***
— Нет! Прекратите! — она сорвалась, начала кричать, но даже ее крик не был способен заглушить этот загробный шепот, этот ужасный, мерзкий голос внутри себя. Он будто кричал ей, что она должна быть на месте отца, что это все ее вина, что ее место в аду. — Прекратите! — она закричала снова, еще сильнее прижав ладони к ушам, но ничего не получалось. Они лишь громче шептали, их будто подпитывал крик девушки. — Нет! Нет! — теперь в ее голове начали всплывать образы. Взгляд сцепился с надписью «Миядзаки Тэкеши» и перед ней, будто бы, появился ее отец. И этот ужасный голос принадлежал ему. Его губы не прекращали двигаться, издавая этот загробный шепот, сводящий ее с ума. — Нет… — на этот раз Мива не кричала. Лишь прошептала свое последнее слово и по щекам начали скатываться горячие слезы, заставляя ее захлебываться в них. Вот отец протянул ей свою бледную, большую руку, грозясь ею же задушить и отправить прямиком в ад, и еще бы секунда, но ее резко и довольно сильно встряхнули за плечи. — Мива! — Куроо прокричал еще раз, на этот раз громче, чтобы русоволосая, наконец, его услышала. Она подняла на него свои затуманенные глаза, будто не понимала, кто он и что здесь происходит и он встряхнул ее еще раз. Мива проморгалась и посмотрела на него, будто сейчас она очнулась от гипноза. — Тетсуро… Я… Похоже я сошла с ума… — ее глаза забегали, подтверждая то, что это была лишь иллюзия. Иллюзия, которую она создала сама. Куроо лишь поднял ее безвольное тело, что больше походило на тряпичную куклу, и понес к машине, осмысливая все, что только что увидел. Как только он переступил порог кладбища, услышал ее крик и тут же помчался туда. А там была она…сидела на земле, закрыв уши и кричала кому-то, кого он не видел. Но в ее глазах был такой страх, что, очевидно, она видела того, кому были адресованы эти слова. И это напугало его еще больше. По телу до сих пор пробегал мороз, стоило вспомнить эту картину. «Ей столько пришлось пережить за последние полгода. Не удивительно, что ей начинает что-то мерещиться.» Мива не помнит, как оказалась у Куроо дома, как он запихнул ее в душ и включил холодную воду, чтобы хоть как-то привести ее в чувства. Струи холодной воды лились ей на голову, попадали за шиворот, пробегаясь по хребту и делая ее топ мокрым. Но спустя минут пять это помогло. Мива вдруг широко распахнула глаза и раскрыла рот, жадно вдыхая воздух, будто рыба, которую выбросило на сушу. Спина резко выпрямилась, а взгляд ее был таким, будто она сейчас спала и ей снился кошмар, но она наконец смогла выбраться из этой петли, смогла понять, что это был всего лишь сон. Русоволосая лишь смотрела на Куроо, что стоял с лейкой для душа в руке и направлял воду ей прямо в лицо. И тут до нее дошло, что ей сейчас в лицо шпарит ледяная вода. — Перестань! — Мива тут же закрыла ее руками, не давая больше терзать холодом свое лицо. — Ты уже пришла в себя или еще немного душа? — он издевательски дернул рукой, из-за чего ледяная вода снова попала ей на лицо, заставляя все органы сжаться от неприятного чувства. — Куроо! — Ладно-ладно, все. — он в примирительном жесте поднял одну руку и выключил воду. — Тебе стоит переодеться. — Да ладно? Как я без тебя не догадалась? Я же как раз мечтала погулять по дому в мокрой, ледяной одежде. — но тут Мива поняла, что она не знает, что это за ванная и что это точно не ванная в ее доме. — Стоп, где я? — русоволосая начала судорожно мотать головой, пытаясь найти хоть что-то, что бы сказало о ее местонахождении, но ей не осталось ничего, как снова повернуться к Куроо и буравить его тяжелым взглядом. — У меня дома. — парень сказал это почти беззаботно, но вот на самом деле его терзал интерес и тревога, что же происходит с этой русоволосой бестией. — На, переоденься и иди на кухню. А я сделаю тебе кофе, чтобы ты взбодрилась. — центральный, как и говорил, ушел на кухню, а девушка поднялась на ватных, обессиленных ногах и встала перед зеркалом, вытираясь черным махровым полотенцем и попутно стягивая с себя мокрую одежду. В голове застыл лишь один вопрос. Что, мать вашу, произошло и как она здесь оказалась? Но на ее вопрос не смогла ответить ни она, ни ее отражение в зеркале, поэтому она натянула на себя сухие спортивные штаны и футболку и направилась в поисках того, кто бы смог дать ей должные ответы. Но стоило ей выйти из ванной комнаты, как плечи тут же окутал мерзкий, липкий холод и она обхватила их своими руками, в попытке согреться. — Не хватало тебе еще простудиться. — из ниоткуда появился Куроо и уже любезно укутывал ее в плед, чтобы она не померла от холода. — Это вообще-то ты решил искупать мое лицо в ледяной воде. — Ты по-другому бы не очухалась. — Кстати, насчет этого. А что вообще произошло? — Ты совсем ничего не помнишь? — Мива лишь что-то промычала в знак отрицания и помотала головой. — Пойдем на кухню, тебе нужно выпить чего-то горячего. И Куроо, за чашечкой кофе, а точнее за бочечкой, потому что уж слишком Миве понравился кофе, что он сделал, в всех красках рассказал, что произошло и как она тут очутилась. От услышанного глаза девушки медленно перекочевали куда-то вверх. Еще чуть-чуть, и они бы у нее вылезли, как у улитки, ей Богу. — Я вообще ничего не помню. Меня, будто, отключили, после того, как я тебе позвонила, а потом я очнулась здесь, где ты терзал мое лицо холодной струей воды. — Перестань мне об этом говорить, я приводил тебя в чувства. — У меня из-за твоего «Приводил в чувства» на несколько минут лицо онемело! — Ну ты же нашла в себе силы возмущаться, значит все нормально. — его, до этого беззаботный и даже веселый, взгляд вдруг стал серьезным и встревоженным, и он, отложив кофе в сторону, приблизился к Миве, взяв ее ладони в свои. — Мива, попытайся вспомнить что именно ты видела. Или кого именно… — Я… — перед глазами вдруг вспыхнули воспоминания. Мертвый, неживой отец, что тянет к ней свои руки, такие же бледные, как и его лицо, норовя придушить ее в следующую же секунду. — Я видела своего отца. Он хотел задушить меня. А еще… ты посчитаешь меня сейчас сумасшедшей… — она подняла на него свои испуганные глаза. — Но я слышала какие-то голоса и…шепот в своей голове. И этот шепот, буквально, сводил меня с ума. Я пыталась закрыть уши, не слушать его, но он становился все громче и громче, все ужаснее и ужаснее. И я не могла ничего сделать. Я, будто бы, не сумела совладать собственным сознанием, не осознавала происходящее, что я делаю… — руки снова затряслись и она снова ощутила тот страх… Тот липкий и ужасный страх, что сковывал ее волю, ее разум, играл на нервах и заставлял встать на его сторону, играть по его правилам. Плечи снова вздрогнули, глаза снова заслезились, но она тут же оказалась в объятиях брюнета, в которых было так спокойно, так безопасно. — Тише, тише, успокойся. Мы со всем справимся, обещаю. Все будет хорошо… Мы со всем справимся... Все будет хорошо... Куроо постоянно говорил это. И Мива ему верила. В конце концов все и правда становилось хорошо, даже если путь к этому лежал через терновники. Но он не врал, он лишь усердно прокладывал Миве путь, чтобы все действительно было хорошо. И так было. Куроо не обращал внимания на рубцы от терновника, что оставались на руках и душе, пока он усердно делал тропинку, убирая колючее растение с пути. Он не обращал внимания на цену, которую стоила эта фраза. Его волновало лишь одно. Чтобы в ее жизни все действительно было хорошо. Мива это очень ценила и ценит, конечно, но она не думала, что эти две фразы дойдут до того, что на следующий день он впихнет ее в кабинет психотерапевта с криком «Так тебе станет лучше!» -, но какое он вообще имел право решать, что для нее будет лучше, а что нет? Во всяком случае, сейчас она понимала, что спорить бесполезно и нужно лишь снова поверить ему, довериться и тогда, она уверена, что все снова будет хорошо. Поэтому ей не оставалось ничего, как развернуться лицом к женщине, сидящей на стуле и сесть напротив нее. — Миядзаки Мива? — А вы разве не слышали, как этот идиот орал мое имя на всю больницу? — Полагаю, он не просто идиот, а человек, который очень сильно за вас переживает. — Мива бесстрастно откинулась на спинку дивана, смерив женщину таким же незаинтересованным взглядом. — Это я и без вас знала, доктор. — Куроо-сан рассказал о вашем вчерашнем инциденте, но я бы хотела услышать историю от вас. — С какой стати я должна вам это рассказывать? — Потому что я — психотерапевт. — А я — человек, который не хочет здесь находится, но делает это лишь потому, что понимает, что тот идиот за меня переживает. Поэтому давайте просто молча посидим и сделаем вид, будто сеанс прошел успешно и я излечилась? — доктор молчала. И это молчание угнетало. Миве казалось, будто благодаря только что сказанной фразе, она узнала о ней больше, чем она сама про себя знает. — Куроо тебе дорог. — Доктор, вы меня не удивили тем, что повторили фразу, которая ранее уже мелькала в этом незамысловатом разговоре. — Представь, какого ему? Со своими проблемами, со своими тараканами в голове, что давным-давно затеяли войну и не могут остановиться — он пытается помочь решить твои проблемы, а ты даже не пытаешься ему в этом помочь. Это твоя благодарность, за его любовь? — Мива плотно сжала челюсти. А эта женщина все же нашла одно из ее слабых мест, причем она нашла не просто сокровище, а клад Приама. Доктор надавила на самое больное место из всех. И все же, хоть это и была провокация — это была правда. Жестокая, горькая правда. — Расскажи мне, что вчера произошло, Мива. — прозвучало требовательно. Но тем не менее, она немного потерла ладони и замялась, но все же пересказала события вчерашнего вечера. — Твой отец умер и ты считаешь себя виновной в этом? — Именно так. Потому что так и есть. — Мива, ты не виновна в его смерти. Это он решил так сделать, в этом вовсе нет твоей вины, лишь его. И он не имел никакого права перекладывать свою вину на других. А тем более на тебя. — Это неправда. Если бы меня не было…все были бы счастливы. — Кто был бы счастлив? Ты? Твоя мама? Или может быть Куроо? Без тебя они бы не являлись теми, кем являются сейчас. Твоя мама была бы с человеком, который ее просто-напросто не заслуживает. И кто знает, возможно если бы не ты, Тетсуро бы никогда никого не полюбил, не узнал, что такое чувство нужности. Возможно сейчас, он был бы самым несчастным человеком в стране, во вселенной. Разве ты этого хочешь? — Мива молча помотала головой. — Вот именно. И если так случилось, значит так случилось и мы не вправе что-то изменить. Если он должен был умереть, значит он умер бы другим способом, от чьей-то другой руки, но это бы случилось. Пойми это, Мива. А твои видения и приступы деперсонализации, лишь твое чувство вины из-за смерти отца. — Значит я должна простить себя и понять, что моей вины в этом нет? — Именно. — Но как это сделать, если моя вина в этом есть?! — Мива схватилась за голову, кажись, не услышав прежних слов доктора. Ее лицо исказилось в болезненной гримасе, а пальцы хотели вырвать волосы вместе с противным чувством вины. — Это лишь ты так считаешь. — женщина встала со своего стула и подошла к русоволосой, положив руку ей на плечо. — Дитя мое, езжай домой, хорошенько отдохни и приходи сюда завтра. Мои двери для тебя всегда открыты. — она улыбнулась, так ободряюще и обнадеживающе, что Мива и сама еле заметно улыбнулась. Возможно это именно то, что было ей нужно, то, что действительно поможет. В любом случае ей хотелось в это верить.***
Мива сидела на скамье во дворе здания, дыша свежим воздухом на полную грудь и обдумывая только что состоявшуюся беседу. Вдруг перед ней показался капитан Нэкомы и присел перед ней на корточки, положив ладони ей на колени и широко улыбнувшись. — Ну? Как успехи? — И чем ты думал, когда толкал меня в этот гребаный кабинет? — Что, все настолько плохо? — Вообще-то нет. Эта женщина довольно умна. Сразу же раскусила мое главное слабое место. — А вот это становится интересно. И какое же у тебя самое главное слабое место? — Я думаю, ты это и без меня знаешь. — Пауки? — Ты идиот? — она, наконец оторвала свой взгляд от кристально-чистого неба и взглянула на брюнета, все еще сидящего перед ней. — Мое главное слабое место сейчас сидит передо мной. — Куроо огляделся по сторонам, явно не понимая, что речь идет о нем. — Господи, ты реально придурок или притворяешься? — он, наконец, перестал вертеть своей лохматой головой во все стороны и удивленно уставился на девушку. — Я, что ли? — Я-ясно, все же ник "superkotik" красноречиво говорили о твоей интеллектуальности. — Мива, у тебя слишком очевидное главное слабое место. Узнать его слишком просто. — Да ты что, зато ты минуты две не понимал, о чем идет речь. — его лицо тут же стало подобно кирпичу, а девушка замолчала. Но спустя несколько секунд тихо продолжила. — Дело не совсем в тебе. — А в ком еще? — Во мне. — Куроо выжидающе смотрел на русоволосую, что неловко ерзала на скамье. — Перестань на меня так смотреть! Если я скажу в чем причина, ты закопаешь меня прям под этой скамьей. — Сегодня в планах у меня не было никого закапывать, так что выкладывай. — Мива снова посмотрела на него с каким-то недоверием, но его взгляд был таким…родным, что слова почти сами сорвались с уст. — Мое самое главное больное место кроется не в тебе, а в твоей любви ко мне. Да, благодаря этому можно легко мной манипулировать, но есть вещь хуже. Я считаю, что не заслуживаю любви в принципе. А уж тем более твоей. Я никогда не смогу сделать для тебя столько же, сколько сделал для меня ты. И это меня убивает. Ты столько делаешь для меня, стольким жертвуешь, но я не…я не заслуживаю этого, Тетсуро. — И все же, ты тупая. — парень поднялся и плюхнулся на скамью рядом с ней, уставившись ей прямо в глаза. — Мива, мне все равно, сколько и что ты можешь для меня сделать. Потому что однажды ты сделала то, с чем не сравниться ни один мой поступок. Ты подарила мне чувство нужности, благодаря тебе я впервые почувствовал, что меня любят и для меня это самое главное. Поэтому если ты еще раз скажешь, что ты этого не достойна, я реально закопаю тебя прям под этой скамьей. Благодаря Куроо, Мива примерно две недели провела в Токио, из-за чего Атсуму постоянно названивал, но из-за процесса самокопания и самонегодования, она не поднимала ни от него, ни от Осаму, ни от Мики, ни от кого бы то ни было. Единственный человек, от которого она принимала все звонки, это была мама. Думаю тут понятно и без комментариев. А Куроо даже звонить не надо было, он просто заваливался к ней домой и силой тащил к психотерапевту, которая все же помогла Миве разобраться в некоторых вопросах. Мива наконец пережила смерть отца и то, что он написал в предсмертной записке, ее больше не мучили эти странные голоса и шепот внутри ее русоволосой головы. Она разобралась со своими кошмарами, что время от времени все же настигали ее сознание, перестала принижать свои возможности и начала больше верить в себя. Доктор во многом ей помогла, и хоть их знакомство было не самым лучшим, Мива правда ей благодарна, а еще больше она благодарна Тетсуро, который снова сделал так, чтобы она чувствовала себя хорошо и все было так же хорошо. Сегодня по идее должен был быть последний сеанс, ведь после Мива вернется обратно в Хиого и после его окончания она направилась домой. Куроо сегодня был очень сильно чем-то занят, но это не вызвало у русоволосой досады. Ей, наоборот, было в радость прогуляться, подышать свежим воздухом и побыть наедине со своими мыслями. Но вот ее телефон снова начал разрываться от звонков от Мики. Мива упорно не обращала на это внимания, но подруга не сдавалась и вскоре русоволосая все же сдалась. «Если это что-то не очень срочное и важное…» — Мива, какого черта ты пропала куда-то на две недели?! Не отвечала на звонки, на сообщения?! — Перестань орать, просто у меня были кое-какие…дела. — «Угу, я чуть не сошла с ума, прикол да?» — Какие такие дела? — Важные. Ты что-то хотела? — Во-первых, перезвони близнецам, а то они уже поседели. — Чтобы Атсуму вынес мне все мозги? Нет, спасибо. — Как хочешь, но я бы советовала перезвонить. А во-вторых, мне очень сильно нужна твоя помощь. — Интересно, и в чем же? — Мне тут Атсуму на днях, сказал что ты умеешь сочинять песни и поешь неплохо. — Господи… — Так вот. А у меня конкурс, и если бы я была в дуэте, так было бы намного больше шансов на победу. И мне очень нужна твоя помощь...