How to Disappear Completely

Они бежали, пока осознанность не вытеснила панику, но в итоге они замедлились и остановились, глотая воздух. -Ты в порядке? — в промежутках между вздохами спросил Ириэль. — Пойдёт, — со скрежетом произнес Джулан, — но я сейчас переосмысляю многие вещи о своей матери, — он помотал головой, будто пытаясь освободить её от тревожных изображений. — Так думаешь стоит идти в лагерь Эрабенимсун? Глаза Ириэля сузились. — Я не отдам людей какой-то старой карге, которая заявляет, что может оценить мой гендер с помощью иллюзорной рептилии! — Думаешь они правда… ну знаешь… высасывают энергию мужчин? — Джулан все ещё дрожал. Ирэ одарил его таким мощным презрением, какое он мог вместить в один взгляд. — Ты чёртов эшлендер, как ты думаешь? — Я… э… — Джулан быстро взвесил несколько факторов, включая: его гордость, знание женщин Велоти и его шансы переспорить Ириэля. Они все образовали шкалу, ведущую к единственному заключению. — … Возможно нет, — сказал он. — Конечно же нет. — Ирэ все еще горел. — Она просто над нами пиздецки издевалась. Это был какой-то трюк с магических вечеринок. Нельзя выкачать маскулинность… фантомной ящерицей! — Смотри, даже если ты не хочешь делать то, что она потребовала, нам все еще стоит поговорить с Эрабенимсун. Это тоже их проблема. Ирэ фыркнул. — Будто бы им не плевать на бретона больше, чем тебе. Я знаю как эшлендеры относятся к миссионерам Имперского Культа! Джулан резко выдохнул и встретился со взглядом Ирэ. — Правда? Думаю, не знаешь. Позволь сказать кое-что о том, как эшлендеры относятся к миссионерам Имперского Культа. Конечно, они раздражают. Они ограниченные, самодовольные, захватнические с’виты, которые приходят в наши лагеря и говорят нам, что мы невежественные и глупые, и нас нужно спасти. И нам приходиться это терпеть. А знаешь почему? Он не хотел, чтобы Ириэль отвечал. — Потому что если кто-то из этих миссионеров хоть ноготь сломает в наших лагерях, то нас нарекут агрессивными дикарями, и имперские воротилы могут просто решить, что нас будет проще очистить, чем обратить. Как думаешь, как давно этот идиот пропал? Думаешь Легион уже осведомили? Пропавший миссионер! Возможно зарезан и съеден чудовищными варварами, которым он просто пытался помочь по доброте душевной! Какая жестокость! Лучше послать подкрепление, чтобы убедиться, что мы никого не упустили, перемалывая их в кровавую кашу! — Ты закончил? — раздраженно пробубнил Ириэль. Джулан призадумался. — Да, разве что не сказал, что поэтому мы должны пойти к Эрабенимсун. Они должны знать что происходит. Если они разумны, они так же сильно как и ты захотят мирно освободить того проклятого бретона. — Ты уверен, что они не захотят просто убить его? Они не будут беспокоиться о том, что он сможет сообщить, что был в плену у эшлендеров? Справедливости ради, его пленили! — Может быть, но пропавший миссионер — это все же рисково. Кто-то всегда углубляется. Шеогорат… — он скривил лицо от неприятного осознания. — Для племени логично будет убить всех мабригаш и надеяться, что миссионер будет достаточно благодарен, чтобы рассказать своему начальнику или кому там, что племя было на его стороне. Ай… это плохо. Не найдя решения ситуации и оставшись почти без солнечного света, они разбили стоянку. Ириэль перечитывал скомканные, записанные от руки записи о Нчулефтингте при магическом свете, пока Джулан варил оставшееся мясо кагути, тонко резал пепельный батат и добавлял к этому травы, собранные в округе. Немного времени спустя, Ирэ отложил бумаги сторону и наблюдал, завороженный процессом. Он мог перечислить магические эффекты каждого использованного ингредиента, но невыразимая алхимия, делающая вещи вкусными, была для него неразгаданной тайной. Ночное небо было чистым, пепельные дороги, раскиданные вокруг них, бледнели и трескались под лунами. Крик алита прорезался сквозь постоянное шипение и бульканье рудника, пар которого вылезал на поверхность. Ко всему прочему, Ириэль думал, что слышал что-то ещё вдали: колокола, высокие и пустые, будто на похоронной вечеринке мотылька. Джулан кивнул, когда тот это упомянул. — Главный лагерь близко — посмотри на следы на пепле. Не волнуйся, — добавил он, увидев выражение лица Ирэ, — ветер дует к нам от лагеря, и они не увидят наш дым на этой стороне горы. — У тебя есть план? Джулан скептически поднял бровь. — Хочешь сказать, ты доверяешь решить это мне? — Думаю да. Он удовлетворённо кивнул. — Ну… это не то чтобы план, скорее способ это придумать. Я не особо хорош в составлении планов. Я предпочитаю прямолинейный подход, — он улыбнулся Ирэ. — Та угарная схема, которую ты проделал на Красной Горе? Создал зачарованное оружие из ничего? Это было потрясно! Я бы никогда до этого не додумался! Ну да ладно… думаю, завтра нужно будет пойти в лагерь и попросить разговор с шаманкой. Умные схемы защиты племени — это её работа. — Чем шаманка отличается от мабригаш? — Тем по какую сторону лагерных границ она находится. Мать говорит, что все становится плохо, когда в одном лагере слишком много шаманок. Иногда кто-то решает уйти во благо племени. Иногда их выгоняют. Моя мать была талантливой заклинательницей и провидицей, но у неё были разногласия со старшими, и наступил беспорядок. Можешь сам её об этом спросить, когда мы её увидим, но она не любит об этом говорить. Она расстраивается из-за всего вранья, которое о ней говорят в лагере Ахеммуза. Так много злобных и лживых слухов. Поэтому я злюсь, когда кто-то говорит о мабригаш — они не представляют каково ей. Я провел всю жизнь, так или иначе защищая её. — Понятно, — сказал Ириэль. После их катастрофичного похода на Красную Гору, Джулан упорно молчал о целях своей миссии, ссылаясь на усталость или на временную невозможность говорить обо «всей этой Нереварской штуке». Ирэ решил, что стоит попробовать ещё. — Ты говорил, что твоя священная миссия была идеей твоей матери? — рискнул он. Джулан, сидящий скрестив ноги у костра, покачал головой. — Не её идея, она просто… — он прервался, с сомнением посмотрев на Ириэля. — Я обещал тебе ответы, — сказал он. — Думаю, я обязан тебе их дать, — он стал водить палкой перед собой, тыкая в погасшие угольки, и хмурился, пытаясь подобрать нужные слова. — Первое, что тебе нужно знать — это, что я… нет… Давай начну заново. Прости, это… я обычно об этом не говорю. Первое — это… моя мать это не моя родная мать. Азура скомандовала ей, послала ей сон. Моей матери, то есть. Моей матери, которая не моя мать, не моя реальная мать, кем бы она не… эм. Прости, это путает. Машти, женщине, которую я называю матерью, приснилось, что Азура сказала ей, что её задача — вырастить из меня великого воина, потому что у меня важная судьба. Ириэль пытался сдержать недоверие в голосе. — Это про Неревара? Джулан кивнул, его плечи сгорбились, лицо залилось сильным беспокойством. — Даааа, — сказал он. — Про это. Смотри, ты знаешь кем был Индорил Неревар? — Конечно, — сказал Ириэль, с усердием пытаясь вспомнить что-либо из курса всемирной истории. — Он какой-то святой Храма, насколько помню. Он, эм… играл роль в, э… основании Трибунала? — В Обливион Трибунал! — увидев как Ириэль дёрнулся от внезапной агрессии, Джулан остановился и отодвинулся. — Прости. Но ты и половины не знаешь. То, что они сделали его святым — это оскорбление, пощечина. Они сделали себя богами, стоя на его плечах, а затем растоптали его! Теперь он жестикулировал палкой, а пепел падал на волосы Ириэля. — Неревар был великим ханом Морровинда, он объединил наш народ — всех, Дома и Кланы — под его знаменем против нордов и двемеров. А затем они убили его — Вивек, Альмалексия и Сота Сил. На красной Горе злая магия, и он запретил им ей пользоваться, так что они убили его и использовали зло, чтобы стать богами! То же сделал Дагот Ур, и с тех пор он и Трибунал дерутся за силу, как кагути за воду. Ну, Азуре надоела их гордость и ересь, и она отправила душу Неревара обратно, чтобы он пошел на Красную Гору, убил дьявола и уничтожил злую магию раз и навсегда. Это будет Нерварин. У Ириэля не получилось сдержать недоверие в голосе. — И ты серьезно думаешь, что это ты? Джулан согнулся, опустил палку. — Я… я знаю, это звучит невероятно. Иногда я сам едва… смотри, поэтому я никому не рассказываю. Я знаю как это всё звучит. Но это правда. Азура открыла свои намерения, и объяснила, что должно быть сделано. У меня есть обязанность, которую я должен исполнить, и как бы невозможно это ни выглядело, я должен попытаться. Кто может противостоять Азуре? Я верю, что она знает мою судьбу и на что я способен, — он звучал так, будто читал по сценарию. — Я должен поверить, что Азура говорит с тобой? — брызнул Ирэ. — Со мной? — фыркнул Джулан. — Я не провидец. Это по части шаманок. Только моя мать может получать послания Азуры во снах. Для этого у неё есть все эти ритуалы и медитация. Поэтому я должен вернуться и спросить её! Боги, не то, чтобы я стал это делать, будь у меня другой вариант! Он помешал угольки в последний раз, прежде, чем воткнуть палку в самое сердце костра. — Это… не то, о чём я обычно говорю. Я даже почти никому это не рассказывал. Что хорошо! Я и не собираюсь никому рассказывать, это слишком опасно. Если бы обо мне узнали, Храм бы выследил и уничтожил меня. Так же, как и Империя, потому что Нереварин должен освободить Морровинд от чужеземных захватчиков. Поэтому ты должен держать мою идентичность в тайне. Недоверие Ириэля достигло максимума и пробило все сдерживающие попытки. — Чего?! Что за смехотворщину я услышал? Ты не… то есть… никто не… смотри, во-первых реинкарнации не существует! Меня не назвать псиджиком, но исходя из всего того, что я читал, я знаю, что души так не работают! Как только душа покидает Мундус, она становится чистой энергией, она не… нет никаких доказательств, что какая-либо часть личности остаётся нетронутой. Так что даже если, гипотетически, я принял — хотя, к слову, это абсолютно не так — утверждение, о том, что… Джулан с отстранённым видом позволил словам пройти сквозь него. — Я знаю. Я знаю как это всё звучит. Но я не прошу тебя мне верить. Я прошу лишь сдержать мою тайну. Остальное… моя забота, не твоя. Она всегда была только моя и моей матери. Я бы никогда не попросил кого-то её разделить. Ириэль остановился и посмотрел на своего друга. Он не хотел поддерживать Джулана в его очевидных заблуждениях, но он всегда мог распознать мучение. — Я не говорил, что не стану помогать, — сказал он. — Я сделаю что смогу, я просто не уверен что нужно делать. Для начала попытаться освободить тебя от этой смехотворной идеи. Во имя Аури-Эля, что эта мать вбила ему в голову? Очевидно, Жосьен Анкуа здесь не единственный, кого пленили мабригаш.