***
Темно-вишневые пятна сосков на мгновение привлекли его внимание, задержали на себе взгляд. Сливочная кожа обтягивала широкие бедра. Все, как он любит. Грудь так и манила к себе. Полная, с большими сосками. Вот бы схватить один зубами, а второй помять пальцами. Он бы потянул сосок, сосал бы его, облизывал. А руками массировал грудь, она должна быть мягкая и упругая. Потом одну руку опустил бы на ее живот. Он сжал кулаки, нельзя показывать эмоции. Да, ее живот. Сейчас он впалый. От голода. Но когда-то был ровным, мягким. Он зарылся бы в ее живот. Нет, так нельзя продолжать. Почувствовал напряжение в нижней части своего живота. ¡Mierda! Дерьмо! Он возбудился только разглядывая ее. Снова поднял глаза на ее лицо. Прямой, с небольшой горбинкой нос; полные губы, хотелось бы увидеть как она улыбается. Глаза закрыты. От длинных черных ресниц падает тень. Какого цвета ее глаза? Длинные волнистые волосы черно-красного оттенка. Свои или крашеные? Тут же его взгляд скользнул вниз, к треугольнику кудрявых волос. Черные. Половые губы розовые, слегка припухшие, словно целовали ее взасос. Это мог бы сделать и он. Пальцами раздвинуть складки, прикоснуться языком, провести вверх и вниз. Затем приласкать клитор, втянуть его в рот, поиграть с ним, пососать. А пальцами уже прокладывать путь в ее горячее влажное влагалище. Он был уверен, что она должна быть влажной. Сначала один палец, осторожно, словно прося разрешения. Потом второй и третий. И двигаться в такт с языком. Сосательные движения вокруг клитора и поступательные во влагалище. Она должна стонать. Обязательно. И выгибать спину. Она широко раздвинет ноги и прижмет его голову к своей промежности. Он тогда слегка прикусит клитор, но не отпустит. Тогда он приподнимет и раздвинет ее ягодицы и второй рукой проведет от влагалища вниз, к анусу. Она вздрогнет. Может быть оттолкнет его. Но он будет настойчив. Все так же языком лаская клитор, пройдет вниз по складкам и доберется до ануса. Его язык пройдет по кругу, согревая и увлажняя тугие складки. Она станет хныкать. Да. В этот раз она не будет стонать, а умолять и плакать. Он снова вернется к клитору, с силой набросится на возбужденный бугорок. Его рука станет мять и массировать ее ягодицы, и палец нажмет на анус. Колечко ануса запульсирует, но он будет дразнить, делая пальцем круговые движения. Когда она расслабится, его палец нажмет посильнее и почувствует как стенки прямой кишки сжимают его со всех сторон. Он оторвется на мгновение от промежности, чтобы языком попасть туда, где сейчас находился его палец. Она должна кричать и умолять. Но он не будет останавливаться. Его язык проникнет внутрь, тогда она расслабится и колечко ануса приоткроется, словно приглашая его член почувствовать горячий узкий вход. Его пенис налился кровью, требуя ее влагалища, задницы или рта. В животе свернулся тяжелый узел и заболела поясница. Кровь пульсировала в члене и в висках. ¡Joder! Блядь! Он попытался сжать и расслабить бедра, но ничего не помогло. Вид незнакомой беззащитной обнаженной женщины, лежащей без сознания, возбуждало неимоверно. Он прижался лбом к стеклу. Со стороны подумают, что врач задумался о способе лечения, а не вожделенно рассматривает вновь прибывшую пациентку.***
Эксперименты на живых людях запрещены многочисленными законами о правах человека, да и современная этика не допускает мысли о том, что можно использовать людей как лабораторных крыс, по крайней мере, без их согласия. А вот за деньги — это другое дело. А во имя спасения человечества? Пожалуйста. Нет ни одной фармацевтической компании, которая бы не проводила эксперименты на людях. И большинство понимает, если новое лекарство не испытают на добровольцах, значит законы не позволят этому лекарству попасть на рынок, и кто-то умрет, потому что этика перевесила логику и здравый смысл. Фармкомпании набирают добровольцев и платят им неплохие суммы, предоставлять свое тело для опытов — та еще работенка! А как быть, если выдвигать лозунг «во имя человечества»? Станут ли этические законы защищать подопытных, совсем не добровольно набранных людей? Важны ли здоровье и жизнь отдельно взятого индивидуума, если он может спасти сотни тысяч жизней других. Жизнь одного взамен здоровья тысяч.***
Сильвия очнулась совершенно обнаженной под ярким мерцающим светом. Попыталась сесть, но руки и ноги держали провода, нос и рот закрывала пластмассовая маска. Когда Сильвия скосила глаза, то заметила, что к ее венам присоединены трубки-катетеры. Черт! ¡Mierda! Она либо в больнице, либо Карлос отправил ее к ублюдочному клиенту. Сильвия протянула руку пытаясь сорвать катетеры. Ничего не получилось. Слабость во всем теле была такая словно она сутки провалялась в похмелье. Сильвия слышала от других девушек, что встречаются такие психи, которые могут в прямом смысле сожрать. Откусить грудь. Вырезать влагалище. Грызть ягодицы. После таких клиентов проститутки уже не возвращались. Клиенты их выбрасывали на улицу, живых или мертвых. Сильвия испугалась. Она видела что по трубке уходит темно-красная жидкость. Ее кровь. Сильвия материлась про себя. Карлос мог продать ее кому угодно. Лишь бы заплатили. Ее сердце бешено застучало. Тело покрыл холодный пот. Сильвия прикусила язык до крови, чтобы не заорать от ужаса. В ответ запищали все приборы. И через тридцать секунд появился медбрат. Молодой сеньор лет двадцать пяти, высокий, наверное накаченный, не толстый — в защитном костюме все казались на несколько килограммов толще. Оранжевый комбинезон имел свою нашивку — белые буквы CDC на сине-голубом фоне — знак Центра по контролю за заболеваниями. Медбрат Франциско (Франческо, как его в детстве называла итальянская бабушка, или Пако, как его звали друзья) Вела Гвидиче работал больше суток. Он уже еле передвигал ноги в противочумном костюме, легкие горели от искусственно нагнетаемого кислорода, ноги были просто мокрыми от пота из-за постоянной носки резиновой обуви. Он мечтал снять с себя всю защиту, постоять положенные четыре минуты под душем с сильно-хлорированной водой, затем две минуты горячей мыльной воды и одна минута теплой воды. Gracias a Dios, он не занимался проверкой и дезинфекцией костюмов, а просто оставлял противочумный комбинезон, резиновые сапоги, резиновые перчатки после первичной обработки под дезинфицирующим душем. ¡Mierda! Дерьмо! Держать планшет в резиновых перчатках жутко неудобно, да и разговаривать с пациентами через защитный экран тоже было проблематично. Франциско-Пако должен был заполнить данные вновь поступивших доноров. Их не называли пациентами; все, кого привозили бравые солдаты в военной форме без опознавательных знаков, были здоровы. Ну, если не считать каких-то болячек как больная печень от непомерного употребления алкоголя, или затемненные легкие курильщика, или сплошные гастриты любителей диет, то всех можно было назвать «условно-здоровыми» — они не болели Фэн-вирусом. Ни один поступивший донор. Откуда их привозили? Да со всех концов Испании. И кажется, испанские военные не брезговали и соседями. У Пако уже был один из пациентов, вернее доноров, из Порто, второго города в Португалии. А медсестры рассказывали, что к ним привозили французов и бельгийцев. Пако подошел к пациентке под номером 198413, это ее кардиограмма подпрыгнула и аппарат стал издавать неприятные звуки. Кардиомонитор показывал синусовый ритм на ЭКГ узкий, высокий, так работало сердце здорового человека. Сейчас чуть испуганного, с повышенным адреналином, но в пределах нормы. Медбрат снял показатели, хотя это было не обязательно — все данные шли на централизованный компьютер, где многократно копировались, шифровались и отправлялись в ECDC и ВОЗ, чуть в исправленном варианте. И совсем другие цифры шли в Атланту, штат Джорджия, США, в организацию CDC (Центр по контролю и профилактике заболеваний). Пако сам когда-то смотрел на похожие колонки цифр, когда врач-инфекционист сеньор Альфредо Хосе Руис Милано, он был словно его крестный отец в госпитале Санта Кристина в Мадриде, подал идею о составлении интерактивной карты заболеваемости Фэн-вирусом. Медбрат смог попасть в закрытые данные министерства здравоохранения, в единую систему госпиталей и собрал, насколько это можно было, наиболее правдивую картину заболеваемости Ф-вирусом. Интерактивная карта обновлялась каждый час и показывала количество больных Фэн-вирусом, распределенных по больницам города, время их госпитализации, домашний адрес (дом, где жил зараженный закрашивался в оранжевый, значит потенциальной опасный); мигали крупные и средние очаги заражения (более 10, 50, 100 человек сразу); отдельно были нанесены блокпосты, где проводили экспресс-тесты и вызовы «скорой помощи», которые подтверждали Фэн-в. Очаги заражения появились в Испании осенью 2019 года — Мадрид, Барселона, Логроньо. Пако не смог получить данные на начало года, но и так было понятно, что Фэн-вирус появился в стране задолго до того, как об этом предупредили врачей. Списки зараженных, погибших, отправленных в карантин, все это было в карте. Пако так увлекся, что стал высказывать свои конспирологические мысли на форумах, посвященных Фэн-в, где делились идеями откуда в стране появился вирус, кому это выгодно и что делать дальше. После того, как военные захватили госпиталь Санта Кристина, Пако больше не видел Альфредо. Он надеялся, что его наставник смог выбраться из Мадрида, врач-инфекционист не значился в списках CDC. В этот раз медбрат допустил ошибку, стал слишком долго сидеть на чужих серверах, слишком часто комментировать историю возникновения Ф-вируса. К нему домой пришли представители СDC, предложив Пако один вариант — вернуться на работу медбратом в военный госпиталь. Правда, был и второй. Стать добровольцем, на котором испытают действие Фэн-в. Будто эти сеньоры и не знали симптоматику Фэн-вируса. Тяжелое дыхание. Ф-вирус атакует в первую очередь лимфоциты. Общая слабость и повышение температуры, кровавая диарея и рвота, если вирус попал через открытую рану сразу в кровь; ангина или отит, бронхит и пневмония, если Ф-вирус попал в дызательные пути; менее чем за сутки начинают появляться опухоли на слизистых, возникает воспаление оболочек головного мозга, перестают работать почки и печень; легкие заполняются жидкостью, когда организм яростно реагирует на ядовитые испражнения вируса и пытается с помощью мокроты избавиться от заразы. Ученые называют вирусы «организмами на краю жизни», содержащими генетический материал в белковой оболочке. Но активно размножающийся вирус не всегда убивает клетку-хозяина, он оставляет ее живой, если вокруг недостаток еды. И со временем вирус и носитель вируса (человек или животное) образуют некий симбиоз. Вирус не убивает носителя, а только слегка портит тому жизнь, проявляясь в виде температуры, насморка, кашля. Что в итоге и произошло с вирусом гриппа. Фэн-в ведет себя необоснованно агрессивно, его инкубационный период уменьшился с двух-трех недель до суток. Ф-вирус атакует иммунную систему, не давая ей времени на выработку антител. Только на четвертый-пятый день после заражения, начинают активизироваться Т-лимфоциты, распознающие клетки, зараженные вирусом. К этому времени зараженный человек уже гниет в виде трупа. Пако повторил свой вопрос: — Имя? Возраст? Напротив номера 198413 записал Сильвия Деретти, 31год. — Итальянка? В ответ слабая улыбка. Больше ничего и не требовалось. Важно то, что кровь Сильвии переливали для создания вакцины, лекарства, для того, чтобы CDC остановило наконец безумную пандемию. Медбрат поискал глазами одеяло, чтобы прикрыть Сильвию. Ее тело было худым, но все еще сохранились широкие бедра и округлая грудь. Она должна получать достаточное количество питательных веществ, чтобы производить красную живительную жидкость. Пако так и не нашел, чем прикрыть женщину. Проверил капельницы, поменял на новые глюкозу. Заметил, что пакет-саше уже полон, настроил катетер для отвода мочи, ввел его как можно осторожнее. В резиновых перчатках его пальцы не были такими чувствительными. Пако раздвинул половые губы пациентки и стал круговыми движениями продвигать катетер. Сильвия вздрогнула и стала дергаться. Хорошо, что ее связали, подумал медбрат. Иначе она сама себя бы поранила. Еще пара круговых движений, катетер на месте, новый пакет тоже. Использованный убрать в биоотходы. Сильвия прикрыла глаза. Это всего лишь медик, который холодными резиновыми перчатками провел по ее промежности. В голове крутились вопросы, которые она хотела задать, но никак не могла собраться. Кровь! Она хотела спросить, на какие анализы нужно столько крови? Она больна? У нее Фэн-в? Сильвия не смогла даже открыть рот. А медбрат уже шел к следующему донору, не забыв прикрыть ее простыней.***
Хорхе никогда не думал, что Средиземное море может быть таким холодным. Ледяная вода оглушала, выбивала из груди воздух, сжимала горло спазмом. Хорхе подумал, что он не доплывет. Рванул вперед, закашлялся, вдохнул соленый воздух. Главное не пускать страх и панику в голову. Волны обдирали его лицо, не давали дышать. Холодная вода сдавливала тело. Хорхе боролся с морем, да еще во время шторма. Он задирал голову, считал и делал широкие взмахи руками. Пытался выпрыгнуть из волн, сколько еще осталось до берега? Хорхе казалось, что метров двести, не больше. Но вот он зазевался, рассматривая пустынный берег и волна снова унесла его метров на десять назад, в море. Хорхе задыхался, он устал, его ноги судорожно дергались в ледяной воде. Глаза щипало от соленой воды, во рту был привкус водорослей и соленой пены. Хорхе боялся, что тело перестанет его слушаться и тогда он пойдет ко дну. Спокойно доплыть мешали беспорядочные волны, бьющие то с одной, то с другой стороны. А может ну его, бросить все, перестать бороться? Ну что сейчас Хорхе скажет Эстер. Поплыл за катером, пытался взобраться в него, да только сам почти утонул. Ни рыбы не поймал, ни лодку не причалил. И снова сидеть на консервах, прятаться в подвале, спать урывками. Он, когда-то успешный адвокат Хорхе Мануэль Сантовеньа Прадо из Барселоны, если бы не смерть его отца от Фэн-вируса, никогда не приехал бы в Мадрид. Оказавшись оторванным от работы, друзей и знакомых, полез на сайты знакомств, где после часового видео-чата пригласил к себе Эстер. При мыслях о ней, рыжеволосой синеглазой, совсем не похожей на остальных испанок, Хорхе улыбнулся. Их роман не развивался как у всех, не было свиданий ни походов в кино или рестораны. Хорхе вытащил Эстер из полицейского участка, ее собирались арестовать за нарушение комендантского часа, а затем… Мадрид стал сплошной красной зоной. Им пришлось спасаться бегством. Эстер мечтала добраться до моря. И вот они несколько месяцев обитают в подвалах заброшенных домов на Коста Бланка, где-то между Аликанте и Торревьеха. Какой сейчас месяц? Судя по участившимся дождям и холодным ночам, то скорее всего наступил ноябрь. Да, и Эстер говорила, что надо экономить консервы. Хорошо, что она нашла подсобку на заброшенной автозаправке. И он тоже очень удачно заселился в гостевой домик. Внешне ни чем не привлекательный, с обрушенной крышей. Но с большим подвальным помещением, в котором кроме еды (ее было не так много) и постельного белья с одеялами, рассчитанных на клиентов этой частной гостиницы, Хорхе нашел пакеты с героином. Он перепрятал их в надежде обменять на еду или оружие. Мимо них проходили какие-то группировки, человек по пять-семь. Хорхе соскучился по общению, он был готов выбежать навстречу незнакомцам, пригласить их на костерок. Но Эстер сдерживала порывы Хорхе. И она была права. В первый раз они чуть не поссорились. Хорхе назвал Эстер параноиком, она его — тупым болваном. Пока они шипели друг на дружку, в небе зашумел вертолет. Он летел со стороны моря, словно материализовался из морских волн. Эстер моментально спрыгнула в погреб и потащила за собой Хорхе. Те, у кого есть вертолет, наверняка обладает и оружием. Хорхе вспомнил военных в Мадриде, гнавших людей в обсервации и вывозивших здоровых в военные госпитали для исследований. Что им нужно на берегу? Пол на кухне, откуда был спуск в подвал, был покрыт металлическими пластинами. Все-таки кухня была рассчитана на работу для гостевого домика и для ресторана. Первый этаж сохранился почти полностью, здесь были комнаты персонала с двухъярусными кроватями, которые Хорхе разобрал и использовал для перекрытия окон. Остался кабинет управляющего, столовая и салон. Если кто и зайдет в дом, то ничего кроме ненужной мебели не найдет. На втором этаже часть комнат осталась под обрушенной крышей, часть уцелела. Хорхе и Эстер выбрали одну комнату, в которую можно было попасть через завалы. Так они могли услышать приближение чужака, хотя против оружия были бессильны. Они собирались поискать другое жилье. Становилось холодно. В доме был крепкий, большой, сухой подвал, куда они перенесли запасы консервов с бензоколонки. Эстер очень сильно боялась. Он сжимал ее в объятиях, держал крепко, не вырваться. Так они просидели много часов. Потом сидели на кухне, стараясь не приближаться к окнам, затем провели два дня в гостевом домике. На третий день решились выйти и через полтора километра обнаружили обстреленный фермерский дом. Рядом лежали трупы, вернее куски человеческого тела. Сколько их было? Двадцать частей? Тридцать? Кому принадлежали? Без слов было понятно, что погибли не от Фэн-вируса, а от человеческих рук, которые держали оружие и убивали себе подобных. Они прикрыли человеческие останки пальмовыми листьями и больше никогда не возвращались в этот дом Внезапно накатила паника. Ужас, животный страх. Хорхе испугался не за себя. Они уже много раз могли погибнуть. Умереть не страшно. Страшно за тех, кто останется один. Хорхе запаниковал из-за Эстер. Если сейчас он не выплывет, Эстер останется одна. Совершенно одна. Человек не может один. Возможно сможет как-то выжить, недолго продержаться. Но если нахлынет ужас одиночества, то не спастись, сколько бы человек не кричал, не звал на помощь. Паника придала сил Хорхе, он заработал руками, сжал зубы и наконец прибой вышвырнул его на берег. Соленый ветер на берегу оказался холоднее воды, он обжигал легкие, заставлял трястись всем телом. Но Хорхе не отчаивался. Надо только сориентироваться и найти их полуразрушенный гостевой домик. Отжал мокрую одежду. Хорхе бил озноб. Ему срочно нужно в тепло. Острый камень впился в пятку. Он и забыл, что стоял босиком. Обувь осталась где-то на берегу. Вот ведь дурак. Он даже не предупредил Эстер, что пойдет за катером. Хотел сделать сюрприз. ¡Mierda! Дерьмо! Волны Средиземного моря всегда уносят южнее. Хорхе еще немного постоял, наблюдая за прибоем. Все так. Волны резали берег под углом, наваливались всей мощью с северо-востока. Значит ему налево. Хорхе повертел головой. На берегу нет ни одного знакомого строения. Неужели его отнесло так далеко от дома? Если за час не найти укрытие, наступит смерть от переохлаждения. Даже укрывшись в ближайшем здании, он все равно замерзнет. Ему нужно еще добраться до этих вилл, с разбитыми стеклами и продуваемыми со всех сторон. Нет, лучше двигаться, надо двигаться. Несмотря на судороги в легких, на слабый стук сердца. Мысли в голове путались, хотелось лечь и немного отдохнуть, набраться сил, подремать, а потом… потом он поднимется и пойдет дальше. Пять минут, нет, десять. Он поспит немного. Вот даже озноб почти пропал, по телу прокатилась волна горячего жара. Хорхе упал на колени и завалился в песок.***
Эстер переставляла коробки в подвале гостевого домика. Вытерла пыль, пересчитала консервы. То, что казалось бесконечным, скоро закончится. Консервов не хватит на год, как они рассчитывали. Сначала, когда Эстер показала Хорхе подсобное помещение на автозаправке, они решили часть ящиков перенести в гостевой домик на берегу, часть оставить там же, в кладовке, и еще одну часть спрятать на соседней вилле. Тогда казалось правильным решением, «не класть все яйца в одну корзину». Но кто мог предположить, что на автозаправке появится вор и вскроет подсобку. Когда Эстер и Хорхе пришли проконтролировать свои запасы, то увидели только выломанную дверь и пустые ящики. Несколько консервных банок, пустых разумеется, валялись тут же. Эстер еле сдержала слезы. Но Хорхе ее успокоил, говоря, что главное — ее здесь не было, что она ночевала с ним в гостевом домике. В этот же день они проверили запасы на вилле. Современный огромный дом, с выбитыми стеклами и разворованной мебелью никого не интересовал. Поэтому они спрятали часть своих запасов в крытом бассейне, завалив коробки листьями и прочим мусором. Но кто мог подумать, что в этот же вечер виллу взорвут с вертолета. Эстер только слышала шум лопастей и рев двигателя, она научилась распознавать в далекой черной точке на небе военный вертолет. Иногда прилетал санитарный, с красно-белым крестом на боку. Но чаще был темно-зеленый с черным. Раз в десять-пятнадцать дней летательный монстр кружил над берегом и над поселком. Когда появился первый вертолет, она точно не помнила. Еще велись местные перестрелки, выжившие бандиты уже не делили место под солнцем, они воровали друг у друга еду и оружие. Затем взорвали аэропорт Аликанте, там жили тысячи незараженных людей, которые в панике стали разбегаться и прятаться в домах. Наверное тогда и появился первый вертолет, который вывозил пострадавших. Они с Хорхе поднялись на маяк и наблюдали издалека. Решили не занимать место раненых, во время взрыва и пожара пострадали сотни людей. Часть «аэропортовских» не улетела сразу, они несколько недель бродили среди заброшенных домов, выискивая еду. Кто-то из них добрался до пляжа в надежде порыбачить. Море было заражено, в Средиземное море попали радиационные отходы с атомной станции, находящейся около Барселоны. Хорхе говорил, что движение воды здесь быстрое и море должно очиститься. А пока волны выкидывали только дохлую рыбу. Потом Эстер видела вертолет во второй раз. Он опустился на пляж, из чрева геликоптера выскочили солдаты и бросились в один из заброшенных домов. Вывели оттуда человек десять, не меньше. Эстер испугалась и потащила Хорхе вниз, в подвал. Они спрятались среди ящиков с консервами и бутылок с водой. Сидели до утра. Эстер жутко боялась. На грани истерики. Страх, который ничем не объяснить. Как говорила одна сеньора — «будто кто-то ходит по моей могиле».* За стенами подвала раздался стук камней друг о друга, повторился дважды, приближаясь, словно кто-то сделал несколько шагов. Поднялся ветер и захлопали окна на втором этаже гостевого домика. А тем, кто сидел в подвале казалось, что в доме орудует целая банда головорезов. Стены подвала стали какими-то уязвимыми, тонкими. Хотя Эстер понимала, что они находятся под землей, подвал был вырыт достаточно глубоко, а Хорхе еще и расширил-углубил его, чтобы можно было спрятаться, переночевать. Со стороны стен их не могли достать. Разве только взорвать ракету или сбросить бомбу. Тогда уже не будет важно, в какой части дома прятаться. Умом она понимала. Но внезапный приступ паники, непреодолимого страха гнал ее из подвала, она не могла найти себе места и хотела двигаться, бежать, кричать от страха. Тогда она со всей силы впивалась в руки Хорхе, потом у него оставались синяки, и просила, шептала, умоляла, чтобы он ее никуда не отпускал. Так и сидели они час, другой. Затем Эстер засыпала, а проснувшись, сама удивлялась вчерашнему странному, непонятному чувству страха. Ведь все же было в порядке. Откуда ему взяться. Вот и сейчас, убрав последний ящик, Эстер подняла руку и сжала левый бок. Сердце зачастило. Она и не устала, наводя порядок в подвале. А тело покрылось холодным липким потом. Страх. Ужас. Паника. Затряслись руки. Ей бы схватиться за Хорхе, но он с утра ушел на пляж и до сих пор не вернулся. Эстер запаниковала еще больше. А что если не по моей, а по его могиле кто-то топчется и прыгает? Эстер стало плохо только от одной мысли, что она может снова потерять Хорхе. Ну зачем он отправился на этот пляж! Все надеется, что вода очистится и появится рыба. Тогда они не будут зависеть от консервов. Тогда им не нужно будет искать пропитание по чужим домам и складам. ¡Santa María, Madre de Dios! Эстер поднялась на второй этаж, туда, где была сломана крыша. Спряталась за колонной. Ее серый свитер и темно-зеленые штаны сливались с грязной стеной. Если есть незнакомцы, то ее не должны заметить. Она вытягивала шею, чтобы получше рассмотреть кусок пляжа, где должен был находиться Хорхе. Пусто. И тихо. Эстер так и не привыкла жить около моря и не слышать крики чаек, шум бакланов и буревестников. Фэн-вирус убил всех теплокровных. Ни Эстер ни Хорхе не обсуждали, почему именно они выжили. Везение? Или их организм имел особые антитела, способные распознать новый вирус и не допустить заражения Фэн-в? Тишина действовала на нервы. Эстер вжалась в стенку, у нее тряслись колени. Шум прибоя перебивал далекий звук. Его ты слышно, то нет. Эстер обратилась в слух, закрыла глаза. Ладони вспотели и она вытерла их о штаны. Послушать еще раз. ¡Dios mío! Так и есть. Рычит мотор вертолета. И с каждой секундой становится громче. ----------------------- * Выражение может употребляться в другой форме — «гусь (или иногда — кролик) прошел по моей могиле». Это более поздние (американские) варианты, причем «гусиная» версия более близка к оригинальной фразе, будучи связана с «гусиной кожей» которая ассоциируется с внезапным ощущением холода.