Свобода на поводке

      «Эрвин?!»       Лебедка от гарпуна, пробившего спину Энви, тянулась к УПМ Эрвина. Откуда взялся мужчина, Октавия не поняла, но учитывая, что последние несколько минут весь мир для нее сузился до Энви и Лео, это не удивительно. Но разобраться в деталях она не успела. Энви, с подбородка которого потекла кровь, в недоумении опустил взгляд к металлическому крюку, выступающему из груди, а затем медленно обернулся. Казалось, у него не осталось сил, но рука с пистолетом, быстро взметнувшаяся вверх, говорила об обратном.       При мысли, что он выстрелит в Эрвина, Октавия пришла в ужас, и не меньше ее пугало пусть и напряженное, но спокойное лицо командира разведкорпуса. Будто все шло по плану. Девушка и пикнуть не успела, ее кроткий оклик прервал чей-то отчаянный крик, в буквальном смысле летящий им на голову.       Взмах лезвия, и маленькая тень упала перед Энви, отрубив ему руку. У Октавии пропал дар речи. Время, казалось, замедлилось до того, что исчезла потребность в дыхании. Уши заложил полный боли и агонии мужской крик, который оборвался хриплым стоном. Покачнувшись, Энви рухнул на землю.       – Нет!       Несмотря на простреленную ногу, Лео бросился к мужчине с невероятной прытью и упал рядом с ним. Он в растерянности пытался понять, за что хвататься в первую очередь, и в итоге прижал рану на груди вокруг выступающего гарпуна. Октавия поднялась на дрожащих ногах, не в состоянии оторвать взгляд от мужчин.       – Октавия!       Отбросив окровавленный клинок, к ней метнулась Лия и, едва не сбив с ног, крепко обняла. Но для Октавии она оставалась где-то на периферии, ее сознание полностью заполонила картина того, как отчаянно Лео пытался удержать ускользающую жизнь Энви. Словно дым голыми руками.       – Нет, держись, прошу тебя! Нет, только не ты! Не отключайся, слышишь! Все будет хорошо, все будет… хорошо…       Лицо Энви кривилось от боли и становилось бледнее с каждой секундой, по подбородку стекала липкая кровь, а ресницы его мелко подрагивали. Из культи стремительно вытекала кровь, отчего Октавия даже не бралась говорить, есть ли у мужчины шанс выжить. Неужели это действительно происходит? И она наблюдает, как смерть тянет костлявые пальцы к Энви… к тому самому Энви, доброму и отзывчивому парню, который умел располагать к себе людей? Который хотел просто жить?       – Простите… простите, командир… простите… – шептала Лия, задыхаясь в судорожных рыданиях.       Ее слова заставили Октавию прийти в себя, опомниться. Она почувствовала, что в глазах стояли слезы, а оттого как сильно тряслась Лия, ей захотелось обнять ее крепче. Девушка прижала ее к себе, хотя сама едва не падала от головокружения.       – Нет… нет, Энви… почему ты…       Октавия не рискнула смотреть. Она поняла все без слов. А, точнее, по словам Лео. И, наконец, подняла взгляд, когда услышала приближающиеся шаги. Эрвин выглядел ни радостным, ни грустным, пусть в его глазах и застыла тень печали, она едва проглядывалась под уверенностью.       «Он не сожалеет», – поняла Октавия. Даже если бы ему предложили обыграть сценарий заново, он повторил бы его, не испытывая сожалений. Ему было жаль Энви, и тем не менее эта жалость казалась пустым звуком в сравнении с мыслью потерять любимую женщину.       А вот Лео… потерял. И ему не объяснишь, что в противном случае Энви отправил бы их на тот свет. Он бы с удовольствием погиб от руки любимого человека, чем держал бы его остывающий труп.       Когда Эрвин опустился рядом с Энви и приподнял за плечо, чтобы вытащить гарпун, Октавия испугалась, что Лео накинется на него, как дикая кошка. Но мужчина неподвижно сидел рядом с любимым, держа его за руку, и смотрел куда-то пустым взглядом.       – Простите… – напомнила о себе Лия, чуть отстранившись от Октавии и обратив на нее заплаканное лицо. – Простите… я не хотела, но тогда бы…       – Я же сказала тебе сидеть в стороне, – обессиленно произнесла Октавия, а затем посмотрела с осуждением на Эрвина. – Это ты ее заставил?       – Нет.       – Нет?       – Он не заставлял, меня, Октавия, я сама… только я…       – Только ты? – не поняла девушка.       – Она прибежала просить помощи.       – И тебя что ль так просто отпустили?       Прозвучало, конечно, глупо, словно Эрвин школьник, которому учитель позволил отлучиться на минутку. Мужчина неопределенно пожал плечами, а затем обернулся к поселению, где ориентировочно находились разведчики.       – Леви дал мне десять минут. Сказал, что если не вернусь, он придет за мной и переломает мне ноги. Не уверен, что он шутил.       – Тогда возвращайся, я тебя догоню.       – Нет, без тебя я никуда не уйду.       – О господи… – обреченно вздохнула Октавия, понимая, что спорить бесполезно.       Значит, им вновь предстоит вернуться на поле боя, но глядя на Лео, который потерял связь с реальностью, а также трясущуюся от страха Лию, Октавия осознала, что придется их оставить. Не только потому, что их смерть станет последним гвоздем, забитым в крышку гроба. Эмоции сделали их глухими к происходящему.       – Лия, – освободившись от объятий девушки, Октавия крепко сжала ее плечи и наклонилась, заглянув в глаза. – Ты останешься здесь и присмотришь за Лео. Поняла?       – Что?.. Нет… нет, я вас не брошу! Я не…       Выслушивать жалобные стоны ей некогда, она влепила Лие звонкую пощечину и понизила голос:       – Ты останешься здесь, это приказ. Поняла?!       – Д… да… но…       – Никаких «но», – жестко констатировала Октавия, и обращаясь не только к девушке; она глянула исподлобья на Эрвина, чтобы у того и мысли не возникло тянуть Лию обратно в ад. И плевать, что это нарушение субординации. – Присмотри за Лео. И ни в коем случае не лезь в бой. Живи. Это мой приказ.       Отпустив девушку, Октавия посмотрела на Эрвина и кивнула по направлению стены, где расположились разведчики. Она понимала, что, возможно, последний раз видит Лию и Лео, но ей хотелось быть честной с собой – девушка также желала как можно скорее убраться отсюда. Если она еще раз посмотрит на Энви, последняя искра воли потухнет безвозвратно.       Перемещаться на УПМ, да еще прячась от обстрела булыжниками, оказалось практически нереально, и не только из-за огромной вероятности попасть под камень. Простреленное плечо давало о себе знать, несмотря на вроде как действующую регенерацию. Они летели низко, и в какой-то момент просто перешли на бег, заметив у стены прячущихся разведчиков.       – Явились, не запылились, – сварливо отреагировал на их появление Леви, переведя недовольный взгляд с Октавии на Эрвина. – А где девчонка?       – Я вместо девчонки, – ответила Октавия.       – Нам нужен каждый человек, сейчас не до того, чтобы разбрасываться бойцами.       – Я вместо нее, – повторила девушка, подойдя к капитану с желанием задавить его льющейся наружу злостью. – Чем тебе поможет перепуганная девочка?       – У нас тут целая толпа перепуганных новобранцев, и не сказать, что у нас остались варианты.       Солдаты, прячущиеся за домами, едва удерживали лошадей, да и сами практически падали от страха. Когда булыжники с грохотом врезались в стены и сносили уцелевшие этажи построек, разведчики в истерике зажимали уши. Глядя на них, Октавия откровенно опешила.       – А где остальные-то?       – Это все, кто остались, – констатировал Эрвин, подавив тяжелый вздох. – Нас загнали в ловушку. По ту сторону стены продолжается бой, мы толком не знаем, кто там остался, но как минимум, раз звуки борьбы не утихают, Эрен все еще сражается. А нам ни в коем случае нельзя подпускать звероподобного.       – Я так полагаю, от другого титана ты все же избавилась? – спросил Леви и помрачневшее лицо собеседницы послужило лучшим ответом. – Ясно… Лео, значит, тоже?       – Можно и так сказать.       – Что значить «и так сказать»?       – Хватит спорить. Надо понять, что делать дальше.       – А что делать? Эрвин, мы в жопе. Даже со мной вам не пробиться. Если мы не сможем организовать контратаку, то надо готовиться к бегству. Это, конечно, хорошо, что ты привел нашу мисс-предательницу, но без сыворотки от нее толку ноль. – Бросив взгляд к стене, на которой уже живого места не осталось, Леви продолжил: – Возвращайся на стену, отзывай Эрена и с группой солдат уходи обратно. Пусть хоть кто-то уцелеет.       В какой-то мере Леви говорил верные слова. Такими темпами от разведкорпуса едва ли что-то останется, да и новобранцы уже начинали поддаваться истерике. От их группы доносились крики, кто-то завязал спор, Октавия то и слышала «мы умрем!», «зачем сторожить лошадей, если некому будет возвращаться?!». Да уж, положение хуже не придумаешь. Но почему-то в атмосфере хаоса, когда молодые бойцы сходили с ума и боялись, девушка ничего не испытывала. Какое-то безнадежное спокойствие. Смирение. И тот же взгляд она заметила у Эрвина.       – Ну а что будешь делать ты? – спросил командир.       – Останусь здесь, подманю зверя и уничтожу.       – Хм, – нервно усмехнулась Октавия, раздосадовано покачав головой. – Не выйдет, он не даст к себе подобраться. Ему куда проще дождаться, когда мы тут передохнем с голоду. Или он пустит сюда титанов – не забывай, там же еще десятиметровые остались.       Усилившийся ветер задул с города облака пыли. Октавия думала, надеялась, что Леви вновь примется огрызаться, однако подавленное настроение передалось и ему.       – Наверняка, – не стал он спорить, и с холодной уверенностью во взгляде посмотрел на Эрвина. – Но у людей останется надежда, если вы с Эреном уйдете живыми.       – Он прав, Эрвин, – вновь переключив внимание на новобранцев, Октавия представила перепуганную Лию, и с трудом вытерпела укол страха. – Ты командир разведкорпуса, обычных солдат можно заменить, но не тебя. Особого выбора, если подумать, и не осталось.       – Я вообще не думаю, что кто-то сможет уйти отсюда живым.       – Да, если отбросить последние шансы на победу.       – А они есть?       – Да.       Это «да» было равносильно смертному приговору. Октавия поняла, что Эрвин смотрит на нее, и почувствовала тяжесть взгляда, печали и обреченности.       – Ну так не стой с таким лицом, а скорей рассказывай, что нам делать.       Штиль на душе постепенно сменялся надвигающимся штормом, девушка не могла выразить это иначе, лишь смотрела на мужчину в ответ. Он только вздохнул.       – Если мой план сработает, у вас появится шанс убить звероподобного, – заключил командир разведкорпуса и, с трудом оторвав взгляд от Октавии, посмотрел на Леви: – Но ради него погибну я и все новобранцы.       «Нет, только не ты!» – неожиданно пронесся в голове у девушки отчаянный крик Лео. В глаза, словно колючий песок, ударил образ истекающего кровью Энви, как тщетно пытался зажать рану на его груди Лео. Его лицо, искаженное ужасом и горечью утраты, нестерпимой болью, оглушившей настолько, что происходящее вокруг перестало иметь значение.       На мгновение Октавия поставила себя на его место и также потеряла связь с реальностью. Не обратила внимания и на очередной залп булыжников, врезавшихся в стену, крики новобранцев. Оглушенная словами Эрвина, она, как и Леви, стояли в недоумении.       – Ты совершенно прав, так или иначе почти все умрут. Хотя куда вероятнее, что выживших не будет вовсе.       Оставив товарищей в замешательстве, Эрвин двинулся к тени уцелевшего дома. Опомнившись секундой позже, Леви и Октавия направились за ним на негнущихся ногах.       – Надо признать, что мы покойники и разменяем себя на малую надежду на успех, – с неожиданным раздражением, пробившимся сквозь отчаяние, заявил Эрвин, присев на чудом уцелевший деревянный ящик.       – Нет… – обретя голос, Октавия закрыла глаза и покачала головой. – Нет, подожди. Что… должен быть другой способ.       – Чтобы молодые пошли на смерть, даже первоклассному лжецу потребуется все его мастерство. Я понимаю твои чувства, Октавия. Но никто не пойдет в атаку, если я ее не возглавлю. А, значит, умру одним из первых, так и не узнав, что скрывается в подвале.       – Что?.. – в один голос с Леви удивилась девушка, а за растерянностью почувствовала накатившую волну раздражения: – Ты издеваешься?! После всего… тебя подвал волнует?       Обессиленно вздохнув, Эрвин немного помолчал и грустно улыбнулся.       – Нет, точнее… Все же меня не покидает чувство, что там тоже есть что-то, о чем ты могла не знать. Но ты права.       Он протянул руку ладонью вверх и посмотрел на девушку с той теплотой и любовью, которой одаривал ее в моменты их близости. От столь острых и искренних эмоций Октавия едва не отпрянула, как от огня. Если она примет этот знак, то согласится с тем, что Эрвину следует умереть, и лишь одна мысль о подобном заставила ее заплакать.       Прикрыв рот ладонью, она отвернулась. Нет. Нет-нет-нет. Нет! Ни за что!       – Октавия, пожалуйста.       Она украдкой посмотрела на протянутую руку и зажмурилась. По груди растеклась зудящая боль. А самое смешное – что бы она ни делала, ничего не изменить. В этом вся ирония!       Через силу сделав шаг вперед, она взяла мужчину за руку и присела рядом, обессиленно уронив голову. Почувствовав, как его теплые пальцы крепко сжали ее ладонь, Октавия судорожно вздохнула.       – До какого-то момента своей жизни я видел перед собой лишь мечту отца, которая стала и моей. Много раз я был готов умереть, но она напоминала о себе. Я так хотел проверить все наши догадки, узнать правду, увидеть мир за стеной. Мне это казалось высшей целью, и я не замечал ничего и никого, а, главное, в расчет не брал людей, которыми приходилось жертвовать. Все ради спасения человечества. Даже когда появилась девушка, которая ненавидела меня за это, постоянно повторяла, что за стенами нет ничего хорошего, а стоило бы лучше заботиться о собственных людях, я отказывался ее слушать. Потому что, ну откуда ей знать, что там за стенами? А она знала.       – Эрвин…       – Последние два месяца в корне отличались от всей моей жизни, – спокойно перебил ее мужчина. – Новые знания помогли взглянуть на мир твоими глазами, Октавия, и я постепенно начал понимать. Ценить не человечество, а людей. И если я не поведу новобранцев, мы не спасем людей, наших людей. Кем бы те монстры за морем не были, если мы проиграем сейчас, они продвинутся дальше.       Переведя дух, Эрвин более уверенно посмотрел на Октавию, которая подняла на него отрешенный взгляд, а затем на Леви.       – Поэтому я могу положиться только на вас. Убейте звероподобного, пока мы будем отвлекать его.       – Понятно… – подавлено произнес капитан. – Значит, таков твой план?       – Да.       – Нет.       – Нет?       Нет.       Долгое мгновение Октавия смотрела перед собой, не мигая глазами, которые начало щипать от высохших слез. Дышать все еще было трудно, но сжав руку Эрвина, она почувствовала себя увереннее. Проигнорировав настороженный взгляд командира разведкорпуса, девушка обратилась к Леви:       – Ты сможешь один убить звероподобного?       – Ты что…       – Эрвин, – мягко перебила она мужчину и виновато покачала головой, – я не смогу помочь Леви, даже если бы хотела.       – Вы лучшие бойцы, которых я… нет… я не хочу, чтобы ты!..       – Эрвин, у меня плечо прострелено, – жестко констатировала Октавия. И ужас, который промелькнул во взгляде собеседника, отчего-то заставил ее горько улыбнуться. – Забыл, да? В лучшем случае меня сожрет по дороге титан, либо я кинусь на звероподобного в отвлекающем маневре. И меня убьет титан. Если уж выбирать, как умереть, я предпочту умереть с тобой, Эрвин.       Он смотрел на нее и будто не узнавал, и Октавия не могла винить его. Она испытывала даже какую-то неловкость, вину.       – Оставлю вас на минуту. Но на минуту, – подавленно произнес Леви. – Времени у нас и так нет…       Это было мило с его стороны, уж не подумала бы девушка, что будет испытывать к Леви искреннюю благодарность. И пока Эрвин не потратил их скромную минуту на тщетные попытки отговорить ее, она начала разговор первой:       – Послушай меня, – собрав волю в кулак, Октавия посмотрела на мужчину с уверенностью, которой, возможно, и не обладала. Но пусть и притворство, но оно заставило собеседника уступить. – Я понимаю, поверь, я понимаю, как ты сильно хочешь меня защитить. И я тоже хочу тебя защитить, думаю, Леви хочет этого не меньше. И я видела ту боль, которую пережил человек, потеряв любимого… Я, конечно, сильная, но не настолько.       – И оставить я тебя здесь не смогу…       – Нет, не сможешь, – подтвердила девушка, поднявшись с места и встав напротив мужчины. Взяв его лицо в свои руки, она склонилась над ним и улыбнулась. – Я не хочу быть героем, Эрвин, я бы плюнула на все и спасла бы только тебя. Но факты таковы, что бы должны стать героями. И я готова… я готова умереть за тебя, Эрвин Смит, я готова умереть за Парадиз. Я готова отдать тебе свое сердце.       – Как и я, Октавия Вильд, – притянув к себе девушку, он нежно поцеловал ее в губы и прошептал: – Мое сердце уже давно в твоих руках.       Слезы высохли, осталась неприятная липкость, от которой щипало глаза. А сердце все еще было не на месте, стучало по ребрам, как птица, требующая свободы. Но судьба у этой птицы одна – пойти на убой, чтобы кто-то другой мог жить. Кто бы мог подумать, что, преодолевая песчаные барханы и высокие деревья, ночую под открытым небом и прячась в развалинах, она пребыла подростком к стене Мария, чтобы в итоге умереть за ее освобождение. Чтобы умереть, защищая место, ставшее ее домом.       Три подростка без имени. Худощавая и вечно скалящаяся Восьмая, угрюмый и нелюдимый Одиннадцатый, а также крепкий телом и мечтательный Пятый. Пусть и недолгую, но они прожили необыкновенную жизнь, настоящую… настоящую жизнь! Любили, ненавидели, обижались, страдали и радовались. Научились эмпатии, общению, завели знакомых и друзей. Влюбились. А теперь собирались погибнуть. Может, кому-то удастся уцелеть.       А, возможно, и нет.       Звук раскручивающейся лебедки Октавия услышала издалека, хотя она не оборачивалась, полагая, что ей мерещится. Но когда позади нее что-то, а точнее, кто-то упал, она подскочила от неожиданности.       – Лео?!       Болезненно скривившись, мужчина схватился за рану на ноге и едва сдержал крик. Октавия тоже бы закричала, но, услышав знакомый свист, подхватила Лео под руки и потащила прочь с проулка, по которому шрапнелью разлетелись осколки камня. Оступившись и упав от дрожащей земли, девушка зажмурилась, а затем в ужасе накинулась на мужчину:       – Ты что тут делаешь?.. Боже, Лия!!! Она?..       – Она осталась с Энви. Не переживай.       От облегчения закружилась голова, но радоваться Октавия не спешила. Они позволили тишине повисеть секунду.       – Ты чего тут забыл, а?       – А чего мне там делать? Плакать сидеть? – несмотря на обреченный тон вопроса, взгляд мужчины болезненно резанул собеседницу. – Ну? И чего вы тут сидите? План есть какой?       На секунду девушка замешкалась, пытаясь распутать клубок мыслей, и не нашла ничего лучше, чем в растерянности пробормотать:       – Ну… идем на смерть, видимо.       Долгие секунды Лео буравил ее тяжелым взглядом, как если бы услышал неудачную шутку, и Октавия не могла судить его. Он имел полное право ненавидеть ее, ненавидеть Эрвина и весь мир, однако реакция оказалось неожиданной: Лео засмеялся. Сначала тихо, надрывисто, словно грудь защекотал кашель, а затем уверенно и в какой-то степени радостно. Присев, он прикрыл ладонью лицо и, потирая глаза, продолжал смеяться, вызвав у девушки неловкость. Она понятия не имела, как реагировать в ответ.       – О-ох, – протянул мужчина, вытирая проступившие слезы и без особой радости добавив: – Интересный план. И как успехи?       Заметив, что Лео смотрит куда-то ей за спину, Октавия обернулась и увидела выстроившихся перед Эрвином новобранцев.       – Судя по их перепуганным лицам, не очень.       Вернув взгляд друг другу, они мгновение сохраняли серьезный, и в чем-то прискорбный вид, а затем одновременно разразились смехом. Только ничего смешного Октавия в этом не находила, Лео, наверное, тоже. Но у них не осталось больше слез, поэтому нервный хохот оставался единственным выходом снять напряжение. Чувствуя, как под ребрами сжимаются мышцы, Октавия не могла остановиться, ей хотелось смеяться и смеяться, но в определенный миг пришлось прекратить, чтобы сделать вдох.       Стало немного лучше.       – Зря ты пришел, – печально покачала она головой, – тут никого не останется, никто не сможет остаться. Мы все туда пойдем, без исключения.       – А ты думаешь, мне есть, ради чего оставаться?       Нет. Разумеется, нет. Даже не глядя на покинутое выражение лица Лео, Октавия поняла, что у него нет больше причин жить. Ничто не заполнит пустоту в его сердце, ни она, ни кто бы то больше. А самое печальное, что, похоже, они потеряли Энви не в этой битве, а два месяца тому назад, когда отпустили его в Марлию. Лео почувствовал неладное уже тогда, у него сердце было не на месте, и день за днем он страдал, увядал и терял волю к жизни. С самого начала только Энви, которого он и не очень-то жаловал в первое время знакомства, стал для него маяком во тьме.       И, признаться, сидя вот так под тенью дома вдвоем, только вдвоем, Октавия и сама почувствовала тяжесть пустоты. Которую усилил доносящийся со стороны голос Эрвина:       – …Только мы можем вложить смысл в жизнь павших, каким бы горьким и славным ни был ее конец! Только мы можем сейчас это сделать. Мы отдадим свои жизни, чтобы живые наделили их смыслом! И только так мы можем победить наш жестокий мир!       Только так, Лео. Только так…       Только так они могут помочь кому-то избавиться от мразей, расчленяющих детей на операционном столе. Только так они дадут шанс людям Парадиза противостоять противнику, еще один шанс выступить против, набраться сил и показать, на что способны дьявольские отродья.       И глядя на то, как со слезами на глазах взбирались на лошадей новобранцы, перепуганные до смерти, Октавия укрепила уверенность. Уверенность в том, что их жертва не станет напрасной. Ни одна жизнь, забранная звероподобным, бронированным и другими не будет забыта. Потому что никто из прислужников марлийской нации не уйдет безнаказанным. За них отомстят. Дьяволы явятся в Марлию, и тогда уже их новобранцы, их дети будут плакать и страдать.       Глядя на Лео, в его глазах Октавия видела ту же мысль. Мужчина обернулся к ней, и несмотря на обжигающий ужас, исходящий от него, она рискнула протянуть руку. Он ненавидел ее, винил в смерти Энви, и не важно, кто нанес удар и отнял его жизнь. Они причинили слишком много боли друг другу, и тем не менее их объединяли знакомые чувства.       Их объединяло нечто большее.       Подведя лошадь ближе, Лео схватил ее ладонь и крепко сжал.       – Как же я тебя ненавижу… и люблю.       – У нас это обоюдно, – хмыкнула Октавия, заставив и мужчину криво улыбнуться. Отпустив его руку, она медленно выдохнула и обернулась к Эрвину. И смотреть на него оказалось куда страшнее.       Возможно, стоило что-то сказать, однако все слова застряли в горле, и девушка смогла лишь кивнуть. Глазам вновь стало холодно от слез, но злости оказалось достаточно, чтобы заставить себя собраться с духом.       – Солдаты! В бой!       В бой. В их последний бой.       Стегнув лошадь, Октавия помчалась вслед за Эрвином. Мимо мелькали разрушенные дома, от развалин поднимался дым, а стоящее в зените солнце слепило глаза. Однако зеленый плащ с крыльями свободы неустанно направлял ее, показывал путь, словно маяк в бескрайнем ночном океане.       В небо устремились десятки ракетниц, застилая воздух зеленой пеленой. В открытом поле это зрелище показалось невероятно завораживающим, и Октавия позволила себе отвлечься и поднять взгляд. Где-то высоко пролетела птица. А ведь и она когда-то взлетела над стеной Мария, увидев бескрайние просторы…       – Покажите им свою ярость! Покажите им крик! Покажите борьбу!       За птицей пролетела другая, резко, стремительно, молниеносно, а за ней еще одна, рассекая зеленый дым. И только услышав глухие удары Октавия поняла, что это вовсе не крылатые создания. Но когда вернула взгляд вперед…       «Теперь это будет мое имя. Более чем уверена, что у людей за стеной есть имена, как у куратора или стражников. С этого момента называйте меня Октавия».       «Единственный выход, который я вижу, это довольствоваться отпущенным нам временем. Но чтобы задержаться здесь подольше, мы должны доказывать свою ценность, подбрасывать новые данные».       «Не думай, что со мной можно играть».       «Так просто я в Марлию не вернусь».       «Я полюбила Энви и Лео, тебя, и сделаю все, чтобы защитить вас».       «Но я точно знаю, что не хочу потерять тебя».       «Мы можем дать им информация взамен на помощь… на помощь спасти Энви».       «Лия, Брандон! Держитесь меня, хорошо?»       «Я готова умереть за тебя, Эрвин Смит, я готова умереть за Парадиз. Я готова отдать тебе свое сердце».       

Так беспомощно грудь холодела Но шаги мои были легки Я на правую руку надела Перчатку с левой руки Показалось что много ступеней А я знала их только три Между кленов шепот осенний Попросил со мною умри Я обманут моей унылой Переменчивой злой судьбой Я ответила: милый милый И я тоже умру с тобой Это песня последней встречи Я взглянула на тёмный дом Только в спальне горели свечи Равнодушно желтым огнём Polnalyubvi – Песня последней встречи (Анна Ахматова)