Холод, согрей

Утром реку покинули, вновь каменные кишки пещер, спускаться порой приходится круто. Их остановил каньон – пересекает пещеру поперек, шириной метров пятьдесят, противоположных берегов два, за каждым – пещера. Развилка. Но куда свернуть, проблема не самая острая. Дно провала черно как ночь, но можно разглядеть, как внизу распустил сеть корней огромный плотоядный цветок с тремя лепестками словно из мяса, похожи на языки, по краям усеяны зубами, в центре цветка пульсирует зубастый колодец. – Милый цветочек, – сказал Тиморис. – Сколько ж его водичкой поливали, если так выбухал? – Поливает себя сам, – ответил Эгорд. – Кровью. – Спасибо, дружище, успокаивать ты мастер... Хафал швырнул хвостом валун, что лежал рядом, над пропастью, и когда камень долетел до ее центра, цветок бросился вверх на стебле, сплетенном из корней, три лепестка схлопнулись на камне, тот разлетелся на куски, а клинок из лепестков медленно оседает, лепестки раскрываются... Демон доволен. – Хорошая тварь! Об нее можно почесать клешни! А тебе, ссыкун, – повернул голову к Тиморису, – надо не сабли носить, а спицы! Шарфики вязать. Проваливай обратно в крепость да запрись в подвале! Тиморис вынул из ножен сабли. – Неплохие спицы выйдут из твоих жвал! – А из твоей шкуры – шарф! Между демоном и Тиморисом вспыхнуло желтым, демон отшатнулся, рыкнул, Тиморис отвернулся, ладонь прикрыла лицо, сабля так и повисла в замахе, а на пластинах демона уже черные следы – прикосновение светлой магии. – Камалия! – воскликнула Леарит. Эгорд и Леарит подбежали к золотому силуэту, его сияние, слабея, обнажает черты девушки в облегающей белой одежде, с синими волосами, посохом, знаком солнца на груди. – Получилось! – сказала Камалия. Она вертится, осматривает всех. – Теперь могу мгновенно перемещаться на большие расстояния. – Как? – спросила Леарит. – Клесса. Он прекрасный маг и богатый источник энергии. Мы долго работали, и вот получилось! Эгорд улыбается. – Будешь путешествовать с нами? – Иногда. Заклинание требует перезарядки, буду исчезать. Пока не умею отдаляться слишком, могу сопровождать только в верхних пещерах. Но мы с Клессой обязательно найдем решение, смогу не только глубоко под землю, но и на другой край мира. – Ух ты! – воскликнул Тиморис. – У нас вторая Жея. Летает, светится, глаз радует. Камалия сделала в воздухе реверанс. К ней подлетела Жея, счастливый клекот, Камалия следит за кружением птицы, смеется, тоже начинает кружить. Фантом не уступает Жее в проворности. – Только бабы-призрака не хватало, – ворчит демон. – Будет вилять задом, а я даже пощупать не смогу. Жея и Камалия пролетели по обе стороны от демона, по пластинам скользнули лучи, демон сдержанно вздрогнул, закрыв глаза. Обзавелся еще несколькими черными полосками. Порыкивая, встряхнул головой. Камалия нависла над обрывом, заглядывает в пропасть. – Препятствие... Поплыла к другому берегу, Жея за ней, но ближе к середине остановилась, предупреждает криком. Тиморис на край обрыва с вытянутой рукой, чуть не улетел вниз. – Осторожно! На призраке сомкнулись мясные лепестки, зубы с трех сторон пронзили девушку, тихий крик, взрыв солнечных пушинок, будто сдуло гигантский одуванчик. Над цветком вспыхнуло, призрак Камалии появился вновь, невредимый. Разделился на трех одинаковых призраков. Три Камалии воткнули набалдашники посохов в концы лепестков. Потащили к берегам. Лепестки невольно раскрываются, пульсируют в протесте, одна из Камалий подтянула посох с лепестком к берегу, откуда следит Эгорд. Другие Камалии тоже дотянули, каждая до своего берега. В метре от сапог Эгорда Камалия воткнула посох в землю, словесную цепь заклинания увенчал жест, и посох превратился в конус солнечного стекла с множеством граней. Глыба намертво приклеила конец лепестка к тверди. На других берегах тоже два солнечных обелиска, левая Камалия весело кружит вокруг своего творения, правая машет Эгорду и остальным рукой. Живой трехлучевой мост с зубами вместо перил. Камалия отплыла, уступая. Рука вытянулась к мосту в приглашении. – Прошу! Все, кроме демона, заулыбались, Леарит хихикнула. – Сжигать мосты ума много не надо, – говорит Тиморис восхищенно, – а вот строить... Группа цепочкой проходит по лепестку, тот пульсирует, Эгорда покачивает как на море, с лепестка взлетают испарения. А вот и цветочная глотка, та еще жуть. Тиморис чуть не сорвался, но удержала Леарит. Эгорд ткнул подбородком в правую пещеру. – Туда. Дошли до берега, и призраки Камалии слились в одного. – А почему не идет он? Люди обернулись. Хафал остался на том берегу, смотрит презрительно, руки крестом на груди, плевок в сторону... Рванул к обрыву, лапы загрохотали, оттолкнулись от края, демон уже превратился в гиганта с клешнями, пролетая над горлом цветка, свернулся в хитиновый шар, вращается, пластины сверкают. Казалось, не долетит, сгинет в пропасти, но ядро грохнуло о лезвие берега, отскочило вперед, Эгорд и Тиморис отпрыгнули в стороны, последний с руганью упал на задницу. А шар вкатился на стену, очертил полумесяц, в воздухе развернулся, и удар о землю приняли уже не клешни, а ладони, от демона отпрянула волна пыли. Хафал пошел в пещеру. Камалия посмотрела на Эгорда, пожала плечами, воин-маг улыбнулся, Жея приземлилась на плечо хозяйки, воркует озадаченно. Тиморис стряхивает пыль. – Позер сраный... Остальные пошли за демоном, замыкает Камалия, ей пришлось задержаться – освободить цветок от кристаллических оков. После Камалия присоединилась к Леарит, на ходу щебечут о своем о женском, Эгорд слов не разбирает, но хочется улыбаться, как пению пташек в саду. Камалия шепчет на ухо Леарит, глядя на кого-нибудь, и они сдержанно хихикают. – Ну все, не умолкнут! – проворчал демон. Идет далеко от Эгорда, болтовня девушек о красотах пещеры и делах острова его бесят, а вот Тиморис, топающий теперь позади всех, наоборот, парочкой дам любуется. Стрекозы показывают Эгорду пещеры далеко вокруг, словно он нерв с кучей щупалец, чувствует каждое, и они сообщают, куда именно ведут следы темных магов. И все крепче мысль, что следы оставлены намеренно... Скоротать поход Эгорд решил беседой с Халлигом. Связался через Око Асимиры, лицо жреца соткано лучами. – Только что вернулся из нашей загадочной комнаты, – известил Халлиг. – Сколько там пробыл? – Четверо суток. Но главное, я решился там поспать. – Вот как! И как ощущения? – Любопытные. Снился сон. – Я весь внимание. – Видишь ли, первые трое суток в этой комнате я посвятил книгам – заучивал и оттачивал новые заклинания, ну, в пределах возможного в столь тесном помещении. Также прочел исторический фолиант о воинственных племенах архипелага Раяна, о тамошней флоре и фауне, о магии их шаманов. А четвертые сутки – спал. И снилось прочитанное! Эгорд усмехнулся. – Бывает. Мозг объелся впечатлениями, как тролль на ферме, до заворота кишок, в нашем случае – извилин, а во время сна все раскладывается по полочкам, мы лишь наблюдаем за тенью процесса, как за дымом, что валит из-за горизонта, хотя пламени не видно. – Так-то оно так, но снилась не абсурдная мешанина. А грамотно построенный сценарий, будто продуманный заранее. – Вот как... – Местность по типу лабиринта. Но стены лабиринта были из элементов, которые я вычитал в том фолианте. Местные виды трав, кустов, деревьев. Такая же земля, такие же минеральные породы, насекомые, рыбы, птицы... Жилища и заборы тех же культур. Выглядело как настоящее, но построено было так, что куда угодно не свернешь – это был именно лабиринт, и перемещаться можно было лишь по коридорам. – Надо же, сколько деталей. Обычно после пробуждения подробности забываются. – А я помню все до мелочей, даже ярче, чем в жизни. Лабиринт не пустовал, он был заполнен существами, о которых я прочел все в той же книге. Хищные змеи, крупные звери, крестьяне с инструментами, охотники с пращами и луками, воины различных племен, от новичков до военачальников, шаманы, гигантские монстры, которым племена поклоняются и приносят жертвы... – В общем, вся книга. – Да. И все пытались меня убить, а я, само собой, оборонялся. Причем встречались в порядке возрастающей сложности. Сначала самые легкие, например, местные виды крыс и змей, а как только я научился побеждать их более-менее уверенно, им на смену пришли крупные звери и дикари-карлики... – Кажется, понимаю, в чем соль... – И я понял. Особенно когда заметил, что битвы подстроены так, что победить я мог лишь с помощью заклинаний, которые учил до этого трое суток. В общем, отточил их так хорошо, что до сих пор поражен. В жизни бы вряд ли так скоро побывал в ситуациях, да еще много раз, когда пригодились бы эти заклинания, а тут все сразу! Невероятно полезный опыт! Теперь, если эти заклинания пригодятся в реальности, применю их, будто изучал всю жизнь. – Невероятно! – Причем после каждой победы была какая-нибудь награда в моем вкусе. Например, в сумке убитого врага мог оказаться мой любимый фрукт. – Мотивация побеждать. – А в финале я сражался с Изаром Рукокрылым, это вождь ватиллов, самого сильного племени на архипелаге, мастер ближнего боя, искусный боевой маг и великий герой, в книге описаны его подвиги, хотя с нашей точки зрения некоторые вряд ли можно назвать подвигами, но воинственных качеств у него было предостаточно. Пришлось попотеть, чтобы с ним справиться. Интересно, что было бы, если бы меня убили? Проснулся бы или умер в самом деле? – Думаю, первое. Вряд ли настоящая смерть входит в концепцию обучения, а эту комнату строили исключительно ради обучения. – В следующий раз подставлюсь под удар, проверю. Так вот, когда я победил, угадай, какой мне достался трофей? – Судя по-твоему лицу, весьма не детский. – В логове Изара я нашел клетку, в ней сидела пленница, и представь себе, знакомая. Вспоминал ее, когда сидел в комнате и в перерывах между чтением предавался ностальгии. Видел ее в молодости, очень понравилась, но я не имел возможность к ней приблизиться, а уж завести отношения – тем более, и ночами о ней мечтал. А тут – вот она, в клетке! Лучше, чем в жизни, с деталями, которые додумал по молодости. Разумеется, я ее выпустил, она тут же начала благодарить, мол, я спаситель, герой из героев, я аж надулся от собственной важности, да простят меня боги, а рядом с клеткой стояла кровать Изара, двуспальная, ну и, в общем... Эгорд смеется в ладонь беззвучно, но от души, Халлиг почесал в затылке, тоже посмеивается, улыбается своим мыслям. – Да уж, представляю, – говорит Эгорд, – что будет в голове Тимориса, если он заснет в той комнате. Думаю, его даже Ямор не добудится. – В общем, после я проснулся, увидел стены комнаты. И охватила тревога. Она и раньше посещала в этом месте, но из-за того, что я был там слишком долго и опасался заснуть. А теперь, наоборот, боялся поддаться соблазну остаться навсегда. Лишь осознание, что сила комнаты не изучена до конца, заставило выйти. Как и ожидалось, в реальности не прошло и мгновения. Песочные часы, что я поставил перед входом, не успели просыпать почти ничего. – Теперь и мне не терпится заночевать в той комнате. Думаю, каждому из нас следует там побывать. Даже Велире. А вот Хафалу туда нельзя. Только второго Зараха нам не хватает... – Значит, появилась еще одна причина найти Велиру и вернуться. Тем лучше. Без ледяного мага остров, хоть и полный чудес, все же какой-то сиротливый. – Постараемся. Когда над островом навис полдень, пришлось устроить привал – Тиморис с Хафалом опять умудрились поссориться, Тиморис со злости метнул огненный шар, но тот, как обычно, взорвался в руках. Спас артефакт, но воина ранило, Леарит и Камалия занялись лечением. – Тиморис, огонь не причинил бы демону вреда, – напомнила Камалия. – Да помню... Уй! Тиморис дернулся, Леарит коснулась ожога. Тут же обезболила, и воин расслабился, а Леарит продолжает плести чары. – Ты помнишь об этом после битвы, а не во время оной. Эгорд от греха подальше увел Хафала в соседнюю пещеру, предложив еще раз схлестнуться в дуэли. Пусть лучше вымещает злость на том, кому вреда причинить не сможет. – Этот петух достал обвинять меня в том, что я причастен к исчезновению Велиры, – говорит демон, сражаясь с Эгордом. Тот отражает удары спокойно. – Ну а что ему думать? Я и сам не исключаю. Назвался демоном – терпи. На демонов все катят бочку. – То-то у меня шкура такая толстая. – Перетерпишь, вы твари живучие. Эгорд начал уставать, и пришлось пустить в ход магию, воин-маг снова победил. Хафал, само собой, рассердился, исчез куда-то, наверное, вымещать злобу на монстрах. Эгорд проведал остальных, Тиморис уже как огурец. Воин-маг решил воспользоваться передышкой – заняться алхимией. Выбрал пещерку, расположил лабораторию на ледяной плите по пояс – на ней вырос дворец колб, в каждой бурлит жидкость, вещества по трубочкам сбегаются в стеклянный пузырь, вокруг него нити солнечной энергии собираются в сложные символы. Перчатки лежат на уголке плиты, сейчас нужна ювелирная работа пальцев. Рецепт сложный, процесс требует жесткого контроля, Эгорд отслеживает каждую колбу, в одну что-то подсыпает, в другой усиливает пламя, в третьей корректирует чары. Но все же успевает перекусывать – то и дело запускает пальцы в мисочку с сухим походным кормом, темную соломинку в рот, жует с хрустом, глаза бегают от колбы к колбе... – Опять хомячишь! В смысле, химичишь. Рядом возник Тиморис, веселый, кулаки деловито уперты в пояс, любопытный нос к колбе, вдыхает, блаженный ах, затем к другой колбе, опять вдох, но тут же прочь, как от гадюки. – Фу! Дрянь какая... А чего бодяжишь? – Целебное зелье. Новый рецепт, втрое эффективнее нынешнего. – Ого! С нашей-то нескучной жизнью более чем актуально! Не отрывая взгляд от лаборатории, Тиморис запустил пальцы в мисочку, кинул кусочек сухого корма в рот. – Ммм, пальчики оближешь! Взял горсть темных веточек, отправил в рот все, хруст как от молодого костра. – Фто это? – спросил с набитым ртом. Эгорд следит, как медленно пополняется главная колба, меняя цвет. – Сушеные лапки паука-гнилоеда. Рвотный звук, Тиморис согнулся пополам, выплевывает, кашляет. Эгорд отвернулся от лаборатории, смотрит на Тимориса с недоумением. – А что? Воин развернулся, широкие сердитые шаги ведут из пещеры, ладонь оттирает губы. – Тьфу ты, Ямор тебя!.. С тобой свяжешься... Эгорд провожает озадаченным взглядом. – Что не так-то? Пожал плечами, взял из мисочки лапку. – Очень питательно, между прочим. Положил в рот, внимание вновь к лаборатории, главная колба почти полная. Хм... Ее содержимое приобрело зеленоватый оттенок. Жидкости текут в колбу, конечный продукт то и дело меняет цвет, но всегда есть примесь зеленого. Эгорд сцапал с плиты веер листков, мелькают расчеты, такого эффекта быть не должно. – Странно... Чего-то не учел. Колба наполнилась до края, и Эгорд остановил работу установки, колба перекочевала в пальцы. Да, что-то не так, но радикальных отклонений быть не должно, он ведь перепроверил записи, не первый же день алхимией занимается. Указательный палец оброс ледяным когтем. Эгорд прочертил на руке с колбой глубокую царапину, вспухла бордовая гусеница, с нее потекли капельки. – Что ж, посмотрим, как быстро заживет. Эгорд приставил горлышко колбы к губам, голова запрокинулась, и сосуд быстро опустел, а глаза расширились, потому что увидел на потолке... – Опять ты! Колба упала, Эгорд отступил на шаг, ладонь на рукояти меча. Хафал прижимается к потолку, пластины и бугры мышц похожи на камни, хвост прилип к своду буквой “S”. Линии начали дрожать, все окрасилось в зеленый, голова закружилась, к горлу подступает тошнота. Накрапывает каменный дождик, демон с треском отжимается от потолка, открылись глаза, вспыхнули зеленые огни, Хафал смотрит на Эгорда вниз головой, хвост извивается. Воин-маг схватился за горло, все качается, Эгорд зашатался как пьяный, упал на спину, попытка подняться провалилась. Сквозь зелень видит, как с потолка падают на ледяной стол и в колбы... капли. Срываются с жала демона, от стола вьется дымок. Вот почему зелье позеленело. Организм справился бы, не первый раз травится ядом Хафала, но, похоже, в сочетании с новейшим зельем яд стал сильнее. Эгорд повернулся на бок, его вырвало. Земля дрогнула, а затем грудь Эгорда сдавило, чуть не задохнулся, боль приглушила тошноту, его вздернуло вверх, Эгорд увидел внизу Хафала, свои сапоги – качаются безвольно, все тонет в зеленом болоте, даже воздух как тина. – Тащить в рот всякую гадость без разбора, – изрекает демон, наслаждаясь каждым слогом, – чрева-а-ато... Смеется. – Надо прикончить тебя раньше этой гадости. Чем бы?.. Вспороть кишки? Башку отрезать? Нет, слишком быстро. Отстригу то, что так обожает твоя белобрысая подстилка, ха-ха! И вдруг... все прошло. Зелень погасла мгновенно, голова не кружится, тошнота исчезла, вновь ощущаются все конечности, все пальцы. Хафал тоже заметил странное, взгляды пересеклись. Эгорд отдал мысленный приказ доспехам, те выпустили светлую энергию в виде лучей, хвост почернел, кольцо сегментов разжалось, демон с рыком отшатнулся, хитиновая плеть смахнула со стола колбы, звон стекла, Эгорд приземлился на ноги. Будто родился заново! Жало успело чиркнуть по руке, на царапине зеленая слизь, засияли чары исцеления, Эгорд чувствует, как кислота разъедает кожу, но чары восстанавливают, держится баланс. Почему не действует яд? Хафал тоже ждет, чернота на хвосте уже рассосалась, а Эгорд по-прежнему излучает здоровье. Кажется, яд в сочетании с новым рецептом вовсе не убивает, а дает иммунитет к себе же. – А сколько капель ты уронил в колбу? – спросил Эгорд. – Три, а что? – ответил демон, все еще ждет, когда яд сработает. – Отлично, – сказал Эгорд. – Надо будет и других напоить. До Хафала дошло. – То есть, десять! Да, десять капель влил, целый ручей, даже не считал! Эгорд засмеялся. – Поздно, приятель. Вынул меч, клинок крутанулся, вторая рука скопила энергию, воин-маг натянул тетиву заклинания, готов метнуть, тело обросло ледяной коркой, инеем, глаза пылают синим. – Уйдешь сам или помочь? Демон зарычал сквозь зубы, хвост разметал оставшиеся на столе колбы, кулаки сжались до дрожи, с них закапала кровь... Эгорд проводил Хафала улыбкой. Подумал, что рассказывать об этом Леарит не надо. Все хорошо, что хорошо кончатся, а лишний раз пугать ни к чему. Скажет, что в результате долгих и кропотливых опытов нашел зелье против яда Хафала.