Они не добрались до шаманки. Подходя к лагерю, на окраине они наткнулись на трёх мужчин Эрабенимсун, делающих что-то, что наверное должно было быть охраной, но Ириэлю больше казалось, что это позирование. Всё в них говорило «Воин эшлендер»: сложные татуировки и пирсинг, украшенные бусинами волосы и ремни из кожи скального наездника, на которых висело пугающе колючее хитиновое оружие. Они громко смеялись в той манере, которая заставила Ириэля скрежетать зубами. Вне зависимости от расы или культуры, по своему опыту он мог сказать, что группы скучающих молодых парней вроде этих были опасными. Стальное кольцо сжало его грудь. Он с трудом сделал вдох и, прежде, чем смог бы себя остановить, скастовал невидимость.
Рука выискала его запястье и снова сделала видимым. — Эй, перестань. Все в порядке. Я поговорю с ними. Ты можешь остаться здесь.
Джулан пошел к ним. Он не был низким, для тёмного эльфа, так что, когда он подошел, и у Ириэля появилось с чем сравнивать, он осознал, что эти парни, должно быть, гиганты среди данмеров. Один из них был почти таким же высоким, как Ириэль — выше, если включать вытянутые, похожие на гребни, прически данмеров, и привычную сгорбленность Ирэ.
Ириэль ждал, ловя ухом обрывки эшлендерского языка, которые он не мог перевести. Оказалось, что диалект Эрабенимсун сильно отличался от диалекта Джулана, и они частично вернулись к тамриэлику. Сейчас Ирэ понимал больше, хотя вскоре пришел к выводу, что предпочёл бы не понимать.
— Не удивительно, что ты так напуган мабригаш, ахеммузовский
кхетт, — насмехался один из Эрабенимсун. — Все знают, что мабригаш давно откусили мужчинам Ахеммузы
боакас, и теперь ведьмы стали их ханами.
— Дыаа, — сказал другой. — Мы здесь лучше знаем как обращаться с мабригаш.
— Ты не отмечен Ахеммузой или другим кланом. Уходи,
хаисшан. Если своему племени ты не нужен, то нам тем более.
— Ты поэтому скачешь с
вассит н’вахом? Да, мы видим, что ты там прячешься, жёлтый мешок
вассит альтмерского дерьма-.
В этот момент Джулан нанес первый удар. Первый из двух, потому что второй, нанесённый высоким эрабенимсун с экстравагантной причёской, пришелся Джулану в лицо с достаточной силой для того, чтобы он упал в грязь и застонал. Ириэль пискнул в ужасе и помчался к нему. Воины уже отворачивались, заскучавшие от отсутствия вызова.
— Не волнуйся, — через плечо ухмыльнулся один Ириэлю. — Я потеряю честь, если прикоснусь к жалкому
васситу вроде тебя.
Левая бровь Джулана была порвана и кровоточила, и вся глазная впадина выглядела так, будто скоро опухнет. Всё же, он агрессивно оттолкнул руки Ирэ. — Отойди от меня, я не закончил…
— Нет, закончил.
— ИДИТЕ СЮДА, ВЫРОДКИ СИФИЛИСНЫХ НИКС-СУК, Я ЕЩЁ НЕ-, — он попытался встать, побледнел, упал на колени, и стошнил.
— Нет. Закончил. — Ирэ внезапно пожелал, чтобы призрачная змея действительно могла высасывать ту так называемую маскулинную энергию, которую упоминала Зеннамму. Прямо сейчас он очень хотел использовать её на всех вокруг и посмотреть поможет ли это.
Интересно, они бы позволили мне стать мабригаш? Думаю, я был бы в этом хорош. Жить вдали от всех, выдумывать шуточные заклинания, чтобы пугать туристов, варить наркотики в чайнике. Стоит пригласить Соттильд, уверен, что она бы присоединилась. Если я её прощу, то есть. Оох! Может Кайе придёт обратить меня, и я свяжу его в своей юрте!
Прежде, чем этот поезд мыслей успел бы стать ещё более будоражащим, Ирэ прервала девочка-подросток Эрабенимсун, блуждавшая рядом. — Чужеземец. Что тебе здесь нужно?
— Эм… мы можем поговорить с шаманкой?
Девочка посмотрела в сторону воинов, и снова на Ирэ. — Нет. Это невозможно. Вам стоит уйти.
— Подожди… ты знаешь воина по имени Ассаба… что-то там?
— Ассаба-Бентус? Он вон там. Я приведу его.
Она ушла, и, к счастью, появился темноволосый воин, более взрослый, чем другие, но несомненно всё ещё сильный и привлекательный. — Чужеземец зовёт меня? — спросил он как-то смущённо.
Ириэль попытался объяснить ситуацию с миссионером и мабригаш. Джулан сидел на земле, трогая глаз и, как подозревал Ирэ, дулся.
Ассаба-Бентус посмеялся. — Я помню бретона. Он пришел в наш лагерь и произносил ложь из большой книги. Мы сказали ему, что мабригаш захотят услышать его слова. Конечно же они его схватили. Он не смог бы сбежать без помощи.
Ириэль сделал голос таким нейтральным, насколько это возможно. — Мабригаш говорят, что они освободят его, если ты займешь его место.
— Что? Ты хочешь, чтобы я жил с ведьмами? Думаешь я такой же глупец как Жосьен? Думаешь я поведусь на их чары?
— А что, они очень уж очаровательные?
Он фыркнул, но в его тоне была мягкость, которая заставила Ириэля задуматься: не вплетается ли он в какой-то сумасшедший, длительный ритуал ухаживания. — Миману пыталась меня очаровать. Я заставил её думать, что чары сработали, и сбежал на следующее утро.
Ирэ пожал плечами. — Так сделай то же самое, если это так просто. Если ты это сделаешь, то я сделаю всё возможное, чтобы навсегда вызволить оттуда миссионера.
Жосьен был менее сговорчив. Довольный освобождением, он с теплотой пожал руку Ириэля и пожелал ему всех благословений Девяти. — Теперь я могу вернуться в лагерь Эрабенимсун и продолжить рассказывать им об Империи и её путях, — он улыбнулся.
Обменявшись полными ужаса взглядами с Джуланов, Ириэль нашел свиток Божественного Вмешательство и вложил его в руки миссионера. — Твоё рвение похвально, — сказал он, «но меня прислали сказать, что ты срочно нужен в Часовнях Эбенгарда. Нужно провести много, эм… отпусканий грехов.
Жосьен выглядел разочарованным, но покорно кивнул, и прочитал свиток. Мим послала ему воздушный поцелуй, когда он исчезал.
***
— Позволь мне говорить, Ириэль, ты не
понимаешь мой народ так, как я.
— Заткнись.
— Только никого не
спровоцируй, Ириэль, они могут
атаковать, и я буду вынужден
навредить кому-то.
— Заткнись.
— Извини. Наложить еще морозное заклинание на твой глаз?
— Нет.
— Ты злишься на меня?
— Нет! Я злюсь потому, что
вот такое впечатление о моих людях ты получаешь. Это не… мы не все…
— Я знаю. Ты не такой как они.
— Как и большинство Велоти! Они просто… они назвали тебя
вассит. Им не стоило этого делать. Это… оскорбление. Я не хочу его переводить.
— Тебе и не нужно, я могу догадаться. Гей, женоподобный, физически слабый, тот, в кого проникают. Верно?
— …Да. У них нет права говорить тебе такое. Это нечестно и…
— Если ты хочешь сказать, что это не правда, то не утруждайся. Это абсолютная правда.
— Смысл не в этом! Они говорили это так, будто это худшее оскорбление, до которого они могли додуматься!
— Знаю. Уверяю тебя, я привык это слышать от всевозможных людей и эльфов. Тебе не нужно отстаивать мою честь. Но возможно, ты отстаивал не мою часть, а свою. Из-за связи
Джулан выглядел задетым, а потом вздохнул. — Может быть и то, и то.
— Чтож… если ты будешь злиться, то хотя бы злись по правильным причинам. Не то, чтобы все вещи, которые я перечислил были ложными или непременно оскорбительными. Но он
думал, что они оскорбительны и он же думал, что они все связаны. Не всегда. Например, есть очень сильные, маскулинные мужчины, огромные воины с горами мускул, которые больше всего на свете хотят быть до бессознательности выебанными самыми большими членами, которые они только могут… извини, эта часть разговора тебя смущает?
— Я… эм…
— Честно, ты такой чувствительный. Такой нежный цветок. Ну хорошо тогда, я защищу твою хрупкую гетеросексуальную чувствительность от чудовищной реальности-.
Джулан, наперекор самому себе, засмеялся. — Шеогората ради, Ириэль,
заткнись!
***
После испытаний путешествия, сами двемерские руины показались гораздо менее трудными. Ириэль вдумчиво собрал цепочку вранья, которую мог бы высказать разведчикам Эдвинны в Нчулефтингте, но к счастью для его ограниченных актёрских умений, ему это не пригодилось. Разведчики точно не знали какой был месяц, и тем более кого исключили из Гильдии магов Альд’руна за некомпетентность, неразглашение криминального действия и употребление наркотиков. Они были благодарны, что кто-то из Гильдии всё ещё помнил об их существовании. И им было ужасно жаль, но их товарищ взял отчет о раскопках с собой на нижние этажи, те, с неотмеченными на карте комнатами и ненайденными сокровищами. К сожалению, Ириэлю нужно было спуститься туда, чтобы забрать его.
***
— Что такого особенного в этой книге?
Джулан понимал, что она была особенной, потому что ему нельзя было её нести. Ещё потому что Ирэ дико колебался между глядением в выцветший текст, издавая длинные гласные звуки, и хватанием себя за грудь, издавая что-то, что можно было описать только словом «кудахтанье». — О чём она?
— Я не знаю! — нараспев воскликнул Ириэль. — Но я понимаю как могу узнать! Текст ужасно фрагментарный, но его части определённо написаны на двух языках!
Джулан тупо на него посмотрел.
— На альдмерисе и на двемерском! Мы можем использовать это, чтобы перевести другую двемерскую книгу!
— Ты можешь читать на альдмерисе?
— Ну, это основа большинства современных эльфийских языков, хотя использование некоторых слов настолько изменилось, что схожесть может быть очень обманчива. Я немного изучал его в Башне, но мне нужны будут словари и книги по грамматике, чтобы всё разобрать. Двемерский — это самая будоражащая часть, если я смогу начать его расшифровывать. Но я совсем ничего не знаю о структуре двемерского, или хотя бы об алфавите. Мне нужно больше ресурсов.
— Почему бы тебе не отдать его Эдвинне в обмен на возвращение в Гильдию магов?
— Потому что она этого не заслуживает. И у меня есть вариант получше. —
Но ещё рано. Мне нужно время самому её изучить, прежде, чем я отдам её в руки Баладасу.
Когда они шли к северу от Молаг Амура, в сторону берега, на дороге они увидели богато одетого имперца. Он крикнул и нетерпеливо помахал руками. — Вы должны мне помочь! Эти воры эшлендеры украли мою партию кожи гуров!
Джулан с опаской посмотрел на Ириэля. Ирэ смотрел на него в ответ, пытаясь не засмеяться. — Прости, — сказал он имперцу, — ты сам по себе.
Когда они проходили рядом с ним, Джулан добавил, — Попробуй обратиться к мабригаш! — и получил толчок от хихикающего Ириэля. Который потом получил ответный толчок от Джулана, несколько шагов спустя. Выбитый из равновесия, Ирэ пискнул и упал.
— Прости! — виновато сказал Джулан. — Я никогда так раньше не делал, и, кажется, я переоценил то, с какой силой это делается.
— Я тоже, — признался Ирэ. — Видимо, я это заслужил, так как первый начал. Всё равно, — он надул губы, — тебе стоит быть осторожнее. Знаешь, я ведь жалкий
вассит.
— Конееееечно, так и есть.
— Так и есть! Ты потеряешь свою честь, если прикоснёшься ко мне!
— Конеееечно потеряю, — Джулан закатил глаза и наклонился, чтобы помочь Ириэлю встать.
