Правящий в мрачные времена II

Каждая дерзость хороша, если тщательно продумана. Господин Дэват, Бездушный, “Осколок”, вампир и маг Телванни, расхаживает по круглому залу Тель Ханнака. Он редко возвращается домой. Да, у него есть… излюбленное жилище, настоящая Грибная Башня, где он хранит свои коллекции, трофеи, книги… и в котором большую часть времени находятся только управляющий, Прекурсор да дремора-стражник. Потрясающая компания для вампира, надо заметить — полуглухой каджит с заводными протезами ног, дремора и первый фактотум Соты Сила, которого Заводной Бог когда-то вышвырнул на помойку. Конечно, с голоду можно позариться и на кого-то из них, но Рилан плохо себе представляет, сколько для этого должен не питаться. Лет… десять?.. Сегодня, впрочем, в Башне новый гость, потому Рилан расхаживает по библиотеке раза в три быстрее, чем обычно. Почти бегает. Прекурсор пытается заметить, что господину вредно волноваться, но Рилан посылает его в Пепельную Яму, и бедняга затыкается, потому что спорить с данмерским магом в таком настроении чревато новым попаданием на помойку. В приёмной, на выращенном из стены низком телваннийском кресле сидит Верам Дэват, младший и сводный брат Рилана. Полсотни лет назад их общая мать, пытаясь завладеть башней Тель Ханнака, прокляла старшего сына — и именно спасаясь от её проклятья Рилан принял тёмный дар вампиризма, чтобы выжить и потом разобраться с мамашей, по-телваннийски, навсегда. Верама, тогда младенца, он пощадил, не тронул, даже пристроил на воспитание кому-то из Дома… Какого скампа спустя столько лет Вераму здесь понадобилось — вопрос личной безопасности. Вырос ли он таким же глупо-амбициозным, как его матушка, уважавшая лишь право силы, ещё с кимерских времен почитаемое Коричневыми превыше всего? Хочет ли мстить, стал ли орудием чьего-то чужого замысла? Каждый Телванни отчасти параноик, а у Рилана достаточно поводов подозревать весь мир. — Я даю тебе ровно пять минут, — сообщает он Вераму, появляясь в приёмной. — Надеюсь, ты достаточно умён, чтобы понять, почему. Время пошло. Верам похож на отца, поэтому общего с Риланом у них только горбатый нос да раскосая форма глаз, а ещё, может быть, привычка экономить слова… Одет неброско, но достаточно дорого, чтобы не выглядеть бедным родственником. Он кажется стройным, даже до болезненности щуплым, Рилан по сравнению с ним — атлет; седые спереди волосы падают на лицо с наложенной иллюзией — такой скрывают шрамы; а ещё у Верама невероятно насыщенная некротическая аура, которую младший из Дэватов даже не прячет. Но Телванни терпимо относятся к некромантам, нежити и неприятностям. Вампир и некромант, чудесная не-семья. Больше хотя бы условно живых Дэватов на Нирне не осталось. — У тебя нет причин приветствовать меня иначе, брат. И всё же я пришёл сказать тебе, что благодарен за свою жизнь, — произносит Верам, поднимаясь и застывая в спокойной, но не смиренной позе. — Ты мог не оставлять её. Взгляд ясный, страха нет… это хорошо. — Долго же ты собирался с мыслями. Всё? — Нет. Думаю, что… мы можем помочь друг другу. В чём-то очень важном. Верам чуть улыбается. Ровно столько, чтобы не обозначить слишком фамильярного дружелюбия или слишком опрометчивой самоуверенности… — Вот как? И в чём же? — Видишь ли, Рилан, я нуждаюсь в убежище. Трибунал очень ясно определяет свою позицию относительно некромантов. Никто не рискует принять меня; о тебе же ходит слава, как о герое с… широкими взглядами и неожиданными контактами. Братья обмениваются усмешками. «Герой с широкими взглядами». Господин Дэват давно не делает вид, что ему есть дело до чужих чувств. Он знает, что на своём пути неизбежно задевает их и вовсе не питает иллюзий, что несёт только добро и справедливость. Он делает выборы, платит за них — иногда собственной кровью — и вполне доволен. Пусть осуждают его, его компаньонов и решения: осуждать проще, чем действовать. Многие считают Рилана высокомерным, но Телванни не привыкать; замкнутым — но что взять с вампира; скрытным — но все псиджики таковы. Если для выигрыша нужны дерзость, нарушение устоев и неожиданные союзы — Рилан именно тот, на кого следует поставить. После победы над Молаг Балом он успешно противостоял Клавикусу Вайлу, Мефале, Ноктюрнал, Мерунесу Дагону, слоадам, драконам, Серой Рати… уже с десяток лет некогда безвестный Телванни общается с великими существами Нирна и постоянно оказывается в нужное время и в нужном месте. Он не обольщается, что это только его заслуга, но умеет притвориться эффективным придурком. Героя часто пытаются вести свыше, словно отказывая в уме и воле; и чтобы попасть в глаз бури, можно побыть лицедеем. Так спокойнее: когда тебя недооценивают. Ругают. Водят за нос. Главное — не пропустить момента, когда волк сбрасывает овечью шкуру… и постараться, чтобы никого не задело волной. Победи — и тебя позовут для следующей победы. Снова. И снова. Пока не проиграешь. — Видимо, с удачей у тебя неважно, если ты ищешь у меня приюта, — говорит он Вераму. — Но спасибо, что хоть не юлишь. На чём прокололся? Тот пожимает плечами. — Стечение обстоятельств. Лучше быть судимым за некромантию, чем за убийство, которого не совершал. Некромантов Рилан повидал — и культистов Червя, и фанатиков Алого Шипа, и безымянных одиночек, и авантюристов из армии Эвраксии… Верам имеет класс и достоинство. Рилан ловит его движения, жесты, манеру держаться; в младшем Дэвате есть опасность, но та не вызывает опасения. Их общая мать была красавицей и любила это подчеркнуть; Верам же явно думает о смерти больше, чем о жизни. Зря. «Герой широких взглядов» отлично знает, какой ценой достаются громкие дела: его спутники часто гибнут, и не по злой воле, а просто потому, что война есть война. Кто-то хочет встать рядом? Глупо пренебрегать симпатиями. Глупо доверять каждому встречному. А вот полезные контакты всегда стоит оставить. Как минимум в живых. — Многие бы с тобой поспорили, — Рилан отходит к столику с напитками. — Бренди? Думаю что могу замолвить за тебя словечко Архиканонику. Но только после того, как внимательно изучу, в чём дело. Вдруг ты воскрешаешь слуг Неоплаканного Дома? В это дерьмо я наступать не собираюсь. — Тебе известна и эта тайна… — Скажи мне лучше вот что, Верам. В чём, по-твоему, я столь нуждаюсь сам, чтобы сейчас с порога помочь тебе? — Не хочу врать, что не следил за твоей жизнью… последнее время только и речей, что о твоих подвигах. Могло бы вызвать зависть у мера с амбициями в… подвигах. — А у тебя, значит, их нет? — Слава меня не привлекает. Она назойлива. Я и правда не стал бы тебя беспокоить, не будь преследование Храма таким… отчаянным… ведь говорят, что ты безжалостен и неподкупен. Тебя можно нанять, но не факт, что ты не рассудишь по-своему. Тебя можно оглушить, поймать, переиграть — а ты восстаёшь, как шалк из пепла… Рилан морщится. Не то чтобы проскользнула фальшивая нотка, но длинные подводы всегда так утомительны… — Верам, время. Пять минут кончаются где-то сейчас. Но бренди можешь допить. Верам демонстративно медленно отпивает глоток. — Лалориаран Динар, — произносит он наконец. — Его кенотаф в Пустом Городе содержит только серую пыль, так ведь? Выражение лица Рилана меняется. Верам оказывается прижат к стене куда быстрее, чем делает ещё один вздох, а по коже вокруг глаз Дэвата-старшего бегут уродливые чёрные трещины. Бренди впитывается в ковёр; стакан не разбился, но тёмная лужица имеет раздражающе ровную форму круга. — Теперь выбирай слова тщательно, братец. Оступишься — придушу и скормлю грязекрабам. Верам не сопротивляется. Болтается в телекинетическом захвате, словно ему так же удобно, как стоять на полу. — В Неналате сейчас очень пусто. Так пусто, что руины привлекают тех, кто не любит гостей. Они и заметили, что месяц назад в Неналата Сель Аран Арпена — Зале величественных королей Неналаты — появился саркофаг. По его стенкам ползают мотыльки. На его крышке — имя короля Лалориарана Динара и перечисление его побед, включая последнюю, спасение Делодила… под крышкой есть тело… хорошо сохранившееся. А ещё послание для тебя, Рилан Дэват из Морровинда, «тьма, что сияет». Он просит тебя не тратить свою жизнь на попытки «снова снять цепи». Рилан просто слушает. Слушает-слушает-слушает невозможные слова. Знак, которого он ждал так долго, оказывается слишком ясным… слишком огромным. Слишком похожим на пощёчину. Но не убивать же гонца сразу, ничего не проверив? Все кругом уверены, что у него нет чувств, так что если кто-то разгадал, где брешь в этой кольчуге, то попробовать сюда ударить так умно… Он отпускает Верама, запомнив, что кровь в его венах ощущается медленной и горячей, напитанной некро-флюидами, и такую он бы никогда не стал пить. — Спасибо за информацию. Можешь пока что оставаться здесь, в Башне. Ординаторы сюда не ходят, а если захотят, чары сам можешь оценить. Прекурсор, будь добр, не спускай с гостя глаз. — Да, господин. Как вам будет угодно. Верам подбирает бокал, вытягивает из ковра чарами влагу и собирает её в ледяной шарик, который отправляет в ближайшую урну. Подходит к столику в напитками. Наливает себе ещё бренди. Он явно умеет… приспосабливаться. Рилану это даже нравится. Нравятся люди и меры, которые обладают чувством уместности, ориентируются в том, что можно, а что нельзя, и в какой момент. Они сами занимают положенные им места. Конечно, Верам его настораживает, но довольно дежурно. Основные инстинкты молчат. — Куда ты отправишься, брат? — спрашивает между тем Дэват-младший, наблюдая за тем, как Рилан перебирает внушительную коллекцию дорожных амулетов-меток. — К женщине, которая умеет ненавидеть так же люто, как я. К мужчине, который умеет вовремя уходить в сторону. К богу, который узнаёт чужие секреты, не делясь собственными. — Обо мне ты поговоришь с ними? — Разумеется. Нервничая, Рилан открывает портал, словно вспарывает когтями сно-плоть пространства; для создания этих дыр он использует самые дешевые амулеты, потому что ему всё равно. Чем чаще «скачешь», тем больше их нужно, расходники имеют свою цену… обычного мера или человека от подобных перемещений бы мутило месяц. «Осколку» всё равно — его тело давно утратило нормальные качества, напитавшись магией до состояния живого артефакта. Тель Ханнак остаётся позади, а Рилан выходит «из воздуха» в одной из подворотен Вивека, недалеко от библиотеки. Мелькает смутное подозрение, того ли он пустил в свой дом, но, в конце концов, что вообще такое дом? У него ничего подобного нет; есть недвижимость, убежища и Башня. Если Верам попробует захватить что-то из этого, то умрёт. Если будет сотрудничать — выиграют все. Кто старое помянет, глаз вон; Верам не выглядит ни идиотом, ни слугой Хермеуса, чтобы иметь «запасные глаза».