***
- Ну и упрямый осел... - Заткнись. - Уже бы десять раз сходил, и дело с концом... - Я сказал за-хлоп-нись! Хэ Сюань закатил глаза. - Как знаешь. Истеричка. - А ну цыц. Хуа Чен мог бы вырабатывать электричество своей злостью. Рядом сидел Хэ Сюань, он хрустел сухариками, что бесило ещё больше. Каждый оглушительно громкий "хрусть" бил по мозгам словно кувалдой. Разговоры о своем слепом правом глазе Хуа Чен ненавидел так же сильно, как и невозмутимость этого вечно жрущего придурка. Но ещё больше он терпеть не мог походы в глазную клинику для планового обследования. Поэтому сейчас он, отпугивая своей убийственной аурой любого (кроме Хэ Сюаня, естественно), сидел в коридоре перед дверью врача, пропустив вперед себя почти всю очередь. - Быстрее начнешь, быстрее закончишь... - Тебе жить надоело?! - взорвался Хуа Чен, получив замечание от проходящей мимо медсестры. Его бесило здесь решительно всё. И эти притихшие, ходящие на цыпочках медсестры, будто они в библиотеке. Или на кладбище. По крайней мере, их скорбные лица подходили под второе. Бесили эти больные, слепые и подслеповатые, что ни прохожий, каждый в тебя врезается и начинает блеять извинения, из-за чего мудаком начинаешь чувствовать себя уже ты. Ты же не слепой, ты прекрасно видишь, куда идешь, а они нет, они не виноваты в том, что врезались в тебя, но все равно извиняются. Спрашивается, на кой тебе тогда эта дурацкая палка для слепых, характерный звук ударов которой не узнает разве что глухой? А ещё, учитывая недуг Хуа Чена, его родственная душа гарантированно точно имела проблемы со зрением. И, скорее всего, достаточно серьезные, раз Хуа Чен (будучи "побочной" жертвой недуга, у которого он должен был проявляться в меньшей степени) был слеп на один глаз. Словом, его родственная душа, скорее всего, была слепой полностью. В глазной клинике слепых на один квадратный метр гораздо больше, чем в обычной жизни, поэтому вероятность встречи также возрастает. - Хуа Чен, ты один остался, - заметил Хэ Сюань. Хуа Чену уже ничего не оставалось. Он с тяжелым вздохом поднялся со стула и направился в кабинет врача. Как на гильотину, ей Богу. К счастью, не так страшен черт, как его малюют. Плановый осмотр продлился минут пятнадцать, добрую половину которых врач заполнял форму в электронной базе. Хуа Чен вылетел из кабинета, даже не поблагодарив врача, и понесся по коридору куда подальше от этого ужасного места. Хэ Сюань послушно следовал за братом. - И не так все было страшно, - апатично начал Хэ Сюань, но был грубо прерван. - Ещё одно слово, и я тебе ноги переломаю. - И кто же тогда будет ходить с тобой по врачам, позволь спросить? - не впечатленный угрозой уточнил Хэ Сюань. - Один пойду, не маленький, - прорычал Хуа Чен, не глядя на брата. - Сегодня утром ты был иного мнения, - припомнил Хэ Сюань, ведь не далее как три часа назад этот самый "не маленький" почти смущенно просил пойти с ним в больницу. Почти смущенно подразумевалось в словах "пошли уже в это гадкое место", произнесенное голосом человека, приговоренного к смертной казни. - А не пойти бы тебе... - начал Хуа Чен, все таки обернувшись к собеседнику, но не закончив свою явно нецензурную мысль. Хуа Чен летел с такой скоростью, а единственный зрячий глаз застилал гнев на брата и на весь белый свет в придачу, что он совершенно не заметил человека, идущего ему навстречу. Ещё и повернулся в последний момент... Он больно ударился локтем о пол, успев выставить его перед падением. Однако это самое падение смягчило тело человека, в которого разозленный горе-слепец врезался. Хуа Чен отстранился от незнакомца, который хмурился от боли, очевидно, в затылке, неслабо приложившись им о пол. Хуа Чен уставился на мужчину, которого сбил, не в силах оторвать взгляд. Даже скривившееся от боли лицо было крайне привлекательным. Нечто странное промелькнуло в его голове, краем глаза он заметил что-то красное, мелькнувшее сбоку. Должно быть показалось. Осознав, что лежит посреди больничного коридора, да ещё и сверху симпатичного мужчины, Хуа Чен шарахнулся от незнакомца, как от огня. Он быстро поднялся, и тут же наклонился обратно, помогая подняться пострадавшему. Тот неуклюже начал отряхивать свои светло-серые спортивные штаны. - Простите, я вас не заметил, - тихо произнес Хуа Чен, не привыкший просить прощение. Глаза Хэ Сюаня удивленно расширились. Не более чем на миллиметр. Незнакомец как-то рассеянно дотронулся до ушибленного затылка, все ещё не раскрывая зажмуренных глаз. Он помотал головой туда сюда, но услышав голос виновника "ДТП", повернулся к нему и тепло улыбнулся. Ему пришлось задрать голову, ведь Хуа Чен на добрую голову был выше незнакомца. - Ничего страшного. Я ведь тоже вас не заметил. Он как-то сконфуженно посмеялся. Хуа Чена должно было бы натолкнуть хоть на какую-то мысль то, что незнакомец все ещё не открыл глаза, но эта улыбка... - Вы ударились? Нужно позвать врача? - обеспокоенно начал Хуа Чен, удивляя молчавшего Хэ Сюаня ещё больше. - Нет нужды, - опять улыбнулся мужчина, - я часто падаю, ничего страшного. - Он опять тихо посмеялся, заставляя сердце Хуа Чена замереть. Парень в шоке уставился на собственную грудь, ведь подобного с ним раньше не случалось. Они какое-то время стояли молча, уставившись себе под ноги. Хуа Чен судорожно соображал, что теперь нужно делать: убежать из больницы как можно быстрее - изначальный план действий, или попытаться всеми правдами и неправдами задержать незнакомца. - Молодые люди, позвольте пройти. Трое одновременно обернулись на пожилую медсестру, катившую тележку с картами пациентов. Хуа Чен и Хэ Сюань быстро отошли к стене, но вот их новый не совсем знакомый замешкался, будто не зная, в какую сторону ему идти. Хуа Чен схватил того за руку и притянул к себе, рискуя задохнуться прямо тут, не сходя с места. Раньше он полагал, что все эти "обжигающие прикосновения" бывают только в сопливых мелодрамах и женских бульварных романах. Что ж, он ошибался. Мужчина неуклюже споткнулся, явно не ожидая подобного, и врезался в грудь Хуа Чена, добивая последнего (фигурально выражаясь, ведь незнакомец был достаточно легким) . - Ох, простите, теперь и я в вас врезался, - он смущенно улыбнулся, отстраняясь. - Н-ничего. - Хуа Чен вернул улыбку, не менее смущенную. Рядом с ним Хэ Сюань крайне выразительно закатил глаза. - Се Лянь! Мужчина дернулся. С другого конца коридора к ним бежала молодая женщина, примерно ровесница всей троицы. Её светло каштановые волосы, как и легкие бирюзовые одежды, развевались от быстрой ходьбы, как если бы вокруг дул легкий ветерок. Однако ветра не было. - Цинсюань, - как-то виновато произнес, очевидно, Се Лянь. "У него красивое имя", - подумал Хуа Чен, естественно имея в виду свою случайную жертву столкновения, и тут же удивленно раскрыл глаза. Когда это он вообще думал о чем-либо подобном? Тем временем Ши Цинсюань подбежала к троице, замершей у стены. Она беглым взглядом оглядела Хэ Сюаня и Хуа Чена, и перевела взгляд на виноватого Се Ляня. - Я тебя по всей больнице ищу! С ума сойти, ты что, перепутал этаж? - Не ругайся, Цинсюань, но, кажется, так и вышло, - посмеялся Се Лянь, потерев затылок. На лице Ши Цинсюань отражались все её эмоции. Казалось, она не могла решить, что испытывает больше: злость или беспокойство. Она резко схватила Се Ляня за руки и начала осматривать его на предмет повреждений, не переставая браниться. - Оставила его на пять минут, вы только подумайте! И куда это тебя понесло? Молчи! - воскликнула Ши Цинсюань, увидев, что ей хотят ответить. - Знаю я, что ты скажешь. Я хотел найти автомат с едой! Или, я хотел попить! Я же просила никуда без меня не ходить, Се-сюн, я чуть с ума не сошла! Каким-то чудесным образом она заметила, что её, очевидно, друг, только что был несколько поврежден. Глаза Ши Цинсюань полезли на лоб. - Ты упал?! - Ничего серьезного... - Се Лянь! Боже мой, да я же так с тобой раньше времени поседею! Тут неугомонная наконец обратила внимание на двух притихших у стенки парней. - А вы?.. - Хуа Чен, - представился парень, - а это Хэ Сюань. Это... - Хуа Чен немного потупил взгляд, вновь вызывая на лице брата искреннее изумление, - моя вина. Я врезался в вашего друга по неосторожности. Глаза Ши Цинсюань вспыхнули гневом. - Да как ты... - Цинсюань! - чуть повысил голос Се Лянь, ища в воздухе руки подруги. Глаза мужчина все ещё не открывал. - Он не виноват. Это вышло случайно... - У тебя никто никогда ни в чем не виноват! - Воскликнула Ши Цинсюань и резко обратила свой гневный взгляд к Хуа Чену. - Смотреть нужно, куда вы идете! Будто не знаете, что в этой клинике не все видят, куда идут! - Цинсюань... - Вообще-то... - вдруг возмутился Хэ Сюань, но Хуа Чен его остановил. - Ещё раз прошу прощения. Могу я пригласить вас на обед, дабы загладить свою вину? Слова вырвались прежде, чем их успели обдумать. На мгновение все застыли. Челюсть Хэ Сюаня поздоровалась с полом. Се Лянь улыбнулся. - Было бы... - Нет! - отрезала Ши Цинсюань, перебив своего друга. - Се Лянь, нам пора. Она схватила своего растерянного и несколько разочарованного друга за руку и повела туда, откуда несколько минут назад прибежала. Хуа Чен, не осознавая, что делает, потянулся за Се Лянем. Тот обернулся, будто почувствовав порыв нового знакомого, и, наконец, открыл глаза. Сердце Хуа Чена оборвалось. Стоило догадаться, что все не может быть так прекрасно. На него смотрела пара побелевших слепых глаз.***
- Я в шоке. - Помолчи. - Нет, серьезно. Уж такого я точно не ожидал, - сказал Хэ Сюань, помешивая сахар в кофе. Они сидели в Макдональдсе недалеко от клиники. Хэ Сюань захотел есть, а Хуа Чен - утопиться. Очевидно, в собственных соплях, по мнению Хэ Сюаня. - К тому же, не факт что он - твоя родственная душа. - Заткнись, Хэ Сюань, - прорычал Хуа Чен, роняя голову на стол. Хэ Сюань брезгливо отодвинул от своего подноса рассыпанные по столу волосы брата. - Хватит своей волосней сорить. Подстригись уже, наконец. Хуа Чен что-то недовольно промычал в ответ. По правде сказать, ему хотелось блевать от самого себя. Когда это он терял дар речи от одного лишь смазливого личика? Он! Высокомерный, неприступный, холодный и невозмутимый Хуа Чен! Да его старались обходить стороной все нормальные люди. Подчиненные его боялись и уважали, соперники уважали и ненавидели, как бы противоречиво это не звучало. В действительности Хуа Чен не был настолько высокомерным и самоуверенным, он просто трезво оценивал отношение окружающих к себе. Ведь несмотря на ужасное детство и разбитую вдребезги мечту из-за ослепшего глаза, он сумел подняться "из грязи". В свои неполные тридцать он добился высокого и уважаемого положения в кругах ценителей искусства и истории, будучи директором одного из крупнейших и богатых музеев города. Конечно, удалось ему это не без хитростей, но в наше время честными намерениями вымощена дорога лишь в одно известное место. В ад. Короче то, что произошло сегодня, было для него в корне недопустимым. Как сказал придурок Хэ Сюань, Хуа Чен чуть не облил Се Ляня слюнями, и это было прекрасно видно со стороны. Видно всем, кроме самого Се Ляня. По понятным причинам. И тут мы возвращаемся к основной проблеме. - Ты думаешь его разыскать? Хуа Чен резко поднял голову и направил на невозмутимого собеседника убийственный взгляд. - И зачем мне это, скажи на милость, делать? - Ну не знаю. В клинике ты выглядел так, будто прям там на месте готов был взять его в мужья. Блевать от вас двоих хотелось. Не знал, дорогой брат, что ты у нас по мальчикам... Хуа Чен со смесью ужаса и отвращения воззрился на брата. - И не смотри на меня так, ты знаешь, что я прав. Действительно, Хуа Чен, я впервые увидел тебя таким. Ты с таким обожанием даже на матушку Мо не смотришь. Хотя нет, с таким лицом смотреть на матушку Мо было бы равносильно инцесту. Хотя нет, инцест это же между братьями и сестрами... - Заткнись, а? - в очередной раз предложил Хуа Чен, не желая продолжать тему инцеста. Упоминание матушки Мо немного привело его в чувства. Совсем немного. - Когда она, кстати, возвращается? - спросил Хуа Чен, желая переключить тему. - А ты не знаешь? Бессовестный сын, - пожурил Хэ Сюань то ли в шутку, то ли всерьез, по его роже кирпичом никогда нельзя сказать точно. Хуа Чен даже не удосужился что-то сказать, лишь в очередной раз выразительно посмотрел на брата. Тот притворно тяжело вздохнул. - На следующей неделе. Мог бы и сам поинтересоваться. - Ты же прекрасно знаешь, что не мог, - раздраженно бросил Хуа Чен, вновь уронив голову на руки. Хэ Сюань фыркнул. - Детский сад. Это правда, Хуа Чен действительно не мог так просто спросить у своей приемной матери, когда она вернется из деловой поездки, ведь перед самым отъездом они поссорились. И не то, чтобы юноша был настолько горд, что не мог пересилить свою обиду и написать матери. Просто тема их ссоры была стара как мир (вернее, как жизнь Хуа Чена в доме матушки Мо). Эта святая женщина, матушка Мо, работала детским психологом в приютах. В нескольких разом. Она была убеждена, что обязана помогать каждому ребенку, который встречается ей на пути. К огромному удивлению Хуа Чена, ей это пока удавалось, причем почти всегда успешно. Легкий характер помогал сходиться как с коллегами, так и с детьми, а искреннее желание помогать делало её невероятно ценным и хорошим специалистом. Как бы много не твердили педагогические светила, что у педагога не должно быть любимчиков, эти самые любимчики все равно будут появляться. Вот и матушка Мо, лишь только первый раз встретив маленького Хуа Чена, буквально влюбилась в этого малыша. Хэ Сюань шутил, что матушка Мо просто любит всех сирых и убогих. Имело место быть, поскольку спустя полгода после усыновления Хуа Чена, матушка Мо принялась собирать документы на усыновление Хэ Сюаня. Вскоре Хуа Чен внезапно ослеп на один глаз. Ни с того, ни с сего. Матушка Мо, быстро догадавшись, что дело в связи родственных душ, и что скорее всего родственная душа Хуа Чена слепа полностью, начала больше работать со слепыми детьми. Женщина устроилась в приют детей с серьезными патологиями, намереваясь найти родственную душу своего сына. Однако матушка Мо не учла двух вещей. Первое, совершенно не факт, что родственная душа Хуа Чена тоже была сиротой. А второе, в то время как женщина зашивалась на нескольких работах, её сын возненавидел свою судьбу всей душой. Ведь ослепший глаз разрушил мечту ребенка, и чуть было не лишил его вновь обретенной семьи в лице матушки Мо и брата Хэ Сюаня. Однако женщина все равно не оставила своих попыток. Быть может, дело уже было и не в поиске родственной души сына, но матушка Мо продолжала работать в приютах для слепых, глухих, немых и прочие комбинации вышеперечисленных недугов. Вот и сейчас женщина уехала в Пекин, чтобы договориться о чем-то там для какого-то очередного приюта слепых, Хуа Чен не вникал. Но все равно поссорился с матерью, поскольку во всех её поползновениях в сторону слепых детишек видел очередные попытки найти родственную душу сына. Глупо? Да. Однако со своей обидой Хуа Чен ничего поделать не мог. Возможно, имело смысл быть умнее, и, как и Хэ Сюань, делать вид, что Хуа Чен активно ищет свою родственную душу. Однако парень не обладал таким же хладнокровием и актерским талантом, как его брат. Вспыльчивость не позволяла сдерживать в себе гнев, что не слабо подпортило ему жизнь. Благо вспыльчивость, в отличие от слепоты глаза, Хуа Чен научился контролировать. И вот он снова вернулся к своей идиотской родственной душе. Как же бесит. - А зачем она уехала? - не особо интересуясь спросил Хуа Чен, все ещё пытаясь отвлечься от ненавистной темы. Хэ Сюань смерил его осуждающим взглядом, но он уже устал отчитывать брата, поэтому просто ответил. - Поискать воспитателя, или учителя, в приют для слепых. - И для этого она поехала в Пекин? - Ей нужен хороший воспитатель. К тому же там вроде бы кто-то согласился переехать сюда, чтобы работать с мамой. А в Пекин она поехала, дабы уладить последние вопросы с прошлым начальником этого горемыки. - Будто нельзя все уладить дистанционно, - пробурчал Хуа Чен, сетуя на то, что их маме пришлось так утруждаться из-за какого-то воспитателя. - Ты это матушке скажи. Да и там начальник такой же консерватор, как и она. Братья замолчали. Хуа Чен задумчиво жевал трубочку от Кока-Колы, периодически поглядывая в сторону входа, будто надеясь кого-то там увидеть. - Ты бы поговорил с ней, - вдруг сказал Хэ Сюань. Хуа Чен хотел было закосить под дурака, мол о ком ты, но понимал насколько это глупо, а главное, бесполезно. Естественно речь шла о матушке. - Она ведь каждый раз после этих ваших ссор переживает. По ней не скажешь, но тебе ли не знать... - Да знаю я, - перебил брата Хуа Чен, и снова уставился на пустой стакан из-под Кока-Колы. - Почему бы тебе не сделать, как сделал я? - Издеваешься? Матушка, по-твоему, тупая? Всю жизнь я твердил, как ненавижу этого человека, а тут раз, и начинаю искать. Вот так новости! - Тебе не обязательно действовать так топорно, - поморщился Хэ Сюань. Сам он уже добрые двадцать лет старательно делал вид, что ищет родственную душу, при этом, естественно, ни о каких реальных поисках речи и не шло. Хуа Чен готов был поставить свой последний зрячий глаз на то, что матушка Мо давным-давно догадалась о вранье младшего из её сыновей, но почему-то активные попытки поиска предпринимала исключительно в отношении старшего. Быть может, дело в его ярко выраженной злости? - Ну и что ты предлагаешь? - Хуа Чен старался не смотреть на брата. Один взгляд, и паршивец поймет, как Хуа Чена самого уже достали эти бесконечные споры. - Любой разговор о теме-которую-нельзя-называть переводи в другое русло, а вместе с тем интересуйся её работой. Может, помоги когда. В конце концов я больше чем уверен, что матушка уже давным-давно возится со слепой ребятней не из-за тебя, а просто потому, что ей самой это нравится. На тебе, к твоему сведению, свет клином не сошелся. - И почему всегда, когда ты начинаешь выдавать дельные мысли, все заканчивается оскорблением меня? - Где здесь оскорбление, идиот? Каждое слово чистейшая правда. Я вообще не понимаю, как ты со своим эго в дверные проемы помещаешься. - Что и требовалось доказать, - с философской отстраненностью вздохнул Хуа Чен, ни на миг не воспринимая слова брата всерьез.