Изысканное несчастье (BL ver.)

Утро началось сумбурно. Чимина разбудил всё тот же Тэхён. Казалось, он и вовсе не трезвеет. Пришлось быстро собираться. Ранним утром сложно осознавать в принципе, кто ты такой, а тут вы ещё куда-то собираетесь и зачем-то очень быстро. Единственные вещи, которые обычно всегда были в рюкзаке - именно сейчас их нет на месте. Было огромное человеческое желание сходить хотя бы элементарно умыться и почистить зубы. На все вопросы Ви только отмахивался и просил поторапливаться. Клуб на утро опустел – лишь на некоторых диванчиках лежали пьяные тела, а бармен домывал последние стаканы, раскладывая их с особым перфекционизмом. У него хватило сил лишь вяло улыбнуться уходящим утром гостям. По дороге, в машине какого-то парня, который согласился подвести парней, Пак достал влажные салфетки – хотя бы так – протёр лицо и шею, чтобы смыть дрёму. Тэхён на переднем сидении нервно подёргивал ногой. Его трогать абсолютно не хотелось и потому Чимин просто забился в уголок сзади и следил за дорогой. Пусть и с окна машины, но Сеул он видел впервые и был крайне очарован городом. Но автомобиль ехал слишком быстро, обгоняя всех и срываясь на "жёлтый" сигнал светофора. Машина остановилась на парковке – всё внимание переключилось на то, чтобы понять, куда, всё же, они прибыли. Это было высокое здание в серых тонах, а надпись «Hospital» и еще что-то на корейском не оставляли вариантов для раздумий. Они приехали в больницу. Забежав в здание, парни, казалось, и вовсе забыли о существовании ещё одного человека с ними, который чувствует себя потерянный котёнком. Чиму пришлось буквально бегать хвостиком, чтобы не потеряться. Всё же здесь больницы отличались от американских. Скорее, напоминали те, что показывают в дорамах. Доктора в белых халатах и с планшетами в руках ходят по коридорам, на ходу заполняя какие-то бланки. Больные, кому разрешено, прогуливаются по территории больницы или же общаются с родственниками на лавочках. Наконец-то Тэхён отыскал среди этих одинаковых этажей нужный, а с ним и доктора, что стоял около автомата с кофе и ждал свой напиток. Правда он даже представить себе не мог, что его занятие прервут два пьяных долбоёба, что начнут громко говорить, перебивая друг друга, при этом активно жестикулировать руками. Кажется, доктор познал искусство кунг-фу, так как ловко уворачивался от рук рядом стоящих. Чимин видел, с каким раздражением пытался понять этих ненормальных мужчина, от чего тут же решил вмешаться в сложившуюся ситуацию. — Простите, мог бы я поинтересоваться, что здесь происходит? — пришлось брать всё в свои руки, иначе совсем скоро здесь может появиться охрана и, не дай Бог, полиция. Парни удивлённо уставились на нового участника их «интересного» разговора, уже готовясь налететь как коршуны за то, что им помешали. Но Пак не растерялся, лишь отодвинул их подальше, тесня назад и занимая всё внимание медицинского работника. Он был не менее удивлён появлением нового участника беседы. — Простите, а Вы кто такой? — его глаза подозрительно сощурились, стараясь распознать подвох. Пак не знал, что ему ответят. Он, по факту, никто здесь, и только догадывается о том, что происходит, и о причине их пребывания здесь. Но двое позади затихли, навострив уши, а потому пришлось взять всю инициативу в свои руки и выкручиваться. — Меня зовут Пак Чимин. Прошу Вас простить этих невоспитанных молодых людей. Они сильно переживают за своего друга, — нужно лишь сделать вид, словно ты понимаешь, какой друг, за что беспокоятся, и вообще, ты тоже тут важный знакомый пациента, который просто имеет чуть больше терпения. Интуиция с примесью логики подсказывала, что приехали они сюда к их общему «знакомому», а не к большой бабушке Тэхёна. — Не могли бы Вы сказать как его самочувствие? — Я уже объяснял этим молодым людям, что не знаю о состоянии их друга. Сегодня ночью он сбежал из реанимации. Раз больной не желает лечиться, то насильно мы его держать не собираемся. Ваш друг и так принёс нам немало хлопот. А сейчас прошу прощения, но у меня есть другие пациенты, которые желают, чтобы им помогали. Всего доброго, — поклонившись, мужчина удалился (больше из вежливости, нежели желания), что-то выискивая в бумагах, что держал в руках. Всеми силами Пак старался не поддаваться панике. Возможно, потом, где-то за закрытыми дверьми, в одиночестве, он немного поистерит, позволит себе выплакаться и капельку самобичевания, а сейчас у него нет на это права. В важные моменты Чим научился отключать эмоции, стараясь действовать с максимально холодной головой на плечах. Да, было сложно. Обстановка и ситуация давили, как никогда раньше. Но когда есть цель и причины держаться, возможно, наверное, всё. — Вы знаете, где он может быть? — Пак повернулась к парням, которые что-то искали в своих телефонах. Сейчас, во что бы то ни стало, нужно найти их общего «знакомого», а вот уже после разбираться, что случилось и почему он вне стен больницы. Теперь всё вокруг казалось ещё более нереальным и устрашающим. Руки нервно вертели телефон. Придётся задержаться в Корее дольше, чем планировалось. Что же сказать родителям? Этот вопрос выбивал почву из-под ног. Всё, что оставалось, так это соврать им о том, что их любимый сынок до сих пор в Америке и ходит в университет. Сейчас они находятся в длительной командировке в Нью-Йорке. Это немного спасало ситуацию, но они возвращаются через неделю. У Чимина есть семь дней, чтобы узнать своего загадочного друга, найти деньги на билет и вернуться. В который раз Пак поинтересовался, куда они всё-таки едут. Кажется, это место секретное, раз парни в десятый раз игнорируют вопрос. Выбора тоже они тоже особо не оставляли: буквально затолкали несопротивляющегося парня в машину и везут куда-то. Главное, чтобы не на органы – с остальным ещё можно разобраться. Нужно было отписаться другу. Только вот стоит ли рассказывать о всех происходящих событиях, ведь он, сто процентов, будет психовать и требовать, чтобы Чим приехал обратно. Кому: «Редиска-хён» Привет. Со мной всё хорошо. Не переживай сильно. Я встретил его друзей и сейчас мы едем к нему на квартиру. Не волнуйся, ты ведь знаешь, что отец показывал мне пару приемов самообороны. Тем более, я всегда ношу в рюкзаке твой подарок. Прости, что не могу рассказать всего. Я позвоню, как только будет возможность. Глаза ещё раз пробежали по строкам уже отправленного сообщения. На первый совместный Новый год Хосок подарил своему беспечному другу небольшой склад ножик, а после вытряс обещание, чтобы он всегда был в рюкзаке. В любом случае, для самообороны он ещё ни разу не понадобился, а вот для других целей – очень даже полезен. Телефон был благополучно выключен и отправлен во внешний карман. Заряда оставалось не так уж и много. Наконец-то машина остановилась у типичного корейского домика в спальном районе. Без лишних слов все вылезли из машины и последовали вовнутрь. Сердце стучало с бешеной силой, отдавая грохотом в висках. Казалось, что ещё чуть-чуть и Пак упадёт в обморок от волнения. Они поднялись в домик на крыше. Такие можно увидеть по телевизору в дорамах, но сейчас вообще нет желания восхищаться или рассматривать всё вокруг. Взгляд устремился на дверь, что была приоткрыта. Стена и часть двери – в крови. Казалось, что это место убийства, а не жилой дом. Ничего лицеприятного не обещала такая дверь. Кто-то будто бы специально рисовал по блеклым цветам дома, стараясь разукрасить его в яркий – символ смерти. Растолкав впереди идущих, которые тоже, кажется, застыли от увиденного, Чимин первый подошёл к двери, будто бы его вел чей-то голос. Страх увидеть внутри чей-то труп трепыхался загнанной птицей в груди. Быть замешанным в чьё-то убийство не входило ни в какие планы. Но голос, больше похожий на интуицию, неумолимо вёл внутрь. Стараясь не касаться уже подсохшей крови Пак открыл дверь ногой, давая себе достаточно пространства для входа. Интерьер квартиры в типичном корейском стиле мерк на фоне всё тех же кровавых пятен, что верно вели к двери, скорее всего, за которой была ванная комната. Оттуда доносился звук воды, словно кто-то просто открыл кран и поток монотонно бил о раковину, не встречая сопротивления. Страх сковывал движения, а противный голос в голове давил ещё больше. Разве не этого последние годы так хотело юношеское сердце? Не о таких приключениях фантазировал больной мозг после прочтения очередной мыльной истории? Так вот же они, преподносятся на блюдце, просто сделай шаг вперед и тебя тут же затянет в необратимый водоворот. И после Пак Чимин обязательно назовет себя дураком, добровольно выслушает пару часов лекций от Хосока об отсутствии мозгов. Но сейчас он уверенно шагает к небольшому просвету в ванную. Спиной к двери стоял парень, его руки упирались в раковину. По чёрной копне чуть вьющихся волос можно было догадаться, кому она принадлежит. Чимин боялся сдвинуться с места. Страх, что это может быть мираж, словно наполнял ноги свинцом, припечатывая к полу. Неширокие, крепкие плечи, узкая талия, мощные ноги, обтянутые чёрными брюками. Тело пронизывала дрожь. Пак не мог разобрать комок чувств внутри себя. Наконец-то вода выключается, и парень поворачивается. Взгляд скользит по лицу, что так редко мелькало на фотографиях и появлялось лишь на самых нечётких. Мужественные черты лица вкупе с чем-то детским создают образ нерушимого идеала в сердце ещё наивного Чимина. Чёрные глаза одаривают презрительным взглядом. Всего на одну сотую долю секунды Паку померещилось, что в этих тёмных омутах пробежал лучик тепла, который принадлежит лишь ему одному. Так смотрят только на особенных. Но это был лишь мираж, ведь следующие слова больно бьют по юному сердцу. — Я куплю тебе билет на следующий же рейс в Америку. Тебе здесь не место, — голос звучит грубо, даже немного равнодушно. Такого ли холода мог ожидать Чим по приезду сюда? Неужели смел надеяться, что ему здесь будут рады? Что все старания будут оценены и в конце этой гонки со своими страхами Чимин получит хоть какой-то приз? Нет, он запрещал себе надеяться на теплые объятия, но вот ожидал хотя бы теплую улыбку, какую дарят людям, которых очень хотят и рады увидеть. — Разве так приветствуют друзей? — Пак резко разворачивается, следуя за парнем в комнату. Ви и его друг куда-то испарились, поэтому в небольшом помещении они оказались одни. От вида крови до сих пор становится не по себе. Её здесь слишком много. Но парень запрещает себе смотреть на кровавые пятна, приковывая свой взгляд к напряжённой спине. — А тебя кто-то приглашал? Не думал, что ты припрёшься аж сюда, — парень полез в шкафчик за бутылкой виски, которая уже давно была приговорена к смерти. На секунду появляется грызущее чувство вины, но оно тут же душится злостью. — Меня никто не приглашал. Я сам приехал! — подлетев к парню, Чимин так ткнул его в плечо, что тот аж отшатнулся от неожиданности. — Я не находил себе места, волнуясь. Я думал, ты бросил меня, умер в конце концов! А вместо этого я узнаю, что тебя обвиняют в изнасиловании и что ты лежишь в реанимации. Как я могу спокойно уехать?! Минута неотрывных гляделок заменила им диалог. Всего на минуту они позволили себе через взгляды передать всё то, что так болело внутри. Всего на пару таких быстрых секунд Паку позволили коснуться души. Но дверца быстро захлопнулась. На его же глазах забетонировалась и скрылась за стеной кирпичей. Слова явно не пришлись по душе. Злость и смятение застилали глаза перед действительностью, не позволяя заметить, как по рукам стекает кровь. В голове сценарий этой драмы должен был закончиться совершенно иначе. — Зря ты влез в это, — парень делает глоток виски и опирается о стену, увеличивая между ними расстояние. Ему абсолютно всё равно, что кровь не отмоется со стен и пола. — Я всячески оберегал тебя. Не хотел, чтобы ты погряз во всём этом, но вместо того, чтобы сидеть у себя дома, в тёплой кровати, ты притащил свой зад сюда и влез в это дерьмо! Злость в глазах напротив читалась слишком отчётливо. Не на Пака, а на сложившуюся ситуацию. Слова не казались ложью, волнение было подлинным. Хоть разум и пытался понять, разложить ситуацию по полочкам, бурлящие чувства не давали этого сделать. Не хотелось думать, догадываться, решать загадки. Пусть ему прямо всё скажут, дадут хоть какую-то ясность в этой тёмной комнате с удушающим смрадом крови. — Оберегал?! Да конечно! — эмоции брали вверх, побеждали над холодным разумом и толкали на импульсивные поступки. — Я ночами не спал, перестал есть, завалил пару контрольных. И все потому, что ты, — палец вновь ударяется о каменную грудь, — решил общаться со мной, а потом резко пропал. Да, я понимаю, что ты не мог мне написать, но, если знал, что такое может произойти, зачем было начинать общение со мной? Зачем писал милые сообщения? Зачем игрался с моими чувствами, а сейчас выставляешь за порог? Чимин не сразу замечает, как из глаз текут слёзы. Он и не догадывался, насколько стал ему дорог этот человек, насколько он привык к нему. Он влюбился как школьник в те сообщения. Глупо? Возможно. Но это то, чем он сейчас захлёбывается. Надеялся на сладкую взаимность, но реальность камнем припечатала иллюзии. Влюбчивый дурак получает по заслугам. — Я писал то, что чувствую. Но сейчас у нас больше нет причин быть вместе. Я думаю, нам лучше прекратить всё это общение. Я куплю тебе билет обратно, — он чуть подаётся вперед, сталкиваясь телами, скользит горячим дыханием по щеке, касается губами мочки уха, чтобы в следующий момент толкнуть в пропасть. — Я Чон Чонгук, и я не имею права влюбляться.