Холод, согрей

Колебание паутины затухает, прозрачные нити, к которым прилипли жертвы, начинают белеть, и белизна расползается по жидким веревкам во все стороны, очерчивается белыми линиями вся сеть. Велира пробует дотянуться до сабель, те увязли совсем рядом, но тщетно. Чем сильнее оба дергаются, тем плотнее обволакивает липкий кокон. Одна из стрекоз тоже запуталась в паутине, дергается, и скоро Эгорд увидел глазом этой стрекозы лишь белесое марево. Похоже, шпионка утонула в паутине совсем. Эгорд приказывает стрекозам держаться осторожнее. Связывается через «окольцо» с Леарит. – Милая, Хафал с тобой? – Да. Собираю кристаллы, а он развлекает похабными комплиментами. А что? – Бросайте все, направляйтесь дальше по пещере, в которой вы сейчас, первый поворот направо, затем третий налево, там вас перехвачу. Хорошо, что по всем пещерам в округе рассеяны стрекозы, текут как кровь по жилам, Эгорд знает, где каждый из его спутников, знает кратчайшие пути. Тем временем, осы приближаются к Тиморису и Велире, жужжание все громче, видно, как трепещут крылья, мерцают сеточки в глазах. – Ребята, я не вкусный! – орет Тиморис, крутит башкой, пытаясь вырваться. – Фу! Брысь! Кыш! – Чтоб вы потравились моей кровью! – прокляла Велира. Первые твари врезались в сеть, некоторые протаранили пленников в доспехи, паутина натянулась, отпружинила их обратно, те сбили следом летевших, но тем, кто попал не в людей, а в паутину, повезло еще меньше – прилипли, пытаются высвободиться, но толку нет. Остальная масса ос затормозила, зависла в воздухе, колодец забивается красным гудящим тромбом. Наконец, словно посоветовавшись, от клубка ос отделилась группа, подлетела к людям, осторожно нарезают вокруг замысловатые восьмерки, будто решают, с какой стороны удобней подступиться, чтобы не вляпаться в ловушку. – Что, обжоры крылатые, страшно? – кричит Велира. – Ну давайте, вот оно, мое нежное горло, впивайтесь! Уж одного загрызть успею... – Мать бесова! – взвыл Тиморис. Из черной трещины, куда уходят корни самых толстых нитей, выползает вверх ногами паук размером с быка. Лапы в черных иглах, на каждой лапе клешня, паук движется, стискивая белые канаты этими ножницами, от тяжести ткача нити провисают. – Ямор меня! – ругнулся Эгорд. Ему известен этот вид пауков. Арахнид карабкается к центру паутины, блестит пирамидка глаз, копошатся две пары влажных хелицер, одни огромные, ими паук умерщвляет и впрыскивает растворитель, вторые поменьше, высасывают раствор из жертвы. Из жирного брюха торчит лес шипов. – Оски, милые, лучше съешьте вы! – трындит Тиморис в панике. – Я вкусный, лапки оближете! Паук приближается к людям, Тиморис пытается вырваться еще отчаяннее. Велира испепеляет будущего палача взглядом. – Съешьте лучше этого уродца! Чудо, но осы, словно вняв совет, повернулись к пауку, а затем кинулись на него, окружили, начали жалить, будто в самом деле увидели более вкусную пищу, хотя, что более вероятно, просто не хотят делиться добычей. Паук остановился, чуть сжался, глаза вращаются бешено, прицеливаются каждый в свою цель. Паук то и дело выбрасывает в разные стороны две, а то и три лапы, сбивает ос, паутина раскачивается. Осы кидаются на брюхо, жалят, но застревают между шипами, а самые невезучие на них напарываются, но все же осы жалят настойчиво, паука почти не видно в клубке полосатых брюшков и дребезжащих крыльев. Насекомые гибнут в битве с пауком каждую секунду, но горстка, самые умные, остались кружить вокруг Тимориса и Велиры, уселись на них, две на Велиру, три на Тимориса, скребут по доспехам лапками, жвалы и жала ищут незащищенные места, давно бы нашли, но от качения паутины осы то и дело срываются. Одна тварь все-таки запустила ротовые клещи Тиморису в зону мужской гордости, воин задергался как ошпаренный. – А-а-а, только не туда, скотина крылатая, больно же! Велира смотрит с яростной улыбкой. – Так тебе и надо, бабник! Но тут ее лицо обхватила оса, крючки на лапках вонзились до крови, Велира мотнула головой, но тварь удержалась, девушка с вызовом смотрит в осиные глаза. – Подавись, гадина! Отхаркнула, смачный плевок в морду насекомого. Оно замотало головой, но не выпустило, лапы лишь сильнее вонзились в кожу Велиры, она стиснула зубы. Ледяные крылья уже толкают Эгорда в тот самый колодец, где кипит борьба, крылья воина-мага сложились, он пикирует, за ним тянется след мороза и розовые хлопья энергии от чар телекинеза, взгляд заточен заклинанием дальнозоркости, уже видит сияние красного клубка далеко внизу. «Теперь ныряйте в разлом слева от тебя, Леарит! – шлет мысленные указания. – Он спустит на площадку, там три пещеры, прыгайте в самую маленькую, она выведет в широкий каменный колодец...» Уже видна каждая оса красным пучком света, заметен каждый белый канат паутины... Эгорд распахнул крылья, ледяные полотна выпучились вверх, подошвы сапог вмялись в толстую нить в центре, тут же приклеились. Сеть круто прогнулась вниз, терзающих Велиру и Тимориса ос стряхнуло, паук сорвался, удержались две передние лапы, осы осыпались с него разом, разлетелись, закувыркались. Но когда сеть пошла в обратную сторону, все паучьи лапы вернулись на нее. Эгорд присел, ладонь коснулась нити, прилипла, крылья и свободная рука держат баланс. От приклеившейся ладони с треском пошло оледенение, белесая нить стала совсем белой, с оттенком синего, от нее заклубился мороз, оледенение ползет во все стороны, очень быстро все липкие веревки стали льдом, паутина замерла. – Эгорд, Ямор тебя, ты здесь! – воскликнул Тиморис, не веря счастью. Сеть лопнула миллионом осколков, таких мелких, что похоже на взрыв морской волны об утес. Эгорд махнул крыльями, они подбросили вверх, сквозь перезвон льда слышны крики Тимориса и Велиры, мерзкое визжание паука, в граде осколков все трое пролетели через тучу ос, падают в бездну. Осы вновь устремились в погоню. Эгорд перевернулся, полетел вниз головой, руки бросились по направлению полета, пальцы согнулись в когти, между ними закрутились синие волокна энергии. Далеко внизу, под падающими, вспыхнул белый обруч – из стен колодца начал намораживаться лед, очень быстро это кольцо растолстело, внутренние стенки кольца сомкнулись в центре. Трое упали в облако сугробов. Крики оборвались, на снегу три темных силуэта – бреши, повторившие форму тел. Особенно нелепый, из-за большого числа ног, у паука. Осы затормозили над снежной подушкой, кружат вдоль периметра колодца. Первым из снега вынырнул Тиморис, от него фонтан снежков, выплевывает, суетно озирается, пыхтит. Снег выпустил и Велиру, ее вытащила золотая летучая мышь, тут же распалась на сабли, с боевым кличем Велира спрыгнула в центр ледяной площадки, свободный от снега, туда же кубарем выкатился папаша. Осы кинулись на обоих, разреженная туча сжалась в плотный жалящий шар, Велира завертелась, хлещут туда-сюда волосы, свистят сабли, с них брызжет кровь и талый снег, на лед сыплются половинки ос. Насекомые забодали Тимориса, когда он еще был на четвереньках. Под ударами вскочил, нелепо и вразнобой отбивается кулаками, даже сбил одну, но когда оса на полном лету долбанула в голову, Тимориса отбросило, перекатился, поправил перекошенный шлем, вскочил, выхватил сабли. Велира и Тиморис бьются в центре площадки, в окружении роя, почти спина к спине. – Да сколько же этих тварей?! – взвыл Тиморис. – А ты вспомни всех своих баб, – кричит Велира, – примерно столько же! Эгорд снижается, видит, что из пещеры в стене колодца выпрыгнул знакомый могучий силуэт. Между Тиморисом и Велирой на льду растет круглая тень, накрывает обоих, они задрали головы, затем прыгнули в разные стороны, на их место грохнулась туша человека-скорпиона, под ступнями треснул лед, превратилась в лепешку невезучая оса. Хвост завертелся в дикой пляске, рубит насекомых будто шинкует капусту, в каждой лапе по осе, демон откусил обеим головы, обрушил на лед... Тиморису и Велире пришлось отступить, а то еще попадут под раздачу, наблюдают, как рой после знакомства с Хафалом быстро редеет. Демон уничтожил почти всех, остальные разлетелись по краю площадки, сын Зараха прыгнул в центр, победный рев, долбанул себя кулаком в грудь. Тиморис обогнул свежее осиное кладбище на пути к Велире, та лежит, сбитая осой, локти упираются в лед, смуглянка держит рукоятки сабель, зло пыхтит, мысленно еще в бою, но глаза смотрят на Хафала восхищенно. – Дочка, ты как? Тиморис наклонился к ней. Велира откатилась от него вбок, вскочила. – Руки убери! Тебе бы только баб лапать! – Да что ты все о бабах-то?! Велира крутанула саблями. – Наследственность! Снежный холм сбоку от них взорвался хлопьями снега, оттуда показывается веер шипастых лап и хелицеры, из окопа на склон холма выгребает паук, одна кучка глаз смотрит на Велиру, другая на Тимориса. Пронзительный визг, паук побежал в атаку. С клинками наготове отец и дочь сделали пару шагов назад, лица искажены отвращением. Через людей перелетел хитиновый шар, с грохотом рухнул на лед перед пауком в виде Хафала, арахнид резко отпрянул, попятился, замер. Низким голосом Хафал что-то говорит пауку на незнакомом Эгорду языке – клокочет, щелкает, хрюкает, порыкивает, отрыгивает, но в этой какофонии вполне различимы слоги. Паук прижался ко льду как провинившийся пес, глядит на демона снизу вверх, лапы подрагивают. Отвечает, шевеля хелицерами, голос визгливый, с жалобными нотками. Хафал гордо распрямился, глаза вспыхнули, шаг вперед, говорит резко, сердито, паук отступил на три шага, а демон увенчал речь громовым возгласом и отмашкой, будто царь гонит надоедливого раба. Паук отшатнулся. Задние лапы приподняли брюхо высоко над снегом, а передние согнулись до упора, головогрудь коснулась льда, глаза скосились вниз, паук словно поклонился. Затем попятился, а на вершине снежного холма развернулся, побежал, исчез за снежной грядой, его уменьшенный силуэт можно различить на стене, паук спешно карабкается вверх... – Что ты ему сказал? – спросила Велира. – Паучьи дела людишек не касаются, – огрызнулся демон. Тиморис устало вытирает лоб тыльной стороной ладони. – И хвала богам. Над их головами, тем временем, то и дело вспыхивают лучи ослепительной белизны. Леарит зависла над площадкой в облаке телекинеза, выпускает лучи один за другим в разные стороны, сжигает оставшихся ос, те пробуют увиливать, но взрываются тучками пепла. Крылья поднесли Эгорда к Леарит, он завис рядом, любуется, а она, кружась и рассыпая свет, смотрит на него. Оса смогла увернуться от луча, но на нее спикировала Жея. Завертелась в клубке, чуть не протаранила лед внизу, но все же рванула вверх с победным клекотом и добычей в когтях. – Как они нас нашли? – услышал Эгорд голос Велиры, стрекозы передали его вместе с миражами ее настороженного лица, девушка смотрит сейчас на него и Леарит. Тиморис погрузил клинки сабель в сугроб, вынул уже чистые. – Они же маги. Еще и не такое могут. – Ненавижу магов! – прорычал демон. Взмах хвоста, и с жала пролились зеленые брызги. Шипение. На снегу растет язва, из нее валит дым. Велира посмотрела на свои сабли. Те вспыхнули красным, и грязь с них исчезла, девушка неспешно сажает оружие за спину. – Если бы не эти маги, – говорит, – нас бы уже не было... Хафал порыкивает, косится на нее как на предательницу. Отвернулся. Велира подходит к нему. – И тогда ты не смог бы спасти меня от своего прожорливого соплеменника, – произнесла уже мягче. – Никого я не спасал, – буркнул демон, как разбивший мамину вазу хулиган, смотрит куда-то, лишь бы не на Велиру. Жужжание заставило девушку повернуть лицо в сторону снежных насыпей, к ней на полной скорости летит оса, Велира отшатнулась, жало царапнуло кончик носа, но в этот миг осу резко отдернуло. Насекомое докувыркалось почти до вершины снежного холма, упало в снег, а по пути замоталось в белесую нить, та потащила по снегу уже кокон. Паук в расщелине стены перебирает лапами, тянет нить на себя... Кокон с трепыхающейся осой оказался в его жвалах, охотник развернулся, мелькнуло брюхо, исчезло во тьме окончательно. – Давайте убираться отсюда, – сказал Тиморис. Велира провела по носу пальцами, на них осталась кровь. – Как будто в других местах лучше. Тут в каждой дыре по сто тварей, мечтающих набить пузо кем-то вроде нас. – И каждое пузо можно вспороть! – говорит Хафал. – Рррромантика, ха-ха! Хафал, Тиморис и Велира идут к центру, Эгорд, Леарит и Жея спускаются с воздуха им навстречу. Подошвы Эгорда стукнулись о лед, крылья вздыбились, сомкнулись в стрелу, вокруг них летают снежные блестки. – Друзья, давайте держаться вместе, чтобы не попадать в такие ситуации. – Где ты друзей увидел, гусь мороженный! – возмутился Хафал, пнул далеко осиный труп, что лежал на пути. Леарит приземлилась рядом с Эгордом в легком присесте, как на балу, они взялись за руки. – Ну хорошо, господа враги, – говорит примирительно, – давайте не отдаляться от места привала, а то каждый раз вот так суетиться... Тиморис сажает сабли в ножны, вжик, вжик. – Кое-кому нравится... Косится на Хафала. Все встали в круг, смотрят друг на друга. – Дочка, а что у тебя с лицом? – спросил Тиморис обеспокоенно. – Чем тебе мое лицо не угодило? – огрызается Велира. – На свою рожу посмотри, индюк! Эгорд вглядывается в лицо Велиры. – У нее сыпь. Наверное, яд осы. Сейчас дам зелье, пройдет. Эгорд роется в сумке, Велира вынула из-за спины саблю, вглядывается в золотое зеркало на плоскости клинка. – Ах вы, гадины летучие! Расплющила сапогом голову мертвой осы. Хафал смеется. – Почти как я. Если б не пятнами, а вся как помидор, была бы вообще красотка. – А что, была уродка?! Велира пнула демона в колено, но тот недвижим как скала. Все, кроме Велиры, посмеиваются, Жея над плечом Леарит воркует, Велира, закусив губу, рассматривает себя в отражении. Эгорд кинул ей флакончик с противоядием, девушка судорожно сорвала колпачок, выпила залпом, как умирающая от жажды в пустыне. На головы и на всю площадку опускается легкий снегопад. Даже не снежинки, а очень маленькие крупинки льда. Опускаются медленно, описывая завитки, танец льдинок наполняет колодец тихим звоном, звездочки оседают на плечи, хоронят ос, воздух блестит бриллиантовыми огоньками. – Что это? – спросила Велира очарованно. Эгорд улыбается. – Осколки паутины.