Гарри Поттер и Точка Бифуркации

      Начались серые осенние будни. Я бы захандрил, если бы не две вещи, прогоняющие любую тоску: наличие магии и учёба. На размышления просто не оставалось времени. Уроки начинались в девять часов и заканчивались обычно к трём часам дня. Потом до шести я делал домашнее задание, стараясь не прибегать к чужой помощи, ведь экзамены за меня никто сдавать не будет. Оставшееся до отбоя время я посвящал чтению книг и тренировкам. Под тренировкой имеется в виду сиденье на диване в гостиной и махание палочкой с последующим повторением заклинания, которое мы проходили на сегодняшнем уроке. Ничего сверхъестественного.       В библиотеке должны храниться тайные знания, но проблема заключалась в том, что в поисках самородка надо было перерыть тысячи книг, большая часть из которых представляла собой бесполезное чтиво в виде посредственных любовных и детективных романов. Даже маггловская литература кое-где попадалась, но не позднее конца девятнадцатого века, и я не горел особым желанием читать Диккенса и Шекспира. Можно было воспользоваться заклинанием «Акцио», но, во-первых, я плохо его знаю, а во-вторых, нужно назвать конкретные названия — я не могу просто сказать «Акцио книга по окклюменции».       Воспользоваться помощью библиотекаря для поиска необходимых книг оказалось глупой идеей.       — Мадам Пинс, — обратился я к библиотекарше в первое посещение «кладези знаний». — Не могли бы вы помочь мне найти определенную литературу?       — Что конкретно интересует? — спросила она, не отрываясь от чтения книги «Как я провёл это лето» авторства Златопуста Локонса.       — Традиции и этикет чистокровных, магия крови, стихийные заклятья, боевая магия… — воодушевившись, начал перечислять я.       Она наконец оторвала взгляд от книги и с раздражением посмотрела на меня.       — А ещё некромантия и секреты артефакторики? — язвительно поинтересовалась она.       — Ну да, хорошо бы, — неуверенно ответил я.       — Ну что ж, бойскаут, ищи. — Она окинула рукой читательный зал с сотней книжных полок и шкафов. — Если найдешь, то даже можешь забрать себе. Но я тебе гарантирую, что ты ничего подобного здесь не найдешь. Это школьная библиотека, а не лавка в Лютном. — Она потеряла к разговору интерес и вновь уткнулась в книгу. На обложке был изображён ревущий оборотень, которого сражал заклятием Локонс.       И с чего я только решил, что в библиотеке Хогвартса можно найти какие-то могущественные знания? Так бы мне их и выдали по первому запросу и в подарочной упаковке.       Пришлось потратить уйму времени на осторожное прощупывание магической литературы. Основным источником информации служили старшекурсники, которые уже имели сложившееся представление о том, какие книги можно назвать качественными и посоветовать к прочтению. Так как многие ребята с Гриффиндора были не прочь подружиться с Мальчиком-Который-Выжил, мне довольно быстро удалось набросать список литературы.       И уже с этим списком я начал повторные поиски. В библиотеке нашлось меньше половины заявленных книг, и то они находились в очень плачевном состоянии, а остальные пришлось заказывать через доставку совой. На этот случай существовали специальные каталоги, которые щедрой россыпью валялись в гостиной Гриффиндора. Достаточно было выбрать нужный предмет и ткнуть своей палочкой на него, чтобы через несколько минут в окно постучалась сова с мешочком в лапах. После предварительной оплаты она улетала и через какое-то время возвращалась с необходимой посылкой. Естественно, все совы перед этим проходили контроль и досмотр в совятнике, так что нельзя было скрыть от персонала школы то, что ты заказывал.       Первым делом я решил взяться за книгу с соблазнительным названием «Боевая магия для чайников» К. Джерома, но попытки вдумчивого чтения потерпели сокрушительный крах, так как я не понял ни слова из написанного. Та же ситуация была с «Основами британской магической теории» Харольда Лайкрафта, но если, читая эту книгу, я понимал хотя бы каждое пятое слово, то при прочтении «Пути сакуры» за авторством Маядзаки я не понял ничего, вся книга была написана японскими иероглифами. Мой нынешний уровень знаний не позволял мне замахиваться на такие монументальные фолианты. Я ощутил собственную умственную ущербность и отчетливую необходимость в наращивании «интеллектуального мяса» и изучении столь масштабных дисциплин с самого нуля.       Как ни прискорбно было это признавать, но мне не по зубам большинство из того, что мне насоветовали старшекурсники. И неудивительно, ведь они-то давно освоили программу Хогвартса и вышли за её пределы, а я на каникулах только по учебникам за первый курс пробежался.       Придётся шаг за шагом зубрить школьную программу всех курсов Хогвартса, чтобы хоть что-то понять в этих книгах. На это может потребоваться много времени и сил, ведь даже с учётом своего возраста я никакой не гений, а простой человек, и мой бонус в виде зрелости перестанет быть полезным на программе пятого или шестого курса.       Вот так и сдуваются попаданцы. Надежды и многочисленные обещания самому себе стать великим волшебником и познать тайны магии разбиваются о суровую реальность, в которой все более-менее внушительные источники информации давно кем-то прикарманены и хранятся в глубоких подвалах влиятельных чистокровных семейств, а обывателям доступны лишь жалкие огрызки.       Я честно планировал развиваться, учиться и трудиться в поте лица, ведь совершенству нет предела и человек не имеет ограничений по развитию. Но жизнь внесла свои коррективы. Я надеялся, что в Хогвартсе мне первым делом расскажут, что такое магия, откуда она берётся и как ею пользоваться. Но вместо этого нас учат, как заставить ананас танцевать и как превращать крысу в кубок…       Я даже не смог найти подтверждений или опровержений своей теории о резерве, ядре и магических каналах, которую я составил после первой же медитации.       У меня складывалось жуткое впечатление, что маги совершенно не заботятся об объяснении происходящего. Они как маггловские обыватели — просто живут и не парятся о причинах. Ни в одном из учебников Хогвартса не содержалось информации о резерве и магическом ядре. Просто маши палочкой, произноси нужные слова и не парься.       Это настораживало. Либо волшебники настолько глупы, что за столько лет не посчитали нужным углубиться в такие банальные вещи и попытаться найти хоть какое-то объяснение своей природы, либо кто-то намеренно подчистил всю информацию и перевёл её в статус той, что доступна только ограниченному кругу. Второе вписывалось в общую концепцию упадка магического образования, но неужели ни один волшебник за столько лет не додумался сесть, немного посидеть в тишине, а затем заглянуть внутрь себя и увидеть то, что увидел я?       Мои сомнения развеял Флитвик. После урока Чар я решил подойти к нему и задать интересующий меня вопрос.       — Мистер Поттер, — улыбнулся он. — Вы развели конспирологию из ничего. Да, действительно, ни в одном учебнике не упоминается теория магии, но это не значит, что на уроках преподаватели не объясняют ученикам этого. Проблема заключается в том, что несколько веков назад шли горячие споры насчёт того, какую теорию считать истинной. У каждого была своя теория магии, которая, как они полагали, объясняет всё лучше других. У англо-саксов, кельтов, славян, ромеев, африканцев, азиатов — у них всех были свои собственные теории, и даже больше скажу, своя теория была и у волшебных существ вроде гоблинов и кентавров. После того как из-за научного спора вселенского масштаба чуть не случилась война, было решено, что отныне ни одна из теорий магии не будет считаться общепринятой. На том и порешили.       — Но ведь прошло столько лет… Английская культура расползлась по всему миру после установления Британской Империи. Почему нашу теорию не попытались пропихнуть как международную? — недоумевающе поинтересовался я.       — Пытались, конечно, — усмехнулся полугоблин. — Это привело к бунту магов в колониях. Именно по этой причине Индия, Африка и США стали независимыми.       Я едва сдержал нервный смешок. Научный спор стал причиной распада колониальной империи?       — Не воспринимайте это как пустяковый спор о мелочах. — Флитвик словно прочитал мои мысли. — Теория магии — это фундаментальный базис, который определяет и влияет на все ветви развития магического общества от образования до устройства государства. Но англичане навязывали свою систему только в колониях, они даже не пытались навязать её другим магическим сообществам. Исключением была так называемая Опиумная война, которая к опиуму имела весьма опосредованное отношение, но и она в конечном счёте провалилась. С тех пор в Магической Британии действует негласное правило, по которому не одобряется навязывание теории магии кому бы то ни было.       — То есть в британской школе Хогвартс британским магам не рискуют рассказывать про британскую же теорию магии? — спросил я.       Кажется, я начал догадываться о причинах упадка британского магического сообщества. Отказ от собственных корней никогда не приводил ни к чему хорошему.       — Всё верно, — кивнул Флитвик.        — А можно поинтересоваться, кто настоял на том, чтобы в Хогвартсе не расказывали о британской теории магии? — спросил я, уже зная ответ.       — Альбус Дамблдор. — Полугоблин странно улыбнулся. — Он настоял на отмене предмета «теория магии», аргументируя это тем, что подобный подход воспитывает в детях нетерпимость к иным магическим культурам.       Кто бы сомневался.       — Похожая ситуация у наших американских партнеров. Там вообще провозглашён принцип толерантности ко всем магическим системам, отчего периодически случаются некоторые казусы. У других магов по-разному. У русских ничего не менялось со времён Руси. У азиатов творится полная каша: японские, корейские и китайские маги постоянно враждуют между собой, пытаясь поставить свою систему над другими. Но это не выходит за пределы границ их государств, и в остальном практически все волшебники и волшебные существа следуют положению, которое было принято на первом заседании Международной Конференции Магов — «О недопустимости насаждения своих систем другим народам и расам».       — Но ведь есть те, кто не следует? — усомнился я.       — Да. — Профессор Чародейства оскалился. В моей голове пронеслись воспоминания о недавнем пребывании в сюрреалистической «Норе Познания» и о том, что голова эльфа Айканара скалилась точно так же. — Протокол не был ратифицирован гоблинским народом.       Моя чуйка буквально взвыла, и я, скомканно поблагодарив профессора, поспешил ретироваться.       Что делать с полученной от Айканара информацией? Мне кажется, ничего. Даже если всё это имело отношение к реальности, а не являлось галлюциногенным бредом, то от меня пока мало что зависит… Да и нашёл кому верить. Подозреваю, что тогда я просто находился под воздействием хагридовских грибов. На это наложилось попадание в место с реально странным магическим фоном, но в существовании подобного места нет ничего удивительного: Запретный Лес — это вам не парк Горького в Москве. А затем я провалился в собственное подсознание, которое сгенерировало поток видений, основанных на обрывках полученной ранее информации. Подобным образом, кстати, генерируются наши сны. Может статься, если бы Пивз не ляпнул про эльфов-масонов, то я бы ничего подобного в «Норе Познания» не увидел.       Но это лишь предположение. Я не могу верить на слово каким-то глюкам, особенно таким абсурдным, и бежать сломя голову, устраивать геноцид эльфов и гоблинов, а потом остановиться, оглядеться на окружающие меня трупы и понять, что Айканар и его слова были всего лишь плодом моего воображения. Вот весело будет.       Хотя насчёт гоблинов у меня сомнений никогда не было. Слишком много странностей связано с этой расой, а несколько гоблинских восстаний и их ксенофобия — это исторический факт. Но вот масонская ложа эльфов, которые стремятся вернуть своих родичей-рептилоидов с планеты Нибиру, — это уже перебор.       Но что-то я рано замахиваюсь на окончательное решение гоблинского вопроса. Тут как минимум пост министра нужен, который априори недоступен школьнику первого курса. Радует лишь статус национального героя и те преференции, которые он мне даёт, включая известность и хорошую репутацию. До Светоча Британии я, конечно, пока не дотягиваю, но какое-то влияние и славу победителя Воландеморта имею. К счастью, Дамблдор здесь не стал поступать, как во многих фанфиках, и не пытался присвоить часть славы Мальчика-Который-Выжил себе, но, впрочем, ему это и не нужно было. Он и без этого имел славу победителя Гриндевальда, основателя Ордена Феникса, борца за права маглорожденных и человека, которого боялся сам Воландеморт. Слишком тёртый калач.       Дефицит знаний я решил восполнять необычными способами. Обращаться к профессорам пока что счёл дурной затеей, ведь те спокойно перескажут всё директору, а он заподозрит неладное. Мальчик, проживший всю жизнь у магглов, попадает в сказочный мир и первым делом берётся за учёбу и вгрызается в гранит науки? Вы сами-то в это поверили бы? Я обязательно начну брать у преподавателей дополнительные уроки, но не сейчас, а в будущем, когда уже сложится впечатление, что я привык к волшебному миру и магия превратилась для меня в рутину — тогда можно будет изображать неожиданное осознание необходимости учёбы. Интересно, насколько сильно моё поведение входит в резонанс с психопортретом, составленным на Гарри Поттера? А его вообще составляли?       Для начала я решил призвать своего питомца в школу. Да, это рискованно, но ничто не мешает мне выдать его за змейку, обнаруженную где-нибудь в лесу, если меня спалят, да и жить змей будет не в моей спальне.       Выйдя на границу Запретного Леса, я нервно поёжился, вспоминая гнавшихся за мной оборотней.       — Боа, иди к хозяину, — с закрытыми глазами прошипел я, пытаясь вложить в слова крупицы магии. Надеюсь, я хоть на парселтанге говорю, а то отслеживать переход на другой язык оказалось той ещё задачкой.       Я ещё раз двадцать повторил зов и начал чувствовать себя идиотом, когда увидел, как из глубины леса ко мне шустро ползёт удав.       — Однашшды в сстудёную зимнюю пору я из лессу вышшел, — шипяще процитировал Боа, подползая ко мне. — Ты звал, хоззяин?       — Откуда ты знаешь русские стихотворения? — удивился я.       — В зоопарке директор пришшибленный и пыталсся научить вссех шшивотных, включая меня, латыни. — Боа с ужасом покачал головой. Я тоже был в шоке. — Потом плюнул на вссё и попробовал научить хотя бы руссскому. За отссутсствие усспехов морил голодом. Тут поневоле «Евгения Онегина» наизуссть выучишшь.       — Так у вас зоопарк был или цирк? — пошутил я, отвлекая питомца от грустных воспоминаний.       Мы прошли небольшое расстояние до стен замка.       — Смотри, — я тыкнул в небольшое отверстие у моих ног. — Это канализационный слив. Заползай туда, и ты сможешь передвигаться по всему замку. Где-то в недрах подземелий дремлет древнее чудовище, зовущееся василиском.       — О да. — Боа принюхался. — Я чувствую его присутствие.       — Будь осторожен, — сказал я. — Его кличут Королём Змей, может, он возьмет твой разум под контроль — и пиши пропало: потеряю питомца.       — Не боиссь, хозяин, — прошипел Боа. — Король Змей — это как уголовная кличка у людей. Вроде что-то и значит, но по факту идиотсский набор букв, который ни к чему не обязывает.       Я рассмеялся. Вспомнилось кое-что.       — У нас тоже есть подобный клоун. — Я усмехнулся. — Кличет себя Лордом Судеб.       Боа разразился беспрерывным потоком шебуршащих звуков — это змеи так смеются, видимо.       — Ладно, ползи и собирай информацию о всех подземных путях и коридорах замка. Питаться можешь крысами, их по трубам много бегает. Если что, я позову тебя, а так старайся не попадаться другим на глаза.       Удав кивнул и юркнул в отверстие.       Со вздохом я отправился в замок. На подходах к гостиной меня догнал Рон.       — Гарри! — Я раздраженно обернулся. Вечно всем от меня что-то надо. — Извини, что отвлекаю, но… — он замялся.       — Во что ты вляпался? — усмехнулся я.       — Да как сказать… — промямлил Рон. — Меня Драко на дуэль вызвал…       Рука-лицо.       — Дай угадаю, ты снова, столкнувшись с ним в коридоре, наорал на него и назвал его пожирательским выродком?       Рон растерянно почесал рыжую тыкву. Понятно.       — И тебе нужен секундант? — Он кивнул. Я немного подумал и, пожав плечами, сказал: — Хорошо, я не пропущу самую эпичную битву столетия, по сравнению с которой Дамблдор и Гриндевальд — дети в песочнице. — Рон покраснел. — Когда?       — В полночь, — буркнул он.