L'Affaire de Famille

      В раннем детстве Джеймс с упоением слушал рассказы родителей о том, как ученики попадали в Хогвартс в древние времена; тогда, разумеется, ещё не существовало никакого поезда, и каждый из студентов добирался до школы самостоятельно — так, как это было для него удобным. Самому Джеймсу подобный способ, честно говоря, нравился куда больше, чем просто сидеть в вагоне почти целый день, но он понимал, почему от него отказались — позволить толпе несовершеннолетних волшебников творить едва ли не всё, что они хотели, означало, что о Статуте можно было благополучно забыть. Поезд стал отличным компромиссом — он не только вносил столь нужные порядок и организованность, но и давал возможность ученикам, особенно будущим первокурсникам, встретиться и познакомиться друг с другом ещё до начала школы; это позволяло, как завести новых друзей (что было хорошо уже само по себе), так и завязать некоторые полезные знакомства (что было особенно выгодно для отпрысков волшебной знати, которым чуть ли не с самого детства приходилось, так или иначе, погружаться в политику).       Джеймс и Сириус, однако, никуда не ходили и ни с кем не знакомились, предпочтя беззаботно болтать в своём пустом купе и втайне рассчитывая, что за всю поездку их так никто и не побеспокоит. И дело было даже не в том, что им сложно было начать общение с кем-то совершенно незнакомым, сколько в том, что в течение их детства у них уже успел сложиться некий строгий круг тех детей, которых они близко знали и которым доверяли, и переступить через него было подчас тяжело. Так что двое мальчишек предпочли потратить отведённое им время на разговор друг с другом, который, разумеется, почти сразу же перешёл на тему школьных факультетов и предположений о том, на каком из них окажется каждый из друзей.       — Так что, Сири, ты так уверен в том, что будешь не в Слизерине? — с ухмылкой спросил Джеймс.       — Увы, видимо, мне суждено быть белой вороной в собственной семье, — пожал плечами наследник Блэков. — Никогда не чувствовал себя ни хитрым, ни амбициозным… Хотя представь, как это всех шокирует: Блэк — и на, скажем, Гриффиндоре!       — Теперь, когда ты сказал это в таком духе, — задумался Джеймс. — Это звучит как довольно амбициозное желание — выделиться среди всей своей родни и проявить себя, поступив на другой факультет! Весьма по-слизерински, скажу я тебе!       — Ёлки-палки! — воскликнул Сириус. — Получается, поступив на другой факультет, я окажусь большим слизеринцем, чем на Слизерине? О, ирония… Уверен, что мама бы её оценила — она очень настойчиво намекала мне, что предпочла бы видеть меня на её собственном факультете.       — Думаешь, твои родители расстроятся, если ты попадёшь не на Слизерин? — в голосе Джеймса звучало беспокойство.       — Не знаю, — нахмурился Сириус. — Моя семья «тёмная» и веками училась на факультете «змей»; они могут воспринять мой поступок как бунт против Рода, и тогда проблем не оберёшься. Но вообще, я за отца не беспокоюсь, он поймёт, даже если это ему не понравится. Вот мать — другое дело, она человек принципиальный…       — А ты скажи ей, что поступить на другой факультет было твоим хитрым планом, — посоветовал Джеймс, — и она будет тобой гордиться.       — Пфф, — не удержался от хихиканья Сириус. — Это гениально, Джейми! Знаешь, вот кому-кому, а тебе бы точно подошёл Слизерин!       — Честно говоря, я понятия не имею, где я окажусь в итоге, — пожал плечами мальчик. — Мои родители — это вообще-то ещё сочетание. Мама была слизеринкой, конечно же, но она из Блэков, так что это, я думаю, не особо кого-то удивляло. Поттеры же, с другой стороны, являются потомками Гриффиндора и учились на его факультете веками…       — Чего? — перебил Сириус, вытаращив глаза. — Потомки Гриффиндора?! Мерлинова борода, Джим! Ты мне об этом не рассказывал!       — Э-э-э… Как-то из головы вылетело, — Джеймс попытался состроить на лице выражение полнейшей невинности; надо ли добавлять, что он потерпел в этом полный провал. — Правда, потомки мы не самого Годрика, а его младшего брата… Да и это, честно говоря, больше предание, передающееся в нашей семье из поколения в поколение. Чтобы узнать наверняка надо пройти ритуал на определение кровного родства в Гринготтсе, а гоблины наверняка сдерут за него кучу денег… Да и к тому же, даже если это окажется правдой, это будет означать только то, что род Гриффиндор будет поглощён родом Поттер и не более того.       — Серьёзно? — приподнял бровь Сириус. — А как же хранилища Основателя? Ценности! Артефакты! Золото, в конце концов!       — Ну, золота у нас и так хватает, зачем нам ещё? — отмахнулся от аргументов Джеймс. — Хогвартс мне, даже частично, как потомку Гриффиндора принадлежать всё равно не будет — Основатели отказались от любых прав на школу после основания Попечительского Совета, это всем известно. А что касается хранилищ… Почему-то мне кажется, что большую часть того, что там было, промотали потомки Гриффиндора ещё до меня.       — Ну меч-то! — простонал Сириус. — Меч Гриффиндора! Только не говори мне, что ты, потомственный артефактор и кузнец, отказался бы владеть такой реликвией!       — Вообще-то меч заполучить и вправду было бы здорово, — Джеймс всерьёз задумался, — но он был утрачен уже как пару столетий, так что… Маловероятно, что он окажется в Гринготтсе — хуже того, если он и в самом деле будет там, особенно после той истории с королём Рагнуком…       Договорить Джеймс не успел, потому что в этот самый момент дверь в коридор неожиданно распахнулась и в их с Сириусом купе даже не вошла, а буквально ворвалась девочка, судя по виду, их ровесница, одетая в пёстрое цветочное платье до колен и тёмно-серые балетки. Она определённо была чем-то расстроена, потому что не только не закрыла за собой дверь, но даже и не подняла на полку чемодан, который волочила за собой, попросту бросив его прямо на полу. На обоих мальчиков она не обратила ровно никакого внимания, и Джеймс, честно говоря, не был уверен, заметила ли она их вообще — метнувшись к сидению напротив них, она уселась у окна и, спрятав лицо в ладошках, тихо заплакала. Джеймс и Сириус растерянно переглянулись; оба они, конечно, как и всякие одиннадцатилетние дети, любили повыпендриваться, пытаясь казаться старше и самостоятельнее своих лет, однако вокруг девочек они всё ещё ощущали себя довольно неловко — нет, оба они прекрасно знали о манерах, об этикете, о правильном обращении с дамами (независимо от их возраста), но это всё были, в основном, формальности. Утешать кого-то, кто был до такой степени расстроен, не было сильной стороной Джеймса, и на какой-то миг он испытал желание попросту проигнорировать незнакомку, а быстрый взгляд на Сириуса подтвердил, что и друг его определённо хотел того же.       В любых других обстоятельствах мальчики, наверное, так бы и поступили — и одному Мерлину ведомо, к чему бы это привело, — но Джеймс, бросив ещё один неуверенный взгляд на плакавшую девочку, вдруг понял, что в ней доставляло ему такой дискомфорт, и дело было не только в плаче. Нет, дело было в том, что у девочки были роскошные волосы цвета тёмной рыжины. Волосы, которые с самого начала показались ему знакомыми — ведь это именно её он видел на платформе, именно на неё её сестра-магла кричала, её обзывала «уродкой», и именно эта девочка чем-то привлекла к себе внимание Джеймса, пусть даже это, пока что, и было в основном любопытство. В любом случае, об игнорировании её больше не могло быть и речи, и мальчик, как следует, подобравшись — в конце концов, если он и впрямь потомок Гриффиндора, он должен был быть храбрым! — обратился к незнакомке.       — Эй, с тобой всё в порядке?       Откровенно говоря, Джеймс понятия не имел, какой реакции он ожидал, но определённо не того, что девочка вздрогнет, словно он её ударил, а затем, отняв ладони от заплаканного, слегка опухшего лица, испуганно посмотрит на них. Мальчик судорожно пытался придумать что-то, что могло бы успокоить её, отменив задним числом, что теперь, видя её вблизи, он мог сказать, что она была очень мила, особенно её ярко-зелёные глаза, пусть даже и покрасневшие от слёз.       — П-простите! — пискнула она, затравленно переводя взгляд с одного мальчика на другого. — Я… я просто… я не знала… не заметила, что здесь занято… простите, я сейчас же уйду… — забормотала рыжеволосая, вскакивая с места.       — Не надо! — воскликнул Сириус, после чего, уже мягче, добавил. — Останься.       — А можно? — обернувшись, неуверенно переспросила девушка, утирая слёзы. — Вы… не против?       — Конечно не против! — широко улыбнулся Сириус, после чего бросил взгляд на друга. — Так ведь, Джейми?       — Определённо не против! — с жаром согласился мальчик. — Никогда не поздно завести новых друзей!       Настойчивые уверения двух друзей, что они не против того, чтобы она разделила с ними купе на время поездки до Хогвартса, кажется, немного успокоило девочку — по крайней мере, она перестала плакать и даже совсем чуть-чуть улыбнулась, после чего тихонько вернулась на своё место.       — Спасибо, — тихо сказала она, после чего, внезапно спохватившись, выпалила. — Ой, я ведь даже не представилась!.. Меня зовут Лили Эванс, а вас?       — Джеймс Карлус Поттер, наследник Рода Поттер, — ответил Джеймс, решив, как это и полагалось этикетом в таких случаях, быть формальным; по правде говоря, стоило бы поприветствовать мисс Эванс так, как подобает приветствовать любую даму, то есть, поцеловав тыльную сторону её ладони, но учитывая то, что он уже знал о ней, мальчик предпочёл воздержаться. Было очевидно, что девочка не знала принятых среди волшебников норм поведения и явно не поняла бы его действий.       — Сириус Орион Блэк, наследник Рода Блэк, — точно также формально представился Сириус. — Приятно познакомиться, мисс Эванс.       — Ммм… Взаимно, — несколько неуверенно улыбнулась та, после чего, замявшись, спросила: — Извините, если я сейчас сморожу глупость, но… Вы сказали «наследники»? Я немного не поняла, что вы имели в виду — вы что же, получается, оба дворяне?       — Ну, да, — пожал плечами Джеймс. — Отец Сириуса — герцог Нортумбрийский, а сам он, как его наследник — маркиз. Мой отец — граф Глостерширский, я, соответственно, виконт.       — Ох, извините, — потупилась Лили. — Я просто… В моей семье, кроме меня, нет волшебников, ну и…       — Всё в порядке, — мягко сказал Сириус. — Мы не в обиде. Хотя я не очень понял, что именно тебя удивило — ведь у маглов тоже есть знать.       — Ну, да, — сконфуженно уронила Лили, — но я не ожидала, что она и у волшебников есть… У меня был… есть… один друг-волшебник, мы с детства общаемся, но он… В общем, мне теперь кажется, что я самых элементарных вещей не знаю.       — Разве твой Вводящий в Магический Мир не дал тебе пригласительную брошюру? — спросил Джеймс. — Насколько я знаю, всем детям, у которых родители — не волшебники, её дают.       — Ах да, эту-то я видела, — кивнула девочка, достав из кармашка платья листок бумаги фиолетового цвета с заголовком «Добро пожаловать в Магический Мир!», написанном золотыми буквами. — И там вроде даже было что-то о «Древних и Благородных Родах», но я как-то не обратила на это внимание…       — Ну, теперь ты знаешь, — примирительно сказал Джеймс, — знатные магические рода играют большую роль в волшебном мире, особенно в политике Министерства, поэтому знать о них тебе бы не помешало.       — Да уж… — вздохнула она, после чего, вновь подняв взгляд на ребят, с некоторой неуверенностью в голосе спросила. — Значит, я должна обращаться к вам обоим «мой лорд»?       — О, нет-нет, — отмахнулся Джеймс, улыбаясь, — Ну, то есть конечно да, но только в определённых местах и при определённых обстоятельствах. И уж точно не в Хогвартсе — это… как это называется? — он обернулся к Сириусу. — Нейтральная территория, кажется?       — Верно, — кивнул Сириус. — Это правило, установленное ещё Основателями — никакой политики и вообще всего, что связано с нашими родами, в пределах школы. В стенах замка мы все равны, мисс Эванс.       — Кстати, почему вы называете меня «мисс Эванс», а не Лили? — полюбопытствовала девочка.       — Это ещё одно правило хорошего тона, — улыбнулся Джеймс. — К незнакомому или малознакомому человеку следует обращаться по фамилии — например, в моём случае, «мистер Поттер» или просто «Поттер»; по имени можно обращаться только если человек разрешил тебе это сделать — считается, что это знак того, что между людьми тёплые, дружеские отношения.       — Что ж, — рыжеволосая девочка посмотрела на ребят куда увереннее, — в таком случае, я разрешаю вам называть меня «Лили».       — Благодарю, — ответил Джеймс. — Ты тоже можешь называть меня «Джеймсом».       — А меня — «Сириусом», — поддакнул наследник Блэков, после чего, обаятельно ухмыльнувшись, протянул Лили шёлковый носовой платок с фамильным гербом. — Вот, возьми. Мы едем в Хогвартс, так что в слезах совершенно нет нужды! Я уверен, что это будет очень весело!       — Спасибо, — улыбнулась Лили, промокнув глаза.       Джеймс, размышлявший, тем временем, как подбодрить девочку, вдруг вспомнил, что папа, если мама была чем-то расстроена, всегда дарил ей цветы — мальчик понятия не имел, зачем, и что в них вообще было такого интересного, но мама всегда радовалась этому, поэтому он решил, что это просто было что-то, что нравилось всем девочкам. Поэтому, вытащив волшебную палочку — одиннадцатидюймовую, из красного дерева, — он взмахнул ею и произнёс:       — Лилиус!       И в этот же самый момент из кончика палочки, словно из-под сырой земли, вдруг вырос длинный зелёный стебель с бутоном, который внезапно раскрылся, оказавшись прекрасным цветком тигровой лилии. Джеймс небрежным жестом сорвал его и протянул девочке, которая, с трепетом наблюдавшая за произошедшей на её глазах магией, осторожно взяла цветок в руки, словно сомневаясь, что он настоящий.       — Красивый, — улыбнулась она, после чего посмотрела на Джеймса. — Спасибо, Джеймс.       Мальчик почувствовал, как в груди его потеплело — почему-то осознание того, что Лили понравился его поступок, заставило его в некотором роде гордиться собой.       Дверь купе в очередной раз отворилась как раз в тот момент, когда улыбнувшийся Джеймс собирался сказать что-нибудь нахальное. На этот раз, однако, на пороге стоял худенький мальчик, бледный, жилистый, с некрасивым лицом и крючковатым носом. Кожа его была какого-то нездорового желтоватого оттенка, а волосы, давно не стриженые, спадали на плечи жирными, сальными патлами. Одет он был в школьную форму, хотя до Хогвартса было ещё далеко — впрочем, учитывая, в чём он был на платформе, Джеймс действительно не мог винить его за желание как можно скорее переодеться во что-то приличное и не позориться своим внешним видом перёд теми, с кем ему предстояло учиться следующие семь лет. Разумеется, молодой наследник сразу же узнал мальчика — это был тот самый бастард из рода Принц, по фамилии Снейп.       — Лили! — воскликнул мальчик, едва заметив рыжеволосую девочку; на Джеймса и Сириуса он вовсе не обратил внимания. — Вот ты где! Я тебе везде искал!       Лили повернулась к Снейпу, и в этот момент даже Джеймс, привыкший, благодаря регулярному общению в высшем обществе, нацеплять на своё лицо любое необходимое выражение, был поражён тому, как быстро изменилась перёд ним Эванс. Складывалось впечатление, будто в одну секунду эта весёлая, общительная девочка стала совершенно другим человеком — улыбка пропала с её лица, брови нахмурились, а в зелёных глазах, обращённых на того, кто, как предполагал Джеймс, и был её «другом детства», вспыхнул гнев.       — Я с тобой не разговариваю, — произнесла она с холодностью в голосе, которым могла бы гордиться любая иная наследница дворянского рода.       Ответ был более чем прямолинеен, и в нём содержалось едва ли не прямое требование не докучать леди своим присутствием, однако бастард, судя по всему, оказался или непонятливым, или упрямым — вместо того, чтобы уйти, он, без всякого приглашения, вошёл в купе и сел рядом с Лили, которая всячески делала вид, будто не замечает его присутствия. Джеймс бросил взгляд на Сириуса, который еле заметно пожал плечами — с одной стороны, происходящее вроде как не было их делом; с другой — они с Эванс были теперь если и не друзьями, то хорошими знакомыми, так что определённое право вмешаться у них было. Однако двое друзей решили дать возможность своей подруге разобраться самой — тем более, что она и без них, кажется, прекрасно справлялась.       — Почему? — продолжал, тем временем, докучать Снейп, который решительно не замечал того, что Лили не желала вести с ним беседу.       — Тунья меня ненавидит, — вздохнув, ответила та, решив, очевидно, что он всё равно не отстанет. — За то, что мы прочли письмо от Дамблдора.       — И что? — ляпнул мальчик, быстро понявший, однако, что это была ошибка.       — А то, что она моя сестра! — возмущённо воскликнула Лили.       — Да она всего лишь… — начал было Снейп, но сумел всё-таки вовремя попридержать свой длинный язык. К сожалению для него, Эванс не составило труда понять, что он имел в виду, судя по тому, как сузились её зелёные глаза.       — Договаривай, — потребовала она. — Она всего лишь кто, Северус? Магл? Ты же сам мне сказал, что то, что я из семьи маглов, совсем не важно!       Снейп на самом деле сказал ей такое? Это, разумеется, была наглая ложь — разница была, и очень значительная, даже если оставить в стороне политические взгляды пуристов. Поскольку он уже как-то начал свыкаться с тем, что он стал для Лили своего рода гидом по Магическому Миру, Джеймс решил, что его вмешательство в разговор теперь будет оправданным.       — Серьёзно? — громко спросил он, из-за чего и Снейп, и Лили посмотрели на него. — Он действительно так сказал? Ну, это определённо неправда! Конечно же это важно, даже очень!       — Не то чтобы это было твоё… — нахмурившись, начал Снейп, но договорить он не успел.       — Я так и думала, — перебила его Лили. — Ты всегда называл Тунью «маглой» таким тоном, словно это было оскорбление. А теперь я узнаю, что ты, оказывается, ещё и врал мне.       У Снейпа хватило совести выглядеть смущённым; бледные щёки его слегка порозовели под разочарованным взглядом Лили, и он, посмотрев на свои колени, пробормотал:       — Я просто не хотел, чтобы ты чувствовала себя не такой, как все… или… — тут он снова бросил недовольный взгляд на Джеймса. — Хуже, чем другие…       — Я ценю это, Сев, — сказала Лили уже куда мягче, — но я бы предпочла, если бы ты был честен со мной. Твоя попытка пощадить мои чувства сейчас не стоила того разочарования, которое бы постигло меня в дальнейшем, когда я узнала бы правду.       — Извини, — тихо произнёс Снейп, который казался на самом деле сожалеющим о том, что соврал своей подруге детства.       — Всё в порядке. Просто не поступай так больше, — улыбнулась Лили, и напряжение, царящее в вагоне, спало.       Поддерживать разговор с таким человеком, как Снейп, оказалось тяжело, потому что характер у мальчика был на редкость неприятный. Отношение его к двум мальчикам не улучшилось даже после того, как Лили официально представила их друг другу, но пока что им удавалось обходить все потенциальные острые углы. Ещё одна искра вспыхнула, когда они обсуждали Хогвартс и то, как проходит процесс отбора на школьные факультеты. Лили очень удивилась, когда узнала, что, во-первых, за её отбор отвечает живая и очень разумная шляпа, а во-вторых, что с вердиктом ты можешь и не согласиться, и даже попытаться оспорить его — с большим или меньшим шансом на успех.       — Я думаю, тебе нужно поступать в Слизерин, — уверенно заявил Снейп Лили; за прошедший час он весьма приободрился, и даже рыжеволосая девочка, кажется, забыла о своей злости на него, вновь улыбаясь и тепло разговаривая с мальчиком.       — В этот серпентарий? — скептически поднял бровь Блэк. — Не уверен, что это хорошая идея. Там учится большая часть отпрысков волшебной знати и они постоянно грызутся за влияние, как на факультете, так и вне его.       — И куда бы, в таком случае, ты поступил бы? — насмешливо спросил Снейп, на что Сириус просто закатил глаза.       — Гриффиндор, естественно — как и Джим. Ему-то на роду написано, можно сказать, а я… ну, вся моя семья училась в Слизерине, так что было бы здорово хоть в чём-то отличаться от бесчисленных родственников.       Лили задумчиво кивнула, и разговор продолжился; «Хогвартс-экспресс», между тем, покинул сельскую местность, и теперь за окном была по-настоящему дикая природа; солнце стояло в зените, и сухие, разноцветные листья, кружившиеся вокруг поезда на ярком свету, напоминали дождь из золотых монет и драгоценных камней, особенно когда поезд, пахнувший углём и исторгавший из себя клубы пара, петлял по узкой, извилистой, словно змея, железной дороге через леса и рощи. Единственным, что омрачало эту картину, были попадавшиеся порой чёрные силуэты линии электропередач, свидетельствовавшие, что даже до этих тихих, первозданных мест добралась беспощадная магловская цивилизация. Вскоре в их купе вновь постучали, однако на сей раз это была продавщица с тележкой, доверху набитой различными сладостями.       — Купить чего-нибудь не желаете? — улыбнувшись ребятам, спросила она.       Лили выглядела очень заинтересованной и быстро вышла в коридор, Джеймс, подумав, решил составить ей компанию — завтракал он рано, и, честно говоря, не отказался бы сейчас от тыквенного печенья. Однако, когда он подошёл к тележке, то обнаружил, что рыжеволосая девочка разглядывает предложенные сладости с очень смущённым видом, и еле удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу — ну конечно, как он не подумал, что выросшая среди маглов Лили не будет знать ничего о волшебных сладостях? Решение проблемы пришло быстро, и он накупил всего понемногу, чтобы дать Эванс некоторое представление; он же и заплатил за них обоих, несмотря на то, что щёки девочки при этом порозовели, а сама она настойчиво принялась его уверять, что на неё не стоило так тратиться.       — Ерунда, — отмахнулся Джеймс, игнорируя дразнящее подмигивание Сириуса, когда они вернулись в купе, неся полные руки разноцветных блестящих пакетиков. — Как ещё ты узнаешь, что тебе больше всего понравиться, если не попробуешь всё?       Лили, подумав, согласилась, но настояла на том, чтобы поделиться угощениями со всеми, что присутствовавшие в купе восприняли с энтузиазмом, за исключением, пожалуй, Снейпа — тот всё ещё был недоволен тем, что Джеймс выставил его в дурном свете перёд Лили, но теперь неприязнь в его глазах, казалось, усилилась в разы. Лили, однако, этого не заметила — честно говоря, она теперь не обращала внимания ни на кого из них, вертя в руках блестящие упаковки с видом еле сдерживаемого любопытства.       — Вау, Сев, только посмотри на это! — восклицала она. — Ты много раз рассказывал мне про них, но я ни разу в жизни не держала в руках ничего подобного!       — Ну извини… — пробурчал он, бледные щёки его по какой-то причине слегка порозовели. — Уж по крайней мере, — тут он бросил на Джеймса недовольный взгляд, — мне не нужно было покупать тебе сладости, чтобы быть другом.       — На что-то намекаешь, Снейп? — нахмурился Поттер; этот заморыш с каждой проведённой рядом с ним минутой нравился ему всё меньше и меньше.       — О нет, кто я такой, чтобы на что-то намекать «благородной крови», — язвительно ответил мальчик, и глаза Джеймса предупреждающе сузились. Снейп — знал он об этом или нет, — семимильными шагами приближался к оскорблению Рода, что в древние времена было поводом для дуэли, а порой и для объявления кровной вражды.       — Эй, не наговаривай на Джейми! — тут же вступился за друга Блэк. — У самого небось денег нет, вот и завидно!       — Какая жалость, Блэк, — лицо Снейпа покраснело. — Что не все из нас с пелёнок в золоте купаются! Поговорим о том, до чего же несправедлива жизнь! Но тебе-то, — ядовито выплюнул он, — избалованному придурку, конечно, лучше знать, не так ли?       — Уж кто бы говорил, бастард! — рявкнул Джеймс.       Он не хотел этого говорить; это, даже по его собственному мнению, был удар «ниже пояса». Но то, как Снейп говорил о нём, о Сириусе, все его ехидные намёки на то, что он, Джеймс, подкупал Лили, чтобы она согласилась дружить с ним… Это просто вывело его из себя, и мальчик ощутил гнев, который он, наверное, не чувствовал ещё никогда в своей жизни. Он же просто пытался познакомить её с волшебными сладостями — такой же неотъемлемой частью мира, в котором он родился и вырос — мира, к которому теперь принадлежала и она, — как квиддич, Хогвартс или волшебная палочка! Но нет, этому ревнивому ублюдку просто надо было влезть в их зарождающуюся дружбу и испортить буквально всё! Джеймс не был бы удивлён, если бы именно этого Снейп и добивался, и мальчик чувствовал не только стыд, но и досаду за то, что повёлся на такую глупую провокацию. Однако сказанного, увы, было уже не вернуть.       — Что ты сказал?! — прорычал Снейп, однако закончить он не успел.       — Хватит! — рявкнула Лили; лицо её покраснело от гнева, зелёные глаза, казалось, метали молнии. — Сев прав! Я думала, что вы, благородная кровь, будете лучше держать себя в руках, вместо того, чтобы бросаться оскорблениями!       — Это не оскорбление, а констатация факта, — скрестил руки на груди Сириус, и Джеймс испытал желание потереть переносицу. Лили же понятия не имела, что в волшебном мире слово «бастард» было не только оскорблением, но и вполне конкретным статусом таких людей, как Снейп!       — Констатация факта? — прорычала девочка. — Знаете что?.. Пойдём в другое купе, Сев!       — Лили, Сириус имел в виду… — начал было Джеймс, но девочка, уже вскочившая с места, схватившая чемодан и бросившаяся к двери, не дала ему закончить.       — Меня не волнует, что он имел в виду! Я думаю, что Блэку нужно научиться следить за языком, как и тебе, Поттер!       Внутренности Джеймса, казалось, превратились в лёд, а лицо — в ничего не выражавшую маску. Он спокойно посмотрел на Лили, и, постаравшись не показывать боли, которую ему причинили её слова, ответил:       — Как тебе будет угодно, Эванс.       На какой-то миг на лице Ли… Эванс вспыхнуло удивление, будто она не ожидала, что Джеймс отступится; будто она думала, что он и дальше будет стоять на своём, наплевав на любое мнение, кроме собственного. В любых других обстоятельствах Джеймс, наверное, так бы и сделал — но он не был так воспитан. Да, в жизни у него было всё, что он мог попросить, но быть сыном женщины из рода Блэк означало, что за любые попытки переступить за грань дозволенного ему давали по рукам — как буквально, так и фигурально. Джеймс знал, когда отступить, когда стоит признать своё поражение, и прямо сейчас он понимал, что, если продолжить давить, то неприязнь Лили к нему только усугубится. Он не хотел делать эту красивую рыжеволосую девочку своим врагом — хватало и того, что Снейп теперь наверняка будет подначивать её против него, но это была проблема для другого раза.       Удивление, впрочем, быстро исчезло с лица Эванс, и она, даже не попрощавшись, просто вышла из купе; Снейп, подхватив свой чемодан, ушёл следом. В купе на некоторое время повисла тишина, после чего Джеймс вздохнул:       — Сириус.       — Что? — хмуро поднял бровь наследник Блэков. — Только не говори мне, что мне не стоило влезать после того, как этот засранец обвинил тебя в том, что ты пытался купить дружбу Лили конфетами.       — Нет, за это спасибо, — покачал головой Джеймс, — но тебе определённо не хватает умения вовремя заткнуться.       — Как и тебе, — парировал Сириус, откинувшись на сидение и скрестив руки на груди. — Да и он не лучше — подначивает, а потом за Эванс прячется. Она его защищает грудью, а он и рад. Нюнчик трусливый, — буркнул он.       — Нюнчик? — усмехнулся Джеймс, после чего дружески ударил Сириуса по плечу. — Неплохо, Сири, неплохо…       — Я знаю, я мастер придумывать прозвища, — самодовольно ухмыльнулся Блэк. — Не переживай ты так насчёт Снейпа. У нас семь лет впереди, успеем ещё расквитаться с ним.       — Нет, — твёрдо сказал Джеймс. — Он только того и добивается, будет выставлять себя жертвой и жаловаться Эванс, какие мы козлы.       — Ну и что? — пожал плечами Сириус. — Эванс не первая и не последняя, кого волнует, что она думает?       — Говори за себя, — резко сказал Джеймс. — Мне… — тут он стал задумчивым. — С ней было весело. Она явно неглупа, и так искренне хотела стать настоящей волшебницей…       — И буквально сегодня утром ты называл девочек скучными, — съехидничал Блэк, на что Джеймс просто дал ему подзатыльник.       — Заткнись, Сири, — посоветовал Джеймс. — И да, я так говорил — но исключения, знаешь ли, бывают в любом правиле, не только в законе Гэмпа.       — Ох, не начинай мне опять нудеть о трансфигурации, пожалуйста, — застонал Сириус. — Серьёзно, Джейми, со всеми журналами, на которые ты подписан, я не удивлюсь, если ты станешь отличником.       — Я бы не отказался, — пожал плечами мальчик. — Моя семья — артефакторы, а там такой навык полезен… Ну да ладно, Мордред с этим Нюниусом — как насчёт взрывающихся карт?       — Я полностью за, — глаза Сириуса загорелись при одном напоминании его любимой игры.       Остаток поездки прошёл без особых происшествий, и всё же Джеймс, глядя на одинокий цветок тигровой лилии, лежащий на сидении напротив них, чувствовал странную горечь и сожаление о том, по какому непростому, тернистому и тяжёлому пути пошла первая его попытка завести друга в Хогвартсе.