– Я... служу... солнцу...
Кости умертвия дрожат, слова дышат страхом, жрец похож на затравленного узника. Фиолетовая энергия вокруг него потемнела, сердцевины пучков стали черными, и сила, служившая жрецу как верный пес, начала осыпать градом кости, кусать, разъедать, но жрец все равно шепчет молитву... Эгорд сорвался к нему, колени вмяли землю напротив, холодные от ледяной магии ладони легли на плечи жреца, Эгорд зашептал молитву. Камалия и Леарит за спиной Альтеона последовали примеру Эгорда. Треугольник магов шепчет, подпитывая жреца силой божественного благословения... Грохот, до этого умеренный, вновь разошелся. Эгорд бормочет с закрытыми глазами, опора под ногами трясет его, огромные камни разбиваются совсем рядом, осколки бьют, но осветленный отдан молитве, она пробирает до мурашек. Далеко – зов Тимориса: – Эгорд! – Хафал! – крик Велиры, такой же далекий. А еще рычание демона, близко и отовсюду, не всегда отличить от грома камней, словно Хафал скачет туда-сюда. Но веки не поднять, даже со стрекозами не связаться. Обращение к богам требует полной отдачи. Земля может провалиться, глыба – расплющить, но сейчас внутри нечто большее, чем страх смерти. Долг. Они трое – осветленный, жрица и богиня, пусть и бывшая, но по-прежнему верная свету, – присягнули когда-то, и жажда помочь такому же, как они, освободить душу от власти некроманта, теперь сродни инстинкту. Умертвие противится, волю хозяина – убивать тех, на кого он указал, – хочется исполнять так же, как голодному животному – есть, но память старшего жреца проснулась. И теперь сквозь страх неподчинения, сквозь жжение обитающей в костях некросилы, обратившейся против своего жилища, Альтеон шепчет молитву, а Эгорд, Леарит и Камалия вместе с ним просят богов освободить...– Холод, согрей. Тьма, озари. Солнце не в небе, Солнце – во мне.
Глаза Эгорда наконец открылись. На жреца опустился столп чистого и мягкого солнечного света, Альтеон запрокинул голову, глазницы затопило белизной, руки в стороны, посох остался парить, сияя солнцем, а Эгорд, Леарит и Камалия плавно воздевают руки к потолку, словно приподнимают шелковые занавески. Из скелета медленно вылетает вверх призрак Альтеона – такой, каким жрец был при жизни, с длинными прядями волос, бородой и усами, мужественным профилем лица. Так же разведя руки в стороны, душа поплыла внутри световой колонны вверх. Сквозь грохот пещеры, крики Тимориса и Велиры, рычание демона слышно... пение хора – благословение богов. Душа вознеслась стремительно, мимо падающих камней, достигла потолка и вместе с рекой света плавно исчезла. Эгорд прыгнул к Леарит, схватил, из спины выбросило ледяные крылья с такой силой, что чуть не вывернуло наизнанку внутренности, обоих крутануло в коротком вихре, а затем крылья ударили о твердь, расколов камни. Колодец далеко в потолке вырос в глазах Эгорда до огромных размеров за один, самый длинный в жизни, миг. Воин-маг влетел в туннель стрелой, внизу розовый хвост энергии телекинеза. В туннеле крылья расправились в ходули, похожие на лапы богомола, уцепились за стены, Велира влетела в туннель за золотой летучей мышью, а для Тимориса пришлось наморозить на ровных, как стекло, стенах дополнительные ледяные шипы. Велира повисла на рукоятках воткнутых в стену сабель, смотрит вниз. – Хафал! – крикнула отчаянно. Внизу бушует катастрофа, страшный грохот, камни мелькают в тучах песка, как пузыри в кипятке... Но из этого хаоса выпрыгнула туша демона, ему пришлось на лету трансформироваться в форму без клешней, чтобы пролезть. Когти вгрызлись в стену. Велира отпустила рукоятку сабли, повисла обеими руками на другой, а Хафал тут же уцепился хвостом за освободившуюся. – Живы, ха-ха! – орет Тиморис радостно. – Лучше сдохнуть, – рычит демон, – чем опять слышать твой голос... Осознав, что и впрямь живы, Эгорд поцеловал Леарит, с лица падают ледяные бусинки, что мигом ранее были каплями пота. Спасшая их каменная жила покрывается трещинами, участки стен выпирают, сужая туннель... – Надо выбраться, – говорит Эгорд, – если и дальше хотим быть живыми. Стали карабкаться вверх. Доползли до просторной горизонтальной пещеры, очень вовремя, так как выше туннель сузился так, что не пролезли бы, а затем, когда замыкающий цепочку Тиморис выбрался, колодец за его спиной обрушился. Впереди вспыхнуло, появилась зыбкая фигурка Камалии. – Хорошо быть призраком, – сказал Тиморис. – Камалия, сколько твоих копий погибло в этой битве? – спросил Эгорд. – Не помню. Камалия смотрит на Эгорда и Леарит. – Получилось! – Еще как! Порка мертвых и магических задниц прошла успешно! – отрапортовал Тиморис и засмеялся. Эгорд, Леарит и Камалия сияют улыбками, даже Хафал не огрызается, идет сзади, с Велирой в обнимку. Но Эгорд понял, что жрица имела в виду другое. Душа Альтеона отныне свободна. Простор пещеры вскоре стал шире, лишь после этого удалось по-настоящему выдохнуть. – Я, конечно, знал, что ты псих, Эгорд, – говорит Тиморис, – но теперь убедился, что и твои светлоорденские подружки из того же теста. Вас чуть не придавило, а вы бросились вытворять мудреные ритуалы. – Как видишь, боги оказались благосклонны, мы живы, – отвечает Эгорд. – Хотя да, чудо, что нас не похоронило заживо... – Боги? Тиморис усмехнулся кисловато. – Вряд ли. Этот... Небрежно ткнул через плечо в Хафала. – ...прыгал вокруг вас как ужаленный, отбивал камни. Гору глыб и сталактитов разбил, не считая мелких булыжников... Ну как мелких... размером с дыни. На твой череп и одного бы хватило! – Хафал? Эгорд даже не решился оглянуться – посмотрел на демона через стрекозу, тот бредет в конце отряда, с ним рядом Велира, Хафал посматривает на спины людей привычным злым взглядом, но не агрессивным – все-таки подрался досыта. – Что на него нашло? – недоумевает Тиморис. – Мож, съел чего? Или болячку подцепил? – Просто жаждет мне отомстить, – говорит Эгорд. – А если я раньше времени от какой-то каменюги помру... Не-е-ет, теперь будет с меня пылинки сдувать. Воин усмехнулся. – Ну, хоть на убой не откармливает. Пока шли, Эгорд призвал как можно больше стрекоз, а затем рассеял по пещерам. Шурф, который пробурила плевком кобра, оказался невероятно высоким, та часть, что чуть не завалила членов отряда, на самом деле – лишь малая. Эгорду пришла идея выбраться через него в верхние пещеры, не тратя время на окольные пути. Сделали виток вверх вокруг этого колодца, к месту, где каменная жила более-менее цела. К тому времени Эгорд пустил по колодцу орду стрекоз, те исследовали туннель до конца. В некоторых участках лаз мог в любой момент обвалиться, поэтому Эгорд устроил привал, пополнил силы, забрался через брешь в колодец, ладони легли на потрескавшиеся стены, и от них начало расползаться оледенение – сращивать трещины. Эгорд проморозил весь туннель, зелья восполнили его силы, и отряд начал вертикальный подъем, на удивление резво – все ободрены тем, что этот путь самый прямой из всех возможных. Добрались до потолка. Эгорд пробил его, все увернулись от падающих глыб льда, а затем хлынула вода, и отряд выбрался в почти горизонтальную пещеру, где течет река и теперь падает в колодец, растворяясь в бесконечности, а русло дальше по течению быстро опустело. – Кажется, твоими усилиями, Эгорд, появился новый водопад, – говорит Тиморис. – Назовем его в твою честь. – Тут водопадов... названий на всех не хватит, – отвечает Эгорд. – Вряд ли это место кто-нибудь еще увидит, сюда и добраться-то почти невозможно. Прошли по берегу вверх и разбили лагерь для ночевки. Недалеко от места привала стрекозы нашли пещерку, из стены которой растет огромный куст наядитов, такой едва бы уместился в высокую крытую повозку. Да и раздавил бы ее к бесам. Семь огромных кристаллов-лучей торчат как репей, внутри пляшут молнии. Леарит хотела связаться с Халлигом, Камалией и Клессой, чтобы те готовились к телепортации кристалла, но Эгорд остановил. – Найдем ему другое применение. Уже через час на центральном кристалле лежит существо из зеленого льда, размером с полено, похоже на гигантскую мокрицу – все из сегментов, по бокам две шеренги круто загнутых членистых лапок с острыми концами, те впились в кристалл, черпают из него энергию. Пять пар задних лапок не вонзаются в кристалл, а продолжаются в виде членистых щупалец, они оплели другие кристаллы – тоже черпают силу, передают существу. Концы щупалец свисают, на них медленно набухают полупрозрачные зеленоватые виноградины, внутри каждой «ягоды» спит свернутая в кольцо ледяная стрекоза. – Эгорд, кто это? – спросила Леарит словно под чарами. – Королева стрекоз. Матка маток. Не бойся, не кусает... своих. Леарит проводит пальцами по зеленому ледяному панцирю. – Холодная... Но не обжигает. – В этом льде магии больше, чем в моих доспехах. Столько работал над королевой в крепости и здесь, на привалах... Дорабатывал, таскал с собой в безразмерной сумке, и вот наконец нашел, где ей можно осесть. Эгорд и Леарит, убедившись, что остальные спутники, включая Жею, благополучно заснули на месте привала, заночевали в этой пещере – нужно проконтролировать процесс адаптации королевы к новому жилищу. Через пару часов на щупальцах королевы, которая слегка подросла, лопаются в ледяную шелуху коконы, выпуская новых маток. Их брюшки пока стройные, кокетливо загнуты вверх. Матки мерцают чарами невидимости, нарезают круги, а затем, полностью уйдя в невидимость, покидают пещеру в поиске наядитов, солнечных алмазов, потоков лавы и других источников энергии, чтобы сесть и плодить стрекоз. Шесть маток осталось. Они сели на кристаллы рядом со щупальцами королевы. Их лапки уже вовсю пьют силу камней, брюшки раздулись, роняют на землю зеленые яйца. Из них вылупляются гусеницы, заползают по стене на кристаллы, те питают гусениц молоком молний, и пухлые червяки превращаются в коконы, из которых звонко вылупляются бодренькие стрекозы. Разведчицы летают по пещере воронкой, рой насыщает воздух звоном и запахом мороза. Эгорд и Леарит наблюдают за танцем стрекоз, лежа на мягком травяном оазисе, который взрастила Леарит. Лежат в обнимку, нагие тела под живым текучим одеялом стрекоз, зеленые хрустальные крылатки ползают по коже и друг по другу, их щекотка согревает. Уткнувшись носом в волосы Леарит, поглаживая их, Эгорд смотрит, как созданная им древовидная система – королева-матки-стрекозы – развивается. Энергия наядита проходит сложную цепь превращений, кочуя из одного ледяного тельца в другое, меняет их – разрушает, создает и разлетается в них по всему подземелью. – В тебе амбиции бога, дорогой, – прошептала Леарит. Словно укоряет, но в то же время довольна. – Глупо, поселившись в доме, обжить только одну комнату и не знать, что творится в соседних. А если хотим сделать наш ледяной остров домом на многие годы, нужно знать в нем каждый угол. – Боги тебя понимают, можешь поверить. Каждый уголок земного мира как на ладони, и видно, что делает каждый из смертных потомков. Поэтому богам так не по душе царство демонов – туда не заглянуть. – Значит, скоро полюбим эти пещеры, ибо сможем заглянуть в каждую. С королевой стрекозы будут множиться так быстро, что даже мне вообразить страшно. – Не слишком ли быстро? – Лучше не откладывать. И так чересчур долго живем в месте, о котором знаем мало, и вот к чему привело. В погребе нашего дома завелись крысы Темного Ордена и куча тараканов из царства демонов во главе с моей давней знакомой... Мысль о Милите встала в горле комом. Нет, не получается, как у Тимориса, говорить о «младшей сестренке» с иронией – слишком много она, верная супруга Витора, для Эгорда значила когда-то... Леарит гладит его по груди, целует там, где кожа вздрагивает от ударов сердца, прижимается мягко, закрыв глаза. – Не думай о плохом, любимый. Всему свое время, а сейчас время покоя, мы его заслужили. – Странно... Всегда хотел что-то менять, добиваться, не останавливаться на достигнутом, делать лучше, придумывать новое... Но в такие вот минуты, с тобой, хочется сбежать в иную реальность, где никого, кроме нас, где время застыло, как в той комнате под крепостью, где мы бессмертны и вечно молоды. И каждый день любоваться тобой, быть рядом, обнимать, целовать, и чтобы ничего не менялось. Чтобы никогда не наскучило, всегда как в первый раз. – Такая реальность есть. Боги создали ее для себя. – Небесное царство. – Они там бессмертные и всемогущие, но не желают что-то менять и покидать уютный мир. Крайне неохотно пускают к себе новых – только тех, кто заслужил праведной жизнью и великими деяниями, да и тем не дают могущества, равного своему, чтобы младшие боги не смогли совершить переворот. – Но если спрятаться в кокон, пусть и прочный, и бояться менять что-то, рано или поздно найдется сила, которая окажется сильнее, потому что она не прекращала развиваться. – Вот боги и бросили людей в этот мир, переменчивый и жестокий. Где люди, желая остановить время, оградить дом от опасностей и перемен, вынуждены сражаться. А сражаясь, невольно меняют себя, чтобы победить. Эгорд задумчиво улыбнулся. – Разговоры у нас... не совсем подходящие для двух голых людей на одном ложе. Леарит засмеялась. Вдруг вскочила, и ее тело накрыло Эгорда. Одеяло стрекоз с шелестом разлетелось, как пух с одуванчика, но тут же собралось вновь, повторив новую форму слитых воедино людских тел. Кристалл в обруче Леарит касается лба Эгорда, ее волосы накрыли его плечи медовой рекой, качаются и светят синим в полумраке камни в серьгах, блестят бриллианты в глазах. – На нас смотрят тысячи стрекозиных глаз, – шепчет Леарит, – и мне нравится... Странно, почему? – Эти глаза – мои. И мир исчез... А когда Леарит уснула, Эгорд посмотрел внутренним взором на лагерь. Там только Тиморис, уже спит. Образы пещер сменяют друг друга, даже удивительно, как их много рядом, если поискать хорошенько. Только входы замаскированы природой, не заметить легче легкого, если ты, конечно, не стрекоза-шпионка... Тесная пещера. Из стен торчат бутоны рубинов, похожи на розы, вокруг них сияют красные растения, копошатся ящерки. Эгорд увидел на стене темного ювелира – спина слизня усеяна исключительно рубинами. Около источников света порхают мотыльки, некоторые осмелились клубиться в сердцевине пещеры – вокруг головы Хафала. Его глаза горят зелеными лампадами. Демон сжимает в объятиях Велиру, та не сопротивляется, но глаза отведены в сторону, бегают чуть в панике, улыбка подергивается. – Хафал, не надо, пожалуйста... – Почему? Хвост танцует, жало задевает стены. Шипение. В ковре растений раскрывает пасть черная борозда, струится дымок. – Я не готова... Плечи Велиры в плену объятий, но предплечья свободны, она подняла их, на грудь демона опустились кулачки, смуглянка плавно давит, расстояние между ней и демоном стало чуть больше. – Не хочу так! – Как?! Хафал рывком прижал к себе, обнял не только плечи, но и спину. Лоб коснулся лба, демон опустил веки, дышит в девичью щеку, жвалы дрожат, хвост беснуется свистящим вихрем. – Силой, – процедила Велира, косясь в сторону. Мускулы демона вздулись, стиснули девушку со всех сторон твердыми подушками, когти вжались ей в спину, благо там доспехи, смуглянка тихо вскрикнула. Хвост брызжет кислотой, переворачивает камни, в демоне бушует сила, велит овладеть, а Хафал гоняет силу по всему телу, но выгнать не получается, она согласна выйти только через Велиру, не иначе. – Когда ты рядом, – говорит Хафал хрипло, – сдерживаться тошно. Как и тебе, когда берут силой... Жало вонзилось в землю, хвост словно пытается просверлить нору, исчезнуть. – Лучше бы дракон погрыз, было б не так больно... Велира дрожит, сознавая, какая рядом опасность. Нежно гладит демона от макушки до затылка. – Не будь как они. – Кто? – Уроды, с которыми меня сводила жизнь. Пираты, бродяги, каторжники, наемники... Вытирали об меня ноги, и пришлось стать как они, чтобы дать отпор. Так устала... Эгорд не уверен, слышит ли ее Хафал. Демон зажмурился, пыхтит, хвост пульсирует, словно шланг. Жало в земле под корень, вокруг него бурлит зеленая лужа яда-кислоты, пещера полна дыма и шипения. Велира положила голову ему на грудь. – Прошу, не стань одним из них. Если растопчешь и ты, я... я...