О чувствах

Она пахнет шафраном. Ладаном и воском, тяжёлым, осевшим на плечи запахом дыма — она курит третью папиросу, с места на место перекладывает письма. Ей пишут любовники — кто как готов извратиться, и «дорогая», «очей моих свет», «тварь, ты поплатишься жизнью»… Но сердце трепещет от одной лишь строки — от той, где начало простое. «Жоззи. Не знаю, стоит…» — Не стоит. Стало тише в душной мастерской. Ей тут не место — в комнате, заполненной грустью, тоской. Леди, влюблённой в прекрасного принца, место в замке, где много света льётся из окон, где ковры из сплетённых разноцветных нитей. А здесь у них — отель, пропахший сырыми тряпками, чужой одеждой, воском столетних свечей. Кажется, они остались от бабушки? Да и важно ли это? Она всё равно не ответит ничем. Только прижмёт письмо к груди, улыбнётся, пока не видит никто, и будет хранить чувства вдали от глаз любопытных, за десятком замков. — Не стоит, Лиам… Вновь повторит. Уберёт конверты, потушит свечу, выйдет к нему. К ним — светлому мальчику, в котором талант соткан из тонкого-тонкого шёлка, и не гаснет улыбка почти никогда. И к девчонке, которая, как Сатана — проказница, доброго слова про неё не скажет никто. Кроме него. Он во всех видит свет… И Жоззи улыбается грустно: — Наивный, мой милый Лиам, если бы все в жизни было так просто… И у сказки, которая начиналась красиво, будет печальный конец — леди по самые локти в крови, вокруг шеи — толстая цепь. Губы сами по себе шепчут рецепт отвара, зачитанного в детстве до дыр. Рецепт точки невозврата. После такого не выживет мир. После такого она, что в грехе по колено, что леет запретные чувства к нему — знает, он ей не поверит, он… Даже не вспомнит её доброту. Жоззи стоит у окна, смотрит на цветные стекла, сквозь которые льётся лунный свет. — Луна, скажи мне правду, какой у моей жизни будет конец? А не будет конца. Будет повторенье — из цикла в цикл, из года в год. Проклятые не выбирают сторону света — они ходят по грани обеих сторон. Проклятые не любят — ждут в спину ножей, от любимых, от тех, кого в детстве носили на руках и охраняли у колыбели. Проклятые на то и существуют — чтобы стать чьей-то тенью…