Я, ты и Лилли Спенсер

Набережная в полдень, как большая раскаленная сковородка. Но народу от этого ничуть не меньше. Пенсионеры, влюблённые парочки, семьи с детьми и мы, юное поколение. Мне такое не по душе. Это все затеи Лилли. Она называет это полезными безумствами. - Я не буду этого делать, - говорю строго, но она знает, что я блефую. - Ну и ладно, мне двадцатка не помешает, - хохочет она. Лил красивая. У нее длинные темно-каштановые волосы, маленький носик и большие синие глаза. Мы дружим тысячу лет. А может и больше. Лилли говорит, что это просто переселение душ. А ещё она здорово играет на гитаре и пишет песни. - Давай трусишка! Она снимает плавки от купальника и с визгом несётся к воде. - Да пошло всё Я бросаю свою футболку на песок и рывком снимаю шорты с плавками. С дикими воплями догоняю Лил и ныряю в тёплые волны. Мы смеёмся, как два идиота, откашливаясь от солёной воды. С берега на нас смотрят десяток ошарашенных лиц. В такие моменты, я чувствую, как из меня будто выходит все плохое. Как чёрная копоть, осевшая глубоко внутри. Я очищаюсь. Мы убираемся с пляжа прежде, чем кто-то успеет позвонить копам. Едем назад, пытаясь попасть в линию бетонных плит набережной. Лил заносит. Она врезается и сносит маленькую рекламную стойку, рядом с тележкой с мороженым. - Ей, аккуратней! Мы останавливаемся. Продавец мороженного поднимает сбитую стойку. Высокий, загорелый парень с растрепанными белыми волосами. - Прости, - говорит Лил, слезая с велосипеда и подходя ближе. - Это твоя камера? - кивает она на лежащую на холодильнике раритетную фотокамеру. - Нет, - резко отвечает он. - Не стоит грубить, она же не специально, - вклиниваюсь я. Парень смотрит на меня в упор. Зелёные глаза внимательно изучают моё лицо. Лил говорит что-то про мороженное, но я её почти не слышу. Кто мы были друг другу в прошлой жизни? Или десяток жизней назад. - Всё одинаковое переработанное химическое дерьмо, - отвечает он тем же резким тоном Лил. Но её это похоже вообще не смущает. Она берёт себе сразу два кошмарно-яркого цвета. Мы добираемся до перекрёстка. Она машет мне, показывает синий язык и катит в сторону своего дома. Я смеюсь, выпуская остатки копоти и сворачиваю к себе. За новой порцией. Лавина маминых воплей обрушивается, как только я открываю дверь. Она, как с рекламы элитного жилья где-то в живописном пригороде. С идеальной укладкой и макияжем. На высоких каблуках в идеальном бежевом платье. Я плюхаюсь за стол, напротив двоих братьев. Том и Эвен. Двенадцать и шесть. Я для них - психованный старший брат, который вечно где-то слоняется, свирепеет, когда кто-то заходит в его комнату и обожает грубить родителям. Они для меня просто дети, в паре шагов от того момента, когда жизнь знатно приложит каждого. Сначала нас пичкают сладкими сказками о волшебстве и добрых феях с серебряными крылышками, а потом, взяв за грудки и хорошенько встряхнув, говорят - Повзрослей уже, чёрт возьми. - Ну, и где ты пропадал пол дня? Мама встаёт в свою излюбленную позу. "Для знатного допроса Роббби Айзерманса". Губы поджаты, руки скрешены на груди. - Остынь мам - Чтооо?! Стрелка на спидометре ложится в опасную красную зону. - Я сказал тебе, что буду с Лилли. Мы просто... - Мэээтт! Если ты сейчас же не спустишься мы опоздаем! Робби поднимись и поторопи отца бога ради. Я делаю глубокий вдох и плетусь наверх. Отец психотерапевт. Что само по себе дикий абсурд в нашей то чокнутой семейке. Я открываю дверь кабинета и застываю. Отец с жадностью целует шею своей клиентке, сидящую перед ним на письменном столе. Запускает руки под задранную юбку. Она блаженно откинула голову, прикрыв глаза. Чистый резервуар заполнен на 55%. Я закрываю дверь, чувствуя подступающую тошноту. Иду вниз. - Что он сказал? Робби?! Да что с тобой вообще? Я замираю посреди комнаты, как истукан. Братья испуганно таращаться, предчувствуя неладное. - Мэтт, мы опоздаем! Переоденься уже и поехали. Каблуки мамы грохочут наверх. Отец смотрит на меня. Он знает, что я видел. - Робби...сынок, послушай - Мэээтт! Я разворачиваюсь и ухожу из дома. Иду быстро, переходя на бег. Бежать хорошо. Мозг переключается, контролируя слаженную работу мышц. Я бегу к Лилли. Дом Спенсеров полная противоположность нашему. Миссис Спенcер - взрослая версия Лилли. Мистер Спенcер единственный в мире человек, который говорит то, что думает и обожает устраивать барбекю. В их доме всегда гости. Не удивлюсь, что придя к ним часиков в 5 утра, застану кого-то на кухне с чашечкой ароматного кофе. Лил, по обыкновению, обращается в капризную злюку. Она делает это для меня. Я знаю. Она их просто обожает, но зная, что творится у меня дома, делает это каждый раз. Мистер и миссис Спеснер недоуменно наблюдают за тем, как она шикает на них при любой попытке заговорить с нами. Но никогда не вмешиваются. Разве в такой семье может быть иначе? В их доме меня окутывает ленивое спокойствие. Ведь так и должно быть, когда ты телом и душой дома. Тут всегда пахнет вкусной едой, всегда тепло. Куда подать заявку на смену семьи? Я проваливаюсь в плетеное кресло, слушая Лил вполуха. - Его зовут Сандер Дризен! - Кого? - сонно соображаю я. - Красавчика с мороженым вот кого! - Лилли смешно закатывает глаза. Она оделась, как кантри певица. В ушах серёжки с цветными перышками. Ей безумно идёт. Не выдержав, пока я выдавлю из себя вопрос, она тараторит дальше: - В общем, я увидела логотип их компании на холодильнике и немного погуглила. - Ах, ты погуглила, - серьёзно подхватываю я. Лил показывает мне фак. - Я нашла номер и позвонила. В тот день на набережной работал Сандер Дризен, - заканчивает она победно подняв руки вверх. Мозг запускает файл сегодняшнего дня. Полезные безумства и высокий парень в белой футболке. Белые волосы в диком беспорядке. Зелёные глаза будто подведены тёмной линией ресниц. Что говорили они мне тогда? - Теперь я смогу найти его в сети, - злорадно ухмыляясь говорит Лил. - А вот это уже нездоровая хрень, юная леди! Лил показывает мне все ещё синий язык. Каждые летние каникулы я обязан устраиваться на подработку. Чтобы подготовить себя к светлому будущему. Ненавижу этот приторный ресторанчик. И их дурацкую форму. И своего босса Эммета. Его мягкие паучьи пальцы тянутся к мне при любой возможности. Я заканчиваю смену и несусь от туда так быстро, что забываю переодеться. Плетусь к перекрёстку в синей рубашке с железным бейджиком "Робби". Только что кончился дождь. Асфальт будто светится, отражая в лужах мерцающие витрины. И тут прямо под ногами я вижу...себя. Я еду на велосипеде по набережной. Это точно мой велосипед, моя футболка и мой курчавый затылок. Неделю назад. Мы были тогда с Лил. Но в кадре только я. Мое фото приклеено прямо на зебре. Между желтой и белой полосой. Я вздрагиваю от сигнала машины и иду дальше. Пройдя два метра, снова резко останавливаюсь. На фонарных столбах 4 фото. Фрагменты поменьше. Моя рука, держащая руль. Мои волосы. Моя нога в кедах Ванс. Я подхожу к последнему вплотную и вижу маленькую надпись маркером внизу: "Где ты живёшь?" Это так странно. Но мне почему-то совсем не страшно. И я абсолютно точно знаю, кто это сделал. Вторник. Я снова беру велосипед младшего брата и качу на пляж. Тут так странно безлюдно в 10 утра. А вот и тележка с мороженым. Сиротливо скучает на пустой набережной. Я замечаю одинокого пловца в волнах. Скидываю кеды и бреду по горячему песку к воде. Это он. Плывет к берегу и выходит ко мне навстречу. Бисеринки воды блестят на смуглой коже. На левом боку татуировка. Разъяренный монстр в прыжке. У него вообще нет глаз. - Привет, - говорит спокойно, будто мы вообще так видимся каждый день. Кончик носа у него обгорел на солнце и немного шелушится. Он щурит на ярком солнце зелёные глаза. - Привет Мы бредем обратно к тележке. Я замечаю, что он прихрамывает на правую ногу. - Я Робби, кстати. - Сандер, - кивает он. Достаёт из рюкзака футболку и одевается. - Можем погулять Принт на его футболке в виде чёрных крыльев в размахе на плечах. - Я не могу, прости, - зачем-то вру я. Зелёный сканер секунду изучает что-то в моих глазах. - Окей, - он подхватывает рюкзак и просто уходит. - Грин-стрит 221! - кричу я. Сандер оглядывается через плечо и улыбается мне. Он уходит,но чувствую тоже приятное жжение в лёгких. Это тоже помогает. Впервые что-то, кроме полезных безумств и смеха Лилли. Я в десятый раз включаю демо-запись, посланную мне Лилли и ни слова не понимаю. Мозг отказывается воспринимать любую информацию. Сейчас он занят просмотром короткометражки "Феномен Сандера". Я бешусь от того, что ничего особенного не произошло, но я лежу тут и томлюсь в ожидании чего-то, как гребанная принцесса. Лил: "Я НАПИСАЛА ЕМУ!" Лил: "ОБЕЩАЙ ПРИСТРЕЛИТЬ МЕНЯ, ЕСЛИ ОПОЗОРЮСЬ!" Лил: "Он не ответил...готовь патроны." Я таращусь в экран не в силах ничего сообразить. Дверь в мою комнату медленно открывается. - Я кажется, не позволял тебе войти?! - Мама плачет, - пищит Том, вцепившись в дверную ручку. - Правда плачет? Он кивает. Я делаю глубокий вдох, отбрасывает телефон и вылажу из кровати. Не хватало ещё истерик на сон грядущий. Том плетётся сзади. - Она что поссорилась с папой? - Нет. Они просто говорили, а потом он ушёл. И теперь она плачет. Я останавливаюсь возле двери родительской спальни и прислушиваюсь. Из соседней детской в пижамке выходит Эвен. - Мне страшно, - шепчет он. - Почему? - Не знаю. Просто страшно, - он трёт кулачками глаза - Брось, - я беру его на руки. - Пойдёмте я сделаю вам тосты. Том хватается за мою руки и мы идём вниз. На часах половина первого ночи. Том спит приоткрыв рот, скатившись на мое плечо. Евен на моих коленях. На пухлых щечках крошки от тостов и шоколадной пасты. Одно дело защищать своих братьев и сестёр от хулиганов или тупых одноклассников. Совсем другое - защищать их от собственных родителей. Глаза щиплет, а в горле встаёт колючий ком. Я аккуратно ложу Эвена рядом с Томом и выбегаю через черный вход. Плюхаюсь на газон, остервенело щипаю траву и рву на мелкие кусочки. Слезы все же побеждают. Нос забивается. Я поднимаю глаза и вижу Сандера на противоположной стороне улицы. В чёрных шортах и серой худи с капюшоном. Рядом с ним красный мопед. Мы встречаемся взглядом и он, будто ждав этого, быстро идёт ко мне. Протягивает мне руку, помогая встать, но не отпускает её. Его ладонь, как портативное солнце. Я уверен, она такая же тёплая даже в минус тридцать. Сандер везёт меня в незнакомую часть города. Я был здесь только проездом. Прохладный ветер бьёт в лицо, прогоняя слёзы и скидывая с Сандера капюшон. Меня обволакивает аромат его одеколона. Я закрываю глаза и дышу, дышу им. Мы останавливаемся в тёмном дворе и поднимаемся куда-то наверх по пожарной лестнице. Сандер открывает дверь и пропускает меня вперёд. Просторное помещение, похожее на склад для декораций. Вдоль стены несколько вешалок с пёстрой одеждой. У большого окна пухлое кремовое кресло и огромные белые перья, в виде веера. Напротив штативы для камер и зонтики освещения. Пахнет лаком для волос. - Сегодня снимали рекламу губной помады, - отвечает Сандер. - Ты живёшь здесь? - Да. Хозяин мой знакомый. Я снимаю комнату и сторожу павильон. - Идём. Я поднимаюсь вслед за ним по маленькой лесенке на чердак в комнату Сандера. Он включает свет. И я восторженно замираю. На полу огромная хрустальная люстра, как в королевских дворцах. Только вместо свечей, горят тысячи маленьких лампочек и сделана она из пластмассы. Стены освещаются причудливыми узорами. С них на меня смотрят люди. Лица, будто живые. Мужчины, женщины, старики, дети. Чёрное-белые фото. - Это всё твои? - Да. Сандер сидит на кровати, наблюдая за мной. - Потрясающе...я не знаю почему, но не могу остановиться рассматривать их... - В этом и сила хорошего фото. Я подхожу и сажусь рядом с ним. При таком свете глаза не кажутся просто зелёными. В них крапинки золотого. Он спокойно разглядывает моё лицо, каждый раз задерживаясь на губах. - О чём ты мечтаешь? - Не знаю, это сложный вопрос, - отвечаю я честно, - А ты? - Я хочу уехать. В Париж или Рим... - Почему? - Чтобы дышать ими...а не рассматривать на фото. Понимаешь? Я киваю. Сандер берет с покрывала потрепанную книгу в тонкой обложке. Открывает и протягивает мне. - Это Сильвия Плат. Почитаешь мне?

"Не ведая, ангел какой Вдруг мелькнет за плечом, Я знаю только, что грач, Чистя перья до блеска на ветке, оттуда Мои чувства потряс в свой черед, Передышку даруя в схватке с тоской, Оглянуться заставив кругом. Повезет, глушь межсезонья смогу превозмочь, Пробиваясь сквозь рыхлые груды, Связав воедино свод неких замет. Чудеса на свете бывают порой Если чудом назвать этот сонм Трюков-сполохов. Ожидание встреч, Явления ангела, чуда Неожиданный свет."

Сандер целует меня. Смело и настойчиво. Я роняю на пол книгу, вцепившись в его худи. Голова кружится. Ноги ватные, как перед обмороком. Сладким обмороком. Но он вдруг останавливается. Смотрит в пол, тяжело дыша. Я быстро по-глупому моргаю, пытаясь вернуться к реальности. Наконец он поднимает на меня тёплый смущенный взгляд. - Прости, - тихо говорит он. - Я отвезу тебя домой.