***
— Наверное нам не стоило так её злить, — прошептал Ирэ, когда они шли по каналам, и крики «УБИРАЙТЕСЬ ИЗ МАГАЗИНА!!!» всё ещё эхом раздавались по стенам. — Если Ординаторы будут её опрашивать, она вряд ли не сможет описать наши лица. — Я знаю, — Джулан был энергичен и беззаботен. — Но я не могу сдерживаться и не раздражать таких как она, тех, кто смотрит на меня как на гуарово дерьмо на своих сапогах. — И это помогает? — Ирэ посмотрел на него полусерьёзно, полуиронично. — Это приносит позитивные изменения миру? — Да! Из-за этого я чувствую себя лучше. Они прошли жидкий рык выходного канала, извергавшегося из поясов выше в подземелья уровнем ниже. Когда шум позади них начал отдаляться, Джулан ткнул Ирэ локтем. — Эй, так… те названия книг, которые ты тогда перечислил. Скрытые Девственницы чего-то там? Это правда существует? Ириэль ухмыльнулся. — Настоящее название, если я правильно помню, было: «Заточённые Девственницы Шиммерина: Раскрытые Сердца». Первая часть серии Заточённых Девственниц Шиммерина. Коллекция эротических романов мамы Фири была довольно дорогой. Думаю, у неё были почти все остальные: Открытые Губы, Непролитые Слёзы, Необрезан… нет, это не может быть правдой. В общем, каждый был о разной девушке и о её полном риска путешествии в уважаемый брак. Это была счастливая, беспечная серия. От того же автора была ещё одна, «Падшие Девы Фёстхолда», она была о девушках, которые сделали Плохие Решения и попали На Дно. Трагичные предостерегающие истории, дающие безопасное пространство для определённых фантазий об иностранцах или мужчин из низших родов. Конечно же, это кончается плохо, чтобы напомнить тебе, что ты можешь фантазировать о таких вещах, но не должен их делать. Лицо Джулана излучало смущение. — Звучит так, будто ты прочитал много таких книг, особенно для того, кто заявляет, что он не романтик. — Я не говорил, что я наслаждался ими, я сказал, что я их читал. Большая часть была объективно ужасна, плохо написана и политически непростительны. Но я много времени проводил в доме семьи Фири, и иногда все забывали, что я был в библиотеке. Однажды они все легли спать, а я всё ещё был там, читая грязь мне, которая была мне не по возрасту, до самого рассвета. Затем мне нужно было выйти, чтобы пописать, и её отец подумал, что я грабитель. Затем они сообщили это моей маме. — он скривил лицо. — До этого всё было чудесно. — Так ты наслаждался ими! — Ну… Я же говорил, мне было любопытно. Для тринадцатилетнего Ириэля, Заточённого Девственника Лилландрилла, это было просто потрясающе, даже загадочно. То есть… я не представлял, что если ты женщина, то вся твоя жизнь, видимо, состоит из того, что твою грудь насильно кто-то или что-то оголяет. И описания могут будь очень странными. Однажды я встретил фразу «призрачные соски». Даже в то время я был уверен, что «призрачные» — это не то, какими должны быть соски. — В смысле призрачные? — Прозрачные, но, знаешь, в поэтичном смысле. — Может она кастовала на них Хамелеон. Ирэ хрюкнул от смеха. — В таком случае мои соски тоже иногда призрачные. Но не в поэтичном смысле, так что, возможно, это не считается. — И ты серьёзно читал это гуарово дерьмо чисто из любопытства? О женских сосках? Ириэль снисходительно на него посмотрел. — Хуи, Джулан, — произнёс он громко, будто обращаясь к глухой бабушке. — Я читал их ради хуёв, если честно, я думал, что это даже произносить не нужно. — он закатил глаза. — Не то чтобы описанные там фантазии хоть как-то относились ко мне, но сексуализированные описания мужчин не были чем-то, на что я мог легко наткнуться… кхем. Прости, плохой выбор слов… не были чем-то, что я часто встречал где-либо ещё. Даже если большинство из так называемых героев в этих книгах были совсем не в моём вкусе. В основном надменные, властные ублюдки. Я предпочитал героев из трагических историй, где мужчины были слишком хорошими или из слишком низких родов, или всё сразу, чтобы получить хороший финал. Он задумчиво улыбнулся. — Была та, которая мне нравилась: «Пламя Огненных Жаворонков». Это про девушку, которая почувствовала страстную похоть по отношению к мальчику, который работал на её отца, в вольере для огненных жаворонков. Она отвергает своего знатного жениха ради него, и они занимаются страстной любовью среди корма для птиц. Но — ужас! Он случайно оставил клетки открытыми, и огненные жаворонки вылетели! На последних страницах вольер и всё семейное поместье сгорели дотла вокруг них, пока они, всё ещё трахаясь, умирали в огне, в оргазмическом взрыве разрушения. Это, ну знаешь, метафора. — Это была твоя любимая история? Ты и правда не романтик, да? — Нет, я просто жалкий гей изврат. Прости. — он улыбнулся. — И, для справки, эта была моя вторая любимая. Моими любимыми были истории о Линдааль из Даска. Она была дерзкой дочерью кинлорда, которую заставили вступить в брак с жестоким и надменным принцем. Это часто происходит в таких романах, и обычно девушка учится наслаждаться подчинением воли своего лорда. Под «волью» подразумевается хуй, очевидно, но и действительно его воля. Пассивность идеализируется. Но романы про Даск были другими. В них Линдааль постепенно обретает власть над своим мужем, используя её сексуальность, чтобы манипулировать им, и поменяла им местами. К концу серии он практически её раб. По крайней мере, в их доме. — Так… посыл в том, что у женщин должна быть власть? Ириэль издал краткий и горький смешок. — Не совсем. Посыл в том, что женщинам можно давать определённый тип сексуальной власти в спальне, чтобы они не хотели иметь настоящую власть в жизни. Тебе нужно понимать, что тех, кто заказывал и публиковал это, спонсировали, по крайней мере, по словам моей матери, которая читала мне об этом лекцию, какие-то чрезвычайно традиционалистские организации. У женщин были юридически равные с мужчинами права тысячи и тысячи лет, у нас были королевы и генералки и Высшие Кинледи, которые тысячилетиями делали всякие штуки. Многие браки заключаются на примерно равных условиях, в теории. — он кратко пожал плечами, когда сделал вдох для финала своей речи. — И ты точно можешь понять как медленно происходят социальные изменения в моей стране, так как много кто всё ещё думает, что это ужасное современное направление, которое нужно порицать. Так что они романтизируют это древнее, гиперрыцарское, возможно абсолютно апокрифическое время, когда женщины всё ещё были, ну. Заточёнными девственницами. И даже в наше время в высших классах браки, супружеская верность и воспитание детей — это всё ещё вопросы жизни и смерти. Эти книги были одним способом держать женщин в строю, романтизировать брак с «правильным» мужчиной, и предупредить о том, что происходит с теми, кто бунтует. И поощрять девочек видеть доминантных, патриархальных, высокородных мудаков привлекательными, фантазируя о том, что они смогут их изменить, или что мужчины полюбят их и возможно станут на один процент меньшими хуилами. — Так, погоди. — выражение лица Джулана прыгало от смущения к недоверию на протяжении большей части лекции Ириэля, но сейчас оно застряло на недоверии. — Твоя мать тебе всё это сказала? Об эротических романах? Это был обычный разговор в твоей семье? Весёлый дидактизм Ириэля был сбит атакой неловкого теребления волос и лёгкого румянца возле ушей. — А, нет… видишь ли, она нашла тетрадь под моим матрасом, — признался он, наматывая прядь на палец. — Ту, в которую я скопировал… чисто в экспериментальных целях… некоторые сцены из третьего тома Даска, Контракта Линдааль, ту, в которой говняный, но раздражающе горячий муж Линдааль Ралентир остался без одежды, и, эм… и роль Линдааль в них исполнял молодой парень, который не сильно отличался от меня. Если бы у меня были белые волосы и фиолетовые глаза- можешь, пожалуйста, перестать делать такое лицо, я был очень молод! Я запаниковал и соврал маме, что Фирионве написала это. Моим… почерком. Это был сложный разговор. Таким же был разговор с Фири, после того, как моя мама рассказала об этом её маме. Он улыбнулся крепко сомкнутыми губами. — Мне, наверное, стоит прекратить утомлять тебя всем этим, да? Смотри, там торговец. Давай вообще забудем об этом разговоре.***
— Я не знаю что хуже, — пробубнил Джулан, засовывая покупки в наплечную сумку. — Модные магазины типа того первого, в котором мало вещей, но они все из шёлка, с эбонитовыми пуговицами, и довольно надёжны… или места типа этого. До потолка заполненные всевозможным хламом, который настолько плохо сделан, что разойдётся уже через день, и тебе придётся покупать новое, и всё это станет циклом трат, бессмысленности, денег, и… гах. Это правда бесит. Он дёрнул рукав, высовывавшийся из его сумку, будто надеясь, что он оторвётся, чтобы доказать его правоту. — Мы хотя бы нашли чуть более носибельную одежду, — мягко сказал Ириэль. Он уже надел свою новую одежду, коей была бесформенная рубаха без воротника дымчато неописуемо сине-серого цвета, и чёрные штаны. Ириэль не любил чёрные вещи, считал, что контраст с тоном его кожи был неприятно резким, но эти штаны были длинными и подходили настолько, что можно было закрыть глаза на недостатки, даже на мёртвую мышь в одном из карманов. — Я здесь пока не заметил книжного магазина, — сказал он. — Должно быть он в других каналах. Нам придётся вернуться в уровень пояса и найти лестницу к противоположной стороне. — Пояс будет кишеть Ординаторами. Нет способа перейти туда с этого уровня? — Нннн… — Ириэль изобразил кислую гримасу. — Я слышал об одном пути, но я бы лучше не стал идти по нему. Будет лучше рискнуть и пойти по поясу. Один момент, мне нужно собраться с силами. — Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов через нос, пока Джулан, воспользовавшись возможностью похрустеть суставами, издавал громкие щелчки шеей и костяшками. Ирэ дёрнулся от этих звуков, но, прежде чем запротестовать, вспомнил кое-что. — Я видел как ты там смотрел на серию книг о Барензии, — сказал он, подразумевая книжный магазин позади них. — Эти книги на самом деле интересное противопоставление большинству Саммерсетских любовных романов. Пример любовных романов как личной пропаганды, написанной, чтобы создать определённое привлекательное изображение гиперсексуальной героини, которое обращается к данмерской аудитории, позволяя им, и самой Барензии, публично это дезавуировать. Хотя она несомненно тайно это одобряла. — Погоди. — Джулан нахмурился. — «Подлинная Барензия» — это не любовный роман! Это историческая биография. — Он увидел лицо Ириэля. — Перестань! Это не любовный роман! — Знаешь, я его читал, — сказал Ириэль, пытаясь обуздать свою ухмылку. — Я прочёл все части, когда слезал с сахара и мне было невыносимо скучно. Это любовный роман, и довольно классический. У Барензии было много животного секса с неподходящими мужчинами, но в итоге она осознала, что истинное желание её сердца — это остепениться в своём разумном браке и выплёвывать детей. Единственная причина почему это не сработало бы с аудиторией Саммерсета, это что её энтузиазм не сдерживали. Весь добрачный секс был бы гораздо более насильственным и недобровольным. Кстати говоря, тебе стоит почитать как данмеров изображают в альтмерских любовных историях. — Я правда захочу это знать? Ирэ снова потерял контроль над своей ухмылкой. — Возможно нет, но я всё равно тебе скажу. Видишь ли, незнатные или по каким-то другим причинам неподходящие альтмерские мужчины становятся романтическими героями, но с иностранцами всё иначе. Важно отогнать девушек от них настолько, чтобы они не могли даже немного их романтизировать. Так что они играют роль злодеев: злых персонажей, угрожающих чистоте альтмерской крови. И данмерские мужчины хуже всех: она опасные, дикие, гиперсексуальные звери с чёрными сердцами и угрожающими красными глазами. — Понятно. Лицо Ириэля изменилось, как только он услышал его тон. — Извини. Я… надеялся, что ты посчитаешь это смешным. — Не особо. — О боги. Блять, я идиот. — Он извинительно протянул руку к плечу Джулана. — Что я могу сделать, чтобы тебя приободрить? Джулан, раздражённо закатив глаза, отмахнулся от него. — Всё в порядке, забудь! — он последний раз хрустнул шеей, и направился по каналам. Когда Ирэ его нагнал, он обернулся. По его лицу расплылась ухмылка. — Хочешь заставить меня посмеяться? Перескажи ту историю, которую ты переписал. Подробно. И не делай вид, что не помнишь, потому что я знаю, что помнишь. Ирэ уже хотел открыть засов тирады протеста, но остановился. Тяжёлые ботинки спускались по лестнице прямо над ними, и вскоре показалась голубая и золотая эмаль на униформе Ординатора. Ириэль не ждал, когда тот покажется полностью. Схватив Джулана за руку, он поволок его к маленькой пыльной двери в ближайшей стене. На ней был выгравирован данмерский текст, а под ним был перевод на тамриэлике: Гробница Квартала Чужеземцев.