***
На пороге полуночи, они обошли последний каменистый пустырь, и увидели вырисовавшиеся башни Призрачных Врат, освещенные сиянием Предела. Виатрикс восхищенно вздохнула. — Я добралась! Я добралась вовремя! — она повернулась к Ирэ. — Мы переночуем здесь, а утром ты проводишь меня до самого алтаря. — он кивнул, будучи слишком уставшим, чтобы спорить. Призрачные Врата были очень непонятными для Ирэ. Укрепленный храм, служащий вратами к Красной горе, это место для пилигримов и Вечных Стражей, священных воинов Вивека. У всех было такое торжественное впечатление о них, будто даже если бы они заваривали чай, он бы становился священным. Ириэль задыхался от такой набожности. Виатрикс заплатила за комнату в хостеле для себя, и за кровать в спальне пилигримов для Ирэ. Больше пилигримов не было, вся спальня была в его распоряжении. Это была скудно освещенная каменная комната в подвале Храма. Лежа в кровати, он слышал мягкое, гипнотизирующее пение, издающееся из места с главным святилищем. Он думал: была ли там Виатрикс. Вот бы я был верующим, вместо того, чтобы видеть религию странной и безнадежной реакцией на постоянный страх перед нескончаемо сильными бессмертными существами. Было бы хорошо, ну знаешь, действительно верить в них, а не просто надеяться оставаться незамеченным ими. Возможно, это еще произойдет. Мне стоит попытаться проникнуться здесь духовной атмосферой, вместо того, чтобы лежать здесь и мечтать о скуме. Я могу получить религиозный опыт и увидит правду о божествах. Такое случается. Интересно: с ним тоже это произошло? Внезапно преисполненный желанием превосходства, падает на колени, клянется посвятить тело и душу- …боже блять… Верующие молились и восторженно пели в святилище, а глубоко под ними, Ириэль не справлялся с задачей не думать о Кайе.Глава 28: Вера
26 сентября 2021 г. в 12:35
Хуже всего было то, думал Ириэль, что он не мог даже заставить себя ее ненавидеть. Виатрикс Петилия была гордой, высокомерной, требовательной и во многом невыносимой. Она эффективно взяла его в рабство как сопровождающего, угрожая, что доложит обо всех его преступлениях страже Альд’руна, если он откажется. Она постоянно задавала вопросы: как скоро они придут? он уверен, что знает куда идет? (даже отдаленно не знал, однако огромный светящийся Призрачный Предел было сложно потерять из виду) может было бы эффективнее убить того скального наездника огнем, а не морозом?
И вот, к своему недовольству, он почувствовал что-то вроде родства. Это проявилось, когда он наконец уговорил ее сделать перерыв от пепельной бури и немного отдохнуть в тени камней. Она, казалось, могла идти вечно, но он начал запыхаться.
Она открыла ранец и дала ему свернутый пакет. — Вот. Тебе нужно набраться сил, если мы хотим добраться туда до ночи.
Он открыл его — запеченный пепельный батат, фаршированный травами и чем-то белым и рыхлым. — Спасибо. Ты будешь что-нибудь есть?
Она покачала головой. — Пока солнце не зайдет. Я решила воздерживаться от пищи во время заката и рассвета. По-правде, мне сейчас стоит медитировать.
— Как хочешь, — он зачерпнул пальцем багряную плоть батата и и отправил себе в рот. — Возможно так кажется из-за того, что мой рацион в последнее время был ужасен, но это потрясающе вкусно.
— Правда? — она выглядела огорченной. — Я хотела, чтобы это была пресная и простая еда, подходящая для паломничества.
Ирэ посмеялся. — Последний раз, когда кто-то давал мне паломническую еду, я получил кусок сухого хлеба. По сравнению с тем, это — роскошь!
К его ужасу и удивлению, она заплакала. Какое-то время происходящее было для них обоих невыносимо неловким, но в итоге, она нашла свой платок и немного пришла в себя. Ирэ старательно избегал зрительного контакта и ел пепельный батат.
— Ты не поинтересуешься в чем дело? — спросила она, звуча при этом скорее удивленной, а не оскорбленной.
Ириэлю было некомфортно. — Мне показалось, ты бы хотела, чтобы я этого не делал. Возможно в детстве у тебя был неудачный опыт с хлебобулочным изделием, и я не хотел раскапывать травму. Может задира украл твой сладкий рулет, или твоя мать подавилась багетом и умерла, или-.
— Перестань, — она высморкалась. — Я заплакала, потому что еда — это еще один признак того, что я — всего лишь богатая испорченная имперская девочка, которая не может понять духовную ценность паломничества. У которой нет права думать, что она может посвятить свою жизнь Альмсиви. Я так стараюсь делать все правильно, даже учитывая, что я знаю, что если бы святые действительно призвали меня пройти этот путь, мне не нужно было бы стараться, все получалось бы само собой. Я пытаюсь как могу — и все равно получается неправильно! И мы, возможно, заблудились, и не дойдем до алтаря к завтрашнему дню, и я упущу шанс помедитировать там в священный день, и это тоже будет неправильно!
Ириэль мало что в этом понимал. — Все эти детали… они правда настолько важны?
— Да! Потому что верное их соблюдение — это доказательство веры!
— Я думаю, что неверное соблюдение, когда это трудно, гораздо лучше доказывает веру, чем верное соблюдение, когда это получается само собой.
— Ты правда так думаешь? — Она посмотрела на свои бледные руки, аккуратно лежащие на ее коленях. — Мне, наверное, не стоит тебе это говорить, но я соврала тем стражниках в Альд’руне. Моему отцу было бы все равно, если бы они меня домогались. На самом деле, он был бы рад. Он бы надеялся, что это напугает меня и заставит вернуться в Эбенгард. Он посмеялся надо мной, когда я сказала, что хочу присоединиться к Храму. Он сказал, что это глупость, и что я из этого вырасту. Он сказал, я должна помнить о своем долге перед семьей, и решить за какого из его отвратительных лизоблюдов я бы хотела, чтобы меня выдали замуж.
Ириэль вздрогнул. — У него было какое-то определенное выражение лица, как если бы он был сбит с толку и отвращен твоими выборами, но, возможно, если бы он прищурился достаточно сильно, он бы все еще смог разглядеть того милого, послушного ребенка, которым ты была? Только вот так не работает, это всего лишь направляет его взгляд в противоположную сторону?
Она странно на него посмотрела. — Неплохое описание. Оно знакомо тебе, так ведь?
Он пожал плечами. — У моей мамы было такое выражение лица, когда она читала мне лекции. Для меня это было третье по нелюбимости выражение ее лица. На протяжении последних шести месяцев перед тем, как я покинул дом, это выражение лица было у нее постоянным.
— Твои родители тоже хотели, чтобы ты женился?
— Ну, в основном они хотели, чтобы я перестал попадаться за прижиманием мальчиков к карнизам, но да, конечный план был таким. То есть, тогда я был слишком молод для брака. Да я все еще слишком молод. Они бы стали ныть об этом через несколько десятилетий, когда я бы закончил обучение. Сначала образование, потом род! Они заранее продумали все возможные комбинации, и родители были очень расстроены, что я портил их репутацию еще до того, как они бы применили одну из них.
— Ты из знатного рода?
Ирэ посмеялся. — Боже, нет, наоборот. Мой папа был рыбаком, а мама учила детей читать. Все это делают. Планирование хорошего рода — это национальный спорт Саммерсета.
— Боюсь, я не многое знаю о брачных традициях высоких эльфов. Полагаю, с вашей продолжительностью жизни, вы можете позволить себе не торопиться. Завидую. Моя мать никогда не перестает говорить о моем драгоценном оптимальном возрасте для деторождения.
— Ну, если религиозное посвящение не сработает, то попробуй мой метод: будь обвинена в непостижимо позорном преступлении!