- Поскольку я рассматриваю провести проект и добиться успехов в кратчайшие сроки, из-за его скорейшей необходимости, то в первую очередь стоит нацелиться на перестройку нескольких образовательных учреждениях, в качестве образца. В последствие мы сможем выявить незначительные погрешности и недочёты, чтобы после не потерпеть больших убытков на более широком обхвате. Таким образом, так мы сможем привить в детях раннего возраста чувство долга и осознанности за свои действия и поступки. И лучше с этим делом не затягивать. В конце концов, за молодёжью этой страны будущее.
- Превосходно, теперь пройдёмся по мелочёвке. Если человек скептически настроен то?- Мне не следует его сразу же переубеждать. Лучше поначалу согласиться с его точкой зрения, а потом плавно перевести диалог в нужное русло. Так у него создаться впечатление, будто он прав, тем самым ослабив свою бдительность.
- Что нужно сделать, чтобы в кратчайшие сроки расположить к себе человека?- Сказать то, что он хочет слышать. Люди любят, чувствовать себя на ступень выше.
- Как стоит поступить, когда нужно заткнуть провокатора или выскочку?- Завуалированно указать на его недостаток. Желательно использовать правило «всё что вы скажете, будет использовано против вас».
- Или?- Или же привлечь толпу и высмеять.
- Хорошо, и последнее, покажи скрытую надменность. Морена, сидя с идеально ровной осанкой,расправила и без того прямые плечи и улыбнулась. Улыбнулась так, будто была самым милейшим созданием. До приторности сладко, да так что к этой улыбке можно было лететь словно мухи на мёд. А потом «юноша» едва заметно прищуривает глаза. Так вроде даже ничего в лице и не изменилось. И только когда смотришь в ядовито жёлтую радужку, понимаешь, что тебя буквально прижали к стенке. Вот вроде бы и не проигрывал, а проигравшем чувствуешь. Смотря на это, Адам рад и не рад одновременно. С одной стороны плод двухнедельных трудов, наконец, прорезался и теперь готов поразить своим вкусом, а с другой стороны Айноске чувствует, что поступает неправильно. Будто делает из Драгона что-то такое, что точно ему несвойственно. Что-то фальшивое и неправельное. Что-то, что он сам видет каждый день в своём окружении. По сути Шиндо должен был привыкнуть к такому, поскольку вариться в надменных, лицемерных кругах с ранних лет и не стать после таким же попросту невозможно, но когда так смотрит его милый, простой как придорожный одуванчик Драгон, становиться тошно. Так на него с каждым разом смотрят его ненаглядные тётушки. Так смотрел его отец и так на него смотрит тот мужчина, что отражается в зеркале. Он сам. - Отлично, настолько правдоподобно, что аж становиться страшно, что ты так изменился за это короткое время. Можешь перестать и расслабиться, - Айноске с неизменной улыбкой смотрит в сторону собеседника и даже ни разу не солгал. По правде говоря, он бы хотел попросить Драгона так вообще больше никогда не делать, но это уже будет чуть позже. Когда 4 июля останется позади. А сейчас как хорошему наставнику нужно быть рядом и указывать извилистую тропинку, которую предстоит преодолеть. - Наконец! – Морена от облегчения сразу же теряет всю былую официозность и тут же бухается головой на стол, отчего рядом стоящая полупустая чашка кофе угрожающе пошатнулась, но не расплескалась. – Боже, я так устал! Надеюсь, завтра всё пройдёт хорошо. У меня, знаешь ли, уже щёки от всего этого болят. Я вчера до трёх часов ночи, как дурак стоял и перед зеркалом кривлялся, пытаясь вытворить что-нибудь путное. Это так ужасно. Вот ты работаешь в этой сфере уже давно, как ты вообще с этим справляешься? - Годы практики и никакого мошенничества. А вообще со временем ко всему этому привыкаешь. Человеку, знаешь ли, вообще свойственно адаптироваться к внешним условиям. Если же нет, то его сожрут с потрохами, не успеет он и пискнуть. И как видишь я ещё и живой и потроха у меня на месте, - поясняет мужчина, отчего Драгону остаётся только присвистнуть, фыркнуть и примолкнуть. Что-то уж и говорить ничего не хочется. Сил никаких нет. Дождь неспешно капает за окном, создавая цикличную волну шума, что увеличивается, то уменьшается с порывами ветрами. На улице ночь, окраина города горит редкими теплыми огнями, но они совершенно не греют. Ни душу, ни сердце. Всё такая же цикличная тоска, что нисходит уже вторую неделю. Становиться порядком тошно, потому что кажется, что эта сырость успела полностью оккупировать не только насквозь промокшие улицы, но и взобраться под одежду, нырнуть прямо под кожу, до самых костей, отчего создаётся впечатление, будто от этого промозглого ощущения уже никогда не избавиться, не согреться даже в сорокаградусную жару, когда ненароком и на солнце плавиться кожа. Нет, тут дело далеко не в погоде. И Морена это понимала. В помещение довольно тепло. По сути, заведение предоставляло комнаты с обеденным столом, диваном и интерьером в китайском стиле. В общем, какой-то ресторан, каких подобных в Японии полным-полно. Ну, есть тут плюсы, зато мешаться никто не будет и температуру можно настроить на свой лад, хочешь – добавь, хочешь – убавь, всё в твоём распоряжении. Но даже если повысить её, Морене по-прежнему будет холодно. Она это знала, чувствовала всеми промёрзшими органами, даже под слоем красного свитера из-под которого выглядывала классическая рубашка. Потому что холодно ей далеко не физически. В последнее время всё так навалилось: институт, проект, толпы незнакомых людей, встреч, конференция. И когда возвращаешься домой, в то место, где вырос и провёл всю свою жизнь легче не становиться. Там всегда царил и, скорее всего, будет царить холод и промозглая сырость. Никак не согреться изнутри - залей кипяток в глотку, всё равно не поможет. По правде говоря, девушке настолько не хочется туда возвращаться, что она находит себе всё больше и больше причин приходить туда как можно позже. Остаться у Джо в ресторане и вместе с тем помыть посуду? Пожалуйста! Пойти на псевдо свидание с той самой длинноногой блондинкой? Прекрасно, просто супер, она ещё и накормит и мангу вместе обсудит. Предложить Каору распить на двоих бутылку дорогостоящего саке, что удалось стащить из домашних запасов?Звучит превосходно, бойся мистер-хмуробровка, потому что, скорее всего, спать мы опять будем в обнимку. И всё же из всей компании, что образовалась у девушки в течение двух месяцев, Морене по-прежнему больше всех нравился Адам. Если бы была возможность юная скейтерша вообще всё время проводила бы только с ним, но, увы, что у неё много дел, что у него работы непочатый край. Однако в последнее время все эти вечерние встречи, что хоть и проводились часто, но имели при себе исключительно деловой характер, а когда время переваливает за полночь, то уже приходиться и расходиться. Нет даже времени послушать друг друга как личностей. То, что Адам мастер своего дела, Морена уже уяснила, но ведь ей нравиться в нём не его рабочий образ, а что-то другое. Такое родственное и даже родимое, которое, несомненно, хочется наблюдать и чувствовать вживую, а не просто знать о его существование. Потому что, перестав это ощущать, по спине и органам пробегает холод. Морена потягивает кофе, а время близиться к 12, скоро всё закончиться и придётся вновь идти домой. Айноске смотрит на часы и тоже подтверждает этот факт. Счёт оплачен и, в общем-то, наверное, на сегодня всё. Мужчина встаёт из-за стола и протягивает лёгкое весеннее пальто Драгону, помогая его одеть, после чего они не спеша идут к выходу и, спускаясь на лифте, оказываются прямо на улице. Дождь даже и не думал прекращать идти. Улицы обхватил полумрак, заведение находилось на конце города, поэтому здесь не было таких же ярких вспышек света как в центре. Но наверное так даже лучше. Айноске набирает кого-то по телефону, скорее всего своего преданного секретаря, который по какой-то невиданной причине является ещё и личным водителем. Морена видела его все те разы, когда так или иначе Адам подбрасывал её до дома. В общем, человек без личной жизни и чувства собственного достоинства, так ей показалось. И когда тот поднимет трубку на том конце провода, весь этот вечер официально будет завершён, а ведь для девушки он словно и не начинался. Ей не хватало Адама. Того самого Адама, что уделял время ей и только ей, что имел при себе высокое самомнение и привычку флиртовать при любой возможности. Не хватало тех моментов, когда они полушёпотом говорили обо всё на свете, а не о работе. Да, она знает, что всё это произошло по её личной просьбе и всё же…Морена чувствует резкий холод и дело здесь далеко не в порывах ветра. На том конце трубки раздаётся несмелое «да-да», которое расслышать при такой тишине раз плюнуть, после чего «юноша» движимый каким-то несвойственным ему порывом прижимается к груди Адама, прежде чем тот успевает заговорить. «Он» смотрит на него так, отчего Шидно даже и удивиться не успевает. Мужчина взглядывает жёлтые, просящие не пойми чего глаза, улавливает едва заметное свечение и после чего произносит в трубку. - Я перезвоню. Звонок отключается, и Морена неосознанно расслабляется. Будто ей удалось избежать смертного приговора. Она ничего не говорит, потому Айноске приходится начать первым. Он по старой привычке начинает заигрывать, чтобы разбавить ту образовавшуюся неожиданную атмосферу, которую сложно понять с первого раза. - И что же это было? Неужто хочешь побыть со мной подольше? Вы же знаете, я всегда буду весьма и весьма польщён проявлению инициативы, ваше святей… - Да, ты прав. Побудь со мной, вот так, хотя бы пару минут. Айноске невольно удивляется такому порыву, но лишь на пару секунд. Он кивает и позволяет цепким рукам «юноши» приникнуть под распахнутое пальто, после чего ощущает их слабое, едва уловимое подпрыгивание. Мужчина хмыкает как-то уж очень по родному и обвивает талию Драгона, аккуратно поглаживая спину. Морене же становится приятно и тепло. Настолько тепло, что она лишь сильнее прижимается к Адаму, будто боясь, что сейчас это мимолётное чувство упорхнёт от неё, ускользнёт и никогда не вернётся. Но к их общему счастью этого не происходит. Айноске же понимает всё без слов. Они стоят так пару минут, которые чувствуются как одно мгновение. Дождь несмело шумит под боком, но всё, что слышит Морена это то, как размеренно быстро стучит сердце мужчины. Надо же, похоже, у него тоже аритмия. - Адам, проводи меня до дома пешком. Пожалуйста. Тут же совсем недалеко. У меня даже есть зонт, так что прошу… - Хорошо, - мужчина улыбается с такой по-детски капризной просьбой, уверенным движением заправляет выбившиеся пряди волос за ухо и оставляет невесомое прикосновение губ на лбу. – Как я могу тебе отказать? Морена чувствует это обжигающе приятное тепло, отчего на место старого беспокойства приходить некое удовлетворение, улыбка сама собой расплывается по лицу, после чего она берёт Адама под руку и вручает ему зонт.***
Вдвоём они идут не спеша, даже нарочито медленно, виляя окольными путями, чтобы намеренно увеличить дистанцию до цели. Болтают о всякой чепухе, как и в прошлый раз, но Морена несказанно рада этому, будто ей вновь представилась та самая возможность откопать ещё один кусочек пазла, чтобы бережно вставить его в картинку, которую она рано или поздно, но всё же соберёт. Девушка чувствует, что это хороший момент узнать то, о чём она не раз задумывалась. - Слушай, Адам, а тебе нравиться то, кем ты работаешь? - Не сказал бы, - честно отвечает Айноске и, видя пытливый взгляд собеседника, со вздохом поясняет. – По правде говоря, я пошёл работать в сферу политики только потому что хотел утереть нос своему отцу. Он пусть мне эту работу и навязывал, но всегда говорил, что из меня путного ничего не вырастит, а мне в отместку хотелось доказать обратное. Так бы я давно бы сбежал, сидел бы себе в Америке и обратно бы не вернулся. Однако после его смерти я всё же это сделал, будто чувствовал что-то такое, что тянуло меня обратно. Возможно, это всё тоже была одна из его ловких манипуляций, но я действительно стал по итогу тем, кем он и хотел. Парадокс какой-то. Становиться не хотел, а в итоге стал. - Глупости, - Морена с таким утверждением согласится абсолютно точно не могла. - Может, я и не знаю твоего отца, и работаешь ты в той же сфере, но это же не значит, что ты такой же. По твоим рассказам, он был довольно строг с тобой и поблажек никому не давал, а ты, Адам, чуткий человек, хоть и со своими заморочками. Но впрочем, у кого их нет. Тем более человеку свойственно меняться, так что если чувствуешь, что идёшь не той дорогой, то у тебя всегда будет возможность свернуть с неправильного пути. - Боюсь, в моём возрасте люди имеют уже закостенелое мышление, - мужчина, отчасти тесно общаясь с «мальчишкой», к словам его прислушивался и часто воспринимал их для осознания какой-нибудь новой или давно позабытой истины. От многих переосмыслений ему становилось легче, однако всё же не всегда. Что-то накапливалось, а что-то же вообще не вписывалось в его взгляды на жизнь. Сейчас что-то из этого. - Когда только познаёшь мир, мнение и взгляды частенько меняются, потому подростковый возраст один из самых пластичных. - Фу, мне кажется, я провожу время в компании старпёра, - «юноша» кривиться, а затем язвит так, как это свойственно его натуре. - Вам уже стоит заказать кресло качалку, мистер Адам? А что насчёт давления, у врача осматривались? - Ах, ладно-ладно, я понял, к чему ты клонишь, - рассмеялся Айноске, а уже потом более серьёзно добавил. – Впрочем, пока у меня есть ты, Драгон, мне будет трудно оступиться. Так что если почувствуешь, что я вытворяю невесть что, то можешь смело заехать мне скейтом по голове! От такого воодушевляющего предложения, девушка чуть не поперхнулась воздухом, после чего, осознала всю прелесть этого высказывания, хихикнула и важно добавила. - Ну, бить я тебя, конечно, не собираюсь, но мозги так уж и быть вправлю. Обращаетесь. - Всенепременно, но надеюсь, до этого всё же не дойдёт. Несмотря, на всю полу шуточную атмосферу и нисходящую ухмылку с лица мужчина в последних словах прозвучало что-то опасливо, боязливое, даже если можно так выразиться. Это не было бы заметно случайному прохожему или же просто приятелю, но Морена знала и понимала Адама вплоть до таких мелочей. По осевшей тусклости в его рубиновых глазах, до наклона головы или жестов – всё это так или иначе отображает истинные намерения мужчины, его мысли и переживания. И поэтому, слыша последнюю фразу, Морена точно могла сказать, что Адам нисколечко ей не врёт и такая возможность действительно может представиться. «Может это как-то связанно с его склонностями отпровлять скейтеров на больничную койку? Садизм вроде, временами его и в правду клинит. Что ж если это действительно так, то чем быстрее я с этим столкнусь, тем лучше. Тогда можно будет понять корень самой проблемы и уже потом что-нибудь с этим делать. В любом случае, такой Адам, каким он является сейчас, мне ничего не сделает, скорее либо себе либо же другим навредит, чем меня тронет». И как ни странно в этом Морена была полностью права. Только пока об этом не знал даже сам Айноске, однако с этой проблемой им предстоит столкнуться в будущем. Ещё нескором. А пока наши горе возлюбленные находятся на стадии взаимной влюблённости, которая, что парадоксально положенный статус «они встречаются» ещё не получила, мы плавно переходим к моменту, когда Шиндо продолжает нить разговора - …Впрочем несмотря на то, что я до сих пор считаю, что выбраться на путь дипломатии это было несколько не моим собственным желанием, я в любом случае не испытываю неприязни к своему делу. Как достигать новых вершин я знаю, да и навыками не обделён – путь пройдён не маленький и опыта накопилось достаточно, мне попросту и не хочется занимать другим, да и на ум ничего не приходит. Если бы у меня была уже какая-нибудь цель, то это другой разговор, а так, я думаю, работа не обязана приносить удовольствие. Нет, конечно, ты можешь с этим не согласиться, но большая часть население планеты живёт по такому правилу. В большинстве своём они компенсируют неудовлетворенность от работы чем-нибудь другим. Увлечением, хобби, семьëй и даже выпивкой. Так что возвращаясь к заданному вопросу, скажу так: работу я свою хоть и не люблю, но и не испытываю к ней особой неприязни. Плюс к тому же денег она всё же приносит не мало, а это главный её плюс. Пожалуй, после таких подробных доводов у Морены не было каких-то причин, чтобы с этим всем поспорить. Весьма лаконично и убедительно, даже придраться не к чему. Хотя для себя самой девушка возможно бы выбрала всë же дело, которое ей бы нравилось. Правда проблема была в том, что кроме манги, скейта и вкусно покушать её не особо что-то привлекало. Да, даже если бы и привлекало, это мало бы что изменило. Как ни крути, а такие, можно сказать, важные и личные вещи ей решать, увы, не дано. За неё всё уже давным-давно решено, и сопротивляться никак не получится. Сил нет и не было никогда, она даже и не знает, какого это плыть против течения. Иногда задумываясь об этом Морена бы предпочла и вовсе утопиться в этой реке. Выбор в любом случае невелик. - Драгон? - настойчиво зовëт Адам, отчего девушка и не сразу заметила, как перед еë лицом уже машут рукой. Стало как-то даже неловко. Правда вот, Айноске ко всему этому уже привык. - А, прости-прости, я снова немного задумался, так о чём ты? Да так, мне просто интересно, ещё два года и ты окончишь институт. Уже думал, кем хочешь стать? - Ну, - задумчиво протянул «юноша», а после совершенно честно ответил, чтобы хотя бы Адама не обманывать. И себя заодно. Да, точно - себе лгать уж очень подло и низко, она этого не забыла. - Совсем нет. Я уже как-то упоминал, что мой отец - человек весьма и весьма амбициозных взглядов. Так что, в будущем мне предстоит перенять его дело. Как-то так. - Хм, вот оно что, - задумчиво произнёс Адам, явно что-то оценивая в своей голове. В действительно он знал Драгона настолько, чтобы понимать какие вещи буду тревожить его больше всего, что застопорит, а что наоборот придаст уверенности. Конечно, иногда «юноша» умудрялся выдавать какие-нибудь финты ушами, отчего глаза сами по себе на лоб лезли. Но в том, о чем он говорит, таких вещей наблюдаться не будет. Айноске об этом знал. Знал и прекрасно понимал, что если всë действительно пойдёт по такому сценарию Драгон попросту загнётся. Загнётся, сломается, а пламя в нëм безвозвратно потухнет. Самоубийство, медленное гниение самой личности. С таким Шиндо сталкивался лично, ощущал на своей шкуре, чувствовал, как тебя буквально выворачивает изнутри, ломает по частям, дробив кости в мелкие щепки, а затем выбрасывая в мусорку как что-то ненужное. И несмотря на то, что Айноске с виду живёт относительно мирно и вроде бы за последний месяц острого желания скинуть кого-нибудь с обрыва не испытывал, он эти последствия пережил весьма и весьма плачевно. В действительности до сих пор переживает, но ему всегда везло вцепляться во что-нибудь такое, что прекрасно заглушало эти последствия. Поначалу это был скейт, потом желание отправить кого-нибудь на больничную койку, довольствуясь сверху видом поражения, когда у очередного кандидата на роль Евы выламывались кости. Навязчивое стремление подарить «любовь», кою когда-то причинили ему. Довольно ужасное и уничтожающее чувство, которое выедает всё на своём пути, оставляя за собой лишь прекрасную безмятежную пустоту, что так же ничего хорошего в себе не несла. Но после того как на его голову свалился нерасторопный, даже можно сказать немного странноватый мальчишка всё как-то переменилось. Теперь даже дышится намного легче, чем ранее. Будто верёвка, которая раньше перекрывала кислород, теперь ослабла и уже не давит на шею как раньше. Впрочем, чтобы убрать её оттуда окончательно понадобиться ещё много времени Да, пожалуй, у Айноске есть Драгон, он его спасение, жгут и бинт, что останавливает кровотечение, только если что-то подобное может произойти с его неудержимым скейтером, Шиндо не мог заявить, что сможет стать для него тем же. Удивительный поворот, не правда ли? Да, старается из-за всех сил, он старше и опытней во многих вещях, но в душе Айноске всё тот же потерянный ребёнок, он всё ещё сын своего отца. Эту мысль Шиндо даже толком и осознать не может, настолько глубоко сидит она внутри него. С приходом в его жизнь Драгона его всё чаще посещают мысли, что все его представления о любви они…Люди далеко не логичные существа.
- Однако если тебе будет так проще, то ты можешь быть кем хочешь. Девушка едва ли такому предложению умудряется удивиться, разве не она в их паре выдвигает бредовые идеи, нет? Но задуматься об этом даже на секунду и не получается. Адам тут же оказывается очень и очень близко, убирает выбившиеся пряди волос с лица, успокаивающе оглаживает мягкую кожу щёк, отчего невольно хочется потонуть в этих касаниях и цепко вглядывается в жёлтые глаза. Ещё недавнее желание сбежать от всех этих разговоров куда подальше улетучивается, оставляя за собой лишь лёгкое непонимание ситуации и это самое желание вслушиваться во властные уста Адама. - Вот смотрю на тебя и всё же думаю, что ты уж точно не предназначен для такой ужасающей истины. Она тебя испортит. Оставайся тем, кем ты есть сейчас и не заморачивайся. Ты простой в своих стремлениях, делаешь, а потом только думаешь, так и оставайся таким раз уж тебе это удобно. Можешь мечтать и думать о чём хочешь, пусть, если это и далеко от этого мира. Мне всё это нравиться и я не собираюсь просить тебя быть кем-то другим. Люблю тебя просто слушать, как ты размышляешь вслух о каплях дождя, как рассказываешь о приготовлении сладостей или же о сюжете прочитанной манги. Люблю выслушивать твои негодования или же просто радостное лепетание. Люблю видеть, как ты пытаешься поймать лягушку, а потом радуешься не хуже пятилетнего дитя, заливисто смеёшься и отпускаешь её ближе к водоёмам. Пусть кому-нибудь это и покажется странным, но разве это имеет значение, когда ты счастлив? А если пусть даже и кто-то будет против, если же захочет сделать из тебя не тебя, то я прогоню его, сделаю всё то, чтобы он не потревожил твоё спокойствие и безмятежную радость. Тебе не нужно ни о чём беспокоиться, потому что я буду рядом с тобой и никогда в обиду не дам. Просто доверься мне, как я доверяю тебе, хорошо? Морена едва ли может полностью осознать все эти слова. Они плохо укладываются в голове и совершенно точно не соответствует той действительности, в которой приходилось вариться с детских лет. Это звучит странно. Уж точно как хороший сон после длительного тяжёлого дня. Настолько красочно расписано, что даже и поверить сложно. Разве за такие «глупости» её вообще можно любить? Разве это её чудачество, о котором говорить чуть ли не каждый на S, может кому-то нравиться? В нейтральность она бы ещё хоть как-нибудь уверовала, а тут…Слишком хорошо для реальности. - А, я-я точно могу? То есть, не доставлю ли я тебе проблем, если буду вести себя так или… Что будет, если я так просто буду избегать той истины? Правда очень больно режет, когда её не хочешь замечать. - Тогда мы просто изменим эту правду, - уверенно заявляет Адам, как если бы ему пришлось утверждать, что земля круглая. А Драгон выглядит сейчас так, будто до этого он был полностью убеждён, что она квадратная. По крайней мере, «он» понимает, что чего-то не понимает, и, конечно же, мужчина это «ему» поясняет. – Видишь ли, правда на самом деле вещь весьма и весьма субъективная, по большей части зависит от имеющихся факторов, знаний и мировоззрения человека. Это как религия, ты не можешь утверждать со стопроцентной уверенностью, что Бог есть, однако и опровергнуть ты этого не можешь. Не правда и не ложь. Так впрочем, и со многими вещами, что касаются нашего бытия, потому что на деле никто не знает, как стоит жить. Поэтому нет никаких проблем в том, чтобы мы верили в те вещи, что нам больше по вкусу, пока в любом случае на них нет ответов. Так что тебе не стоит бояться того, что правда может причинить тебе боль, пока твои убеждения не противоречат действительности. Ты согласен? - Так значит, я просто могу быть самим собой? - Угу. - И мне не нужно улыбаться, когда не хочется? - Совершенно точно. - И с утра я могу спокойно съедать плитку шоколада, не чувствуя угрызения совести? - Только после того как позавтракаешь. Немного выждав паузу, «юноша» пытается переварить всю услышанную информацию, впитать её как губка, чтобы после аккуратно расставить по местам, возвестить все плюсы и минусы и уже после с радостной улыбкой заключив, не найдя для себя никаких прорех и неурядиц. - Тогда не вижу проблем, чтобы согласиться. Раньше она считала, что Адам ей просто интересен, любопытен, как самая сложная в мире головоломка, которую все непременно хочется разгадать, решить и разложить по полочкам, чтобы потом довольствоваться результатом. Но всё это было схоже с мимолетным увлечением. Как манга, что безумно захватывает своим сюжетом и поражает кульминацией. Ты её, конечно, запомнишь надолго, возможно будешь о ней думать месяцами, но уже через год забудешь, не вспомнишь с таким трепетом как раньше. Максимум она будет вызывать приятное чувство ностальгии и на этом всё. Но сейчас же девушка понимает, что Адам для неё это что-то больше, чем просто приятный человек, с которым можно флиртовать, болтать и проводить время. С её недоношенной социализацией люди в своём хорошем смысле представлялись только как что-то, от чего можно получить некоторые знания, использовать по назначению или же открыть для себя что-то новое, захватывающие и интригующе. В общем, последнее стало понятно только с приходом в мир скейтбординга. Или же с приходом на S. А может…И тут девушку осенило. Гениальная догадка, что только сейчас вылезла на свет и с ней попросту невозможно не поделиться. - Знаешь, Адам, спасибо тебе. Правда, спасибо. Если бы я тогда случайно не зацепился за ветку и не согласился пойти за тобой, то сейчас бы не испытал всего того, через что прошёл. Гонки, толпы народу, новые знакомства и море впечатлений, что я и за всю свою жизнь не переживал - это ведь и вправду всё благодаря тебе. - Ой, да ладно тебе. Ты меня смущаешь, - ни капельки не смущённо проговорил Айноске, отчего девушка лишь нахмурилась. - Эй, я серьёзно вообще-то! Я очень и очень сильно рад, что встретил тебя. Ты буквально перевернул всю мою жизнь с ног на голову. И поэтому я хочу проводить и дальше с тобой как можно больше времени вместе, ты меня понял? – «юноша» пригрозил пальцем и был абсолютно серьёзен и уверен в своих словах. Даже немного напорист, чтобы уж точно до собеседника всё дошло, и больше он вот так не шутил. - Это должны были быть мои слова, - спокойно проговаривает мужчин, и девушка вновь чувствует ласковое касание на своей щеке, и непонятный для себя же жар, граничащий с дурманящей сыростью дождливой погоды. Всё возмущение сходит на нет, сменяясь другим новым, будоражащим чувством. «Юноша» хочет по привычке отвести взгляд и пробурчать под нос мол «снова ты за своё» или что-нибудь в таком духе, однако «его» самой главной ошибкой стало то, что «он» перед этим решил взглянуть в глаза мужчины. Хотелось лишь мимолётно убедиться в его излишней шутливости или тем самым желанием поиздеваться над «ним», но эти чёртовы драгоценные рубины вместо глаз всё обрывают на корню. Ну, зачем? Зачем смотреть так нежно и искренне? От такого же невозможно оторваться. Адам это хоть понимает? «И всё-таки, почему-то я рада, что смотрит он так только на меня». Да, уж в подобных чувствах они с Адамом чем-то похожи. Словно дети, которым вручили упаковку самых заветных сладостей, о которых мечтали чуть ли не весь год. Так вроде и просто, но в то же время до радости замечательно, что трудно усидеть на месте. Им обоим хочется сказать, что-то ещё, будто в этом была необходимость - выразить важность чувств, эмоциональную привязанность через слова. Но к их общему же удивлению они не находятся, словно весь словарный запас вышел погулять и сказал, что больше не вернётся. Вместо этого появляется какая-то острая потребность в прикосновениях, чувствовать друг друга ближе, чем они сейчас есть на самом деле, ощутить чуть ли не самыми лёгкими. Вдохнуть и не выдыхать. Оба это чувствуют и всё прекрасно понимают. И первый поддаётся этой необъяснимой тяге Айноске. Морена понимает это, когда чувствуют чужие губы на вкус. Мимолётно, едва ли можно это ощутить с первого раза. Первый поцелуй получается очень мягким, аккуратным, словно боится спугнуть. Проходить лишь пара секунд прежде, чем мужчина отстраняется, как бы взглядом спрашивая «все ли хорошо?» К слову для него положительная реакция была важна, ведь он не хочет причинить дискомфорт «юноше». И этим самым облегчительным и в то же время будоражащим ответом становиться ловкое прикосновение хрупких пальцев от уха по линии скулы, мимолетная улыбка и повторная доза мягких губ. Во второй раз смелость проявляет Морена. Она встаёт на носочки, обвивает руками шею и припадает к самому желанному на свете, испытывая потребность распробовать вкус этого поцелуя. Ужасная необходимость, подначиваемая уже далеко небезызвестным любопытством. В любом случае совсем скоро инициативу перехватывает Айноске, придерживая «юношу» за тонкую талию, будто боясь, что вот-вот и Драгон пропадёт, ускользнёт от него, рассыпется звонким хрусталём, из которого, кажется, состоит вся его изящная и миниатюрная фигура, что всегда скрывается за несколькими слоями болохонистых вещей. В этот раз взаимное желание получается чуть более требовательным, настойчивым, но все таким же трепетным и нежным. Нет, это совершенно точно не была та самая пошлая страсть, что так часто любят описывать в бульварных романах. Лишь момент, когда чувства перерастают во что-то большее, когда словами их невозможно описать. Вкус этого мгновения было бы просто непростительно сравнить с чем-то, что так легко ощутить на языке. Слишком гротескно и пошло. Скорее здесь подойдёт что-то более метафорическое. Что-то, что ощущаешь с приходом лета, с веянием душистых запахов трав, которые невозможно перебить ничем, с прохладными каплями дождя, что остужают и не несут в себе ничего кроме свежести после непроглядной засухи. По телу проходит тягучее тепло. Оно будто обволакивает и проникает в каждую клеточку организма, оседая там приятно тяжестью. Этого им обоим не хватало за столь морозные годы непроглядного холода одиночества. В эту ночь Морена понимает, что бесповоротно влюбилась.