Solitude, But Two

Манди расположился в тихом месте посреди пустыни. Ему нужно было немного тишины и покоя, чтобы подумать. — Итак, что мне известно? Австралиец лежал на крыше своего фургона, устремив взгляд в ночное небо, однако звёзды не соизволили пролить на землю свой свет из мрачных космических глубин. — Они ворвались в вольер дважды. Что это может означать? Ему нравилась пустыня. Это было место утешения, место спокойствия и, как ни парадоксально, несмотря на свои необъятные размеры, пустыня была тем местом, где мужчина чувствовал себя наиболее спокойно. Манди задумался: «Неужели это так?» Да, это было правдой. Здешние пески знали его лучше, чем кто-либо другой. Кактусы услышали бы его мысли, гигантские валуны вторили бы эхом его собственного голоса. Он помотал головой, чтобы прогнать навязчивые мысли, капканом сомкнувшиеся на измученной душе. — Итак, аллигаторы, будь они прокляты. Зачем им понадобилось приезжать два раза? У них было предостаточно машин, чтобы забрать их всех за один рейд… Они бы все поместились! Мужчина с горечью вздохнул, осознавая, что означает для него возвращение к истокам. — Проклятие… Он думал, что вырвал из памяти эту главу его бренного существования и безжалостно сжёг её. — Блядство! Он поклялся себе, что больше не возьмётся за старое ремесло. Сумасшествие. Это было безумно и неблагоразумно. Безумно, неблагоразумно и смертельно опасно. В прошлом его плата за это была слишком высока. — Нет. Нет, австралиец не согласился бы на эту работу. Он первым делом позвонит Джонсону утром и откажется. Нет! Это было чистой воды сумасбродство! Он пожертвовал слишком многим, и ради чего? Ради животных? Животных? Его царапали, кусали, били кулаками, пинали ногами, и в него стреляли. Всё ради животных, о которых никто не заботился! Никто, кроме него. Чокнутый стрелок. Прав был его отец. Он стал именно таким… Манди вздохнул и откупорил следующую бутылку пива. Так не в этом ли дело? Он бросил бы этих аллигаторов на произвол судьбы? Хм, а почему бы и нет? Никто не помог ему, когда он нуждался в этом, когда он достиг самого дна, никто — ни человек, ни животное — не пришёл на помощь. Так с какой стати он должен помогать толстосуму Джонсону и его треклятым рептилиям?! Никто не помог одинокому австралийцу с фургоном. Последний же, как грустный грузовик с мороженым, возил мужчину по городу без всякой музыки и вечно таскал с собой, куда фары глядят. Он был для Манди больше, чем дом на колесах, — он был домом и лучшим другом. Он был всем, что у него осталось. По крайней мере, фургон был в те лихие времена с ним. Манди будет спать в безопасности, в этих металлических объятиях, он будет разговаривать со своим верным механическим спутником, и тот, безусловно, будет его самым полезным компаньоном. Он слушал и слышал стрелка, когда тому нужно было выговориться, и был рядом, разделяя с его владельцем моменты счастья. Хотя… Теперь, когда мужчина подумал об этом, он не мог вспомнить ни одного такого момента с тех пор… Ну, с тех пор прошло много времени, однако сейчас события давно минувших дней всплывали в памяти, словно всё это было вчера. Прошедшие годы, казалось, беспорядочно смешались в кашу из происшествий, и кое-что денно и нощно сопровождало несчастного охотника — его Одиночество. Это чувство было его вторым лучшим другом после фургона. Сначала австралиец ненавидел его и терпеть не мог. Это чувство проникло в его жизнь, распахнув дверь в сердце настежь и без стука. Оно ворвалось в душу Манди в самой чудовищной манере. А потом оно заставило мужчину полюбить его. Манди же не хотелось иметь с ним ничего общего, но это поганое чувство, словно змея, ловко подчинило его сознание себе и теперь имело над ним тотальный контроль. Ха, некоторые люди говорят, что мужчина понимает смысл жизни только тогда, когда встречает женщину. Эти счастливые ублюдки, которых ещё не постигло Одиночество. Стрелок ненавидел этот контроль над ним; он ненавидел, что это чувство оборвало все его связи с друзьями и любые оставшиеся человеческие контакты; это чувство убивало так же легко, как под лезвием кукри прощалась со своей жизнью сочная дыня. Манди был его пленником. Единственный способ освободиться из этой тюрьмы состоял в том, чтобы принять своё состояние и рассматривать его не как ограничение, а как нормальную жизнь. Так он и поступил. Он позволил этой гадюке повелевать его волей, больше не сопротивляясь, и мужчине это стало нравиться. Оно принесло ему покой и больше свободного времени, чем тот мог себе представить, живя тогда обычной жизнью. Но для чего? Скорее, для самого себя, для того единственного, что он ещё не потерял. Никто не заботился о нем, поэтому он вырос, чтобы не заботился ни о ком, кроме самого себя. Спрятанный за надежными затемнёнными очками и под коричневой шляпой, он чувствовал себя так же уютно, как улитка в своей раковине. Он был защищён и чувствовал себя в своей тарелке, в своей зоне комфорта он был за себя в ответе. Его лучший спутник, Одиночество, контролировал всё, так что ничего не могло пойти не так и доставить неприятности. И вот, Манди жил так почти как десять лет. Кто-то сказал бы, что это всё прискорбно, другие бы возразили, что нет смысла жить, если приходится проживать. Может быть, они были правы, и он просто органически разлагался, увядал день за днём, старел и ждал своей кончины, чтобы попрощаться ни с кем, кроме своего фургона? Может быть. И всё же что-то посеяло семя сомнения в его сердце. Что-то щекотало его разум и немного совесть. Да, никому не было дела до этих аллигаторов, и Манди, честно говоря, теперь тоже. Но… Когда он пересёк ограду, когда почувствовал знакомые запахи дикой природы, когда его руки коснулись дерева, крови на стене, пыли от следов, оставленных грузовиками… Когда он начал представлять в своей голове, как эти мерзкие люди направили оружие на невинных рептилий, вытащили их и уехали… Мужчина почувствовал что-то, что одиночество отняло у него и ревниво держало в стороне. Он с трудом мог вспомнить, как её звали, ту, другую. Та, которая заставила его увидеть оранжевый цвет пустыни, голубой тон неба, зелень кактусов. Та, которая заставила его почувствовать тепло, а не горечь его кофе, та, которая заставила его почувствовать сладость яблок, которые он теперь привык раздавливать зубами не для того, чтобы наслаждаться ими, а потому, что давить что-то снаружи было намного приятнее, чем внутри. В любом случае, что ещё должно было случиться, чтобы окончательно добить его ничтожное «Я»? Пфф, ничего! Одиночество — этот губительный яд — провело адскую генеральную уборку в душе австралийца и избавило его от всего, что могло заставить его почувствовать хоть каплю жизни в своём теле. Жизнь!Так вот как её звали! Вот кого отняло у него Одиночество! Его Жизнь! Он снова почувствовал себя живым в этом вольере, на мимолетное мгновение, да, но он почувствовал это! Его сердце бешено колотилось, глаза взволнованно искали подсказки, разум нетерпеливо пытался собрать кусочки головоломки воедино. Заметьте, он не чувствовал этого уже много лет! И вот, теперь он оказался перед выбором. Либо в одиночестве привычно монотонно доживать остатки своих лет, каждый день из которых напоминал прослушивание на репите куплетов хорошо знакомой песни; либо вернуть свою жизнь: позволить себе снова работать, чувствовать и, в конце-то концов, жить. Сделать ставку на то, что он сможет найти этих аллигаторов и доставить их в безопасное место во имя своей Жизни. И знаете, что? В пизду этого Джонсона! Австралийцу было наплевать на него. В богатых людях было что-то такое, чего мужчина терпеть не мог. Их отношение к людям как к дешёвой рабочей единице, их чувство превосходства над всем сущим и незыблемая убеждённость в том, что им все должны, лишь потому, что у них бабла немерено. Снайпер ненавидел это. Кроме того, что теперь оставалось терять, а? Глаза Манди метались влево и вправо, как будто он заглядывал в свои собственные мысли, пытаясь найти что-то, о чем он пожалел бы, если б потерял это. Но ему ничего не приходило в голову… Абсолютно ничего. Одиночество или Жизнь? Прожить свои дни, как фотокопии друг друга, или рискнуть всем и снова научиться чувствовать? Стрелок принял решение и тут же уснул. Одиночество расстроится и, без сомнения, попытается снова поймать его, но Манди был готов сражаться. Он прожил достаточно долго, а сейчас самое время жить. Жизнь протягивала ему руку помощи. Почему бы не принять этот жест, когда ему больше нечего терять? На следующее утро австралиец колесил по шоссе в поисках места, где можно было бы позавтракать. Он бы с удовольствием откушал там, где давно не был, поскольку перспектива быть узнанным и втянутым в светскую беседу кем-либо отнюдь не радовала его и заставила бы замкнуться в себе. Ах, точно… Уже без этого… Он решил изменить Одиночеству и пойти на риск. Мужчине показалось, что фургон вёл его, а не наоборот. Он припарковался у того же кафе, где пил кофе днём ранее. — Ладушки… — Манди глубоко вздохнул и сел за тот же столик, что и тогда, на террасе. Он огляделся вокруг. Город просыпался: кто-то торопился на работу, а родители со своими детьми — в школу. Солнце светило завораживающе и не слишком ярко. В целом, день складывался удачно. — Смотрите-ка, кто вернулся! — Это была та же официантка. Мужчина поднял на неё взгляд. — О, привет. — Рада снова тебя видеть. Тебе понравился мой кофе? Манди улыбнулся. — Ну, видимо, этого хватило, чтобы я вернулся. — Да, видимо. Они обменялись коротким смешком. — Мне принести то же самое? — Да. Хм… могу ли я попросить кекс к этому? — Конечно, какой? У нас есть шоколадный, классический с шоколадной крошкой и классический с ягодами. — Хм… классический с ягодами... Звучит недурственно. — Хорошо… — Она записала заказ в своём маленьком блокноте. — Что-нибудь ещё? — Нет, этого вполне достаточно. — Хорошо, я скоро вернусь. — Спасибо. — Не за что, у тебя прекрасная улыбка. И на этой ноте она повернулась на каблуках и ушла, оставив австралийца удивлённым и смущённым. У тебя прекрасная улыбка. Самому Манди было невдомёк, как он выглядит, когда улыбается, но девушка находила это прекрасным. Он посмотрел на своё отражение в металлической сахарнице. Он видел свой образ искажённо, беря в расчёт форму посудины, единственной доступной альтернативы зеркалу. Уставившись на себя, снова попытался улыбнуться. Было ли это красиво? Манди перестал улыбаться и отвернулся, отодвигая сахарницу подальше от себя. Нет, он совсем не был похож на себя, во всяком случае, выглядел странно, когда улыбался. Почти жалко, что ли… — А вот и я! Официантка остановила его прямо перед тем, как тот шагнул в опасную пропасть. — Чёрный кофе и кекс с ягодами для красивого мужчины с фургоном! Она поставила кофейную кружку и сладкое угощение на стол перед ним. — Спасибо. — О, что-то случилось? Я перепутала заказ? — Официантка достала свой блокнот и быстро пролистала страницы. — Нет, нет, всё в порядке. — Не умеешь ты врать… Она села напротив него. — Расскажи мне. — Рассказать тебе что? — спросил он, пытаясь заработать немного времени и придумать оправдание. — Что случилось? — Эх… Проблемы на работе… — Чем ты занимаешься на своей работе? — Я охотник. — О-о-о… На каких животных ты охотишься? — На тех, на которых больше никто не сможет. Глаза девушки ярко загорелись при одной мысли об опасности профессии её собеседника. — Ты меня заинтересовал! Расскажи мне побольше! — Ну, я не знаю, стоит ли… — Манди снял шляпу и почесал затылок. — Ой, да ладно тебе! — настаивала официантка. — Не женский это разговор, знаешь ли… — Кого это волнует? Представь, что я парень, и расскажи мне, пожалуйста. Манди вздохнул. — Я… Я охочусь на браконьеров. — Охотишься на браконьеров? — В некотором смысле, да. — Ты убиваешь их? — Нет! Нет, никогда… Я просто хорошенько их пугаю и тем самым даю им понять, что они должны остановиться. — Хм, ты даёшь им понять? — Девушка удивлённо вскинула брови. — Я думаю, это лучший способ выразить суть моих действий. — На что же это похоже? — продолжила она свой допрос. — Что именно? — Твои действия. Как это работает? Давай-ка, приведи мне пример! Манди был в растерянности. Казалось, ей нравилось разговаривать с ним и расспрашивать о его работе. Конечно, он слегка приукрашивал это. Девушке не нужно было слышать, как именно он отговаривал браконьеров когда-либо снова промышлять грязными делишками. Но, стало быть, это был его шанс. Быть может, эта официантка станет его входным билетом в нормальную жизнь среди людей. — Ну, было время, когда… э-э… ты знаешь заповедник кенгуру и эму? — Тот, что за городом? — Ага, — он надкусил кекс и утвердительно кивнул. — Да, знаю. — Ну, так вот, владельцы заметили, что популяция кенгуру заметно поредела. И, что самое интересное, в дикой природе у этих сумчатых практически нет врагов и уж тем более не было их в самом заповеднике, поэтому они вызвали меня. Мне потребовалось немного времени, чтобы выяснить, что за исчезновением животных стояла группа браконьеров, периодически навещавших этот "зоосад" по ночам, чтобы незаметно похитить нескольких кенгуру. Я ждал, когда они снова объявятся, и позже поймал их с поличным. — Это опасно? Манди покачал головой влево и вправо, продолжая есть кекс. — Зависит от обстоятельств. Спасение нескольких кенгуру — это ещё цветочки. В основном, люди охотятся на них не из-за меха. Скорее из-за мяса, что не намного дороже говядины, однако от этого трофея толку больше, чем от пушнины. А вот когда браконьеры открывают охоту на более редких или более дорогих животных, работать становится немного сложнее. — Почему? Он проглотил кусочек и прожевал следующий, прежде чем ответить. — Потому что обычно, если ты хочешь заполучить, скажем, кожу змеи или крокодила, ты готов сколотить состояние и заплатить любую цену во имя достижения цели. Ты знаешь, что после того, как эта кожа будет продана, ты станешь неприлично богатым, вот почему. — О, я понимаю… Ты когда-нибудь получал ранения или что-то вроде того? Манди нахмурился, вытирая руки бумажным полотенцем. — Да, бесчисленное множество раз. Это нелёгкая работа для тела и ума, зато денег на бензин хватает. И это честная работа, так что жаловаться не на что. Манди, потягивая кофе, доел свой ягодный кекс. — Должно быть, временами бывает напряженно, да? — Да, иногда. Хотя большую часть времени на самом деле ничего не происходит. — Я думаю, это даже хорошо, ведь у тебя есть немного свободного времени, верно? — ответила она. Мужчина посмотрел ей в глаза. — Да, да, всё не так уж плохо. Манди допил кофе и откинулся на спинку стула. Он позволил тишине принять его в свои объятия, прежде чем склонил голову набок и спросил. — А как насчёт тебя? Официантка широко раскрыла глаза, а щёки её порозовели. — Ну, я здесь официанткой работаю. — Это я понял. Они оба усмехнулись. — Тебе здесь нравится? — Да, работа непыльная, средств на оплату счетов и аренды хватает… — Но…? — Манди предвидел это «но». — Но я хотела бы заниматься… знаешь… чем-то более полезным и интересным. — Что бы это могло быть? — уточнил снайпер. — Я не знаю. Чем-то, что связано с растениями. Мне всегда нравилось заниматься садоводством, но, увы, счета сами себя не оплатят. — Ещё не поздно найти себя в этой сфере. Здесь полно парков и всего подобного, — предложил мужчина. — Да, но я ничего об этом не знаю. Когда я была маленькой девочкой, мы с бабушкой занимались садом. У неё был огромный сад, всегда зелёный, независимо от времени года. Раньше мы вместе заботились о нём… — Можешь попробовать посвятить время этому занятию. Я уверен, что есть места, где ты могла бы набраться опыта. — Да, полагаю, я могла бы… — девушка печально вздохнула. — Что тебя останавливает? — На самом деле у меня нет времени на эту работу. — У тебя есть дети? — невинно спросил Манди, но понял, что она говорила не об этом, только после того, как увидел вспышку в её глазах. — Нет, нет! Я одна… — Ну, тогда ты могла бы попробовать найти что-то вроде вечерних занятий или что-то, что подходит тебе по времени, и при этом продолжать работать в кафе, я так думаю. — Да, я полагаю, ты прав. Она улыбнулась. — Как тебя зовут? — М. — Просто М? Мужчина утвердительно кивнул. — В таком случае, я Э. Девушка протянула ему руку, и Манди неловко перевёл взгляд на дружелюбный жест. Казалось, он будто с другой планеты прибыл на Землю и не знал, как себя следует вести… Но, в конце концов, он пожал ей руку. — Приятно познакомиться, М. — Взаимно. Официантка встала и взяла свой поднос. — Ладно, лучше вернусь к работе, пока меня не отчихвостили. — Да, конечно. Я заплачу за заказ, и мне нужно будет идти. Манди взял со стола шляпу и проследовал за девушкой. Она зашла за кассу, и минутой позже снайпер расплатился за свой завтрак. — Эй, М? — Ась? — он откликнулся, убирая сдачу в бумажник. — Приходи сегодня вечером, около восьми. Он поднял на неё озадаченный взгляд, а его брови на мгновение дёрнулись. — К тому времени я закончу свою смену. Манди в недоумении вытаращил глаза. — Х-хорошо… хорошо… Развернувшись, он направился к двери. — Не забудь! Пальцы крепче впились в дверную ручку. Он обернулся и кивнул в ответ. — Не забуду.