Гарри Поттер и Точка Бифуркации

      Мда… Сколько бы ты ни пытался перевести канон на другие рельсы — всё всегда возвращается на круги своя, но в слегка измененном виде. Вот теперь Драко вызвал на дуэль не Гарри, а Рона. Но, стоит признаться, я и не старался пустить поезд канона под откос, ведь тогда я лишусь своего самого главного козыря попаданца — послезнания. Пока всё идёт своим чередом, пускай и с изменениями, я могу прогнозировать грядущие события и корректировать их. Только вот само моё присутствие уже вносит определенные изменения в известную мне историю, и даже если я буду просто топтаться на месте и ничего не делать, то рано или поздно мне под ноги попадётся бабочка, которую я раздавлю.       До полуночи оставалась ещё уйма времени, которое я решил посвятить выписыванию и чтению разного рода журналов и газет. После непродолжительного ожидания на моей кровати оказался целый набор, тут были: женский журнал «Ведьмополитен», «Придира», взятая из библиотеки подшивка «Ежедневного пророка» за тысяча девятьсот восьмидесятый год, антимаггловский журнал «Воинственный колдун», последние выпуски американской газеты «Голос волшебника» и даже несколько научных журналов, такие как «Трансфигурация сегодня» и «Практика зельеварения».       Мне предстояло проштудировать всю эту макулатуру, и после того как я пролистал кучу страниц и перелопатил тонну текста, мне наконец стала понятна нынешняя политическая ситуация.       В основе всей политической кухни лежит банальное противостояние условных либералов и условных консерваторов, с некоторыми оговорками.       Таким образом, партия Дамблдора представляет собой сторонников «нового курса»: борьба с дискриминацией магглорожденных и магглов, космополитизм, сближение либо смешение с магглами и вообще в целом левые идеи, которые достаточно популярны в магическом обществе, несмотря на некоторую консервативность последнего.       Разумеется, как и в маггловской политике, это лишь дымовая завеса, скрывающая личные политические амбиции и жажду власти одного конкретного дедули.       Дамболдору абсолютно плевать на магглов и на магглорожденных — он сын человека, который убил нескольких маггловских мальчишек и отсидел за это в Азкабане. Но Дамблдор умело пользуется запросом в магическом обществе на борьбу с дискриминацией и виртуозно играет на эмоциях части населения с повышенной эмпатией и позицией, которую можно охарактеризовать фразой: «За всё хорошее, против всего плохого».       А партия Тома Реддла представляла собой объединение консервативных чистокровных слоев общества и аристократии. Единицы знают, что террорист Волан-де-Морт и талантливый подающий надежды кандидат в министры магии Том Марволо Реддл, который был очень популярен в восьмидесятые, — это один человек. Для большинства обывателей Том Реддл не ушёл в террор после провала предвыборной программы, а был вынужден уехать из страны под давлением партии Дамблдора, который и выиграл в итоге выборы. Но выиграть выборы — это одно, а удержаться в кресле — это совсем другое. Дамблдор быстро смекнул, что многочисленные сотрудники министерства, имеющие чистокровное происхождение, убьют его, пока он будет идти по коридорам министерства к своему кабинету, поэтому он на следующий день после окончания выборов объявил военное положение и «великодушно» передал власть Визенгамоту, который для соблюдения формальности назначил министром какую-то серую мышь, ранее работавшую в Бюро распределения домашних эльфов.       Чистокровные аристократы не поддерживают перемены и так называемый «новый курс» в основном по практическим причинам. В большинстве своем чистокровным плевать на магглов. Пускай не лезут, и всё. И это касается даже тех, кого зовут «магглолюбом» — вспомните насмешливое отношение Уизли к магглам. А вот магглорожденные — это другой разговор. Их действительно не любят, и это во многом заслуга их самих. Как вы думаете, если вы придете в организованный коллектив, в котором существуют свои традиции, правила, и начнёте критиковать их устои, называть их ретроградами и предлагать взамен какие-то новые безумные идеи — люди будут вам рады? Так же и чистокровные не рады тому, что магглорожденные приходят в их мир, абсолютно не понимают и не хотят понимать традиции и культуру, а вместо этого начинают стонать: «Зачем вы пишете перьями? Зачем вам устаревшие мантии?». К тому же магглорожденные очень часто тащат идеи из мира магглов, а нужно понимать, что маггловская и магическая логика — совершенно несовместимые понятия. Они врываются в чужой дом со своими правилами и стараются всем навязать их, желание ассимилироваться у них отсутствует полностью.       Но основной мотив у сторонников «старого курса» другой. Их логика строится на следующей логической цепочке: сторонники «нового курса» увеличивают количество магглорожденных в магическом обществе, те, став внушительной силой, начинают менять общественное отношение к магглам — происходит слияние двух совершенно разных миров и как итог полностью утрачивается роль чистокровных магов. Быть чистокровным становится стыдно, ведь вокруг одни магглорожденные и магглы, а эти «снобы-буржуи», виновные в многочисленных угнетениях и дискриминации, всё ещё хватаются за старое. И тогда у плебса начнут возникать мысли «Может быть, стоит проредить ряды буржуев?».       Естественно, что чистокровные маги не хотели терять контроль над ситуацией, и поэтому ещё полвека назад они выступили против набирающей популярность идеи о слиянии магического и маггловского мира. После поражения Грин-де-Вальда такие идеи стали ещё популярнее, а идеи чистокровных попали под негласное табу, и против них шла серьёзная пропаганда. Но чистокровных не волновало общественное мнение, ведь надо понимать, что британское общество магов очень консервативно и по большей части состоит либо из ассимилированных полукровок, либо из чистокровных, которые в большинство своем принадлежат к сословию аристократов только на словах, а на деле живут в сарае — Уизли яркий тому пример. Лишь совсем незначительный процент живёт в фамильных особняках с павлиньим садом.       На выборах в шестидесятых годах выиграл кандидат от либералов Нобби Лич, который стал первым магглорожденным министром магии за всю историю. Этот факт ужасно возмутил чистокровных, многие из которых подали в отставку. В конечном итоге этот случай послужил поводом для создания организации «Пожирателей Смерти», которая, что забавно, в отличие от «Ордена Феникса», была официально зарегистрирована как «закрытый научный кружок по изучению методов поиска бессмертия». Широко распространено мнение о том, что Абраксас Малфой, фанатичный сторонник чистокровной доктрины, участвовал в теневом заговоре, в результате которого Нобби Лич досрочно покинул свой пост, однако против Малфоя не нашли доказательств.       И вот тогда началась потеха. Перед новыми выборами Дамблдор неожиданно объявил, что в целях обеспечения безопасности и большей стабильности он выдвигает свою кандидатуру на должность министра. Обстановка накалилась, и уже во втором туре Дамблдор шёл ноздря в ноздрю со своим бывшим учеником Реддлом. В итоге с небольшим перевесом победил дедушка, но чистокровные и сочувствующие этого так просто не оставили. Началась Первая Магическая война, как её назвали позже.       Каким образом Дамблдор одержал победу? Нет, фальсификаций действительно не было. Просто дедушка как опытный политик знал простую истину — выборы выиграет тот, кто в нужное время и в нужном месте поднимется на броневик.       Изначально это был просто локальный конфликт двух группировок, которые позже перешли к активным мерам друг против друга в стремлении захватить власть.       Но глупо будет полагать, что «Орден Феникса» и «Пожиратели Смерти» были единственными силами в том конфликте. Помимо них, существовало огромное количество подпольных организаций поменьше. Некоторые из них разделяли идею «старого курса» в разных вариациях, но не соглашались с концепцией Тома Реддла, а некоторые разделяли идею «нового курса», но не хотели присоединяться к Дамболдору из-за различных причин. Чаще всего этими причинами являлись слухи о его нетрадиционной сексуальной ориентации. Но сколько бы различных группировок ни было, они были малочисленны и все канули в Лету. Как всегда бывало в истории гражданских войн, в памяти людей остались лишь основные силы конфликта, а историю, как известно, пишут победители.       — Ой, что-то я засиделся. — Я протёр глаза и посмотрел на часы, которые уже пробили полночь.       Взволнованный Рон зашёл в комнату.       — Ну что, Гарри? Ты готов?       — Я-то готов, а вот насчёт тебя не уверен. Где это будет?       — Я предлагал в Зале Наград, но Малфой сказал, что он должен назначить место и выбрал опушку Запретного Леса.       Я едва удержался от того, чтобы не рассмеяться.       — Что-то меняется, что-то остается прежним, — многозначительно произнёс я.       — Что? — переспросил Рон.       — Ничего. — Я махнул рукой и потянулся, чувствуя, как приятно наливаются кровью затёкшие части тела. — Пошли.       Мы осторожно покинули пределы гриффиндорской гостиной и очутились на лестничной площадке.       Было темно, но лунный свет пробивался сквозь застекленные окна, прорубленные в завешенных портретами дальних стенах.       В полной тишине мы прошли до главных ворот замка. Филч ещё не закрыл их, и у нас в запасе было максимум полчаса, чтобы вернуться, а иначе придётся вновь ходить вдоль ворот и изображать Ахиллеса, зовущего Гектора на бой. Этого не хотелось бы — шутка перестаёт быть смешной после первого раза.       Затем, медленно спустившись по каменным ступеням, направились прямиком к Запретному Лесу.       Но вдруг, не сговариваясь, мы резко остановились в десяти метрах от хижины Хагрида, в окнах которой ещё горел свет и, застыв как вкопанные, одновременно задрали головы.       На тёмно-синем небе мерцала целая россыпь больших и маленьких звёзд, виднелся Млечный Путь и полная Луна, которая озаряла наши лица своим бледным мерцанием.       — Как прекрасен мир, являющийся во снах, — заворожённо произнёс я. Рон застыл рядом со мной и тоже возвышенно воздыхал. — От загадочных глубин океана до сверкающих звёзд Вселенной.       — Но ты не спишь, Гарри, — сказал Рон, касаясь моего плеча. Затем он задумчиво перевёл взгляд на луну, которая виднелась в одном из окон. — Это действительно похоже на сон.       — Ах, какая луна поднялась развевать непроглядную темь, — поэтично прошептал я.       — И звезда, одиноко искрясь, говорит об иной красоте, — тихо с трепетом завершил Рон.       Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.       После такого умиротворяющего зрелища никому не хотелось идти куда-то в лес и что-то доказывать Малфою.       — Да пошёл он, — Рон спокойно махнул рукой в сторону леса. — Пускай Малфой там хоть до посинения ждёт. Всё равно на дуэль он меня вызвал не по этикету, а значит, я не обязан приходить.       Вот и прекрасно. Миновала опасность того, что Драко заманил нас в ловушку, где поджидает Филч.       Мы вернулись в замок и уже поднимались по лестнице, как вдруг на сцене появилось новое действующее лицо.       На самом верху лестницы стояла девочка в повседневной школьной форме: рубашка, блузка с нашивкой факультета и юбка.       Мы остановились.       В этот момент из открытых входных дверей подул сильный ветер, который всколыхнул густую каштановую шевелюру девочки и задрал подол её юбки.       Что-то мне это напоминает… Хм, что-то глубинное.       — Позвольте поинтересоваться, что вы делали за пределами гостиной ночью? — грозно спросила она, упершись руками в бока.       — Аска… Тьфу, Гермиона, ты что, следила за нами? — недовольно спросил я, поднявшись наверх.       — Я проснулась и услышала, как портрет Полной Дамы отъехал в сторону. — Она обвиняюще тыкнула пальцем в нашу сторону. — Вы что участвовали в дуэли?       — Нет, — усмехнулся я, обходя её стороной. — На Хорька охотиться ходили.       — Аха-ха-ха! Точно! Хорька! — заржал Рон. — Отличное прозвище, дружище.       Выслушивая нравоучения Гермионы, мы добрались до гостиной Гриффиндора. Проходя через очередной коридор, наша компания была так увлечена, что не заметила портрета старика, который выглядел спящим, но через полусомкнутые глаза внимательно наблюдал за нами.