Холод, согрей

Тиморис и демон опять на грани мордобоя, поэтому Эгорд начал развлекать Леарит историями. Говорит громко – пусть другие слышат, отвлекаются. Однажды Светлый Орден послал Эгорда и Витора в деревню, откуда загадочным образом пропадали жители. Когда добрались, пропало уже больше половины населения, каждый день исчезали два-три человека, хотя в лес, откуда пропажи начались, жители ходить перестали. Выяснилось, что до появления Витора и Эгорда в лес отправился послушник Светлого Ордена. Витор и Эгорд пошли по следу, но в дебрях напала стая людей-пауков, и друзья сами попали в плен. Очнулись в подземелье, приклеенные к стене паутиной, пытались освободиться, и вдруг пришел на помощь тот самый послушник. Ему только что удалось сбежать, но долг повел вызволять других пленников. Он рассказал, что под лесом устроили логово темные маги во главе с архимагом. Темные похищали людей, превращали в монстров-рабов. Витор, Эгорд и послушник попытались найти еще кого-нибудь, но оказалось, лишь их троих не успели еще превратить в пауков. Тогда втроем пробрались в сердце лагеря, дали бой хозяевам и с величайшим трудом и божьей помощью победили. В той битве Витор и Эгорд потеряли много сил и ресурсов, что позволило послушнику захлопнуть капкан. Как только он попал в плен к темным, сразу перешел на их сторону. Быстро освоил азы Темной Книги. Уж если разбойникам она по силам, то послушнику Светлого Ордена, который привык преодолевать трудности, легче легкого. Юнец осознал могущество темной магии, ее простоту, соблазнился перспективами, которые та открывает. Вместе с другими темными похищал и превращал людей в покорных монстров, но сам уже превзошел учителей в амбициях. Едва вошел в их круг, а уже мечтал уничтожить их и править паучьим подземельем единолично. Но один бы не справился, а вот с помощью Эгорда и Витора удалось. Теперь люди-пауки из числа бывших сельчан подчинялись ему. Оставалось превратить Витора и Эгорда. Те были ослаблены, без шансов на победу, но не осталось выбора, кроме как дать бой. И победить удалось! Именно тогда Эгорд, пока могучий Витор принял на себя тяжесть битвы с послушником и паучьей толпой, первый и единственный раз в жизни открыл Темную Книгу убитого архимага. Могло спасти лишь мощное заклинание, которое не требует сил. Которое легко усвоить и исполнить при первом прочтении. Тогда Эгорд и узнал руну, что позволяет вычерпать силу из любого существа, мертвого или живого. И впрямь – невероятно легкое могущество! Этот символ Эгорд много раз применял во время похода на Зараха и даже научил этому заклинанию Тимориса. А когда война закончилась, Эгорду стоило немалых волевых затрат, чтобы его не использовать. Он и Тиморису запрещает применять руну. Помнит, как легко поддался искушению послушник Светлого Ордена. – Сила, доставшаяся даром, развращает, – сказала Леарит. – Темная магия легка и проста как азбука, потому опасна. Особенно в руках юнцов. Они изначально зло. Только взрослея, либо осознают свою гнусную суть и, прилагая усилия, со временем искореняют, либо, наоборот, укореняют глубже, как темные маги. Знаю, сам был юнцом. – А что в них злого? – Опыта и достижений ноль, но амбиции выше крыши, а прилагать усилия не привыкли, все на блюдечке подносят родители. Конечно же, хотят всего, сразу и даром. Темная Книга как раз об этом. Потакает тайным желаниям мальчишки, а тот не сложнее насекомого, желания просты как дважды два. Чтобы женщины раздвигали ноги, мужчины боялись, все кланялись, целовали сапоги, а он либо беспощадно казнит целые народы, либо щадит свысока, мол, так и быть, живите, я ведь такой добрый и вообще самый-самый. Так мальчишка представляет себе власть. Смешно, правда? – Да уж, хорошо, что ты давно не мальчишка, а я давно не девочка. Тесный туннель привел в пещерку размером с королевскую спальню. Стрекозы показали Эгорду, что над островом сгустились плотные синие сумерки. Хафал с недовольной рожей опять куда-то уполз. Воин-маг развел костер. Леарит накрыла Тимориса и Жею куполом света. Эгорд и Леарит устроились через пару пещер от Тимориса, здесь симпатичная мирная растительность. Воин-маг изолировал ледяными барьерами норы нескольких опасных насекомых и ящериц, дав себе обещание, что, проснувшись, барьеры снимет. Вход в пещеру тоже закрыт льдом. Спать легли на ковер зеленого мха, его наколдовала Леарит. Уснула быстро, Эгорд обнимает сзади, дышит ее волосами, те пахнут летним лугом, на Эгорде только расстегнутая рубаха и штаны. Доспехи и шлем на валуне, сапоги у его подножия. Шорох... Будто камушки катятся, даже не камушки, а песчинки. Игнорировать? Бдительность еще не вредила. Эгорд наладил связь со стрекозами, те патрулируют пещеру, нарезают вокруг создателя круги разной ширины, как планеты вокруг звезды... Хафал?! Самая дальняя стрекоза видит, как из темного проема между валунами выползает демон-скорпион с зелеными глазами. Вот тварь! Наверное, пробрался еще до того, как Эгорд запечатал вход. И теперь, как паук, крадется на четырех лапах, колыша хвостом, к «спящему» со спины. Незаметно для демона Эгорд кладет ладонь на рукоять меча, тот лежит между ним и Леарит. Воинская привычка. Неудобно, особенно когда спишь не один, зато жизнь спасает. Хотя сейчас больше заботит, как не разбудить Леарит. Хвост атаковал, и Эгорд, перекатившись на другой бок, отбил жало мечом. – Неплохая попытка. Но без магии... Эгорда окружают золотые пульсирующие контуры, сплетаются в сферу, эскиз светового щита. Если демон прыгнет, пространство между контурами тут же зальется светлой энергией. Хафал оскалился, крадется вокруг жертвы. Эгорд, следя за демоном, косится на Леарит. Девушка перевернула туловище на спину, ноги остались лежать боком, волосы раскинулись золотым веером, закрыли половину лица, губы шевелятся, похоже, ей что-то снится. Эгорд вернул внимание туда, где Хафала...уже нет! Озирается. Демон на потолке, вниз головой, рядом с большим сталактитом прямо над Леарит. В основание каменного копья вонзилось жало, хвост надавил как рычаг, сталактит просел с треском. Отломился. Эгорд выбросил руку к падающему колу, его замедляют розовые облачка энергии. Острие замерло на высоте человеческого роста от спящей, но каменюга тяжелая, магические мускулы воина-мага напряжены, лицо и грудь вспотели. Стрекозы показывают, как Хафал, спрыгнувший Эгорду за спину, мчится на него. Эгорд крутанулся, рука бросилась навстречу, и сталактит клювом сорвался на демона. Каменное бревно боднуло его в грудь, мышцатую тушу откинуло как куклу, демон пробил ледяную стену на входе в пещеру, брешь повторяет силуэт. Эгорд переворачивает зависшую перед ним глыбу острием вверх, громадный конус опускается плавно... Бух! Хлопья телекинеза разлетелись с волной пыли. Воин-маг запечатывает брешь льдом. Леарит перевернулась на другой бок, лицо запуталось в волосах, губы в узел, он виляет туда-сюда, носик посапывает, тихий недовольный стон. Эгорд бесшумно подбежал, быстренько опустился напротив нее, меч на прежнее место, во вмятину на мхе, висок коснулся травяной подушки. Пальцы, на которых еще иней заклинания, отводят волосы от лица любимой. Ее ресницы дрожат, веки приподнимаются, Леарит моргает сонно. – Не спишь?.. – Тобой любуюсь. Леарит зажмурилась, улыбается по-детски. – Надеюсь, мое лицо хорошее снотво...о-о-о... Конец слова утонул в зевке, Леарит подложила под голову ладонь Эгорда, облизывает губы, по мере засыпания улыбка растягивается. Перед тем как позволить себе уснуть, Эгорд решил понаблюдать за Хафалом. Демон убежал куда-то злой, покушение провалилось, главного и привычного развлечения – Велиры – нет, с остальными на ножах. Ну, разве что с Леарит говорить еще может, она к нему терпелива, но общаться с женщиной ледяного червяка оскорбительно. Стрекозы нашли демона быстро, преследуют. Тот скачет с камня на камень, по верхушкам сталагмитов, по выпирающим из стен выступам и веткам, иногда кажется, летит. Ему, похоже, нравится передвигаться там, где не пройдут люди. Запрыгнул на огромную ветку пещерного дерева, тому, наверное, лет пятьсот. Изломистая черная коряга без листьев со скрипом прогнулась, метнула демона на ветку выше, он запрыгнул, хвост сбил торчащий неподалеку грибной нарост, на хитин брызнул грибной сок. Демон прыгает с ветки на ветку, казнит грибы, гнезда насекомых, ловит и ест их жильцов, жало рубит ветки, кулаки молотят ствол дерева, но Хафалу все равно скучно. – Хоть бы какая кровожадная тварь попалась, – ворчит демон. – Подрался бы вдоволь, так нет же... все как назло мирные и трусливые! Демон оплел ветку хвостом, повис как обезьяна, качается маятником. Руки и жвалы развелись в могучем зевке, он закончился сердитым рыком, демон тряхнул башкой, но спустя миг веки начали слипаться, руки повисли тряпками, туша качается словно мертвая. Наконец, Хафал спрыгнул, перевернулся в воздухе, у подножия дерева приземлился с грохотом, зад рухнул на выпирающий из земли корень, коготь начал теребить Око Асимиры, когда-то оно принадлежало Велире, а теперь стесняет его мизинец, тот от близости светлой магии почернел. «Окольцо» под напором домогательств мерцает, Хафал продолжает царапать. – Эй, слышит меня хоть какая-нибудь задница, а? По кольцу долбанул кулак, золотой слиточек в оправе выбросил бутон лучей, кулак отдернулся, морда в сторону, торец кулака почернел, на роже появились темные пятна. Лучи бьют из кольца, Хафал повернул светящий кулак от себя. Лучи малость порябели, собрались в картинку. Лаборатория. Книги, свитки, колбы, руны, всюду летают кристаллы-лампы, одни плывут, виляя хвостами энергии, другие спокойно парят на месте. Картинка на миг размылась на цветные полосы, и появилось лицо Халлига, седые волосы, такие же седые усы и бородка, в глазах удивление, но следом проступили морщины улыбки. – О, ничего себе! Со мной изволил поговорить сам великий Хафал, Пожиратель Душ, сын Зараха! Какая честь... Приветствую тебя, демон! – Так и знал, что застану тебя за дурацкими магическими проделками. Нет бы винца с мясом отведать, бабу какую полапать или подраться с кем-то, а он книжки да стеклышки щупает, р-р-р! – Каждый развлекается в меру своего ума. Куда уж мне до тебя, великого Хафала, вино да бабы это сложно, к бутылке и юбке не знаешь, как подступиться, а мне бы что попроще – заклинание или зелье какое-нибудь. – Вы, людишки, создания никчемные, ха-ха! – Да, создали же боги такими... убогими, ничего не поделаешь, ни с чем без божьей помощи справиться не можем. На вас, демонов, одна надежда... А кстати, почему ты без вина и женщин? – Да в этих гребаных пещерах ни того, ни другого. Была девка, и та потерялась, теперь ищем всей толпой. А вино у ее папаши, но его просить – себя не уважать. Убил бы да взял так, но обещал этой дуре, что не трону, сама хочет его прирезать. Дожил, Ямор меня! Я, демон, даю какие-то сраные обещания! А еще треплюсь со всяким светлым дерьмом вроде тебя! – Так чего же треплешься? – Не с кем больше, скука смертная... Чего лыбишься?! Может, хоть на твою приторную рожу насмотрюсь, и меня вырвет от омерзения! Все развлечение, ха-ха! Жрец смеется. – Мой долг помогать нуждающимся. Если тебе поможет, что ж, поговорю с тобой так долго, что тебя от моего голоса будет тошнить. – Во-во, валяй... Эй, чего там суетишься, будто в поход собрался? – В самом деле собрался, почти собрал сумку, осталось еще пару артефактов, свитков и зелий, на всякий случай. – И куда собрался? За нами? – Нет, но тоже вниз. На третий этаж под крепостью. Недалеко, зато, быть может, надолго. На сколько хватит духу. – Это что за место? – Да вот, нашли с Эгордом на наши головы, теперь приходится эти самые головы ломать, но мы это любим. И жрец начал рассказывать про комнату в подземелье. Эгорд нахмурился. Опрометчиво сообщать такое Хафалу, он только и жаждет разжиться источником силы, отомстить Эгорду, а эта комната может дать силу такую, какой позавидуют боги. – Комната без времени? – произнес Хафал в сердитой задумчивости. – И что, в той комнатушке ничего, только голые стены? Эх, лучше бы голые бабы... И какого Ямора там торчать? – Ну, если торчать, то никакого. А если заниматься делом, то можно, не теряя времени в реальном мире, набрать могущество, обогнать других. – Каким еще делом? – Читать, например. Демон фыркнул презрительно. – Тоже мне, занятие... – Ну, или, на худой конец, отрабатывать боевые приемы. – С кем? Долбить по стенам? Знаю, было дело, когда этот ледяной прыщ держал меня в тюрьме. Лучше, чем ничего, но далеко на такой тренировке не ускачешь, нужны живые противники. Эх, запереться бы там с девкой, которую сейчас ищем, там-то ей от меня бежать некуда, ха-ха! Халлиг закончил сборы, успел выйти из лаборатории, все этажи промелькнули мимо него на лестнице, Эгорд видит его через «окольцо» на пальце демона и через стрекоз, те около жреца, следуют как привязанные. – Напомнил ты мне случай из молодости, – говорит Халлиг, входя на первый подземный этаж, – я тогда был разбойником... Демон рыкнул. – Ты че, был разбойником?! – Все были разбойниками, ворами, насильниками, головорезами... Словом, демонами. Не на деле, так в мыслях. Те, кто не был на деле, просто боялись загреметь под топор палача, а не потому что святые. Каждый изначально – демон. Каждый хочет не работать, брать чужое без спроса, за так да побольше, побольше, вытирать о других ноги, а всех, кто слишком силен, убить побольнее. Халлиг вздохнул. – Но раз закон грозит пальцем и рубит головы, можно хотя бы делать вид, что порядочный, мол, даже если бы закона не было, все равно бы на чужое добро ни-ни... Так вот, когда я был юнцом в банде... И Халлиг рассказал, как его банда напала на караван, который ехал на ярмарку в город. Защита у каравана была слабенькая, народ особо не сопротивлялся, но многие разбежались, бросив добро. В составе каравана путешествовал бродячий театр. Город был уже близко, и актеры успели нарядиться в костюмы для спектакля. А во время атаки, ряженные как петухи, разбежались. Один из банды запрыгнул в крытую повозку, обнаружил, что кто-то выскочить не успел, но улизнуть все же попытался. Разбойник в кромешной темноте смог оглушить, а когда жертва упала, бандит сумел разглядеть платье, длинные волосы, нащупал бюст. Разумеется, такой улов его порадовал. Под шум грабежа бандит сделал свое мужское дело, выпрыгнул из повозки довольный, завязывал штаны, а когда подельники поймали актеров, выяснилось, что женщины среди них фальшивые, по традициям некоторых народов играть в театре разрешается лишь мужчинам, что подтвердилось, когда с якобы женщин сорвали парики. Разбойник испугался, оглянулся на повозку, лапа схватилась за промежность. «А кого же я тогда...» – только и сумел промямлить. Потом бандиты собрались у костра, а тот бедняга лишь пил и смотрел в костер несчастными глазами, остальные ржали и подливали ему в кружку, даже пытались утешать, мол, с кем не бывает... Халлиг еще не закончил, а демон уже ржал так, что распугал живность, ближайшие зверьки так и вовсе от страха померли. Хохоча, демон свалился с насиженного места, покатился по склону, его остановил здоровенный камень, а Хафал все трясется, согнувшись пополам. – Вот-вот, мы тоже веселились ночь, – говорит жрец. – Так, я на месте. Эта дверь ведет в комнату, где время замерзает. Демон смеяться перестал. – Бррр! Не говори «замерзает». А то в башке сразу ледяной червяк, с которым ты водишься! – Ладно, замирает. Обожди минутку... Халлиг снял кольцо, положил на землю так, что Хафалу видна дверь в комнату. Ладонь в желоб замка, щелк, дверь с гулом поползла вверх, из-под нее синевато-белый свет. Жрец вошел, и дверь медленно опустилась. Но уже через миг – поднимается вновь... Халлиг вышел как в трансе, смотрит перед собой словно сквозь стены, вдаль, губы шевелятся... – Эй, ты чего? – зовет демон. – Тебя что, Ямор с наложницей перепутал? Халлиг пришел в движение, словно оживающая каменная статуя, занес ногу, чтобы, видимо, пойти по коридору, но замер, будто что-то вспомнив, вернул ногу обратно, взгляд рыщет по полу, наконец, уперся через «окольцо» в Хафала. Жрец подбирает артефакт. – Можно возвращаться. – Ты же только пришел! Халлиг ткнул посохом в дверь. – Там я пробыл пять дней. Новый рекорд. Шипы на бровях Хафала дернулись. – И что там делал? – Ох, чего только не делал, лишь бы не сойти с ума... На чем мы остановились? Я, кажется, рассказывал, но забыл, о чем... – Р-р-р! Ну и развлечения у магов... Твой подельник в темноте по ошибке оприходовал... – А, вспомнил, – воскликнул жрец и засмеялся, – так вот... И жрец на обратном пути стал рассказывать демону байки из лихой молодости, одна другой пошлее, на вкус демона. Тот ржет как псих, распугал всех букашек, грызунов и чешуйчатых, случился даже небольшой обвал. – И как тебя только занесло в Светлый Орден, – не понимает Хафал. – Это скучно. Влюбился в девчонку, сбежал с ней на край света, там жили на добро, которое награбил, сделали детей, а потом нас нашла банда – темный маг, демоны и ребята из банд, где я раньше куролесил. Решили, что у меня припрятан клад. Жену и детей под нож, меня ранили, но я, бывший адепт Темного Ордена, владел магией, и удалось сбежать. А потом... Халлиг на какой-то опасной грани, но переборол себя, взял в руки, пытается быть как ни в чем не бывало. – Говорю же, скукота. Давай лучше расскажу, как меня принимали в Темный Орден, я тогда чуть штаны не обделал... И Халлиг, уже копаясь в лаборатории, начал рассказывать про темного мага Халлига, у демона опять приступы смеха, а Эгорду только и остается дивиться, как мало он знал о Халлиге. После такого даже заснуть не получается. Пришлось нашарить в сумке усыпляющее зелье из листьев равновесника. Утром отправились в путь, к ним присоединился Хафал, чему Тиморис, конечно, не обрадовался. – Чем занимался? – полюбопытствовал у демона Эгорд. Тот оскалился. – Пещерных червей давил, уж очень их морды похожи на твою. Растений по пути все больше, местность пересекают щупальца подземных рек, потоки воды чуть ли не в каждой пещере, а переходы между каменными желудками стали как джунгли, приходится замораживать, а потом растапливать или ломать. А то и просто выжигать. Когда все это осталось позади, Жея смогла лететь свободно, не опасаясь зацепить куст или врезаться в стену, а демон смог передвигаться длинными и высокими прыжками, от них грохот и фонтаны камней. В пещере черно-фиолетовый сумрак. Эгорд спускается по камням, за сапогами ковер инея тает в солнечной ауре Леарит. Хафал скачет с камня на камень, оказался внизу раньше всех, последним спустился Тиморис, колдует на ходу что-то съестное для Жеи, птица у него на плече. Из подвижной живности тут разве что парочка мокриц размером с башмаки, да и те разбежались, когда рядом грохнул лапами демон. Зато мха и лишайника целые плантации, внутри текут лиловые, синие, голубые соки, их свет залил пещеру суровым усыпляющим светом, как в отшельническом храме, где жесточайший аскетизм и строгие нравы, зато мир, покой и порядок. Статуи в «храме» тоже есть, но те, кого они изображают, вовсе не отличаются миролюбием и склонностью к порядку. Демоны. Их статуй куда больше, чем животных, Эгорд и спутники бродят среди них как в рыночной толпе, где время заморозили. Демоны в самых диких позах, словно окаменение накрыло в разгар битвы. Замахиваются лапами для удара, корчатся будто в предсмертной агонии, вгрызаются когтями и зубами в кого-то невидимого, разрывают на куски, рычат в потолок... Тиморис рассматривает каждую статую, похож на шустрое привидение, кружит и боится задеть, повредить, особенно когда рядом статуи особей женских. Его глаза вращаются около пышной каменной груди одной из демонесс. – Вот это понимаю, искусство! Твоя родня, Хафал! – Я об таких лапы вытирал. Скорее, твоя. У демона к изваяниям интереса нет, идет гордо, а если на пути статуя, отпихивает хвостом. Упавшие статуи трескаются, но не разбиваются. Эгорд смотрит под ноги, под сапогами что-то хрустит. Не только иней. Кости. Земля усыпана скелетами приземистых рептилий, размером с крокодилов, только выше, из позвонков торчат кривые кинжалы гребней. Эгорд присел у одной из статуи, ладони держат череп рептилии. Рядом нагнулась Леарит, щеку воина-мага щекочет хвостик ее косы. – Странно, – сказала она. – Да уж, более чем. Эгорд опустил череп на землю. Рядом возникла рожа Тимориса, нос уткнулся в череп рептилии, ему на плечо села Жея, тоже смотрит на череп, можно ли это есть. – Да это же василиск! – говорит Тиморис. – Ну да, пещерный! – Видимо, с ними демоны и сражались, – говорит Эгорд. – И от их взглядов окаменели. Леарит склонила голову набок, теребит серьгу. – Если василиски сковали врагов, то от чего погибли сами? – Наверное, их было больше, – говорит Тиморис беспечно. – Этих убили демоны, а другие, победив, смылись. Все просто! Я сама догадливость, правда, красавица? Тиморис ухмыляется, чешет шейку Жеи, птица довольно воркует, роняет золотые искорки. – А чего вы говорили про странности? – Это не пещерные василиски, а болотные, – говорит Эгорд, потирая в руках косточку из гребня. – Как, по-твоему, болотные оказались в пещерах? – И кости чистые, – добавляет Леарит. – Как и статуи. – И что? – не понял Тиморис. – Если мясо разложилось, значит, битва была давно, – отвечает Эгорд. – На костях и статуях должен расти мох и лишайник. Леарит озирает пещеру. – А они чистые, будто все случилось... только что. Тиморис меняется в лице, Жея с его плеча перелетела на плечо хозяйки. Теперь воин оглядывается с подозрением, пальцы на рукоятках сабель. Эгорд трет косточку василиска... Крак! Сломал. На изломе вспыхнули фиолетовые огоньки. Воин-маг вскочил, пятится, утягивает за руку Леарит. – Все прочь от костей. От статуй тоже! Тиморис последовал примеру Эгорда, взгляд забегал, лязгнули сабли. – В чем дело? – Вот в чем! – рыкнул Хафал. Демон оплел хвостом статую, та оторвалась от земли, зависла высоко. Хитиновая туша согнулась, и хвост обрушил изваяние на пластины спины, каменный демон разломился, каждая ручища Хафала схватила по половине, и человек-скорпион распрямился, поднял над собой. Из разломов льется кровь, вываливаются потроха, каменная у статуи лишь кожа, а под коркой блестит мясо. Хафал обрушил половины на травяной ковер. – Сгруппироваться! – отдал команду Эгорд. Тиморис покачал головой устало. – Ну вот, опять западня.