладет свою руку мне на глаза, и я перестаю видеть, на краткий миг меня охватывает паника, и я давлю ее усилием воли, заставляя себя лежать без движения.       — Подготовка! — в глазницы словно углей сыпанули, по каждому чакроканалу прокатывается чужая чакра, и рядом с ними выстраиваются новые, и я изо всех сил давлю в себе крик, процедура эта весьма болезненная.       — Глаз! — секунда, другая и я по-прежнему не вижу, так на краткий миг что-то мелькнуло и пропало, глазницу почти сразу что-то закрыло. — Глаз! — а потом настал черед второго глаза. — Все теперь два дня покоя и ты вновь увидишь мир. — Голос Зецу звучал чуть устало, но с затаенным торжеством — он только что создал носителя генов Учих, обладающего силой Сенжу, создал сам, своими руками. И я почти уверен, что образец моей крови он себе прикарманил, я, будучи на его месте, именно так и сделал, а он не глупее меня будет. Николай Чудов, Луна, один из полигонов Академии, полтора года после уничтожения Водоворота.       — Ты уверен? — Зецу невозмутимо кивнул, — я всё-таки думаю, что тут дело в другом. Мадара активировал свои глаза вовсе не так.       Я даже не считал, сколько попыток мы использовали, чтобы активировать шаринган. Перепробовали все: транс, иллюзии, внезапные атаки, химию… остались эмоции, на которые мы также попытались воздействовать, и это также не принесло никаких результатов. Теперь же мой помощник-наставник предположил, что чувства должны быть чистыми, исключительно моими. И пусть я считал это предположение бредом, было решено отработать и эту версию.       — Так ладно, приготовься, — я медленно прикрыл глаза, вспоминая, мне нужна была ненависть и… ничего! Ничего!! Оказывается мне некого ненавидеть!! Гребаная жизнь с грёбаным мировоззрением убийцы, не нужно испытывать сильных эмоций к своим целям, только простые рабочие отношения. Ярость, злость, неприязнь — это да, это испытывал, но вот ненависти как таковой во мне не было. Клан Хагоромо, их действия, отнявшие у меня Сузуме... А за что их ненавидеть, за то, что они как все? Увидели возможность и нанесли удар, за это их ненавидеть? Хаширама… тоже нет, да он "просрал все полимеры", но у меня просто не получалось его ненавидеть, в моих глазах это был просто хороший парень, что вовремя не ушел в сторону. Коноха с ее кланами и Тобирамой… а их за что ненавидеть? Ведь и они оказались как все — обычные говнюки, никакой ненависти они во мне не вызывали, потому что точно такие же сволочи находились повсюду, куда ни плюнь. И я, выстраивая свою систему, в качестве стройматериала использовал вовсе не праведников и святых подвижников. И точно такие же кланы ходили у меня в подчинённых… Неожиданно в памяти мелькнул образ Усаги, молодая узумаки, хотевшая изменить свою жизнь, с моей помощью, найти свою тихую гавань, могло ли у нас это получиться? Едва ли, хотя… возможно, останься она жива, и моя жизнь была бы другой… ведь какие-то чувства она ко мне испытывала, да и сам я был к ней неравнодушен. И все это перечеркнула одна хвостатая тварь, просто потому, что ей захотелось пройтись, а люди не успели убраться с ее пути.       Я замер, чувства во мне не забурлили, я не ощутил ни яростного бешенства, ни ледяной злобы, нет теперь, сидя в тишине и покое, наедине со своими воспоминаниями, я понял, чего именно хочу. Я хотел уничтожить их всех, окончательно и бесповоротно, не запереть в чужих телах или печатях, а именно уничтожить. Это желание… было простым и кристально ясным… и я открыл глаза. И на секунду мне показалось, что со мной что-то не так.       Все стало очень четким, очень… заметным… я даже захотел протереть глаза, ощущая неправильность, увиденного, но меня остановил окрик Зецу:       — Стой, не смей!! — я послушно остановился, а он, приблизившись, с удовлетворением осматривал мое лицо. — Два томое, — констатировал Зецу, и тут же сложив пару печатей, выдул небольшой водяной шарик. — Видел?       — Да, — я действительно различил и сложенные печати, и что куда важнее чакру. Глазки оказались с большим сюрпризом, к ним словно подключили дополнительный диапазон зрения, энергетический.       — Значит всё-таки ненависть, — продолжал констатировать факты Зецу, — причем именно твоя собственная. — Я же закрыл глаза, успокаивая чувства и отодвинул образ Усаги чуть в сторону, после чего вновь открыл глаза. — Нормальные, — Зецу чуть улыбнулся, — в этот раз, я полагаю, нужно было успокоиться?       — Да, но знаешь, я чувствую, что не смогу забыть и не смогу простить, что эта ненависть останется со мной навсегда. Теперь разговоры о проклятии клана Учиха уже не кажутся мне бредом, доля истины в них есть. — Мда, не ожидал, что в бреде Тобирамы о проклятом клане есть доля истины.       — Но раз иного способа нет, придется работать с тем, что есть.       — Придется, но кланам шаринган пересаживать не будем, у них может быть несколько... предвзятое отношение к нам. И ещё, Мито готова решить нашу проблему с Треххвостым.       Разумеется, Зецу не стал пропускать столь важное для него мероприятие, ведь у него появилась возможность разглядеть, как создается печать для удержания демона, мощная долговременная печать, а не тот сурогат, которым мы пользовались. И пусть воспроизвести ее он бы не смог, лучше знать, чем не знать.       Итак, мы на Луне, на самом дальнем полигоне, где идеально ровная поверхность и нет вообще ничего. Ничего, кроме плиты, на которой Мито медленно и тщательно чертит узор. Чертила она его почти три часа, в то время как пара ее клонов тщательно проверяла начертанное, каждый завиток и каждую закорючку.       И вот мы стоим по углам стометрового квадрата, за нашими спинами переливается фиолетовым барьер, в центре лежит бумажный свиток, с замудренной печатью, сейчас покрытый синими трещинами.       Клон Мито, сложив пару печатей, распечатывает Треххвостого, и тот появляется с торжествующим ревом, а сама Мито в это самое время активирует нарисованную печать, и демона скрутили алые ленты. Еще миг и демон яростно рычит, пытаясь разорвать свои путы, а женщина смыкает руки в замок и хвостатого уже под негодующий рев утягивает в плиту под ним.       Я же все это время вместе с Зецу стоял скрученный все теми же нитями, что и хвостатый. Мито покрыла узором всю площадь внутри барьера, разумеется, заявив, что это для удержания демона. Ну а то, что удерживать он будет не только его... меня это устраивало. Поэтому я не дергался, спокойно ожидая, когда Мито меня освободит, что она и проделала, сложив пару печатей и коснувшись меня.       — Проклятье! — в отличие от меня Зецу изо всех сил пытался вырваться, прекрасно понимая, что я задумал. Вот только он и близко не был равен Треххвостому по силам и, вырваться не мог.       Я молча обнажил живот, и Мито положила одну из своих рук мне на живот, выжигая печать, далеко не такую мощную, как та, в которой она запирала демона. Не скажу, что я ничего не почувствовал, но и кричать от боли не спешил. Пусть я и успел позабыть о том, каково это, за свою жизнь я испытывал и куда более сильные... ощущения. А еще через два мгновения вторая рука Мито коснулась тела Зецу.       — Печать, — и Зецу оказался заперт. Еще один этап подготовки завершился. Николай Чудов, один из мирков призывных животных.       — Ну что же ученик, ты всё-таки вернулся, чтобы закончить обучение, — иронию в его голосе не заметил бы только глухой.       — Да, и я прошу прощения учитель за свою неторопливость, — смиренно отвечал я, опустив голову, чтобы он не заметил моей улыбки. Да я не торопился, но все-таки не считал, что потратил время зря.       — Тебе не за что извиняться ученик, — торжественно заявил медведь, — ты дал нам много больше, чем мы тебе. То, что показал нам Кацу, и то, что ты сумел узнать в Храме у Моря, это уже дало нам невероятно много, — а потом он расхохотался, как и я. Мое обучение... я мог бы тянуть с ним до бесконечности, меня стали бы учить хотя бы для того, чтобы убить скуку. А те знания, что я передал... пусть у призывных животных было подчиненное положение, только полный дурак не попробует улучшить отношения со своими подчиненными, ничего при этом не теряя.       — Я рад, тогда продолжим мое обучение?       — Продолжим.       Шаг, шаг, прыжок, шаг… я бесшумно несся по лесу, а чуть правее от меня двигался мой учитель. Природная энергия вливалась в меня широким потоком, и с каждым движением я ощущал ее все лучше, и с каждым мигом мои чувства охватывали все большую площадь. Вот мы выскочили на поляну, и я пустил «Шаровую Молнию», просто вверх, ни куда не целясь, и вновь побежал. А потом было небольшое озеро и ловля в нем рыбы, потом я вновь бежал по лесу… чакры во мне почти не было, все это время я действовал благодаря природной чакре. Увеличение скорости, силы… простые действия на которые я раньше тратил обычную чакру, а ещё техники, аналог которым можно было увидеть в природе: молнии, огонь, потоки воды и воздуха, каменные глыбы… с каждым разом обычной чакры использовалось все меньше, ведь если это есть в природе, значит, я могу повторить это, только и нужно, что преобразовать требуемое количество энергии… ведь все в нашем мире суть энергия...       Но ни единого мига я не считал и не чувствовал себя частью природы, не растворялся в океане энергии, не забывал о том, кто я. Я человек. Часть не может изменить целое, никогда, я же могу и должен. Да можно жить в единении и гармонии с природой, жить простой жизнью, как охотник, например… вот только не устраивает меня такая жизнь и не одного меня. Когда человек начал обустраивать свои пещеры — это было изменение, мелкое, но изменение. Когда стал строить дома и дороги, распахивать поля на месте лесов — это тоже было изменение, и что-то люди не желают отказываться от таких изменений. Им понравилось. Да были отшельники, осуждающие большинство… но что мне до них, что до них остальным людям? Когда распахивали первые поля, много прислушивались к словам тех, кто призывал жить в гармонии с природой, пользуясь ее дарами, а не пытаться насиловать ее плугами и мотыгами? Когда спускали на воду первые корабли, слышали ли голос тех, кто призывал оставить море в покое, ведь люди рождены ходить по земле? Когда посылали людей в небо, всем было глубоко плевать на вопли о том, что люди не могут летать… я медленно развел руки в стороны.       Человек это не часть природы, это чуточку больше, кто бы что мне не говорил, но я был, есть и буду тем, кто желает сжать звёзды в своей ладони. Резко сжимаю руки в замок, приводя в действие колоссальное количество природной энергии, на всей той площади, что сумел почувствовать. И лёгкая облачность над нами сменяется ярким летним солнышком. Простенькая техника тех, кто когда-то работал с природной чакрой, не имея своей собственной. Простенькая техника, выполненная без долгих ритуалов, лишь благодаря воле и толике умения.       — Великолепно ученик, хотя нет, уже не ученик, нет, теперь твое обучение завершилось, теперь ты мастер, могущий больше меня, — Балу почтительно поклонился, хотя в глубине его глазок можно было увидеть легкую улыбку. Да, я лучший и могу больше, но лишь пока, что я тотчас же озвучил.       — Вы ведь тоже не будете стоять на месте? Я не видел ваших собратьев, но смог их почувствовать, как и то, чем они занимаются. — Я действительно чувствовал легкие колебания природной энергии — мишки пытались овладеть приемами жрецов и самураев, так что очень скоро они меня нагонят, а может и перегонят.       — Останавливаться мы действительно не будем, — улыбка у Балу была такой, что сразу возникали мысли о том, что питается этот медведь вовсе не медом и малиной, — поэтому нам очень хотелось бы поговорить с Харуко и остальными кошками.       — Планируете вернуться в мир? — я мог и не спрашивать, но этот вопрос был лишь поводом для другого, более важного.       — А разве ты против?       — Наоборот, я был бы рад, но вы ведь понимаете, что они не вы, и не во внешности дело? Чтобы повторить их путь вам придется ложиться на стол к хирургам, и не только им. Изменения будут очень сильными и такими, как сейчас вы быть перестанете. — И именно это волновало меня, ведь кто-то их уровня мог наделать немало дел, обнаружив что тут "и трава не такая зеленая и солнышко не такое теплое, и вообще раньше было лучше".       — Мы это понимаем, и готовы, как готовы и к тому, что ваш мир намного опаснее и грязнее нашего. Мы понимаем, чем придется платить за возвращение в мир. — Дай-то боги Учитель, дай-то боги.       — Потому что и удовольствия там слаще? — я чуть улыбнулся — это единственное, что могло примирить с бытием человеком, а большего и не надо.       — Да.       — Хорошо, сразу как вернусь — выполню призыв. Ооноки, Ивагакуре, Башня Цучикаге, год спустя после уничтожения Водоворота.       Ооноки молча принял из рук своего будущего советника шляпу Цучикаге, уже позади были и ритуальные клятвы, и торжественные речи… и теперь он глава деревни Скрытой Камнем, а поскольку дайме Земли лишь марионетка, то Ооноки мог говорить о себе как о главе всей страны, со всеми, кто ее населяет. Вот только никакой радости он не чувствовал, во рту была лишь горечь от потери Учителя и дикая усталость от борьбы за пост.       Пока его предшественник сражался на том проклятом острове, Ооноки блестяще выполнил свою миссию. Он не считал зазорным учиться у других людей, тщательно проанализировав действия Страны Демонов. Придя в Страну Медведя, он сделал предложение нескольким самым вменяемым аристократам, вырезав остальных, вместе с тамошней деревней шиноби. Попутно для крестьян и горожан немного ослабили налоги, а купцам дали возможность торговать несколько лет беспошлинно… И все выходило почти идеально, простые люди с искренней радостью соглашались назвать себя подданными другой страны, купцами овладело желание делать деньги, аристократов и шиноби не осталось… фактически сопротивление Ооноки оказывали несколько мелких отрядиков, больше напоминающих разбойничьи шайки, возглавляемых случайно уцелевшими детьми аристократов. Ведь Страна Медведя была велика, а силы Ооноки ограничены, вот кто-то из аристократов и выжил. Кто-то был на охоте и не погиб в пожаре, охватившем родовое поместье, кто-то уехал в город по каким-то своим делам… справиться с этой проблемой было несложно, и уже через месяц будущий Цучикаге уничтожил семьдесят процентов таких сопротивленцев, вместе с простыми разбойниками, что грабили не для того, чтобы скопить средств на борьбу с захватчиками, а просто желая жить лучше прочих. Различий между идейными грабителями и грабителями обычными никто не делал, и многих из них вешали вместе, подчёркивая их суть, простой народ подобное только приветствовал, не видя разницы между обычным разбойником и тем, кто забирает его невеликие пожитки, чтобы вышвырнуть проклятых захватчиков и принести счастье на эту землю.       Ооноки вообще хотел пройтись по стране мелким гребнем и частым бреднем, очистить ее полностью, но не успел, пришлось возвращаться в родную деревню, и делать это очень и очень быстро. Второй Цучикаге не вернулся из своего похода, да его затея частично удалась, Камень получил часть знаний печатников, но цена… она была несоразмерна потерям. Слишком много шиноби погибло, включая и самого Муу, и пусть второй Цучикаге умер героем, прикрывая отступление остальных, пусть забрал с собой второго Мизукаге, пользы его смерть не принесла никакой. Туман с самого своего основания был противником Листа, как и Камень и их взаимные разборки, да ещё и со смертями таких как Муу… если это кто и приветствовал, то только Коноха. Так что когда оставшиеся в живых шиноби Камня вернулись в родную деревню, и честно всё рассказали, в Камне нашлось несколько личностей, заявивших, что политика Цучикаге неправильная, нет сам он конечно герой, джинчурики сохранил и спас кого мог, но надо было по-другому, а как по-другому они покажут, если их сделают главою деревни… Проще говоря, со смертью Муу объявилось сразу три претендента на его пост, а считая Ооноки четыре. При этом уведомлять самого Ооноки о смерти его Учителя никто не стал, нет, конечно, курьера с письмом послали, но его очень удачно перехватили враги, Песок или недобитые Медведи, а может и просто нукенины… Ооноки отбыл слишком рано и не успел прояснить этот вопрос.       Его известили сами джинчурики, быстро прикинувшие к чему все идет и не желавшие видеть на посту главы деревни тех, кто рассматривал их как живое оружие. При желании носители хвостатых могли перемещаться очень быстро, и когда они оба появились в бывшей столице Страны Медведей и рассказали все Ооноки, медлить тот тоже не стал. Запечатав большую часть своих сторонников в свитки, он полетел в Камень, где в течение недели подавил сомнения в том, что именно он должен стать преемником Муу. Один из претендентов после долгого, но весьма экспрессивного разговора согласился не претендовать на пост, второму пришлось вправлять мозги кулаками, причем буквально, в поединке. Цучикаге должен быть сильнейшим, вот и вышел Ооноки на бой с этим шиноби, подтверждая свою силу, но убивать не стал, хотя и мог бы… ему нужен был не труп, а союзник и он его получил. Третий же претендент не остановился ни после разговора, ни после поединка, продолжая крутить интриги, и изо всех сил пытаясь отравить Ооноки. Яд в пище, контактный яд, яд в воздухе… после третьего покушения этот человек вместе со своей родней умер от застарелой болезни, что он скрывал, желая без помех завершить свои дела. И болезнь эта была столь тяжёлой, что и его, и его родню хоронили в закрытых гробах.       И вот теперь Ооноки стал Цучикаге, усталый и опечаленный, не так он должен был становиться главой, не так… ещё примерно минуту он позволил себе быть слабым, быть мальчишкой, который взвалил на плечи непомерную ношу, зная, что остальные ее не выдержат. Не было достойных претендентов на пост, были лишь желающие поправить свои дела, да потешить самомнение, вот только превращать Камень во вторую Коноху, чтобы потом своими же руками уничтожать сильнейших шиноби своей деревни, а иначе власть перехватят, Ооноки никому не позволит. Как не позволит и превратить деревню в свою личную лавку.       Он медленно выдохнул, все больше он не может позволить себе слабость. Итак, Страна Медведя захвачена, а значит теперь нужно послать туда толковых людей, чтобы наладили хозяйство, а заодно закончить чистку от разбойников и идиотов думающих, что они могут противостоять его стране. Также можно подумать о Снеге, активно закупавшем продовольствие именно у Медведей, голод хороший аргумент на любых переговорах, и помощи Снегу взять неоткуда. Мелочь вроде Страны Железа за Снег сражаться не станет, у них и сил маловато и желания нет, коалиции когда-то отбившиеся от элементарных стран давно стали историей, теперь каждый сам за себя. Облако могло бы послать войска… но не хлеб, так как сами активно закупают продовольствие… так что Стране Снега недолго быть независимой, ровно до следующей мировой войны. Поэтому нужно начинать наводить мосты с нужными людьми в Снегу, то, что произошло в Водовороте, не должно повториться. Также стоит задуматься о Песке, помочь им немного, например, с Страной Клыка, на которую те давно облизываются. Всю страну они конечно же не получат, но вот часть могут присоединить... он не против.       И провести переговоры с Облаком, подтверждая нейтралитет, к тому же эти обезьяны наверняка не станут сидеть без дела, и можно будет поторговаться с ними, чтобы не было проблем при захвате Снега. Страна Ветра, один из небольших городков на границе со Страной Реки.       — Невероятно, это невероятно! — мелкий чиновник, один из бесчисленных помощников градоправитель был в восхищении, улыбаясь до ушей, всплескивая руками и чуть ли не пускаясь в пляс. И было от чего, чудо, явленное жрецами нового бога, поразило его до глубины души.       — Поверьте и вы сможете ничуть не меньше, истинная вера способна сотворить чудо, — жрец же выглядел чуть уставшим и совершенно спокойным, словно сотворенное им было рутинным мероприятием. И в определенном смысле так и было, это чудо он творил уже в десятый раз, и оно успело несколько приесться, как и реакция на него. Но для чиновника одного из мелких городков в Стране Ветра появление ещё одного колодца было подобно случайно найденной горе золота. В пустыне вода — жизнь, новый колодец позволит городу расшириться, появятся новые ремесленные мастерские, лавки, некоторые караваны начнут заворачивать именно сюда, а не к соседям… городок перестанет быть провинциальным захолустьем…       Жрец тяжело вздохнул, этот чиновник ничем не отличался от предыдущих, и все его мысли были как на ладони. Жрецы пусть молятся и чудеса творят, город будет расти, а чиновник богатеть, становиться влиятельнее… и ведь ему даже в голову не придет, что сам он может ничуть не меньше, что поверь он и его тоже коснется благодать Ватацуми, и он сможет сам творить чудеса. Но нет, этому человеку и в голову не приходит изменить свою жизнь, и жить хотя бы честно, не хапая все, что плохо лежит. Хорошо ещё, что долго этот чиновник на своем посту не задержится.       Год-два и его сменит другой, тот, для кого на первом месте будет вера. Страна Реки годами отправляла в пустыню миссионеров, тратила колоссальные суммы, и теперь пришло время собирать плоды проделанной работы.       Сначала в пограничных городках возводили храмы, настоящие, со всеми положенными ритуалами… а в это время специально нанятые люди обрабатывали обывателей. В Стране Ветра мало кто считал нужным верить в Водяного Дракона, поэтому людей в храмы зазывали заранее. А потом на первой же службе следовали чудеса, небольшие, но настоящие. И делали их не шиноби, за немалые деньги, а жрецы, даром… ну почти даром. Все-таки они тоже люди, которые и устают, и пить-есть им надо, и… много чего ещё. Но все равно получалось и дешевле чем у шиноби и носы жрецы не задирали.       И постепенно люди привыкали молиться именно в храмах Ватацуми, привыкали к жрецам и чудесам, к хорошему привыкаешь быстро, и также постепенно люди привыкали слушать жрецов, жить так, как им укажут, ведь люди глупы и слабы, им всегда нужен поводырь. Да люди не могли строго исполнять все ритуалы и наставления… но они верили. И с каждым годом готовы были сделать для торжества этой веры все больше, ведь количество жрецов в храмах росло, как и количество чудес, вместе с влиянием храмов. Ведь храмы стремительно богатели, приобретали влиятельных покровителей, и лишались конкурентов. Ведь чудеса творились лишь в храмах одного бога, в остальных могли только языком чесать, а просителям хотелось хоть какого-то результата. Вот и шли они к жрецам Ватацуми. Поэтому храмы других богов стремительно пустели, ведь денег им брать неоткуда, прихожан раз-два и обчелся, влиятельные люди прямо называют бездельниками… одного года хватало, чтобы от других храмов остались лишь стены, да крыша. Ведь жрецы кормились в основном с прихожан, а если нет прихожан, приходится перебираться в новое место, или искать место у другой кормушки, вот и шли они или прочь из города, или в храм Ватацуми.       Новая вера медленно проникала в Страну Ветра, меняя все, чего касалась. И ей не препятствовали, напротив. Ведь творимое жрецами было очень на руку живущим в этой стране, всем от нищих, до дайме. Возможность получить больше воды — это уже было сродни находке самородка размером с гору, а ведь жрецы ещё и занимались врачеванием, успешно справляясь со многими болезнями и травмами, они направляли и наставляли народ, из-за чего многие рекруты в шиноби или армию дайме стали мочь и уметь значительно больше своих предшественников… словом от жрецов Водяного Дракона была польза, очень много пользы. Не меньше пользы было и от союза с самой Рекой, ведь оттуда шло продовольствие, много и дёшево. Страна Реки встала на ноги, наладила хозяйство и предложила Ветру союз, пока только экономический, на что Ветер ответил горячим согласием. Теперь не нужно было втридорога закупать продовольствие у Листа, через цепочку посредников, высвобожденные средства можно было пустить на развитие страны, укрепление ее мощи, приобретение флота, особенно рыболовного… да на что угодно.       И мало кто задумывался, что все жрецы пришли из чужой страны, что даже местные, пожелавшие служить Ватацуми, проходили обучение в Реке. Считаные единицы обращали внимание на то, что люди начинают очень недобро поглядывать в сторону шиноби. Ну а то, что в некоторых городках жрецы стали даже не второй, а первой и единственной властью — не знал никто. Подобно воде, медленно, но верно новая вера распространялась по стране, пока ещё не опасная, пока ещё лояльная власти и приносящая пользу, пока.