— Говорила же, что твои бесконечные гулянки ничем хорошим не закончатся! — воскликнула женщина, кидая в худощавого растрёпанного парня книгу средней толщины. Кажется, это был томик уголовного кодекса. — Ладно это, так ты ещё попёрся с компанией, которая славится непонятно чем, в клуб, и нахлестался так, словно ты маргинал какой-то, а не сын добропорядочных людей!
— Мам, успокойся! Это нормальная компания! Вся та грязь, которая льётся на них — брехня, понимаешь? — уклоняясь от снаряда, фыркнул в ответ Антон. — И вообще, что такого в том, что они пригласили нас отпраздновать победу? Вы в своих девяностых похуже нас упарывались!
— Нормальная компания! — вопила женщина. — Тебе показать, сколько административных и уголовных дел на них и на ещё одну шайку возбуждено? Показать? Антон! Они невоспитанные, брошенные на произвол судьбы, никому не нужные дети. Бродяги, если хочешь. Ты думаешь: они так живут от хорошей жизни? Нет! Это всё от того, что от родителей они не получают должного внимания. А что касается наших дискотек, то наши родители, молодой человек, всегда знали: куда, во сколько и зачем мы собираемся. И вообще, где твои манеры? Что за слово такое «упарывались»? Хорошо проводили время! Ладно бы отпросились, но нет, что ты, что Оксана с Димой — втихую ускакали. Честно, от них я вообще не ожидала! «Мы пойдем в кафе, мы пойдем в кафе», — передразнила ребят женщина.
— Ага, — закатил глаза Антон, — не надо думать, что у всех всё хреново с семьями. Половину из них, между прочим, родители хотя бы не просто слушают, но и слышат. В отличие от вас. Хоть раз бы послушала, чего хочу я! Внимание им, видите ли, не уделяют, а мне вот, по-моему, переуделяют, не считаешь?
— Мы тебя сберечь пытаемся, как ты этого не понимаешь! «Чего хочу я, чего хочу я»? Знаю, чего ты хочешь! Пить, колоться, шляться с такими, как твои новенькие дружки, и сидеть на шеях родителей, ничего не делая. Да я, да отец тебе жизнь обеспечиваем, пытаемся оградить от всех напастей, пока можем. И музыкалка, и репетиторы, и кружки — бери не хочу. А тебя всё не устраивает!
— Может быть, потому что я не хочу этим заниматься? Единственное, что мне нравилось — это баскетбол, и то, с него меня попёрли. Не без твоей помощи, кстати. Всё остальное — ваши прихоти. Это ведь ты с самого детства мечтала играть в оркестре, а не расследовать дела. Тебе нравилась эта грёбаная химия с физикой, ты с утра до вечера корпела за учебниками, не выходя из дома. Как ты не понимаешь, что я — не ты!
— Да ты, да ты... — женщина пребывала в таком шоке, что не могла связать и двух слов. Под руку ей вновь попался томик. Однако это уже была не тонкая книженция, а массивная такая книга. — Ты совсем обезумел, Антон!
Яростные вопли раздавались по всей квартире, а случайные и неслучайные вещи летели, куда только можно.
Не желая больше оставаться в этом доме, парень сел на пуфик рядом с входной дверью и начал напяливать кроссовки. Ему вконец надоело выслушивать эту вечную, казалось, нескончаемую промывку мозгов и загонять себя в жёсткие рамки, чтобы угодить этой неприступной женщине. Он уже давно для себя всё решил, просто ему нужен был пинок для действия. И этим пинком послужил Арсений. И сейчас Антон чертовски рад, что этот брюнет так часто начал появляться в его жизни. Последнее, что он помнил после вчерашней тусовки, — это как разъярённый отец хватает его за шиворот и тащит к машине. В это время Оксана кричала что-то нечленораздельное, на что Андрей Алексеевич пообещал сообщить родителям девочки о её вопиющем и нарушающем все нормы приличия поведении. В ответ старшему прилетел многозначный жест средним пальцем.
«Боже, как стыдно, наверняка Арсений подумал, что я ещё и маменький сынок», — думалось парню.
— Если я тебя не устраиваю, тогда возьми себе из детдома нового хорошего мальчика и дрессируй его так, как тебе хочется. Со мной не получилось, так, может, получится с кем-то другим. А я буду заниматься тем, что мне нравится! — с этими словами он вылетел из квартиры, громко хлопнув дверью.
Помощь по дому — да пожалуйста! «Антон, сегодня собрание директоров, ты обязательно должен там быть, чтобы вникнуть в суть моего бизнеса», — да ради бога! «Антон, выучи параграф по физике, иначе у тебя будет херовый аттестат», — легко! «Антон, не забудь порепетировать на скрипке, у тебя же скоро выступление в филармонии!»
— Да ебал я в рот эту скрипку и всё, что, сука, с ней связано! — громко выругался парень, буквально пролетая лестничные проходы.
Сильный ливень настойчиво барабанил по не слишком надежной крыше подъездного козырька. Антон вытащил из кармана джинсовых шорт скомканную полупустую пачку сигарет, выудил из неё слегка помятую сигарету, поспешно засунул её в рот и начал шарить по карманам в поисках зажигалки.
— Ну, заебись, — недовольно проворчал он, вспомнив, что только вчера начал курить и прикуривал ему не кто иной, как Арсений. Была бы погода менее капризной, и Антон без раздумий прогулялся бы до ближайшего ларька. Но с таким ливнем ему было не совладать. Сигареты наверняка бы промокли, даже находясь в кармане джинсов. Поэтому парню оставалось стоять под козырьком, облокотившись на железные холодные влажные перила, и, пожевывая противный фильтр сигареты, скучающе блуждать взглядом по слишком пёстро окрашенному двору. Дальняя его часть терялась за стеной дождя, асфальт и земля исчезли под покровом пузырящихся луж, а мокрые очищенные от пыли и блестящие в свете фонарей листья поражали своей яркостью. Антон любил такую погоду и сейчас с умиротворением втягивал в себя запахи мокрого асфальта и земли, свежесть поздней весны и теплой ночи.
«Сейчас бы сигаретку, винца и Арсения под бок…» — невольно пронеслось в его голове, когда взгляд Антона наткнулся на темную фигуру, что стояла возле высокого забора. Облаченный во всё черное, незнакомец мастерски сливался с забором, отчего заметить его было не так-то просто.
По длинной челке парня струилась дождевая вода, и одежда, полностью пропитанная влагой, прилипла к телу, лишний раз подчеркнув нездоровую худобу паренька.
Мама всё утро давила ему на виски тем, что Антону нельзя приближаться к Арсению и его дружкам, потому что те де «плохие парни». Они состоят на учёте в полиции, но при этом у них куча нужных людей, которые покрывают их задницы, и вообще «тебе не страшно было ходить с тем опасным парнем с хвостиком, который однажды до полусмерти избил какого-то беззащитного подростка?» («Ага, беззащитного. С каких таких пор Костик у нас беззащитный?»). Что брюнет тот непонятный, с совершенно потрясной тачкой с красными вставками, которая действительно выглядела, как какой-нибудь дикий зверь, под стать своему хозяину. И что смотрит этот подросток на всех холодно, словно душу наизнанку выворачивает, что от него так и веет опасностью, а ещё — чем-то таким, древесным, мощным, сильным, и, кажется, именно из-за этого у Антона напрочь крышу сорвало, поэтому он и вычудил вчера на свою голову тот быстрый поцелуй.
«Надеюсь, он был слишком пьян, чтобы это запомнить», — пронеслось в голове у парня.
— Эй, Антошка, привет, — из раздумий Антона вырвал весёлый голос той самой тёмной фигуры. Ею оказался Матвиеныч.
— Здорово, — парень кивнул в ответ. — Если ты к Окс, то знай: она получила по первое число, поэтому навряд ли выйдет.
— Да я уже в курсе, — почесал затылок парень. — Она мне звонила, злая была, как фурия. Ну, я и подумал, что спасать надо мою принцессу, и ринулся к вам. Постою под её окном, поболтаем хотя бы.
— Ну, ты смотри, чтобы родаки вас не запалили, а то хуже будет. Если уж мне промыли мозги про то, какие вы ужасные, неотёсанные и невоспитанные дикари, то ей-то тем более.
— Да ну? — Матвиенко хитро улыбнулся. — Не, я, конечно, знал, что мы популярные, но чтобы настолько... Удивительно! Ну и что? Насколько мы отвратительные по шкале от одного до десяти?
— Одиннадцать.
— Так и знал!
Парни с минуту постояли в тишине, наслаждаясь тёплым дождём. Матвиенко что-то рассматривал в телефоне, периодически хмуря брови, по его смуглому лицу стекали капли воды. Антон же стоял, сложив руки на груди и вслушиваясь в шум дождя. Гораздо приятнее слушать это, нежели очередные необоснованные выпады матери.
«А может, к чёрту всё это? Сдалась мне эта скрипка, этот бизнес, вон, Матвиеныч, в любой момент встал, собрался и поехал к Окс. Никаких запретов, никаких «держи планку, Антон». Красота, а не жизнь!»
— Слышь, малой, — Серёга вновь вытащил парня на белый свет. — Я вот чё у тебя хотел спросить. Ты что Графу такого наговорил вчера, что он весь вечер с широченной лыбой ходил?
«Бляздец», — запаниковал Антон. Парень потёр виски и осторожно выдал:
— Честно, не помню. Мы стояли, о чём-то разговаривали, помню отца, а потом всё как в тумане.
— Точно? — парень с прищуром глянул на светловолосого. — А то Поповская рожа так мне ничего и не поведала о своих пиздостраданиях счастливых.
— А разве это плохо?
— Что?
— Ну, то, что он счастливый ходит, — парень на мгновение замялся. — Ну, тип, это ведь круто, когда люди счастливые...
— Шастун, у тебя изо рта ванильный сироп течёт. Вытри, пожалуйста. Ты мне что-то недоговариваешь. Хотя... хер с тобой. Мучить тебя не моя прерогатива, поэтому отстану, так уж и быть. Но не расслабляйся. Тем более в нашей компании. Имей в виду, спуску тебе точно не дадут. Даже не надейся.
— О чём ты?
— Ну, неофициально вы втроём теперь члены нашей заядлой шайки, — Матвиенко нетерпеливо махнул рукой. — Вы трое слишком много знаете. Поэтому либо вы с нами, либо чикнем вас с Арсением где-нибудь под мостом, чтобы свидетелей лишних не было.
Видя, как лицо Антона начало медленно вытягиваться, Сережа расхохотался.
— Да шучу я, малой, шучу. Мы к вам привыкли, чтобы просто так отпускать. Только за Графом остался голос. Он вас, конечно, для начала на вшивость проверит. Но это так, формальность. А там посмотрим, что и как. Ты хоть драться-то умеешь?
Антон снисходительно глянул на него.
— Хуйню спросил, понял. Ладно, научим. Будешь смычок не только в музыкалке своей применять.
Матвиенко хохотнул от своей же шутки.
— Слушай, а ты чё из дома-то выперся в такую погоду?
— Да говорю же: родаки крышу сносят. Не могу я больше это слушать. Устал. А идти мне некуда. Поэтому решил пока на улице потусоваться.
— Ага, чтобы потом заболеть? Давай шагай, отведу тебя к нам на хату, побудешь пока там. Всё равно Оксана написала, что освободится от очередной лекции отца только минут через сорок. Успеем.
Антон недоуменно уставился на него.
— Ой, не смотри на меня так, я тебя прошу. Не помешаешь, не займёшь место и ещё много-много «не». Мне иначе потом Арс голову свернет, если с тобой что-нибудь случится. А мне только девятнадцать, я жить хочу.
— Что?
— Что? Ничего! Шагай, говорю, ушастый! — парень крепко схватил Антона за шею и поволок к стоящему неподалёку байку. — Прокатимся с ветерком, не сомневайся.
— И с дождем!
— Только не ной, графиня, поверь, дождь теперь меньшее из всех твоих проблем. Так что, пока мы едем, лучше расскажи мне поподробнее про Окс. Ну, что она там любит/не любит и всё такое, ты понял. Не мне тебе объяснять, в конце концов! Шлем?
Светловолосый принял средство безопасности из рук парня и напялил на голову.
— Готов?
Антон лишь кивнул головой.
— Тогда погнали!
***
Склонившись над раковиной, Арсений набрал немного воды себе в ладони и плеснул в лицо, постепенно смывая остаток усталости после вчерашнего. Ледяная проточная вода, как всегда, выручала в самый нужный момент. Это вам не вредные энергетики, в которых содержатся вещества в количествах, в десятки и сотни раз превышающих необходимую суточную норму для человека, или кофе, который высасывает из тебя все водные запасы. Хотя от крепкого американо он бы сейчас не отказался.
Брюнет так и не смог отойти от вчерашнего дня, и алкоголь и сигареты здесь были совершенно ни при чём. Причиной служил высокий и худощавый скрипач с раскрасневшейся мордашкой и смущённым взглядом. Медленно переварив всё сказанное и сделанное Антоном, Арсений долго не мог понять, как позволил такому произойти.
Нет, не то чтобы его не тянуло к своему полу, даже наоборот... То, что он больше по мальчикам, он понял это ещё в классе восьмом, когда заступился за своего тихого и ничем не приметного одноклассника. Тогда была влюблённость, гормоны и всё такое, сейчас же нечто другое. Да, он слышал об Антоне довольно много раз от друзей, знакомых, сам пару раз следил за ним, но чтобы за такой короткий срок знакомства влюбиться? Это уж точно не про него и не входило в его планы.
Однако вчерашний лёгкий чмок в губы расставил все точки над i. Одно это воспоминание грело душу. Но он понимал, в какую опасность может поставить парня своей влюблённостью. Он просто не сможет оправиться, если потеряет ещё одного важного человека. Арсений представил себе, как краснеют уши Шастуна, как тот прикусывает нижнюю губу от смущения. В животе вновь появились чёртовы бабочки. Ещё Матвиенко прицепился со своим пьяным: «Арс, а давай этих троих к нам. А что? Шастун твой всех скрипкой своей пиздить будет, плюс он высокий, от таких всегда польза есть, очкарик у нас в программах шарит, вмиг дружков Егора на чистую воду выведем, Окс, вон, хорошо стрелять умеет, она рассказывала... Давай, а?»
Брюнет глянул на себя в зеркало и, взъерошив мокрые волосы, тщательно обдумывал слова друга. Возможно, Арсений даже был бы и не против, если бы не одно большое НО…
***
Мерзкий дождь моросил весь день, но настроение у Егора было великолепное. В мае вообще было какое-то своё определенное очарование. Это был месяц, когда он впервые столкнулся с Арсением. Месяц, с которого всё началось и длится вот уже почти пять лет. Порой парни говорили ему, что у него больная одержимость брюнетом. Порой проводили параллели между их отношениями и взаимоотношениями Джокера с Бэтменом в комиксах. Двое наглухо чокнутых парней, которые могут и хотят, но не убивают друг друга.
Может быть. Егор не знал, почему не мог отвязаться от этого парня. Он прекрасно понимал, что Граф его ненавидит, особенно после смерти брата. Тогда темноволосый вырвался вперед в их негласных соревнованиях. Тогда всё внимание брюнета было только на нём. До недавних пор.
В последнее время весь интерес Арсения перевёлся с него на другого, слишком высокого и слишком уж худого пацанёнка. Темноволосого это не устраивало.
«Что он вообще в тебе нашёл?» — думал парень, выкуривая одну сигарету за другой.
— Костян! — вдруг громко крикнул он в глубь квартиры.
Светловолосый парнишка, вскочив с кровати, поспешил на зов друга. Отдышавшись, он недоуменно уставился на парня. Слишком уж злорадная ухмылка Егора напрягла его.
— Мне срочно нужна вся информация про ту троицу, — проговорил он. — Абсолютно вся. Разделяй с пацанами, с другими, как хочешь, но чтобы отчёт лежал у меня на столе через три дня. На тебе, кстати, длинный. И будь добр, не облажайся в этот раз.
***
Телефон разрывался от сообщений и звонков. Протянув руку, Антон отключил неумолкающий мобильник и снова закрыл глаза, наслаждаясь долгожданной тишиной. Мама, скорее всего, была ещё дома, а отец сегодня улетает в Питер на месяц. Антон, которого всегда огорчали отцовские командировки и поздние приходы матери, впервые был рад, что того не будет дома целых тридцать дней. Он до сих пор не мог понять, откуда нашёл в себе силы так спонтанно вылететь из дома. Шастун поднял глаза и, взглянув на парня, увидел, что Матвиенко совершенно спокоен и, как всегда, собран. После того как он приоткрыл небольшую занавесу на их дружбу с Оксаной, Хвостатый казалось выпал из реальности, витая где-то у себя в фантазиях.
— Вы с Арсением как две капли воды, — усмехнулся мальчик.
Серёжа недоумённо вздёрнул бровь.
— Мимика, — пояснил он.
— А-а-а-а, — улыбнулся Серёжа. — Это точно. Сам не понял, когда подхватил.
— Это всё потому, что вы долго дружите. У нас с Оксаной и Димой тоже свои фишки есть.
— Да я заметил! Вы, когда обдумываете в своих детских головах планы по захвату этого мира, то нижнюю губу всегда прикусываете. Слишком сексуально, я хочу сказать.
Антон в ответ лишь усмехнулся.
— Ого, ты больше не краснеешь, — подмигнул ему Серёжа, притормаживая возле знакомого подъезда. — Взрослеешь!
***
Арсений разглядывал полку холодильника, заставленную йогуртами так, словно скоро случится конец света и все йогурты разом пропадут.
Вот, блин, Матвиенко, любитель йогуртов. Часто покупатели, которые проходили мимо них, очень подозрительно косились на друга, набирающего целую корзину молочки. Потому что суровый взгляд, кожаная куртка, темная одежда и мрачное, будто грозовая туча, выражение лица, способное отпугнуть любого, и клубничное «Чудо» — сочетание довольно странное...
Однако выбора у Попова особо не было, поэтому брюнет нехотя взял йогурт с черничным вкусом. Поставив еду на стол, он потянулся, хрустя конечностями. Мельком взглянув в окно, парень улыбнулся и открыл его, вдыхая запах дождя.
«Какова всё-таки жизнь...» — пронеслось в голове.
Не успел он присесть на стул, как в квартире раздался требовательный звонок.
— Да твою мать! Кого там принесло?! Только ведь, сука, сесть хотел, — возмутился парень и зашаркал в прихожую.
Заглянув в глазок, он увидел как всегда недовольную рожу Серёжи. Удивившись, он открыл дверь и только тогда заметил промокшего до нитки Антона, стоящего за спиной друга. Мысли начали путаться, но брюнет быстро взял себя в руки.
— А где твои ключи? — ошарашенно спросил он.
— Да посеял где-то, хрен его знает. Плевать, сделаю сегодня новые. Проблем-то, — отмахнулся Сережа. — У нас тут кое-что другое, — Матвиенко обернулся на смущенного Антона.
Арсений недоуменно уставился на Шаста, ожидая объяснений.
— Ну, в общем, — запинаясь, начал Антон, всё больше и больше смущаясь и ковыряя браслет на левом запястье. — Думаю, все помнят, что было вчера, когда меня отец забрал. Короче, родители наехали, я психанул и ушёл из дома. Мне бы ночь где-нить пережить, а дальше я сам разберусь...
«Бля, херовая идея была ехать сюда, — сокрушённо думал Антон, смотря в голубые глаза. — И с чего Матвиенко вообще взял, что он меня даже на порог пустит».
— Ладно, вы давайте тут сами. Мне еще к Оксане ехать, — поспешно сказал Матвиенко, многозначительно взглянув на Арсения, и исчез за дверью, оставив двоих парней наедине друг с другом.
Арсений улыбался, подмечая вновь проступившую красноту на лице парня. Что-то прикинув у себя в голове, смягчил взгляд и кивнул в глубь квартиры.
— Ну, заходи, боец. Поведаешь мне свою увлекательную историю. Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл... Это теперь про тебя, да, Моцарт?
