***
Его выкинуло в бодрствование, задыхающегося и дёргающегося как рыба на палубе лодки. Он сел. Сторона кровати Джулана была пуста. Не спеши с выводами, Ирэ. Несомненно этому есть полностью разумное объяснение. Например: ему было любопытно, сейчас его любопытство погашено, и он не знает как сказать мне- Заткнись! Вот этого мы не предполагаем! Он, наверное, просто в ванной, или- Мой кошелёк пропал. Что? Он лежал на комоде. И его сейчас там нет. Его нет, и всех денег тоже. Поспеши с выводами, гений. Нет… Он бы не… Ты и раньше так думал. Но… точно… Ты и раньше так думал. Нет. Нетнетнетнетнетнетнетнет- — Шеогорат! — Джулан захлопнул за собой дверь, в его руке была чашка, из которой шёл пар. — Это был один из самых неловких разговоров в моей жизни. — Он достал кошелёк Ирэ из своего кармана и бросил его на кровать. — Я заплатил за комнату. Они потребовали «дополнительную плату». За «противоречие добродетелям Редоран». И сказали, что мы должны уйти в течение часа, иначе с нас возьмут «штраф за задержку». Он фыркнул от фрустрации, затем заметил выражение лица Ириэля, застывшего на краю смертельного спуска в панику. — Ты в порядке? — Ирэ кивнул, благодарно отступая от края. — Хорошо. Вот, принёс чай, который тебе нравится. Он смотрел как Джулан положил чай из горьколистника на прикроватную тумбу рядом с ним, прятавшим улыбку за одеялами, будто она могла бы убежать или испариться при контакте с воздухом. Скажи, Ириэль, когда был тот момент, когда ты понял, что влюбился в него? Это было в один из тех раз, когда он делал что-то глупое, чтобы защитить тебя? Когда вы поцеловались? В потрясающем хаосе прошлой ночи? Нет, это произошло, когда он начал приносить мне чай, хотя никто его об этом не просил. Джулан сел на кровать (кровати, на самом деле: две одноместные кровати, в спешке соединённые вместе, никто из них не смел возвращаться и просить комнату с двухместной кроватью). Ирэ, внезапно пришедший в сознание, интересовался как плохо он выглядел. Однако, судя по выражению лица Джулана, он не мог производить абсолютно непривлекательное впечатление. Неловкость спустилась, как влажный парашют, в тишину, каждый из них думал, что второй нарушит зрительный контакт. В итоге Джулан отвернулся первым, почёсывая шею. — Я… э… в следующий раз будет лучше, клянусь. — Это… — Ириэль медлил. …это не было плохо, это было странно прекрасно, не потому что кто-то из нас демонстрировал умопомрачительный навык или обуздание, что едва ли удивительно, учитывая всё, но… это было потрясающе потому что ты заставил меня чувствовать себя искренне желаемым больше, чем кто-либо, впервые за очень долгое время. Не могу сказать как сильно мне это нужно было. Это была правда: он не мог сказать Джулану. Он чувствовал себя достаточно уязвимым, не рискуя разрушить свой хрупкий, контролируемый фасад, едва скрывая воющий в нем вихрь зависимости и отчаяния. — Это было… неплохо, — он пожал плечами. Джулан скорчил лицо. — В следующий раз будет лучше, чем неплохо. — Что это за добродетели Редоран? — спросил Ирэ, желавший сменить тему. — Не люблю случайно чему-то противоречить. Я бы лучше делал это специально. — Долг, степенность, благочестие. Я это помню потому что та никс-сука с крутящимися глазами повторила это несколько раз. — Их добродетель — это долг? Какая тавтология. Дай угадаю, их долг — это добродетель. Какой пустой нонсенс. А на счёт благочестия… как они могут говорить, что я не благочестен? Прошлой ночью я называл имена нескольких аэдра и даэдра. — Да. В этом и проблема. — Рот Джулана дёрнулся в улыбку. — Знаешь, ты мог бы быть и потише. — Заклинания Безмолвия в кровати— это ужасная идея, особенно для первого раза с кем-то. Общение — это важно! Я и так упал с кровати! Хотя больно было только в небольшой степени. — Тогда они не могут говорить, что у тебя и степенность непокрыта. Молчание снова продлилось. Джулан откинулся на подушку, хмурясь на трещины в потолке. Затем он посмотрел на Ирэ. — Так… мы уже испортили нашу дружбу? — он пытался сделать так, чтобы это прозвучало как шутка, но его глаза говорили другое. Ирэ неглубоко дышал, его грудь была бурлящей колбой с летучим шипением. Он почувствовал как его фасад, который никогда не был его сильной стороной, начал трескаться. — Я так не думаю, — сказал он, его улыбка сбежала из-под одеял. — Она, в лучшем случае, слегка потёрта. В следующий раз нам придётся действовать гораздо более основательно.***
Легко оглянуться и сказать, особенно говоря о других: ну, очевидно это была плохая идея так сильно и быстро эмоционально привязываться к этой персоне, что заставило тебя думать, будто это хорошо закончится? Впоследствии будет много тех, кто выстроится в очередь, чтобы сказать это Ириэлю. Иногда он полностью соглашался, а иногда думал: повлияло бы на что-то избегание в долгосрочной перспективе. В тот момент, они оба чувствовали, что у них было не больше контроля, чем у булыжника, катящегося с горы. Меньше Бал Молагмера, больше горящих камней, скользящих сквозь благонамеренных пальцев в безопасных перчатках. Ирэ никогда не был уверен, читая «Пламя Огненных Жаворонков», идентифицировал ли он себя с мальчиком, с девочкой, или со сбежавшими огненными жаворонками. Прямо сейчас, он был вольером. Чай остыл, а Ириэль сгорел.