Танхулу по секретному рецепту и другие сладости

      — На этот раз отговорки не принимаются! Будешь сопровождать учеников на осенней ярмарке и…       — Нет, — не дослушав этот отрепетированный ультиматум, твёрдо ответил Чу Ваньнин.       Он даже не посчитал нужным придумать какой-то благовидный предлог для отказа и вернулся к своим делам, считая вопрос с этой глупой осенней ярмаркой окончательно закрытым. Откровенно говоря, ему было лень оформлять отказ в более мягкую и многословную форму. Смысл сказанного всё равно бы не изменился, поэтому «нет» было оптимальной формой ответа. Если бы человечество изобрело ещё более короткое слово или звук, означающий отказ, Чу Ваньнин однозначно использовал бы его.       — Юйхен, — голос Сюэ Чжэнъюна на этот раз прозвучал немного обиженно. Он редко позволял себе говорить с Чу Ваньнином как с подчинённым и теперь вспомнил почему: никакого эффекта, кроме отрицательного, он не получал. Стоило зайти с другой стороны. И глава академии напомнил упрямому наставнику: — Весь прошлый год я тебя ни разу не потревожил. Ты пропустил даже соревнования, на которых твой же ученик занял первое место...       — Попробовал бы он занять второе! — немедленно вспылил Чу Ваньнин. — Мог бы не показываться тогда мне на глаза! Я трачу столько времени на Сюэ Цзымина не для того, чтобы потом торчать на трибуне и кидать ему... Что там сейчас принято кидать? Серпантин? Цветы?       Сюэ Чжэнъюн деликатно проигнорировал этот вопрос, потому что нравы молодёжи действительно несколько испортились и вряд ли Юйхену понравилось слушать то, что они скандировали на соревнованиях. А ещё, кажется, помимо всего прочего в гордого победой Сюэ Мэна кто-то запустил пикантной деталью нижнего белья, что вызвало в нём приступ бешеной ярости. Мальчик очень не любил «все эти пошлости». В этом они с Учителем были слишком похожи, только вот Мэн-эр ещё меньше следил за языком, и главе академии Сышен пришлось долго извиняться за лексикон сына перед главами других школ.       — Ох, Юйхен! Пощади меня! — Взмолился Сюэ Чжэнъюн, точно зная, что при Учителе Сюэ Мэн не стал бы распускать язык. — Я постоянно посылаю других наставников сопровождать детей. Мне и самому дважды пришлось следить за порядком, хотя мне за одним Мэн-эром иногда трудно уследить! Всё-таки у меня нет твоего авторитета...       — Ты сам их разбаловал. Распустил. Носишься с ними как гусыня, — жёстко подытожил Чу Ваньнин. — Не жалуйся мне. Ты сам виноват.       — Да, да... Никакой дисциплины, одни игры на уме... — уклончиво согласился Сюэ Чжэнъюн. Он вздохнул и добавил: — Но не могу же я лишить учеников праздника, только потому что я занят, а ты вечно не в настроении...       — Почему это не можешь? — искренне удивился Чу Ваньнин, для которого слово «праздник» явно стояло в словаре где-то рядом со словом «погибель». — Да и что такого особенного в этих сборищах? Засахаренные ягоды и фонари? Так закажи их в городе и устрой вечеринку здесь. Одной головной болью будет меньше.       — Это другое!       — А по-моему, одно и то же. Даже ещё лучше — им не придётся спускаться в город.       «‎Ну что ты за человек? У него вода вместо крови?.. Что ему вообще может понравиться, если даже в Новый год у него лицо как на похоронах», — удручённо подумал глава академии.       — Я знаю, что ты не любишь громкую музыку…— сказал он вслух.       — На ярмарках не музыка, — заметил Чу Ваньнин, — это просто омерзительный шум, который производят с помощью музыкальных инструментов.       — И я знаю, как ты не любишь людей, — не обращая внимания на реплику нелюдимого подчинённого, продолжил Сюэ Чжэнъюн.       — Что?! Да я просто обожаю людей! — бросив увесистую стопку ученических тетрадей, злобно сверкая глазами, заявил Чу Ваньнин. — Просто… Не люблю толпу. И… Я не умею общаться с детьми.       Сюэ Чжэнъюн выглядел поражённым:       — А как же Мэн-эр? Он тебя обожает! А Ши Мэй? Он же молится на тебя! А…       — Это совсем другое! — рявкнул Чу Ваньнин. — Они мои ученики. Поэтому я знаю, как с ними обращаться!       — Да брось! Все дети одинаковы, Юйхен, — авторитетно заверил глава академии Сышен. — И многие, к слову, гораздо воспитаннее, чем... Просто следи за тем, чтобы они не позорили академию. Чтобы не ввязывались в драки, не напивались и не…       Тут он многозначительно покашлял в кулак, делая выразительные глаза. Произнести вслух «следи, чтобы они не гонялись за местными омегами по кустам» он не решился. Это была слишком скользкая тема, и ему вовсе не хотелось, чтобы Чу Ваньнин ещё больше взбесился.       — В общем, просто будь там, и наверняка никому не придёт в голову тебя злить.       — Я для них такой... Страшный? — В голосе Чу Ваньнина прозвучало удивление, в котором можно было уловить некоторые нотки разочарования, но глава академии, обрадованный тем, что дело сдвинулось с мёртвой точки, не заметил этого.       — Конечно! Они придут в ужас от одного твоего вида! Тебя же в академии боятся больше, чем кладбищенского призрака. У тебя всё получится. Заодно развеешься! — забывшись, Сюэ Чжэнъюн дружески похлопал Чу Ваньнина по плечу, считая, что наговорил ему комплиментов. Он ведь искренне верил, что одно только присутствие этого человека снизит желание пуститься во все тяжкие даже у самых отчаянных учеников вроде Мо Вэйюя.       Чу Ваньнин только болезненно поморщился и отстранился, чтобы быть подальше от тактильных атак главы академии.       С обречённым видом он поправил свой высокий наглухо застёгнутый воротник и с нескрываемым отвращением отметил дату и время «праздника» в своём ежедневнике.