Немного переборщил

С инцидента с бандитами прошла неделя, миссия «Тюрьма извлечения душ» завершена, и жизнь немного улеглась. Всё было не совсем нормально (или что считалось нормальным в этом безумном романе о заклинателях), но и у Шэнь Цинцю, и у его учеников произошли кое-какие изменения: Шэнь Цинцю перестал обращать внимания на взгляды, которые до сих пор получал, увеличилось количество уроков по медитации (так как многие из его учеников стали агрессивными по отношению к другим ученикам, не принадлежащим пику Цинцзин, но приблизившихся к нему), и Шэнь Цинцю стал получать больше подарков ручной работы от своих милых учеников. В остальном, как отметил Шэнь Цинцю, изменений никаких толком и не произошло. Конечно, Юэ Цинъюань выглядел очень заинтересованным работой «Тюрьмы извлечения душ» и несколько раз приходил к нему для обсуждения, а Лю Цингэ действительно явился на спарринг, но минут через пять ушёл с покрасневшим лицом. Но это не было чем-то необычным. В конце концов, его боевые братья всегда были странными. В общем, Шэнь Цинцю уверен, что его новая стрижка уйдёт в прошлое. И вскоре на неё никто даже не взглянет. Ну, если сравнить с прошлым. Бинхэ же достаточно легко пришёл в норму! А он Шэнь Цинцю видел больше остальных. Шэнь Цинцю беспокоился, что его неопрятные волосы отвлекут от его бессмертной отчужденной личности настолько, что он потеряет уважение своего ученика, но этого не произошло. Бинхэ казался ещё навязчивее, чем раньше. Мальчик практически умолял помочь Шэнь Цинцю расчесать его волосы и даже однажды вечером сделал ему массаж плеч и шеи. Шэнь Цинцю решил, что если у его маленького белого лотоса получается вернуться к обычному образу жизни, то и остальная часть пика последует его примеру. Однако именно из-за таких мыслей он оказался совершенно неподготовлен к тому, что произойдёт дальше. Если честно, то Шэнь Цинцю предполагал, что слухи о его новом образе уже распространилась на все пики. Это место походило на центр сплетен! Но по мере того, как Шэнь Цинцю приближался к Цюндин на запланированное собрание пиковых лордов, становилось всё более очевиднее, что нет, не все знали об этом чрезвычайно важном изменении в жизни Шэнь Цинцю (и сам факт, что стрижка считалась чем-то важным, был довольно печальным). То, что здесь все красивы, не означало, что плохая стрижка Шэнь Цинцю должна получить шокированные и испуганные взгляды учеников, мимо которых он проходил. И, по крайней мере, у них хватало совести выглядеть пристыженно, когда Шэнь Цинцю смотрел в их сторону. Раздраженный перешептываниями вокруг него, Шэнь Цинцю проделал долгий путь к месту встречи через менее населённый маршрут. День был хороший, поэтому дополнительное время в пути было приятно, и если из-за этого он немного опоздает, то так тому и быть. Если уж на то пошло, то такое опоздание будет мелочью, верно? Шэнь Цинцю почувствовал лишь сожаление, когда прибыл на встречу. Он небрежно открыл дверь, готовый к уклончивым признаниям и, возможно, к парочкам насмешек над его опозданием, но то, что он получил, было вовсе не уклончивым. В мгновение ранее шумный зал затих, и одиннадцать пар глаз уставились на него. Недоразумение! Произошло недоразумение! Если бы он пришёл раньше, то смог справиться с этими недоверчивыми взглядами по очереди и ответить незаинтересованностью или чем-то таким. Но то, что эти могущественные и влиятельные люди смотрели на него так, словно у него выросла вторая голова, было уже слишком! Обычно собранный Му Цинфан открыто таращился, Ци Цинци смотрела так пристально, что Шэнь Цинцю был готов вспыхнуть. Вэй Цинвэй и лорд пика Цзуйсянь одновременно нарушили молчание: первый подавился чаем, а второй, казалось, не замечал вытекающегося изо рта вина, которое капало на одежду. Юэ Цинъюань, Лю Цингэ, почему вы тоже пялитесь? Вы же знаете, что произошло с волосами этого учителя! Не зная, что делать с этим нежелательным вниманием, Шэнь Цинцю откашлялся и встретил их пристальные взгляды своим суровым. — Приношу извинения за опоздание, этого больше не повторится, — сказал Шэнь Цинцю, прикрывшись веером и пройдя к своему месту между Юэ Цинъюанем и Му Цинфаном. Краем глаза Шэнь Цинцю заметил сдерживающего смех Шан Цинхуа. Смеяться нужно над тобой, братец-самолëт, волосы Шэнь Цинцю, по крайней мере, выглядят лучше этого ужасного пучка, с которым ты пришёл сегодня. Чувствуя провожающие его взгляды, Шэнь Цинцю внутренне расплакался. Это напомнило ему, как однажды он пришёл в школу с самостоятельно подстриженной чёлкой в третьем классе. Только тогда над ним все откровенно смеялись, пока учитель не заставил их замолчать. Эта странная напряжённая тишина была ещё хуже. — Ну, если нет причин для задержки, то этот думает, что мы можем начинать, — сказал Шэнь Цинцю. Он умоляюще взглянул на Юэ Цинъюань в поисках хоть какой-то помощи. К счастью, мужчина, казалось, понял и прочистил горло. — Да, было бы лучше начать изучение плана. Похоже, потребуются новые бюджетные ограничения, чтобы учесть увеличение числа учеников в этом году. Но давайте начнём с ежемесячного отчёта каждого лорда пика. Начнём с Цюндин… Пока его шисюн говорил, Шэнь Цинцю начал терять собранность. И, судя по лицам его товарищей, он был не единственным. Чувствуя себя расслабленным в этой унылой атмосфере, Шэнь Цинцю опустил и положил веер на стол. Он аккуратно поправил мантию и слегка потянулся на сиденье. Он знал, что пробудет тут некоторое время, и небольшие движения помогали ему не заснуть во время размеренных речей каждого лорда о последних изменениях на их пике. Сохраняя почтительную позу, Шэнь Цинцю осторожно вытянул под столом ноги, покачивая лодыжками из стороны в сторону. Он чуть отвёл плечи назад, выпрямляясь ещё больше и напрягая мышцы верхней части спины. Начал говорить Му Цинфан, рассказывая об избытках медицинских препаратов на его пике, и о растениях, которые нужно собрать в ближайшие недели. Он говорил немного напряжённо и даже иногда запинался, что необычно для лорда пика Цяньцао, но Шэнь Цинцю списал это на напряжённый месяц. Шэнь Цинцю слушал вполуха, слегка потягивая шею из стороны в сторону, движения достаточно сильные, чтобы почувствовать растяжение, но не настолько, чтобы привлечь к себе внимание. Почувствовав лёгкий хруст в шее, он повторил движение ещё несколько раз. Разумеется, незаметно. Звук треска прервал движения Шэнь Цинцю и отчёт Му Цинфана, и группа повернулась к источнику. Лю Цингэ сидел напряжённо, лицо его было ярко-красным, в руке он держал осколки того, что раньше было чайной чашкой. Мужчина стиснул зубы, уставившись на разбитый предмет. Шэнь Цинцю знал, что Лю Цингэ ненавидел эти собрания, но это, должно быть, особенно действовало ему на нервы. — Всё в порядке, шиди Лю? — рискнул спросить Шэнь Цинцю, заметив, что больше никто не осмелился. — Всё хорошо, — пробурчал Лю Цингэ. Шэнь Цинцю скептически приподнял бровь. — На самом деле, я думаю, что есть кое-что, что мы должны решить до того, как вернёмся к отчётам, — проговорила Ци Цинци. Случилось что-то, о чём Шэнь Цинцю не знал? Поэтому шиди Лю так расстроился? — Шисюн Шэнь! — громко обратилась к нему Ци Цинци. Горящие любопытством глаза Ци Цинци заставили Шэнь Цинцю сглотнуть. Она заметила, что он был не внимателен? Или что его записная книжка наполовину заполнена каракулями? Или что… — Что, чёрт возьми, случилось с твоими волосами?! А. Это. Конечно, что же ещё это могло быть. Шэнь Цинцю открыл было рот, чтобы рассказать о стычке с бандитами, но Юэ Цинъюань внезапно поднялся на ноги. — Шимэй, это дело шиди Цинцю и оно не относится к этому собранию, — твёрдо сказал Юэ Цинъюань с угрожающим видом, которого Шэнь Цинцю не видел прежде. — Это касается другого лорда, поэтому я считаю, что в праве спрашивать об этом, — парировала Ци Цинци — Пусть я и согласен, шимэй должна принять во внимание чувства шиди Цинцю по этому вопросу. Несмотря на то, каким бы красивым — другим — он не казался, не стоит обсуждать это так открыто. Шэнь Цинцю наблюдал за происходящим с расширенными глазами. Почему они говорили о нём так, словно его тут нет? Неужели Ци Цинци противостояла главе школы только ради того, чтобы напоить Шэнь Цинцю чаем? Всё это становилось намного серьезнее, чем должно было быть. Ему нужно что-то сказать. — Чжанмэнь-шисюн, прошу прощения, но думаю, что обсуждение этого вопроса необходимо, чтобы переключить внимание на оставшуюся часть собрания, — Му Цинфан заговорил раньше, чем это успел сделать Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань пронзительно посмотрел на него и уже собирался ответить, но замолк, когда Шэнь Цинцю положил свою руку на его. Другую он положил на плечо Му Цинфана, молча утешая, поскольку лекарь подвергся ужасающему взгляду со стороны их обычно спокойного главы школы. — Нет необходимости по этому спорить, — заверил Шэнь Цинцю, поглядывая то на одного, то на другого, а также на Ци Цинци, которая, казалось, была готова снова вскочить. — Я не стесняюсь говорить о своих волосах. Юэ Цинъюань выглядел слишком сосредоточенным на руке на своём предплечьи, чтоб сказать хоть что-то, но Му Цинфан улыбнулся ему и кивнул. — Спасибо, шисюн, — поблагодарил мужчина. Шэнь Цинцю кивнул и убрал руки, снова взяв веер. Он снова оказался в центре внимания своих боевых братьев и сестёр. Он надеялся, что сейчас сможет покончить с этим делом раз и навсегда. — Призошла стычка с бандитами, из-за которой этому пришлось остричь свои волосы, чтобы успешно выполнить миссию. Нет причин для беспокойства, преступники были легко побеждены, — объяснил Шэнь Цинцю. Коротко и ясно. Нет необходимости в вопросах и продолжении! Конференция TED окончена, пожалуйста, выходите тем же путем, каким пришли! — Ты сам их отрезал? — недоверчиво спросила Ци Цинци. — Это было необходимо, — ответил Шэнь Цинцю. — Но это ведь очень коротко! — воскликнул другой лорд. — Ничего другого нельзя было сделать, — сказал Шэнь Цинцю. Ну, знаете, как самый настоящий лжец. Совсем не обязательно было стричь волосы так коротко. Но это никому не нужно было знать. Надеясь, что этот короткий допрос закончился, Шэнь Цинцю почувствовал утешительное похлопывание по плечу. — Шисюн Шэнь очень храбрый, — грустно сказал Му Цинфан. Не зная, что ответить, он кивнул. Шэнь Цинцю не думал, что когда-нибудь вновь захочет говорить о финансах, но всё лучше, чем эти жалостливые и эмоциональные взгляды. — Огур… Ш-Шисюн Шэнь не заслужил такой участи! Может, и не всё… Шан Цинхуа поднялся на ноги с таким решительным лицом, которое Шэнь Цинцю когда-либо видел у этого маленького нервного человека. У мужчины появилось плохое предчувствие. — Несправедливо, что шисюну Шэнь пришлось пройти через такие трудности, и ещё хуже, что ему постоянно напоминают о них, и некому их облегчить, — продолжал Шан Цинхуа, становясь храбрее, когда его товарищи начали кивать. Шэнь Цинцю скривился, стараясь донести до своего новоиспеченного братца мысли, какой он на самом деле идиот. Это была самая заезженная чушь, которую Шэнь Цинцю когда-либо слышал. И почему? Неужели ему недостаточно судьбы в качестве человеческой палки? Теперь Самолёт собирался заставить его страдать и в настоящем? — Поэтому в знак солидарности, — Шан Цинхуа обнажил меч. — Этот Шан Цинхуа позаботится о том, чтобы его шисюну не пришлось нести это бремя в одиночку. Сжимая в одной руке свой грязный пучок, а в другой — меч, Шан Цинхуа кивнул Шэнь Цинцю в драматической попытке выглядеть самоотверженным. Но мечта братца-самолëта присоединиться к Шэнь Цинцю в клуб любителей причёсок, за которыми не нужен особый уход, быстро оборвалась, когда в комнате воцарился хаос. Вэй Цинвэй схватил Шан Цинхуа за руку раньше, чем тот успел отрезать свой пучок, а большинство пиковых лордов встали так быстро, что стол едва не опрокинулся. Му Цинфан быстро подошёл к Шан Цинхуа и выхватил меч из его руки. Крики наполнили комнату, говоря Шан Цинхуа остановиться или успокоиться и передумать, но, несмотря на их слова, многие из них, казалось, кивали лорду пика Аньдин в… одобрении? На самом деле, когда Шэнь Цинцю огляделся, как минимум два пиковых лорда были до слёз растроганы проявлением самоотверженности и совершенно одурачены. Среди них был и Юэ Цинъюань. Неужели никто не заметил ужасную игру братца-самолëта? Шэнь Цинцю прежде не видел что-то настолько далёкое от самоотверженности. Парню просто нужен был повод обрезать волосы! Шэнь Цинцю недоверчиво наблюдал за происходящим, и только Ци Цинци присоединилась к его молчанию, которая выглядела так, будто находила это драматическое зрелище слишком забавным, чтобы вмешиваться. — Шисюн Шан, хотя я понимаю твоё желание помочь шисюну Шэнь в это трудное время, стричь собственные волосы — не выход, — успокаивающе сказал Му Цинфан, пытаясь убедить мужчину. — Н-но я… — попытался Шан Цинхуа, тоскливо глядя на меч в руке Му Цинфана. — Шиди, есть ли причина, по которой ты считаешь, что стрижка поможет? Ведь ясно, что вина в данной ситуации лежит не на тебе, — успокаивающе поинтересовался Юэ Цинъюань, в его глазах всё ещё читались эмоции. — Э-э-э, этот… просто подумал… — заикался Шан Цинхуа, решив, что теперь к нему будут особо внимательны. Мужчина застыл, лихорадочно придумывая оправдания и обливаясь потом. Так ему и надо! Пусть тоже пройдёт через всё это! Шэнь Цинцю думал, что драма с его причёской, наконец, закончилась, но, видимо, это лишь несбыточная мечта. С другой стороны, в этот раз под пристальным вниманием пиковых лордов Цанцюн находился Шан Цинхуа, а не он сам. — …этот подумал, что шисюн Шэнь может чувствовать себя одиноким, — наконец сказал Шан Цинхуа. Похоже, Шэнь Цинцю слишком поторопился с выводами. Вновь чувствуя на себе пристальные взгляды, Шэнь Цинцю больше всего на свете хотел задушить своего товарища-переселенца. Если Шан Цинхуа так хочет короткие волосы, то Шэнь Цинцю, может, побреет его, пока тот спит. Это заставит хоть раз членов школы заговорить о чужой плохой причёске. — Сяо… Шиди Цинцю действительно чувствует себя одиноко? — Голос Юэ Цинъюаня был тихим, а глаза грустными. Шэнь Цинцю хотелось закричать. Но прежде чем какой-либо звук сорвался с его губ, Лю Цингэ уже держал Чэнлуань, а его противоречивый взгляд устремлëн на хвост, лежащий на его плече. Вот чёрт. — СТОП! — приказал Шэнь Цинцю, повышая голос, как никогда ранее на подобных встречах. К счастью, Лю Цингэ ослабил хватку на своём мече и теперь смотрел на Шэнь Цинцю. Чувствуя смущение из-за своей вспышки, Шэнь Цинцю прочистил горло. — Нет нужды отрезать волосы ради этого учителя, — твёрдо сказал Шэнь Цинцю, по очереди гляда на каждого лорда пика, чтобы убедиться, что они всё поняли. Немного дольше посмотрел на Лю Цингэ, который начал отводить взгляд в сторону. — Этот смирился с произошедшим, и хотя он ценит заботу своих боевых братьев и сестёр, нет необходимости к нему испытывать сочувствие, как бы ни выглядели мои волосы. Со страдальческим вздохом Шэнь Цинцю сел обратно на своё место, надеясь, что остальные последуют его примеру, чтобы это собрание закончилось в течение следующего столетия. Но, как и говорилось ранее, удача была ничтожно мала. — Может, в поддержку недавнего несчастья шисюна Шэнь будет уместно совершить молитву шисюну Шэнь и его предкам? — предложил лорд пика Кусин. Не было смысла молиться, когда боги уже давно оставили Шэнь Цинцю. Его рассудок был следующим в списке вещей, которые должны его покинуть. — Отличная идея, шиди, — одобрил Юэ Цинъюань. — Важно, чтобы шиди Цинцю знал, что он в наших мыслях. С этими словами лорд Кусин, в соответствии с традициями своего монашеского пика, начал своеобразную проповедь. Он умолял небеса присмотреть за Шэнь Цинцю, несмотря на его случайные проступки. Остальные пиковые лорды закрыли глаза и слушали. Даже такие, как Лю Цингэ и Ци Цинци, которые не беспокоились ни о чём духовном, закрыли глаза в знак уважения. Все, кроме Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа. Шан Цинхуа выглядел таким же озадаченным, как и Шэнь Цинцю, но лишь неловко пожал плечами, в то время как Шэнь Цинцю пробормотал «какого чëрта» и открыто смотрел на происходящее. Умирало так много людей, а их оплакивали меньше, чем волосы Шэнь Цинцю. А теперь ему начали прощальные речи говорить? Это собрание что, в похороны волос Шэнь Цинцю превратилось?! Шэнь Цинцю начал думать, что они волновались больше о его обрезанных прядях, чем о нём самом. Ах, точно, этот Шэнь Цинцю был мерзким отбросом, но, по крайней мере, его волосы были красивы, пока они у него были. Жаль, что в итоге этой компенсирующей черты он лишился. Проведя рукой по оставшимся (и очень недооценëнным) волосам, Шэнь Цинцю другой открыто отпихнул Шан Цинхуа. Тот нервно улыбнулся и закрыл глаза, пытаясь слиться с остальными членами группы. Ещё через минуту молитва закончилась, и Шэнь Цинцю прищурился, стараясь выглядеть благодарным лорду пика Кусин. — Этот ценит ваши слова, — выдавил Шэнь Цинцю, получив в ответ безмятежный кивок. — Важно поддерживать связь с предками. Он ничего не знал о своих предках, но если бы семья Шэнь Цинцю видела его сейчас, то он уверен, что единственное, что бы их связывало сейчас, так это годы насмешек над ним за то, что с ним произошло. Ци Цинци фыркнула со своего места и с озорной ухмылкой, заставившая Шэнь Цинцю напрячься, сказала: — Я уверена, что некоторые из находящихся здесь людей были бы рады пригласить шисюна Шэнь к себе в семью, если он боится неуважения к собственной. После этих слов произошло несколько вещей. Вэй Цинвэй начал ругаться, говоря что-то вроде «неподобающе», Му Цинфан встретился взглядом с Шэнь Цинцю и застенчиво начеркал что-то в записной книжке, Лю Цингэ так покраснел, что неудивительно, что от его лба пошёл пар, несколько пиковых лордов начали спорить о чём-то, а Юэ Цинъюань поперхнулся и быстро попытался успокоить зал. Шан Цинхуа, казалось, не знал, смеяться ли над хаосом или отступить от быстро разгорающихся споров. Ци Цинци выглядела довольной собой. В атмосфере витали смущение и напряжение, от которых лица у многих пиковых лордов покраснели, и они смотрели то на Шэнь Цинцю, то куда-то в сторону. Хаос был сродни классу, которому посчастливилось принять недостаточно квалифицированного и робкого учителя на замену, неспособного взять под контроль своих шумных учеников. В этом случае замещающим учителем был Юэ Цинъюань, который, обычно спокойный и выглядящий надлежащим образом на этих собраниях, был слишком растерян, чтобы справиться со всеми сегодня. Решив сжалиться на ним и закончить собрания до обеда (Бинхэ сварил лапшу), Шэнь Цинцю шагнул в гущу хаоса. С помощью веера Шэнь Цинцю послал достачный сильный духовный порыв ветра по залу, чтобы напугать, но не сбить с ног. Хотя он направил ветер на уровне глаз стоящих пиковых лордов, некоторые бумаги на столе всё же разлетелись. После нескольких возмущенных возгласов и с многочисленными взглядами, выражающими стыдливый шок, обсуждения в комнате стихли, оставив после себя людей, убирающих с лица растрëпанные пряди. Чувствуя себя немного самодовольным, Шэнь Цинцю лишь слегка вскинул голову, чтобы поправить причёску, не завидуя тем, чьи длинные пряди отказывались возвращаться к привычному виду. Затем, чтобы убедиться, что больше никто не начнёт его обсуждать, Шэнь Цинцю прочистил горло. — Этот считает, что теперь можно вернуться к поставленной задаче. У всех нас много обязанностей, и эти непродуктивные обсуждения продолжаются уже достаточно долго, — неодобрительно сказал Шэнь Цинцю. Его боевые братья и сёстры походили на отруганных детей. Замечательно. — И чтобы ответить на предложение шимэй Ци… — продолжил Шэнь Цинцю. — …этот учитель — взрослый человек, который не нуждается в усыновлении в семьи своих боевых братьев и сестер из сочувствия. Он слишком стар для усыновления. Серьëзно, зачем Ци Цинци вообще такое предложила? Шэнь Цинцю и в правду иногда не понимал своих товарищей. Игнорируя недоумëнные взгляды в свою сторону, Шэнь Цинцю занял своё место, надеясь, что остальные поступят также. Он терпеливо ждал, пока пиковые лорды подбирали упавшие бумаги и поправляли свои одежды, после чего сели. Шэнь Цинцю вздохнул с облегчением, когда Юэ Цинъюань пригласил Ци Цинци выступить с ежемесячным отчётом, что послужило сигналом к возобновлению собрания. Было ясно, что все до сих пор под впечатлением от случившегося, отчего по итогу отчёты, обычно занимавшие не меньше десяти минуты, стали двухминутными и расплывчатыми. В случае Лю Цингэ, отчёт состоял из одного предложения: — Байчжань нужно больше тренировочных мечей. Юэ Цинъюань даже не требовал дополнительной информации, просто кивал и со всем соглашался. Если уж на то пошло, то выражение лица Шан Цинхуа, когда Юэ Цинъюань согласился на очередное увеличение бюджета пика, было довольно забавным. После того, как все высказались, часть собрания, на которой глава школы обычно спрашивал информацию о более общих делах школы, неожиданно закончилась. — Если нет срочных вопросов по другим делам, то этот шисюн считает разумным закончить собрание на сегодня, — объявил Юэ Цинъюань. В этот момент комната оживилась. Это как если бы начальник отпустил тебя на десять минут раньше. В данном, случае, это похоже на то, что начальник наконец-то отпускает своих сотрудников после того, как задержал их на лишних пять часов. Шэнь Цинцю не мог вспомнить ни одного собрание, которые бы длилось так долго. Быть взрослым и нести какую-либо ответственность — это слишком. Но, эй, он, наконец-то, свободен! Рука на его плече просила о другом. — Не мог бы шиди Цинцю задержаться, чтобы обсудить ещё несколько вопросов? — спросил Юэ Цинъюань с обнадëживающей улыбкой, которая контрастировала с зародившимся страхом Шэнь Цинцю. К сожалению, сказать «нет, Чжанмэнь шисюн, я лучше пойду домой и воткну вилку себе в глаз, чем останусь для ещё какой-либо работы», вероятно, будет не очень профессионально и не в его характере. К слову, такое оскорбление будет очень в его характере, но Шэнь Цинцю отвлёкся. Пусть у него и не было повода для отказа, он, чёрт возьми, мог ещё кое-кого потащить за собой. — Этот шиди не против, но считает, что нужно также оставить шиди Шана. Такие дела обычно касаются его, — Шэнь Цинцю кивнул в сторону человека-крысы, который выглядел оскорблённым предательством. Между ними произошёл короткий молчаливый разговор, в ходе которого Шан Цинхуа спросил, чем он заслужил такое, на что Шэнь Цинцю твёрдо ответил: «Ты знаешь, что ты сделал». Они оба не заметили, как губы Юэ Цинъюаня сжались в тонкую линию в ответ на это неожиданное приглашение. — Если шиди Цинцю так считает, то шиди Шан должен остаться, — согласился Юэ Цинъюань, натянуто улыбнувшись. — Прекрасно, — Шэнь Цинцю щëлкнул веером, прежде чем Шан Цинхуа успел влезть со своей непродуманной отмазкой. Сев обратно, Шэнь Цинцю неосознанно провёл рукой по волосам (после стрижки у него появилась привычка играть с ними), собирая все растрепавшиеся пряди. Он не заметил растерянных взглядов некоторых уходящих пиковых лордов. Однако он услышал, с каким грохотом Лю Цингэ споткнулся в дверном проёме, в результате чего около шести пиковых лордов упали следом, образовав огромную кучу. Шэнь Цинцю ошеломленно смотрел на возвышенных бессмертных, сгрудившихся в кучу у входа в зал собраний. — Чувак, забудь о Ло Бинхэ, ты уничтожишь Цанцюн раньше, чем он получит эту возможность, — произнёс Шан Цинхуа, пока Юэ Цинъюань бросился помогать своим боевым братьям и сёстрам. Шэнь Цинцю ударил его веером. — Разве в этом виноват я? — прошипел он. — Я всегда думал, что фраза «видом можно убить» — лишь выражение, но с такой стрижкой, чувак, ты, возможно, сможешь это сделать. Шэнь Цинцю окинул Шан Цинхуа самым холодным взглядом. — Это невозможно. Если бы это было так, то ты уже был мёртв, — сказал Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа сглотнул. — Ха-ха, молодец, чувак, — попытался Шан Цинхуа, но тут же замолчал под пристальным взглядом Шэнь Цинцю. — Не подходи больше ни ко мне, ни к моим волосам, — сказал мужчина и пошёл убедиться, что никто не пострадал в этом странном проишествии.

*****

Только час спустя Шэнь Цинцю наконец-то вернулся с пика Цяньцао домой. Именно. Не с Цюндин, где у них было собрания. С Цяньцао. Как бы смешно это ни звучало, но столкновение шести человек буквально привело к травмам. Пусть и только к двум, но это всё равно на две больше, чем на других собраниях! Несмотря на то, что Лю Цингэ оказался в самом низу кучи людей, с ним всё было в порядке. Однако духовный меч, который он держал, успел нанести Вэй Цинвэю неприятный порез на ноге. «Лучше уж так, чем если бы кого-то проткнули, » — подумал Шэнь Цинцю. Второй жертвой, к сожалению, стал Му Цинфан, неудачно упав так, что слегка повредил запястье. Он всех заверил, что он в порядке, но, так или иначе, переломы всё равно болят и требуют лечения. Если говорить на чистоту, то кому из пиковых лордов и требовалось полное использование рук, так это лекарю хребта Цанцюн. Слава богу, что у заклинателей всё заживает быстро. Поэтому пришлось отправиться в Цяньцао, а Шэнь Цинцю вызвался их сопровождать. Отчасти из-за чувства вины за то, что это произошло каким-то образом из-за него (хотя он не уверен, как именно). На самом деле, он просто не хотел оставаться в стороне и с Юэ Цинъюанем обсуждать снабжение пика. Извините, шисюн, этому Шэнь Цинцю не нужна дополнительная миссия. — Шицзунь, есть ли что-нибудь, что этот ученик может сделать для вас? Вдыхая приятный аромат, исходивший от стоявшей перед ним чаши с лапшой, Шэнь Цинцю ощутил прилив спокойствия. — Бинхэ нужно только сесть и поесть с этим учителем, — сказал он. Бинхэ улыбнулся и сел напротив Шэнь Цинцю, достаточно привыкнув к их распорядку, чтобы не удивляться таким предложениям. Это было приятно. Постепенно напряжение дня начало покидать тело мужчины. В бамбуковом домике всегда было как-то спокойнее, и тёплая еда только усиливала это. Несмотря на огромные отличия от его квартиры до перемещения, этот бамбуковый домик действительно стал ему домом за последние несколько лет. Иногда Шэнь Цинцю чувствовал себя наглым самозванцем, но бамбуковая хижина и жизнь здесь с каждым днём становились всё более родными. Даже это тело и внешность стали больше походить на его, особенно в последнюю неделю. Он задумался: а не найти ли повод оставить свои волосы короткими навсегда? Со своей силой идиотизма он определённо мог что-нибудь придумать. Но сегодняшняя ситуация заставила его в этом усомниться. — Бинхэ, у этого учителя есть к тебе вопрос, — начал Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ, и так почтительно сидевший, выпрямился ещё сильнее. — Конечно, этот ученик ответит в меру своих возможностей, — протараторил Ло Бинхэ с лишней решимостью в глазах. Шэнь Цинцю чуть помолчал. Возможно, это глупо, но… — Я бы хотел, чтобы Бинхэ был честен, так как его слова не заденут чувства учителя… Ло Бинхэ выглядел обеспокоенным, но твёрдо кивнул. Глаза мальчика были такими открытыми и решительными, что… да, Шэнь Цинцю ни за что не спросит о чём-то подобном. Пора прекращать. Ему не нужны были заверения по поводу дурацкой причёски, которую он сам даже не ненавидел, а всё из-за одной глупой встречи. Шэнь Цинцю не настолько жалок, чтобы нуждаться в поддержке собственного ученика. Шэнь Цинцю прочистил горло. — Хотя, это не очень-то и важно, — и прежде, чем Бинхэ успел запротестовать, он продолжил, — Расскажи этому учителю, как прошёл твой день. Ты и Нин Инъин собирались провести спарринг, верно? Ло Бинхэ колебался, но не стал оспаривать смену темы Шэнь Цинцю и рассказал о своих тренировках, и о результатах различных спаррингов. Остаток ужина прошёл в мирной обстановке, и когда они закончили, Бинхэ с готовностью собрал посуду, как обычно делал, оставив Шэнь Цинцю перед сном составлять расписание на следующую неделю для своих учеников. Он медленно поднялся на ноги и провёл пальцами по дереву стола. Он уже собирался идти собирать свои вещи, когда из другого конца комнаты раздался голос Ло Бинхэ. — Шицзунь, — позвал милый белый лотос, привлекая внимание Шэнь Цинцю. — Да, Бинхэ? Бинхэ слегка, почти застенчиво улыбнулся. — Этот ученик решил, что шицзуню следует знать, что он сегодня выглядит очень хорошо, — сказал Ло Бинхэ и вернулся к посуде. Сердце Шэнь Цинцю наполнилось смесью облегчения и смущения. Неужели его лицо настолько выдало его, что Бинхэ посчитал нужным успокоить его? Да ещё и таким откровенным комплиментом! Неудивительно, что Бинхэ суждено однажды стать повелителем гарема. Он уже отрабатывал свои реплики на Шэнь Цинцю! Несмотря на это, Шэнь Цинцю слегка улыбнулся, проходя через бамбуковый домик. Воспоминания о прошедшем дне всё ещё не забыты, но и не отягощали его разум, как раньше. В конце концов, пока все живы, Шэнь Цинцю мог наслаждаться своими короткими волосами до тех пор, пока они у него есть.