— Ириэль!
— Шшшш!
— Где мы?!
— Тихо!
— Эт-мммммф!!!
— Мне надо тебя оБезмолвить что ли? Они прямо за дверью!
И вот Ирэ, погружённый во тьму, прислушивался к Ординаторам. Но он спрятался не в подвале дружелюбного продавца книг, и он знал это.
Аури-блядь-Эль, я слишком много времени проводил в гробницах. Для живого рекомендуемое количество времени, проведённого в гробницах, это ноль секунд. Прямо сейчас я серьёзно рискую получить передоз смертью, а я слышал, что это фатально. Конечно, быть пойманным Ординаторами — это тоже плохо для здоровья.
Он сильнее прижал ладонь ко рту Джулана, а тот, с глазами на выкате, вцепился в его пальцы.
Отношение данмеров к мёртвым приводило Ирэ в лютое замешательство. Альтмерские гробницы… ну, для начала, они не были
гробницами. Они были местами света и радости, где вспоминали и почитали потерянных любимых. Их брошенные физические оболочки были благоговейно захоронены, но ничто не предполагало того, что личность всё ещё была рядом в каком-либо смысле. Это было великое благословение смерти! Их души были в Этериусе вместе с Великими Предками, наконец освобождённые из убогой смертной тюрьмы, коей является Мундус.
Это вызывало дерзкие вопросы у Ириэля в его юности, когда его, силой одетого в его лучшую одежду, вели с ранних лет выказывать уважение его прародителям по отцовской линии. Они были слишком низкого происхождения для склепа, так что их маленький алтарь находился среди других представителей их касты на подходящем Поле Благословлённых.
— Но ты говорила, что они не видят меня, — жаловался он, корчась из-за своего неприятно высокого воротника и режущих ступни туфлей. — Зачем мы приносим им цветы, если они даже не знают, что мы здесь?
— Затем, чтобы научить тебя уважать свой род, — сказала его мать. Для него её слова не имели смысла, но он знал, что лучше не отвечать, когда она говорит таким тоном.
Его отец игнорировал их обоих, присев перед крошечными выгравированными изображениями медной рыбки и дерева синдил, нежно прикасаясь к ним длинными потёртыми верёвками пальцами.
Ириэль сомневался на счёт Этериуса, даже в детстве, быстро разработав крепкое подозрение на счёт вещей, которые по словам взрослых должны были быть великолепными. Позже он решил что, зная свою удачу, его занесёт в план аэдра, который будет полон другими альтмерами, в котором он будто станет навсегда заточён на вечеринке. Иногда он думал вдруг эта мысль спасла его жизнь, когда он был подростком, сделав суицид слишком рискованной идеей, хотя его не сковывал страх перед физической болью. Возможность того, что за завесой его могло ждать что-то кроме пустоты, была слишком ужасающей.
Следовательно, он заинтересовался психагогической теорией, выдвинутой на уроке Зачарования в Башне: душа — это энергия, на этом всё. Идентичность — это черта физических тел, учили его, и когда тело погибает, душа больше не привязана к его идиосинкразиям. Призраки появляются из-за того, что когда душа заперта в Мундусе, она проецирует искажённые эхо контейнера, который она раньше заполняла, но настоящая личность умерла с плотью, формировавшей её.
В Этериусе душа возвращается к источнику маны, становясь частью этой бесконечной возможности. Или попадает в Рукав Снов, чтобы утолить голод мира к новой жизни. Но в любом случае, у души в Этериусе не больше индивидуальности, чем у дождевой капли, падающей в великий океан. Ириэль в среднем уже не хотел умирать, но он всё ещё считал это ободряющим концептом, особенно в те дни, когда одно только размышление о продолжительности жизни альтмеров ощущалось будто передвижение по дну болота.
Гораздо менее ободряющей была местная привычка держать мёртвых, как считал Ирэ,
бессмысленно близко, магически привязывая души к ритуальным объектам, украшенным фрагментами костей и другими таксидерматологическими неприятностями. И ещё были души, которые они даже не стали освобождать из тела. Так называемые стражи. Гнойные ходячие трупы.
Скелеты. Альтмерские обряды смерти были бессмысленными, думал Ириэль, но данмерские были, если честно, просто непристойными.
Он всё ещё слышал тяжёлые ботинки Ординатора за дверью, звуки стучащих друг о друга пластин брони, грубый голос, выкрикивающий команды.
Джулан сбежал от попыток Ирэ заткнуть его рот, но, к счастью, продолжил молчать. Сейчас он отошёл от двери, заманивая Ириэля во внутреннюю темноту, в которой Ирэ мог разглядеть лишь каменные ступени, опускавшиеся в черноту.
Ирэ скастовал Ночной Глаз. Предупреждённое лопающимися ощущениями на обратной стороне его глаз, его окружение пришло в болезненно зеленоватый фокус. Плотно сжав челюсти из-за ужаса от одного только воздуха, которым он дышал, он последовал за Джуланом по ступенькам, пока голоса снаружи не перестали быть слышны.
— А стража сюда спуститься? — прошептал Ирэ, его глаза постоянно поглядывали обратно в сторону входа.
— Откуда мне знать? — прошептал Джулан в ответ. — Но если бы они хотели, они бы это уже сделали. Стало тихо. Может они ушли.
— Или они поставили одного в каналах, и он стоит тихо, ожидая когда дверь откроется, — сказал Ирэ. — Ординаторы могут часами стоять на одном месте.
— Должно быть, это из-за палок у них в жопах, — пробубнил Джулан.
Уже после, Ирэ придумал несколько комментариев, которые он мог бы сказать на счёт конкретно этого выражения, выставив их по шкале от кислотности до основности. В тот момент он был чертовски напуган и сказал лишь: — Мы знаем, что они отслеживают точки Вмешательства, так что это не вариант. Думаешь нам стоит использовать Возврат и отправиться домой?
— И провести ещё одну ночь в лодке из Садрит Моры? Платить большие деньги за то, чтобы моряки хмурились на меня если хотя бы дыхну на тебя? Давай это подождёт до момента, когда мы действительно окажемся загнаны в угол.
Ириэль перевёл своё внимание на нижнюю часть ступенек, где ждала другая дверь. Сухой шорох, щелчки костей, и даже сверхъестественные звуки доносились оттуда. — Джулан, — сказал он, его голос начинал дрожать, — мы заперты между стражей и гробницей, полной ебучих ходячих мертвецов. Я честно не знаю чего из этого я боюсь больше. Я бы не чувствовал себя настолько загнанным в угол, даже если бы был
лишайником.
— Ладно, ладно, дай подумать. — Джулан убрал волосы назад со лба. — Если бы мы нашли местного главаря гильдии, мы бы смогли убрать штраф, но нам придётся перебраться на другую сторону каналов. Ты говорил, что есть способ. Ты имел ввиду путь через гробницу, да?
— Это то, что я слышал, но…
— Значит мы пройдём через гробницу.
— Я думал ты ненавидишь сражаться со стражами гробниц.
— Ненавижу, по важным моральным и религиозным причинам. Однако, я ещё ненавижу сражаться с Ординаторами, по важным причинам сохранения моих кишок внутри моего тела.
Рот Ириэля дёрнулся, когда несколько вариаций ужаса дрались за место в его мозге. — Как бы то ни было, я и с мертвецами сражаться не люблю, — сказал он. — Это мучительно. Я предпочитаю быть невидимым и избегать их, но я не думаю, что это сработает. Мне бы пришлось спрятать нас обоих, поддерживать заклинания Усмирения, которые нужны мне,
и у меня должно было бы остаться достаточно энергии, чтобы защищаться, если нас увидят.
— Ты правда думаешь, что Усмиряющие заклинания — это хорошая идея, после того, что произошло в прошлый раз?
— Ебать тебя
до упора, не смей- Угх… прости, прости… но я знаю что делаю. Я понижу интенсивность заклинания. Но это будет означать, что я продолжу нервничать и, вероятно, ошибусь где-нибудь ещё. Если она простирается через весь Квартал, то эта гробница должна быть огромной. Я не думаю, что смогу это сделать.
— Думаю, тогда у нас нет выбора кроме как сражаться с ними. Малакат, Ирэ, я не должен был верить, что это будет простая поездка. Если бы у меня были моя броня и оружие, то всё было бы иначе. Мой кинжал будет почти бесполезным при сражении с мертвецами, но хотя бы оба можем колдовать. — Он немного помолчал. — Мы оба можем колдовать. И я знаю несколько заклинаний Иллюзии — ты уже научил меня Безмолвию. Можешь показать как кастовать Невидимость? Тогда мы сможем пробраться сквозь всё это с гораздо меньшими хлопотами.
Ирэ поразмыслил. — Я… полагаю у нас есть время. В попытке вреда не будет.
***
— Невидимость на самом деле гораздо проще, чем многие считают. — Ириэль сидел напротив Джулана, на нижней из пыльных каменных ступенек. — Дело не в изменении твоего тела, всё что тебе нужно сделать — это типа… закрутить движение света вокруг тебя. Чтобы видели не тебя, а то, что находится за тобой, и это создаёт оптическую иллюзию, будто тебя нет. Заклинание довольно грубое, и легко рассеется, если открыть дверь или подвинуть объект. Как только ты вступишь в контакт с чем-то видимым, дизъюнкция станет очевидна, и весь эффект разрушится.
— Так это не то же самое как та штука, которую ты иногда делаешь, из-за которой становишься немного… мутным, и я забываю где ты стоял?
— Нет. То Хамелеон. По крайней мере так это назвал профессор, когда заметил, что я случайно колдовал его в классе. Признаю, я сам не полностью понимаю Хамелеона. Я просто начал каким-то образом его кастовать, когда особенно сильно хотел… не быть. Я могу кастовать его на других, и я не думаю, что могу ему обучить. У меня даже нет звуковой формулы, чтобы сфокусировать его, только позиции пальцев, и особое психологическое состояние. Думаю, я немного странный касательно заклинаний видимости. Мне говорили, что большинство считает их гораздо более сложными, чем я.
— Ну, научи меня невидимости. Может я тоже посчитаю его простым. Откуда ты знаешь, может я страннее, чем ты думал. Или же я подхватываю странность от тебя.
В голосе Джулана читалась улыбка, но Ириэль был в ужасе. — О боги, — пробубнил он, — надеюсь нет. Я бы себя за это не простил.
***
Позже Ириэль взглянет на многие из этих разговоров с Джуланом и задумается о том, что волновался совсем не о тех вещах.
