***
Когда он открыл их, его заливал голубой свет. Над ним возвышались знакомые, испещрённые шрамами ладони, бледные от потоков целительной магии, которые они посылали в его грудь. Чувствуя, как она распространяется по нему, лаская каждый нерв, Ириэль заколебался. Ему ужасно захотелось снова закрыть глаза, позволить себе расслабиться в подобным морю объятиях, в этом безусловном потоке нежности. Некоторые вещи он, похоже, не прочь растратить. Руки Джулана были в нескольких дюймах от него. Давно ли кто-то прикасался к тебе? Прикасался к твоей коже так, словно любил тебя? Знаешь… с помощью самых нежных заклинаний Изменения ты можешь так ловко переместить его руку, что он подумает, будто делает это сам. Что это его вина, а не твоя. А потом… Охваченный ужасом, он сел, вежливо, но твёрдо оттолкнув руки Джулана. — Я в порядке, — сказал он. — Спасибо, но я в порядке. — Просто хотел убедиться. — Скрестив ноги в тени, окутанной паром, Джулан говорил удручённо, но старался держать обыденный вид. — Ты хотел, чтобы я был твоим телохранителем, вот я и охраняю твое тело. Ирэ издал дрожащий вздох. — Не обращай внимания на моё тело, думаю, ты спас мою душу. — Все было бы напрасно, если бы ты не прервал наше падение. — Его зубы сверкнули в темноте слабой ухмылкой. — Как я уже сказал, мне этого не хватало. Мы всегда хорошо работали вместе. Ириэль встал, ожидая, что ему придется побороться, но обнаружил, что у него больше сил, чем он ожидал. Теперь, когда глаза адаптировались, он увидел, что в дальней стене открывается туннель, очерченный тусклым красным сиянием. — Скажи это, когда мы выберемся отсюда живыми. — Когда ты уйдёшь и я больше никогда тебя не увижу, ты хочешь сказать? — Не начинай. Пойдём.***
Они были так глубоко, что под ними были расплавленные каменные породы, раскалённые докрасна и медленно движущиеся. Они пробирались по квадратным решётчатым дорожкам, и жар когтями впивался в их ноги. Когда стало совсем невмоготу, Ириэль наложил на себя заклинание огненного щита, и мерцающий матовый ореол дал сделать передышку. Джулан покачал головой, когда Ирэ предложил ему то же самое. — Я данмер! Огнеглазый вулканный демон, помнишь? — Несмотря на протесты, через некоторое время он начал укладывать самые толстые части доспехов в сумку. Ириэль закатил глаза, увидев, как он перебирает пальцами воротник своей рубашки. Лучше бы этому мешку говна её не снимать. Потому что, как только я начну жаловаться, будет казаться, будто меня это беспокоит. При виде лица Ириэля рот Джулана искривился, но рубашку он не снял. В бесконечных, освещённых лавой подземных пещерах разум Ириэля начал блуждать по ещё более тёмным тропам. Руины, казалось, простирались вокруг него, и воображение представляло их безграничными и наделёнными чуждым и злобным сознанием. Мы — вторженцы. Маленькие и незначительные, но самонадеянно вторгшиеся в это место, на которое у нас нет права, принадлежащее тем, чьи жизни нам непонятны. Наши ноги ступают по их тропам, наши пальцы касаются их внутренних стен. Мы дышим их воздухом, запертым здесь с тех пор, как их исчезнувшие легкие его выдыхали. Они снова вошли в туннели с металлической облицовкой, и крошечные огоньки сонно мигали ему со стен. Через некоторое время он убедился, что они стали ярче, а их свечение — настойчивее. Он убеждал себя, что это потому, что они подходили ближе к источнику энергии, а не потому, что руины в каком-либо смысле, знают об их присутствии. Это было не очень убедительно. Пока мы не прибыли, в этих глубинах царил покой. Не тихая атрофия мёртвых, а жёсткое, механически поддерживаемое равновесие никогда не живущих. И вот мы пришли сюда, разрушая, ломая, тревожа. Нарушаем это идеальное, вневременное святилище своей вульгарной биологией, своей безвкусной смертностью. Я не думаю, что руинам нравится это чувство.***
ККХРУУУУУУУУУМ!!! — Чёрт. Что… мы что-то запустили? — Стены! Они… БЕГУТ!!! Потолки, полы, трубы, стены — все мелькало мимо. Анимункули не было, но Ириэлю казалось, что все руины ожили, словно проглотили их целиком и пытаются выкашлять или, если не получится, поглотить, переварить. Спасая свою жизнь, Ириэль обнаружил, что смеется, иррационально забавляясь тем хаосом и неразберихой, которые он сеет одним своим присутствием. Руины не могут нас переварить, потому что мы не из того материала. Мы плоть, а не металл. Слишком тёплые, слишком живые, слишком грязные. Слишком много сердец бьётся, слишком много крови. Оно не может понять нас, наши формы не имеют смысла. Оно не знает, для чего нужны эти странные машины. Пол, звенящий от ударов их ботинок, покачнулся, словно сговорившись с потолком, чтобы ударить их в ответ. Стыки, казалось, искривлялись по мере приближения, подстраивая их проход к месту назначения по выбору руин, и в конце концов они оказались в тёмной камере, а позади них хаотический аппарат из обжигающего пара и металла, приводимого в движение поршнями, рухнул на их пятки. — Срущая Мара, где мы сейчас? — Не знаю, но двери там больше нет. Можешь сделать ещё один магический свет? Моя кровь бурлит, но не от страха. Я просто очень хорошо осознаю всё, что происходит в моем теле. Всё, что отделяет меня от этого статичного, искусственного места. — Мы в… какой-то мастерской. — Она выглядит пустой. Только голые столы и полки. И никаких других выходов! — О… Да, это… скорее на это похоже. — Должен быть выход. Я пойду осмотрюсь. Дыхание, горячее и неглубокое в груди. Автоматическое и непроизвольное каждое мгновение моего существования, так почему же мне вдруг приходится заставлять его входить и выходить из моего тела, сознательно подтверждая свою приверженность жизни этими постоянными вдыханиями мёртвых газов? Быть живым — это так нелепо. — Джулан? — Из-за пара трудно сказать, но я больше не вижу дверей! Только трубы, стены, трубы и…! — Всё в порядке. Старайся дышать медленно, так ты израсходуешь меньше воздуха. — МЕНЬШЕ ВОЗДУХА?! — Ш-ш-ш, всё в порядке. Всё в порядке. В отличие от двемеров, для нас время всё ещё идёт. Каждый миг моей жизни, мои удары сердца и вдохи отсчитываются от какого-то неизвестного числа. — Я не понимаю, как ты остаёшься таким спокойным, когда мы можем оказаться в ловушке. Ты паникуешь, когда у тебя заканчиваются чайные листья! — Ну… если мы в ловушке, то всё становится очень просто. Мы будет сидеть в этой комнате, пока не кончится воздух, или пока мы не умрём от голода и жажды. — ПРОСТО?! — Да, просто. Я могу перестать беспокоиться о том, что мои действия повлияют на результат, потому что финал теперь известен. Многие из моих целей теперь не имеют никакого значения. Даже если позже мы каким-то образом обнаружим другой выход, например, полузакрытый люк в задней стене, меня всё равно нельзя будет обвинить в том, что я сделал выбор, основываясь на той информации, которая была мне доступна, а именно — что мы оказались в ловушке. — О чем, во имя Обливиона, ты говоришь?! Слушай, я снова всё тут прове- эй! Отпусти! Для чего нужна эта странная машина? Эта дышащая, потеющая, постоянно дрожащая, нелепая машина, полная крови, жара и тени смерти? — Просто… просто… остановись и послушай меня на секунду. Если предположить, что мы действительно оказались в ловушке и обречены на смерть, то обязательно произойдут некоторые вещи. Неизбежно, что со временем мы будем постепенно слабеть. Стресс, паника и отчаяние будут брать всё больше и больше. Вероятно, мы начнем коротать часы за ужасно перегруженными, вызванными страхом смерти эмоциональными признаниями. И наконец, когда смерть будет совсем рядом, из слепого отчаяния в поисках чужого прикосновения, погружаясь в темноту, мы протянем руку, но будем слишком физически ослаблены, чтобы получить от неё хоть какое-то утешение… — Подожди, там действительно может быть что-то. Дай посмотреть- АУ!.. Отвали от меня, что ты…? …я не машина. В этом-то и проблема. Я так старался, но это не так. Сейчас я даже не личность. Я тупое животное, и мне нужно только одно. — Джулан. Посмотри на меня. Я говорю, что если мы в ловушке, то единственным рациональным вариантом действий будет перейти непосредственно к той части, где мы трахаемся. Сейчас, пока у нас еще есть силы. — Что… — Прости, ты хотел пойти и осмотреть тот рычаг гидравлического разблокирования на дальней стене? — …Это может подождать. — Верно. У нас будет много времени для этого позже. — Да, мы же в ловушке, в конце концов. — Именно. Так что скорее бросай меня на этот стол. Обезвоживание может наступить очень быстро.***
— …Черт!!! — Ммм…? Ты…? — На этой парте книга!!!***
— Ирэ… правда?.. сейчас? — Ещё… немного… ххх… я так близко… к переводу… названия… ххх… — Меня никогда в жизни так не оскорбляли. — Я уверен, это не правда. Эй! Отдай… не смей бросать… она лежит здесь уже тысячи лет!!! — ТОГДА МОЖЕТ ПОДОЖДАТЬ ЕЩЕ ПЯТЬ МИНУТ!!!