Пастис

В итоге Алькор согласился отправить сестру с Юэном. Было ли это заслугой каннабиса, или он все-таки смирился, Юэн не знал. Алькор решил, что можно взять с собой Бетельгейзе, якобы чтобы отвезти в Убежище к отцу на случай если в дом проникнут члены Ордена Феникса. А там уже, когда начнется переполох, Юэн заберет ее, и они трансгрессируют вчетвером. Тогда, возможно, удастся представить все так, будто пленники забрали девочку в качестве «заложника» или что-то вроде того. Тогда, возможно, Бёрк ничего не сделает со своей женой. Они еще немного обсудили предстоящий побег, однако главная проблема в итоге возникла там, где ее не ждали. А стоило бы. Юэн с замиранием сердца считает минуты, он не знает, когда там уже наступит это «завтра ночью», но предполагает, что максимум через двадцать четыре часа. А это всего лишь тысяча четыреста сорок минут. И восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд. Секундный ритм он знает хорошо, так что верит — счет будет относительно точным. Юэн считает и считает, периодически сбивается, уходя мыслями к Бетельгейзе. Получится ли все? И если да, что они будут делать дальше? Где она будет жить первое время? Как? На четыре тысячи шестьдесят восьмой секунде к двери подходят. — Господин мракоборец, — говорит Бетельгейзе, и Юэн окончательно сбивается. — Привет. — Брат рассказал, что хочет помочь вам сбежать, я пришла попрощаться. Попрощаться? Ну уж нет. Может, конечно, у них ничего и не получится, но пока что Юэн надеется на обратное. Впрочем, Бетельгейзе знать об этом не нужно. Неизвестно, как она отреагирует, да и, в конце концов, даже если обрадуется, не хочется обнадеживать хотя бы ее. Надежда — это вообще та еще стерва. — А я как раз придумал концовку той сказки. Про мальчика и пустоту. — О! Я слушаю, — по шуршанию слышно, как Бетельгейзе устраивается у двери. Юэн не хочет думать о том, как еще недавно она лежала там, не в силах защититься. Как обрушивался на нее град ударов. Как она вздрагивала, но терпела, продолжая молчать. — В конце концов мальчик понял, что ни один подвиг не заполнит пустоту в его душе, и перестал гнаться за ними, — на самом деле Юэн придумывает на ходу. — Потому что встретил… маленькую девочку. И пустота стала меньше сама по себе. Наверное, это и правда так. Несмотря на все, что делал с Юэном Бёрк-старший, почему-то именно в темнице получилось напрочь забыть о своих дурацких бедах. Одиночество, чувство ненужности, постоянные муки совести… Эта клокочущая бездна перестала затягивать в себя все подряд. Юэну просто хочется жить. Иметь возможность и дальше болтать с этой девочкой, сказки ей читать, рассказывать о море, о приключениях, о цветах. Показать сделанный им садик возле дома Милс. Когда ты на самом краю, жажда жизни всегда доходит до апогея. Дело, конечно, не только в ней, но и в ее брате — эта абсурдная дружба с Пожирателем смерти тоже помогала сохранять рассудок. Они оба все приходили, и приходили… И Юэну становилось легче. Но в конце концов, если бы не ее «не вините моего брата» в самом начале, позволил бы Юэн себе засомневаться? Не задушил бы он мальчишку еще тогда? Юэн не знает, что было бы. Но знает, что Бетельгейзе для него — как путеводная звезда. Далекий маяк, не позволяющий сбиться до самого конца. Может, это не он был тут Вергилием? А она была — маленькой Беатриче. — Он в нее влюбился? — Нет, — Юэн тихо смеется. Боже, Алькор точно с ним что-нибудь сделает из-за этой малявки. — Она была слишком маленькая. Просто… Она дала ему смысл. Цель. — Какую? — Не знаю, я простой рассказчик. Откуда же мне знать? Если он сможет, он сделает все, лишь бы жизнь этой девочки стала нормальной. Просто потому что ему так хочется. Без особых на то причин, без удушающих вопросов самому себе. — Эй, это нечестно! — Бетельгейзе восклицает со всем возмущением, на какое только способна, а Юэн продолжает смеяться. — Кто вообще так рассказывает?! — Все-все, это открытый финал. Она еще что-то себе обиженно пыхтит под дверью, потом дыхание становится ровным. На какое-то мгновение Юэну кажется, что Бетельгейзе ушла — она ведь при желании умеет очень тихо ходить. Так не умеют, кажется, даже в разведке, как умеет она. — Я не поеду с вами. Я понимаю, что задумал брат, — наконец, говорит Бетельгейзе, и сердце у Юэна сжимается. — Не… не понимаю, о чем ты. — Вы не умеете лгать, господин мракоборец, вам нужно больше практики, — и снова эта ирония. — Все вы понимаете, это вы его подговорили. Мне, конечно… знаете, мне приятно, что вы беспокоитесь обо мне, — судя по голосу, Бетельгейзе улыбается. — Но я не могу оставить их. Здесь моя семья, а там чужие люди, которые никогда не примут меня. Я всегда буду для них дочерью убийцы. Меня все везде ненавидят. Неправда… Нет. Как ее может вообще хоть кто-то по-настоящему ненавидеть?.. Но эта девочка привыкла, что люди, к которым она пытается проявить сочувствие, только гонят ее и ругают. Взять хотя бы ту же Алису. Она сказала «Гори в аду»? Да, это точно в ее духе. — Это не так. Они просто… люди в плену недоверчивы. То, что Алиса накричала на тебя, это… Ты пойми, она же просто думала, что тебя подослал твой отец. Я и сам-то не сразу поверил, что ты… — он запинается, — реальна. Юэну до сих пор, бывает, кажется, что она лишь плод его воображения. — Это просто вы такой добрый. А другие люди не такие, — снова усмехается Бетельгейзе. Она, наверное, давно потеряла веру: и в людей, и в то, что в ее жизни все может наладиться. — И… Я не могу рисковать жизнями мамы или брата. Отец в гневе способен сделать все что угодно. Конечно, стоило чего-то такого ожидать. Если брат до усрачки боится за мать и сестру, почему бы сестре точно так же не бояться за мать и брата? И все-таки… Бетельгейзе снова будто пытается снять с него ответственность. Показывает: это не вы не можете меня спасти, это я сама не хочу. Но так ли все на самом деле? — Мы собирались забрать тебя сами, так, чтобы не было понятно, что твой брат в этом замешан. Ты была бы у нас заложником, — последнее он добавляет весело, как шутку. Словно предлагая поиграть в игру. А у самого на сердце не кошки скребут, целые тигры. Вариант с заложником в принципе звучал здраво. Пожиратели смерти, которые должны были сопровождать их до места встречи с Бёрком, вряд ли рискнули бы атаковать, окажись у пленников в руках дочка Палача Волан-де-Морта. Это почти что двух зайцев одним выстрелом. И девочку спасти, и себя обезопасить. Хорошая идея. — В любом случае дядя Исидор сейчас отвезет меня к отцу. Отец прислал сову утром, хочет, чтобы я была у него к обеду. Он считает, что ехать с пленниками для меня небезопасно. Вот и все. Глупо было на что-то надеяться. Тут самим бы выбраться как-то. Но Юэну все равно невероятно тяжело от понимания, что они даже не попробуют. Что все будет… вот так. И хочется выломать эту чертову дверь, пока в поместье Бёрков еще нет Пожирателей смерти, схватить в охапку девчонку да Фрэнка с Алисой, и валить отсюда нахрен. Можно же?.. Нет. — Все не так плохо, — Бетельгейзе пытается говорить с оптимизмом и даже, наверное, успокоить. — Темный лорд не позволит отцу серьезно навредить мне, он не такой плохой как вы думаете. Он тоже добр со мной, почти как вы, и подарил мне «Тайные записи о темных зельях» Виндиктуса Виридиана. В ограниченном издании. О «Темном лорде» она говорит с глубоким уважением и даже нотками восхищения. И книжке своей радуется, важничает. Для ребенка на деле не имеет значения, что ты делаешь с другими, если ты добр к нему. Он простит все и примет, даже вырезанную у кого-то печень. Просто люби его. Так и Вероника верила в Девиса. До конца. — О… это… очень мило с его стороны, — Юэн не видит смысла показывать свое истинное отношение к Волан-де-Морту или как-то пытаться ее переубедить. Если тот правда может ее защитить, что ж, хоть что-то в своей жизни он, значит, точно делает правильно. — Я не боюсь, — говорит Бетельгейзе. Но она боится, каждой клеточкой своего тела. Ненавидит, боится, и пытается выжить. И… что, если она врет? Про письмо. Вдруг никакого письма не было? Или было, но только потому что она сама как-то дала отцу понять, что ей опасно ехать с пленниками. Юэн не знает и никак не может это проверить. Нужно просто смириться. — Я хочу сделать что-нибудь для тебя, — теперь настала очередь Юэна это сказать. — Выживите, — весело отвечает Бетельгейзе. — Меня это очень порадует. Так что… Удачи вам, господин мракоборец. — Может… хочешь знать, как меня зовут? Она ведь все еще не знает его имени, и не знает, что он давно уже узнал ее. — Нет. Даже если я когда-нибудь вас встречу, мы всегда будем по разные стороны двери. Верно. Он грязнокровка, она дитя чистокровных семей. Он мракоборец, она дочь Пожирателя смерти. — К тому же вы меня даже не вспомните, брат сотрет у вас память. И я вас тоже забуду, — она говорит это так решительно, что Юэн не может не восхититься. Для нее так действительно будет лучше. Пожалуй, и правда — если знаешь имя, это как будто к чему-то обязывает. Делает знакомство реальным. Создает новую ниточку привязанности. А зачем помнить случайного странного пленника, который принес только проблемы твоей семье? В особенности любимому брату. — Но я счастлива, что сейчас у вас есть шансы на спасение. — Что, ты уже не хочешь быть моим другом, да? — Юэн говорит с притворным возмущением. Ему не хочется, чтобы она грустила. Бетельгейзе смеется. — Мне не привыкать не иметь друзей, — она отвечает легко, и, наверное, это так и есть. Бетельгейзе двенадцать, но она уже смотрит на такие вещи с пониманием взрослого. Знает, что все мимолетно. — Хорошо. Я рад, что ты относишься к этому так. Ты очень… сильная девочка. — Спасибо. Я тоже так думаю, — она фыркает. — Я справлюсь. Не беспокойтесь обо мне. А потом Бетельгейзе убегает, и в этот раз Юэн отчетливо слышит как быстро и расстроенно стучат ее каблучки. Есть кривые, которые всегда пересекаются. Плетутся длинной черной косой, иногда распускаются, идя параллельно, а потом неизменно соединяются вновь.

***

Вскоре за Юэном приходит Алькор. Снимает оковы, ведет куда-то по коридору — приходится сильно пригнуться, потому что для роста Юэна свод слишком низкий. — Твоя сестра заходила. Она… она уже уехала, да? — Да, — коротко отвечает Алькор и отворяет ключом одну из камер. — Не могу сказать, что сильно расстроен. Это был бы смертельный риск. — Как будто помогать нам — не смертельный риск, — Юэн, наклонившись еще сильнее, проходит внутрь и видит сидящих у стены Алису и Фрэнка. Он сразу забывает почти обо всем. Потому что видеть этих двоих — живых, целых и в сознании… — Слышь, ты чо реально просил передать, что любишь меня? — ехидно начинает Алиса. Она кутается в какой-то грязный плед и выглядит прямо-таки неплохо. — Он и мне это передал, — добавляет Фрэнк, чуть улыбнувшись. — Я начинаю беспокоиться, — Алиса переводит неверяще-возмущенный взгляд с Фрэнка на Юэна и обратно. И все как прежде. Как если бы они сейчас сидели в своем старом маленьком кабинете на втором уровне Министерства Магии. Юэн пытается обнять одновременно и эту вредную дуреху, и Фрэнка, и втроем они сейчас как продрогшие от холода и голода птенцы в гнезде, потерявшие мать. Алиса всхлипывает, а Юэн не может выкинуть из головы те жуткие сцены, как она висела на крюке, вся в крови, в одном шаге от гибели. Фрэнк же… он провел здесь больше полугода. Как вообще можно выживать в этом месте так долго? — Обниматься будете потом, — Алькор говорит строго, и они расцепляются. — Вы не похожи на жертв, изнуренных пленом. Вам нужно выпить это. Он протягивает каждому по маленькому фиалу. Выглядят они для жертв плена действительно слишком хорошо. Алиса даже умыта — кажется, Алькор заботился о ней больше всего. Из ран у Юэна остались только те, что на спине, но и они уже успели зарубцеваться. Если их такими увидят остальные, Алькору несдобровать. — Гнилой ублюдок! — восклицает Алиса, принимать флакон она отказывается и прижимается к стене. — Да, я гнилой ублюдок. Лживый, гнилой, как вы меня уже только ни называли. Но твоя жизнь и жизнь твоих друзей сейчас зависит от меня. Будешь выпендриваться, оставлю тебя гнить здесь. Тогда гнилой станешь ты. — Алькор с ней совершенно не церемонится, и посмотреть так со стороны — фиг догадаешься о хоть каких-нибудь нежных чувствах. Сплошное презрение и взаимная неприязнь. — Да я!.. — Алиса, перестань, — останавливает ее Фрэнк. — Он и так рискует, чтобы помочь. Наверное, за эти месяцы он с Алькором тоже нашел общий язык. У Фрэнка взгляд ясен, лицо сосредоточенное, нет ни намека на апатию или чувство безысходности. Это радует. Юэн боялся увидеть сломленного человека. — Будем блевать кровавой рвотой два часа? — Юэн решает вернуться к насущным проблемам и смотрит на флакон с сомнением. Конечно, он выпьет, но если это что-то настолько травматичное, бежать будет сложновато. — Нет. Пей. — Ну… — Юэн откупоривает пробку, — за ваше здоровье, так сказать. Безвкусное зелье не обжигает горло, не горчит во рту, ничего. Зато на руках от этого происходит какой-то инфернальный кошмар — волной кожу покрывают волдыри, водянки, хаотично открываются глубокие раны, порезы, ожоги. И, судя по выражению лица Алисы, такое происходит не только с руками. — Юэн… тебе не больно?.. — Не-а, — что самое примечательное — боли от ран действительно нет. Юэн тычет пальцем в пузырь, тот совсем как настоящий. Пружинит, продавливается, лопает от давления — даже весьма натуральная струйка сукровицы брызгает в сторону. — Это ненастоящие раны. Зелье будет действовать около десяти часов. — А твой отец не догадается? — Юэн поднимает на Алькора взгляд. — Ты знаешь это зелье? — Нет. — Вот и он не знает. Это мое изобретение. — А когда мы тебя нашли, ты разве не пользовался чем-то таким? — теперь у Алькора спрашивает Алиса. Все еще воинственно и с вызовом, но уже чуточку спокойнее. «Фрэнка» они отбили в очень хреновом, даже критическом состоянии, но если это были раны от зелья, то как Бёрк может его не знать? — Нет. Мои раны были настоящими. Тут даже Алиса взгляд отводит, выдергивая флакон из бледных пальцев. Настоящие раны? Уж Бёрк бы об этом позаботился. Конечно. Создать правдоподобный облик, так сказать. Алиса и Фрэнк выпивают свои порции зелья, и теперь очередь Юэна наблюдать, как их кожа, выглядывающая из прорех рваной одежды, становится такой же израненной, как его. Выглядит, в принципе, очень натурально. Ран не так много, чтобы это могло показаться странным, и про каждую можно смело сказать: вот эта от удара о стену, вот эта — от каленого железа, вот тут кожу снимали, зажило не полностью. Крутое зелье короче. Наверное, Алькор использовал его, чтобы жертвы выглядели правдоподобно, когда не хотел пытать. Фрэнк не выглядит удивленным, хоть и не говорит ничего, так что ему это зелье, вероятно уже неплохо знакомо. Юэну повезло — Бёрк почти не заходил к нему, так что Алькору даже не нужно было как-то выкручиваться. А вот Фрэнк… Сперва ведь именно его приняли за хранителя тайны дома Багнолдов. Его наверняка заставляли так же есть человеческую плоть и делали что-то во сто крат худшее. Мысли неотвратимо так или иначе приходят к Рою. Юэн не хочет оставлять его здесь, но есть ли хотя бы малейший шанс, что удастся забрать его тело или хотя бы сжечь? Это скорее всего будет слишком подозрительно, но все-таки Юэн решает спросить. — А Рой? Что будет с ним? — Его тела уже нет. Эти слова одновременно вызывают и ужас, и странное облегчение. — Что с ним сделали? — Не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответа. — Но я хочу знать. Что случилось, то случилось, с этим уже ничего не поделать. Юэну теперь хотя бы не надо корить себя, что он ничего не попытался предпринять, чтобы забрать Роя. Однако знать, что с ним сделали, ему совершенно точно необходимо. — Его тело… продали местной стае оборотней. Отец регулярно продает им человечину в обмен на услуги. Сивый, их вожак, даже в пытках иногда участвует. Малфой тоже этим промышляет. Поэтому ни Орден Феникса, ни министерство магии практически никогда не находят трупов. К горлу подступает тошнота. Юэн видит краем глаза, как съеживается Алиса, пряча лицо ладонями, а Фрэнк прикрывает глаза. Может быть Рой и не был им настолько близок, как Юэну, но он все же тоже был их товарищем. — Малфой — Пожиратель смерти? — спрашивает Фрэнк. — Конечно. Почти вся аристократия так или иначе связана с Пожирателями смерти. Вот как раз-таки Малфой рассчитывает на теплое кресло в кабинете министра магии, — Алькор переводит взгляд с Фрэнка на Юэна, явно намекая на тот разговор про Волан-де-Морта. — А Тёмный лорд, если у Малфоя получится, будет управлять магическим обществом Великобритании через него. Значит, это все-таки Малфой. Юэн вспоминает далекую летнюю конференцию и выступление Милс о семьях маглорожденных, когда на нее напали. Малфой уже тогда вызвал подозрения у Юэна, но все-таки каким бы мерзким ни было большинство аристократов и как бы они ни относились к маглорожденным, нельзя было с уверенностью сказать о каждом — вот, это Пожиратель смерти. К тому же большинство из них, включая самого Малфоя, имели определенную неприкосновенность в магическом обществе. Их уважали. Их средства и влияние использовали для финансирования различных институтов. Это была в прямом смысле «знать» волшебного мира. — Здесь, — Алькор показывает троице прямоугольный футляр, — ваши волшебные палочки. Отдать их вам я не могу, так что постарайтесь добыть самостоятельно. Они будут в повозке у одного из Пожирателей смерти. Если получится, я передам их лично Руквуду. Ваша задача — оглушить Пожирателей и валить. Если все получится, я сотру вам воспоминания и отпущу. Если не получится… вы должны понимать, что я всеми силами постараюсь вас убить. Перспективка, конечно, так себе, но смерть, в конце концов, лучше пыток, да? Юэн понимает, что Алькор не позволит им так просто сбежать со всем багажом знаний, такой промах уж точно будет стоить жизни его матери. А она для него на первом месте. Стереть воспоминания заранее Алькор тоже не может — если у них не получится бежать, как он потом будет объяснять все это? Придется как-то выкручиваться и смотреть по ситуации. Вскоре в поместье приходят другие Пожиратели смерти — Алькор уходит, чтобы встретить их, заперев Юэна с Фрэнком и Алисой. — Ему точно можно доверять? — Алиса говорит и машинально обкусывает кожу на пальцах, нервно смотря на дверь. Фрэнк не отвечает, поэтому вместо него говорит Юэн: — Можно. Другого варианта у них все равно нет. Если бы Юэн и не верил Алькору, он бы точно доверился сейчас. Приведет их эта попытка побега к гибели или страшному наказанию, попытаться уж точно стоит. — А что это за девка приходила? — Алиса смотрит на Юэна в упор, и тому кажется, что не доверяет она теперь даже ему. — Сестра его. Она просто… просто ребенок. Если бы пленники вроде Алисы не относились так к Бетельгейзе, согласилась бы она сбежать с ними? Юэну до сих пор кажется, что она солгала о письме отца. И нет смысла об этом думать, все равно девочка уже уехала и это никак не изменить, но мысли лезут и лезут в голову, по кругу, мешая и отвлекая от цели. А цель ведь — сбежать. Сейчас это главное. — Ты сдружился с детьми нашего врага? Серьезно? После всего, что Бёрк с нами сделал? — Алиса закипает с каждым словом. Интересно, если бы она слышала тот разговор Алькора с Барти, говорила бы это сейчас? — Ты хоть представляешь, скольких наших товарищей он убил! — Алиса, — Фрэнк говорит устало, и Алиса сразу замолкает. Она тяжело дышит, и Юэн, конечно, не может ее винить. У Алисы своя правда. У каждого из них. Когда за ними приходят Пожиратели смерти, они — все трое, как один — рефлекторно съеживаются, не смотрят на своих врагов, лица прячут, будто желают скукожиться и исчезнуть. Это странно, но черные одежды и резные металлические маски вызывают теперь абсолютно животный страх. Блестит золотой кнут в руках одного из них. Наверное, это Алькор и тот самый кнут, от которого до сих пор горит спина. Алькор подгоняет их, подстегивает точно неразумный скот, и они покорно идут друг за другом, не слушая булькающие смешки. Юэн принимается изучать и анализировать. Пожирателей смерти трое. Один из них довольно крупный, это может быть Руквуд, а значит, у него могут быть их волшебные палочки. Кто третий — не имеет значения. Под звуки разрезаемого воздуха они выбираются на улицу. Там холодно, а вечернее солнце ударяет по глазам так же больно, как кнут по спине. Юэн и хотел бы рассмотреть хоть что-нибудь, но вместо этого жмурится и идет почти наугад к стоящей неподалеку повозке. Хуже всего Фрэнку: он остается на ногах только благодаря поддерживающей его Алисе, но в один момент все равно ударяется коленями о землю. Тогда кнут свистит снова. Ноябрьский холод жжет свежие раны. Юэн зажимает ладонью предплечье машинально, будто бы это может остановить кровь. Вспоминает, как недавно сам разбил руку и как раздирал собственную плоть. А боль… Это теперь уже что-то настолько привычное, что он даже не вздрагивает от нового удара. Хотя, может, просто зелье так действует? Лишает чувствительности, притупляет ощущения. Или мороз заглушает все. Алькор, конечно, тот еще засранец, но он играет свою роль, а им надо играть свои. Пленников загоняют в повозку с закрытым верхом, глаза потихоньку привыкают к свету. Юэн замечает в руках у Алькора шкатулку с волшебными палочками. — Темный лорд сказал, что он хочет проверить эти волшебные палочки, — предполагаемый Руквуд протягивает руку за шкатулкой. Это реально Руквуд? Как они вообще, блин, отличают друг друга?! — Отдай их мне. — Почему я не могу передать ему их лично? — Алькор как бы нехотя передает свою ношу. — Потому что еще не дорос, — Руквуд смеется, пряча шкатулку в полах черных одежд. Замаскированный магией голос звучит довольно противно: скрипучий, напоминает визг ножа по гладкой поверхности фарфоровой тарелки. Похоже, Руквуд у Волан-де-Морта на хорошем счету. Неудивительно, что он соперничает с Бёрком и хочет того подставить. И, очевидно, несмотря на маскировку они прекрасно знают, кто тут есть кто. Третий Пожиратель поддерживает Руквуда таким же отвратительным смехом. Юэну хочется переглянуться с Фрэнком, но им сейчас лучше не привлекать к себе внимания. Пока Пожиратели видят в них измученных и сломленных пытками пленников, есть мизерный шанс воспользоваться эффектом неожиданности. Повезло еще, что волшебные палочки не забрал с собой сам Бёрк, когда покинул поместье. У него там, наверное, жопа горит сейчас от злости и страха, что Руквуд наворотит какого-нибудь говна. В сына Бёрк точно не верит, так что он вполне может появиться значительно раньше, чем они думают. Алькор говорил, что его отец сейчас будет занят членами Ордена Феникса, рыщущими по лесу Савернейк. Это не особо обнадеживает, но, может, если повезет, Орден Феникса и правда их найдет? Но если их найдут и спасут раньше, чем Алькор сотрет им память… Повозка, наконец, трогается с места, а Юэн смотрит на дощатый пол под ногами, краем глаза наблюдая за коробкой в руках Руквуда. Это, наверное, тупо очень, думать о чем-то таком, ведь дорога любая возможность спасения, и по идее, сохранив воспоминания, они могут здорово помочь Министерству и Дамблдору в борьбе с Волан-де-Мортом (к примеру, за неделю Юэн узнал не менее семи имен Пожирателей, а сколько мог узнать внимательный Фрэнк за эти месяцы?), но Юэну совсем не хочется, чтобы из-за этого пострадал Алькор или его мать. Или его маленькая сестра. Да и помнить все это, нести этот крест… Да ну нахрен. И плевать, что это проявление слабости, Юэн считает, что может позволить себе ее. Рой мертв. Бёрки и так давно под подозрением, Снейп — еще раньше, чем Бёрки. Барти Крауч-младший не сможет долго водить своего отца за нос. А Малфой… Черт, Малфоя подозревал даже сам Юэн, уж он-то сто процентов под прицелом у Дамблдора. Остается только Руквуд, но он, рано или поздно, тоже наверняка попадется. Так что пусть лучше все идет по плану. Юэн ищет, что тут можно использовать, чтобы отвлечь или оглушить, но, увы, в повозке почти ничего нет, одна только перекладина возле выхода сильно отходит, плохо прикрепленная к фурнитуре. Прямо рядом с Алисой. Хватит ли у нее сил, чтобы быстро выдернуть ее? Заветная шкатулка оказывается на скамье рядом с Руквудом. Он небрежно оставляет ее, спрашивая своего соседа «что у них там на обед сегодня будет». Черт, да он же специально! Специально сказал перед пленниками, что там — внутри — волшебные палочки. Специально забрал у Алькора. Специально положил так. Руквуд даже не вооружен, его палочки нигде не видно, только сидящий по центру — между ним и Алькором — Пожиратель держит их под прицелом, и то он увлечен разговором. Юэну, сидящему напротив, достаточно руку протянуть, и шкатулка будет у них. Этот урод действительно хочет подставить Алькора, он буквально дает им возможность попытаться сбежать. К тому же он тут с другом, так что Алькору будет сложно доказать что-то. А сам Руквуд наверняка планирует их убить. Таким образом получится, что Бёрки просрали пленников, а Руквуд героически прихлопнул их, потому что иного выбора не было — лучше же убить, чем дать уйти. Они слишком много видели и слышали. Мудила сраный. И ведь это он перетянул разбитого смертью Вероники Роя на сторону Волан-де-Морта. Свел его с ума гребаными маховиками времени. Использовал. Да, Юэн бесконечно был виноват перед другом, но если подумать, Руквуд — эта мерзкая крыса — был виноват не сильно меньше. Когда в следующий момент повозка подскакивает на кочке, Фрэнк легко по инерции делает выпад в сторону сидящего напротив него Пожирателя смерти, практически падает на него — тот даже взмахнуть палочкой не успевает. Юэн так же быстро хватает шкатулку, и начинается самая дебильная и в то же время самая важная в их жизни потасовка. Сил у Алисы выдернуть перекладину хватает, так что она, смачно долбанув ею Алькора, спрыгивает прямо на ходу через открытый проем повозки на землю, а потом катится кубарем по пожухлой полугнилой листве. Вдогонку ей летят проклятья. Пока все отвлечены на Алису, Юэн не придумывает ничего лучше, как с размаху врезать Руквуду по роже шкатулкой. Палочки внутри гремят, и, ради всего святого, пусть они там не переломаются от этого! Повозка останавливается. В таком тесном пространстве и на слишком близкой дистанции у Пожирателей смерти эффективно использовать заклинания не получится, что здорово играет на руку беглецам. Юэн почти выталкивает собой Фрэнка из повозки, и вместе они вываливаются наружу. Алькор, было пытавшийся кинуться за ними, наступает на длинный плащ вскочившего рядом Пожирателя, и тот падает внутри повозки прямо под ноги Руквуду, переграждая путь. — Бежим-бежим-бежим! — Юэн хватает ослабленного Фрэнка за шкирку и, пригибаясь, тянет его глубже лес. Там неподалеку бежит Алиса. Все тело как из мясорубки достали, но они бегут так быстро, как, наверное, не бегали еще никогда. Адреналин притупляет боль, и плевать на горящие легкие, плевать на ушибы и вывихи. Мощный взрыв от заклинания, похожего на Экспульсо, бьет по земле рядом с ними, поднимая в воздух комья грязи и травы. Шкатулка падает, раскрываясь от удара, и Юэн с Фрэнком не глядя разбирают волшебные палочки. Тут сложно ошибиться, магия зовет, льнет к руке, родная и такая необходимая. Тепло каштана в ладони будто вливает в тело силу. Юэн не надеялся уже почувствовать это снова. И тем более не верил, что его палочка вернется к нему. Он даже не задумывался все это время, как сильно она была нужна. Как не хватало этого ощущения. После смерти Роя и пыток отсутствие волшебной палочки казалось самой незначительной проблемой, но сейчас Юэн будто обрел хотя бы одного потерянного друга. — Редукто! — рычит он. Новый взрыв гремит, а повозка схлопывается, погребая под осколками и пеплом троих Пожирателей смерти, оглушает их. Это несмертельно, но позволит выиграть время. С Руквуда свалилась маска и сейчас, будучи абсолютно уверенным, что это он, Юэн наводит волшебную палочку еще раз словно в бреду. — Наша задача сейчас бежать, а не мстить! — Фрэнк дергает его за плечо, и они бегут за Алисой подальше от повозки. Верно, нужно догнать Алису — у нее ведь по-прежнему нет волшебной палочки — и трансгрессировать. Фрэнк не говорит ничего лишнего, но он понял все. Наверное, Алькор рассказал и ему про Руквуда и Роя. Алиса останавливается впереди, чтобы дождаться их, пока Фрэнк кричит ей: — Не останавливайся! Беги! Но она не бежит, потому что однажды уже побежала и к чему это привело? За ними погоня, ноги несут куда глаза глядят. Надо как-то трансгрессировать, надо, в голове мысли только об этом. Забить на Алькора, добежать до Алисы и трансгрессировать. Но это весьма проблематично даже в виду того, что над головой свистят зеленые вспышки убивающих заклинаний. Фрэнк кидает Юэну волшебную палочку Алисы, а затем оборачивается, принимая бой. Даже истощенный он все еще прекрасно может сражаться и осыпать головы троих Пожирателей смерти боевыми заклинаниями. Фрэнк пытается отвлечь врагов на себя, чтобы Юэн и Алиса смогли сбежать. Опять хочет пожертвовать собой. Да нахер! Они, сука, должны выбраться отсюда втроем! Юэн не готов видеть еще чью-то смерть, поэтому присоединяется почти сразу же, не слушая возмущенное «ты должен догнать Алису и трансгрессировать с ней!». Он не видит Алису, но знает — она не побежит дальше в лес, искать помощи у Ордена Феникса, она побежит к ним. Алькор бьет осторожно, пытается идти навстречу, так что силы равны, а с Алисой они и вовсе легко одолеют обоих Пожирателей. Она как раз, наконец, настигает их, возвращая волшебную палочку и себе. Все будет хорошо, у них уже почти получилось. Юэн обрушивает на Руквуда целое дерево, заставляя других бежать в разные стороны, даже чуть не задевает Алькора, а Фрэнк укрывает их щитом. Ничего, сейчас они вырубят или грохнут этих уродов, Алькор сотрет им память, подкинет Ордену Феникса, и как-нибудь выкрутится. Сейчас… Вечернее солнце проникает между стволов деревьев, роняя на землю длинные тени. И те все длиннее, длиннее, ползут к Юэну, а когда достигают ног, становятся осязаемыми. Стая черных волков поднимается с земли, разделяя их троих. Юэн смотрит в сторону — туда, откуда пришли эти тени. Неподалеку у деревьев стоит Адонис Бёрк.