***
Она продолжала лежать посреди своей комнаты с необъятным чувством тоски. Как же ей хотелось вновь ощутить теплоту его объятий, почувствовать вкус его поцелуя. Хотя бы взглянуть на него. — Но я же могу просто заглянуть через астрал, — ее осенила эта мысль, которая крепко обосновалась в ее голове, — Никто, даже всеотец не узнает об этом. Через пару минут вокруг нее стояло больше десятка свечей. Удобно расположившись в центре, она погрузилась в транс. Летя сквозь пространство, она увидела прозрачную камеру, посреди которой сидел он. Его сальные волосы скрывали лицо, однако она чувствовала, как с его глаз срывались слезы. Сердце Ингрид сразила ужасная боль, как же ей хотелось броситься к нему, прижать его к груди, сказать, что все будет хорошо. Она очнулась в слезах. Все тело сводила дрожь, которая побудила ее к действиям. Девушка резко поднялась на ноги и бросилась в коридор. Сонные стражники с недоумением смотрели на решительную принцессу, не смея спросить о ее намерениях. Только личные войны царя, охраняющие его покои, смогли ее остановить, и то на долю секунд. Ворвавшись в спальню Одина, она решительно произнесла: — Отец, я не просто прошу, а требую, — дыхание сбилось, но решительности в ней было больше, чем опасений, — Пусти меня к Локи, иначе снова потеряешь обоих.Часть 4
10 июля 2021 г. в 23:20
Возвращение в Асгард с самого начала казалось Ингрид сомнительной идеей, а сейчас она в этом убедилась: как и в старые времена ей подобало играть роль принцессы — выходить в свет с царской четой, носить искусные одеяния, участвовать в общественной жизни. Как и прежде ее единственной отдушиной была ее комната, где она могла быть наедине с собой.
— Не думала, что я так буду скучать по мидгардской одежде, — усмехнулась девушка, снимая огромное количество ткани, — Душу бы отдала за поношенную футболку и треники.
Стоило ей только переодеться, как раздался осторожный стук в дверь, который был ей знаком с раннего детства.
— Входите, матушка, — крикнула Ингрид, встав с кровати, чтобы уважительно поприветствовать царицу Асов.
— Дитя мое, я тебе не помешала? — Фригга вошла в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Что Вы, — девушка искренне улыбнулась, обняв богиню, — Я только начинаю готовиться ко сну.
— Хорошо, — кивнула Фригга, — Я к тебе не просто так. Поговорив с отцом, мы решили, что тебе стоит давать больше времени быть подальше от всей этой суеты. Все таки ты так долго была в затворничестве.
— Я бы назвала это просто отпуском, — усмехнулась девушка, — Но безмерно благодарю, мне и правда это необходимо.
Царица учтиво поклонилась и направилась к выходу, как неожиданно дочь окликнула ее.
— Матушка, — ее голос неловко дрогнул, дав скрытый сигнал о том, что же ей так хотелось спросить.
— Да, Ингрид? — царица обернулась, внимательно смотря на девушку.
— Как он? — пояснения здесь были излишни, — Могу ли я с ним увидеться?
Богиня тяжело вздохнула. Это тема была для нее так же тяжела, как и для Ингрид. Несмотря на то, что Тор был ее родным сыном, к остальным она испытывала любовь ни на крупицу слабее. Когда бог грома вместе с Всеотцом разбирались в искусстве войны, Фригга проводила время с Локи и Ингрид, обучая их волшебству. Она навсегда запомнит, как ребята сумели наколдовать искусный кулон для матери, который украшал ее шею и по сей день.
Девушка понимала, в какое затруднительное положение поставила мать. Ее вопросы задели открытую рану в душе Фригги, которая и так кровила уже долгое время.
— Дорогая, ты сама знаешь, как бы я хотела знать ответы на эти вопросы, — в ее тоне узнавались нотки горькой боли и печали, — Ваш отец не позволяет никому находиться рядом с ним, даже мне разрешает появляться только в качестве проекции.
— Но это неправильно! — девушка вспыхнула, с трудом сдерживая гнев, — Он так сделает только хуже. Мы должны были показать ему, что, несмотря ни на что, мы остаемся семьей для него, а это… Мы держим его, как монстра в клетке.
— Один взвесил все риски и пришел к такому решению, — продолжала царица, сохраняя спокойствие.
— Это полный бред! Ересь! — Ингрид расхаживала по комнате, словно волчица, — Вы же сами это видите!
— Никто не смеет перечить воле всеотца, как бы им не хотелось, — ее тон стал жестким, не давая девушке продолжить пламенную речь, — Поэтому нам остается только надеяться. А теперь отдыхай.
Ингрид осталась наедине с неизмеримой яростью и отчаянием. Ей хотелось разнести все вокруг, чтоб и камня не осталось. Она хотела уничтожить все, что доставляет ей боль. Она хотела быть с ним. Постепенно злость переродилась в слезы, которые катились по ее щекам. Мышцы, освобожденные от напряжения, мгновенно ослабли. Не успела Ингрид опомниться, как она лежала на холодном мраморе, содрогаясь в истерике.
В ее голове была только одна мысль: За что?
За что на ее плечи обрушилась эта боль, которая уничтожает ее изнутри? За что она должна бездействовать, когда жизнь ее любимого человека под угрозой? За что она должна принимать правила игры, в которую ее вовлекли против воли?
Не ясно, сколько прошло минут или часов, прежде чем накопившиеся переживания смогли покинуть ее тело, оставляя пустую оболочку. Она продолжала лежать посреди комнаты, стеклянным взглядом глядя в потолок. Опустошенность разъедала ее изнутри, отнимая частицы души, выжигая их. В ее голове то и дело всплывали воспоминания из прошлого. Из их прошлого.
Пир в честь дня рождения Одина. Вокруг шум, смех и стук кружек. Тогда она как никогда чувствовала себя лишней, будто это все — абсолютно чуждый ей мир. В такие моменты ее голову наводняли мысли о том, как бы ее жизнь сложилась, если бы она родилась обычным человеком. Хоть бы и была ее жизнь безмерно короткой, но может в этом и было бы ее счастье? Дни бы неслись как минуты, поэтому моменты были бы ярче, сочнее.
Но для нее дни, всего лишь минуты, долгой, многовековой жизни. Понимая, что ее опечаленный вид вызовет множество вопросов, она незаметно ускользнула из зала, направляясь в самую отдаленную часть дворца. Небольшой садик, разбитый на задворках, был ее любимым местом. Суда не заходили даже слуги без особой надобности, поэтому несколько лавочек, спрятанных под широкой листвой, были ее спасением.
Только она и бескрайняя тишина.
— Решила спрятаться в листве? — знакомая усмешка была как гром среди ясного неба, — Для этого ты слишком яркая, сразу заметно.
— Какого Фафнира ты тут забыл, Локи? — вид девушки был явно недовольный, — Ты вроде рассказывал с Тором об успехах с последней охоты.
— Да, — замялся бог обмана, присаживаясь рядом, — Но Тор, как обычно, перетянул одеяло на себя, а я пообещал матушке, что сегодня не будет никаких розыгрышей, поэтому свалил подальше.
— И решил побесить меня?
— Просто заметил в коридоре и пошел следом, — он пожал плечами, язвительно улыбнувшись, — Но это тоже можно.
— Знаешь что, Локи, — вспыхнула девушка, но бог обмана резко зажал ей рот.
— Тихо, — буркнул Локи, переходя на шепот, — Кто-то идет, и если ты не хочешь вести с кем-то еще беседу, то доверься.
Как ни прискорбно, он был прав. Вдалеке послышались неторопливые шаги. Локи наколдовал длинную зеленую ткань, которая полностью скрыла их силуэты от возможных зрителей.
Парочка гостей, забродившая по дворцу, вышли к небольшому садику и, не найдя в данном виде ничего интересного, поспешно вернулись к празднику.
— Вот олухи, — усмехнулся Локи, — Ничего не понимают в красоте уединения.
На несколько секунд повисла тишина до того момента, когда Ингрид поняла, что все это время пялилась на бога обмана. Все это время она разглядывала его аккуратные черты лица и голубые как лед глаза. К тому же неожиданным образом она оказалась в его объятиях; видимо он прижал ее к себе, чтоб стать более незаметными. Их взгляды пересеклись и тут она заметила что-то новое в нем, что-то родное. Хоть они и раньше были близки, но сейчас он смотрел на нее совсем иначе, с каким-то необычным для него интересом.
— Спасибо, — вымолвила девушка, приходя в себя, — Теперь ты можешь оставить меня в одиночестве.
— Но ведь ты хочешь не этого, — прошептал Локи, не выпуская девушку из объятий.
— Что ты имеешь в вид…
Ингрид было не суждено закончить вопрос: трикстер нежно прикоснулся к ее губам, от чего ее голову повело, будто от хмеля. Это мгновение вдруг показалось для нее той вечностью, которую она так хотела ощутить. Вдруг она поймала себя на мысли, что боится конца этого чувства.
Но Локи и не собирался заканчивать. Его поцелуи стали более пылкими и глубокими, отчего чаровница потеряла связь с реальностью. Она прижалась к нему всем телом, вплетаясь пальцами в его черные волосы. Она ощущала его жаркие прикосновения, которые будто прожигали ее платье, доходя до самой кожи.
Локи, — ее голос переходил в стон, — Остановись.
— Почему? — он поднял на нее взгляд, не выпуская из объятий, — Боишься, что он наругает?
— Я никого не боюсь, — усмехнулась девушка, возвращая контроль над разумом, — Но я не буду одной из тех, кого ты совратил.
— Какого плохого ты обо мне мнения, — усмехнулся бог обмана, но видя серьезный взгляд девушки, добавил, — Ингрид, послушай. Я знаю, что о моих похождениях ты знаешь не понаслышке. Но поверь, я никогда не испытывал к кому-то то, что чувствую к тебе. Я не знаю, как это объяснить, но…
— Извини, но как-то не верится в слова бога обмана, — усмехнулась Ингрид, — Скольким девушкам и юношам ты это говорил?
— Никому, — его взгляд будто смотрел в ее душу, — Не веришь, так прочти ты мои мысли. Ты же знаешь, что перед тобой я бессилен.
В ответ девушка накрыла его губы поцелуем. Ей не нужно было доказательств его искренности, ведь все его существо и так говорило об этом. Его взгляд, его движение, его дыхание — все это и было доказательствами. Он, бог обмана, был честен с ней и этого было достаточно.