Холод, согрей

Пещера опять вздрогнула, каменное небо проронило слезу сталактита, и Хафал отпрыгнул к Эгорду, утянув за собой Велиру. Гигантский кол разбился о покинутое место, волна осколков хлынула, но воин-маг встретил их взмахом метели, и камни упали, не долетев до членов отряда. – Эгорд, надо убираться! – предупреждает Камалия. – Вы не успеете, если ввяжетесь в бой! Свод в трещинах, они рыдают камнями и песком, куски потолка опасно проседают... Грохот все-таки стал тише, но теперь пещера урчит всегда, под ее озноб накрапывает каменный дождик. Ну же, стрекозы, ищите!.. Милита и впрямь завалила все выходы, горячие камни там зачарованы – не превращаются в лед. К тому же, завалы толстые, не пробить. Однако Милита забыла про туннели, которые прожгла кобра. Эгорд пустил туда стрекоз, одна за другой те обнаруживают тупики рухнувших пещер. Но... Эгорд ткнул пальцем в дыру, откуда выпал Хафал. – Тот колодец чист. Нужно спешить, пока не завалило. – А с чего ты взял, что чист? – спросил Тиморис. Даже на пороге смертельной опасности не хочется признаваться в существовании стрекоз-шпионок. Эгорд ткнул в демона. – Ну этот же оттуда вывалился, значит, пройти можно. – Эгорд, они близко! – крикнула Леарит. Пять умертвий идут к живым неспешной, но уверенной поступью, их клин возглавляет жрец Альтеон, все объяты фиолетовым огнем. Эгорд и спутники, не сговариваясь, выстраиваются полумесяцем. Клин и полумесяц по мере сближения замедляются, перестрелка взглядов, каждый выбирает жертву... Кузнец в окровавленном закопченном фартуке с прорезью от меча, сам меч в ножнах за спиной. Проволочив по земле молот, кузнец перехватил его обеими руками, с размаху ударил о твердь, вспыхнули фиолетовые искры, под ногами глубокий отпечаток. Кузнец сгорбился в боевой стойке. Рядом его невеста, у нее сохранились кусочки кожи, черные волосы почти как у Велиры. В пятнах почерневшей крови разодранное светло-зеленое платье с длинной юбкой, изумрудный корсет. Челюсти выпирают вперед, как у обезьян, в них много острых бритв. Пальцы – веера костяных кинжалов, а за спиной распущены костяные крылья, их острые фаланги могут колоть как копья. Хищно согнувшись, невеста шипит, крылья угрожающе бьют друг о друга с быстротой захлопывающейся мышеловки. По другую сторону клина – гном. В кулаке топор-кирка, в другом – топор-лопата, орудия сверкают драгоценными камнями. Плащ осветленного волнуется на потоках фиолетовой силы, топоры высекли друг о друга сноп лиловых искр. Громче всех свирепствует минотавр – копыто бьет по земле, вой жуткий, топор выписывает в воздухе петли, за лезвием сиреневый след. Минотавр долбанул кулаком в нагрудник, тот аж помялся. Безмозглый котел силы и ярости. – Тиморис, возьми на себя кузнеца, – командует Эгорд. – Камалия, тебе лучше заняться гномом. Велира! Упокой несчастную невесту... Хафал, а слабо одолеть минотавра? Он такой же огромный. – Кому слабо? Мне?! – возмущается демон. – Да я его как тряпку, смотри и учись, щенок ледяной! – Ну, хоть щенок, а не червяк, и то хлеб. Эгорд повернул лицо к Леарит. – Солнце, наша цель – жрец. Леарит кивнула. Жрец Альтеон во главе клина, ведет себя спокойнее всех, белые одежды колышутся в некроэнергии, рука упирает в землю посох. Глазницы обращены на Эгорда, нижняя челюсть плавно качается, словно жрец что-то бормочет, но выходит какой-то жуткий потусторонний звук. Хафал кинулся на минотавра, что с краю клина, раскрытой клешней, минотавр встретил ее рогами. Бах! Копыта минотавра и лапы демона вспахали на щебне гряду из борозд. Гном развернулся к бьющимся, попытался ударить демона в спину, но на его пути вспыхнул призрак Камалии, она поставила посох поперек топоров. Прошла сквозь него, оказалась за спиной, рассерженный гном развернулся к ней, позабыв про Хафала. Того минотавр уже опрокинул на лопатки, давит его горло древком топора, два чудовища рычат друг другу в морды, кто кого напугает. Силисса и Велира уже прокатились мимо Эгорда в общем клубке, их расцепил удар о пень сталагмита, отбросило в разные стороны, но каждая вскочила ловко, начался шквалистый обмен ударами. Кузнец с замогильным воплем побежал выручать невесту, но его сбил с ног Тиморис. Воин рубанул саблей по кости бедра, выбил лишь несколько крошек, а фиолетовая сила склеила разрез, кузнец рывком оттянул молот с земли, тот прошел наотмашь по широкой дуге, Тиморису пришлось отпрыгнуть. Альтеон играет с Эгордом в гляделки, не обращая внимания на опасную суету вокруг. Даже на Леарит, которая всем видом показывает, что намерена драться с ним, не смотрит – только в глаза воина-мага. И вот, жрец наклоняет посох, перехватить обеими руками, но на полпути посох замер. Альтеон словно задумался. Эгорд настороженно всматривается... Жрец медлит. Не зная причины этой нерешительности, Эгорд украдкой бросил взгляд на Леарит, ее глаза ответили тревогой и недоумением. В этот момент жрец быстро раскрутил посох над головой, тот нацелился на Леарит. С набалдашника сорвался фиолетовый луч. Леарит успела закрыться сферой света, однако только луч коснулся солнечного пузыря, как тот лопнул. Еще луч – и то же случилось со щитом Эгорда. Воин-маг метнул в жреца ледяную комету, но костяные руки выставили перекладину посоха вперед, и вокруг жреца вспыхнуло подобие светового щита, только фиолетовое. Ледяной снаряд нырнул в щит и... вылетел обратно, к Эгорду! Воин-маг с перекатом отскочил в сторону, комета пронеслась мимо. Щит жреца погас, умертвие выбросило руку к Леарит, и девушку вздернуло лиловое облако телекинеза. Леарит зависла над землей, выгнулась. Облако душит ее, доспехи начали мяться, выжимать из хозяйки стон... Жреца сшибла, как деревяшку в «городках», туша минотавра, которая летела, вращаясь бревном. Леарит упала, закашляла, Эгорд метнулся к ней. Минотавр грохнулся, топор выскочил из лапы, груда железа и костей прокатилась еще, остановилась, на нее уже мчится, грохоча ногами, Хафал. Лязгая железом, костяной человек-бык поднялся на четвереньки, топор вспыхнул сиренью и вернулся в ладонь, рогач встал на колено. Хафал уже падает на него в длинном прыжке. Его встретил рев и сокрушительный удар топора снизу вверх, вспыхнул фиолетовый полумесяц, демон полетел вверх кувыркаясь, рядом летят выбитые зубы и обрубок жвала... – Хафал! – вскрикнула Велира. Ей приходится отражать вихрь крыльев Силиссы, невеста-оборотень пускает в ход и пару когтистых кистей – миниатюрные копии крыльев, острые кости хлещут и хлещут, Велира едва успевает контратаковать, отступает. За Силиссой тянется след из кусочков костей и обрывков платья, но все эти частички вспыхивают огнем некросилы и устремляются к хозяйке, крутятся вокруг нее воронкой, сбивая с толку Велиру, а затем встают на место, как детали мозаики. Эгорд вкачивает сияющий мед исцеления в Леарит. – Солнце, как ты? – Надо уходить, Эгорд, мы не справимся... Помогает ей встать на ноги, на другом краю поля битвы сбитый минотавром жрец уже начал подниматься, глядя на Эгорда... Минотавр, раскорячившись, словно преграждая путь, изрыгает страшный рев, из пасти бьет фиолетовое пламя. Гигант ударил себя плоскостью топора в грудь и побежал вперед, грохот копыт учащается, рога нацелились на демона. Хафал только поднялся, покачиваясь, мотнул головой, кровь разбрызгалась со срубленной щеки... Под дых врезались рога, вспороли насквозь, и два великана, сцепившись, покатились, шар летит грохочущими прыжками, вокруг него пляшет хвост, пучки лиловой энергии, мелькают клешни и блики топора. Камалия, сражаясь с гномом, увела его далеко, похоже на «кошки-мышки». Гном прыгает за ней, бьет топорами, а та либо ускользает, либо проходит сквозь него. Тиморису приходится уклоняться от молота, тот рассекает по широкой дуге вдоль земли или падает сверху. Воин, исчезая с пути стальной плиты, угощает кузнеца пинками, ударами сабель и веселыми матерными словечками. В какой-то момент даже прыгнул на спину, обхватил как обезьяна дерево, но кузнец подпрыгнул, перевернулся спиной к земле и рухнул, удар принял на себя Тиморис. – Уй!!! Его конечности распластались, глаза на миг закатились. Кузнец вскочил, развернулся, на Тимориса опять полетел молот, воин откатился... Внимание Эгорда разрывается на куски, но он держит связь со стрекозами, обозревает битву с разных сторон, пытается помогать всем товарищам, отвлекать врагов. Стрекозы кидаются в бой, однако яд не может причинить вред и без того мертвым существам. Альтеон, тем временем, уже летит в фиолетовом облаке над головами сражающихся, края одежд волнуются, отсвечивает знак солнца на груди. Жрец снижается в сторону Эгорда, целясь посохом. Леарит с разворота рубанула двуручным мечом, с клинка сорвалась к жрецу белая режущая волна в виде серпа, Альтеон легко и изящно, без суеты, уклонился, но теперь посох уставился на Леарит. – Эгорд, я задержу! – кричит она. – Сделай что-нибудь! Меч внезапно вырвался из ее ладоней, словно против ее воли, и превратился в птицу, Жея развернулась к Альтеону. – Жея, не смей! – крикнула Леарит. Жея с криком протаранила плечо жреца, того слегка развернуло, он метнул вслед улетающей птице пару лучей, Жея ловко уклонилась в одну, затем в другую сторону. Третий луч. Птица в этот момент пролетела близко к земле, как раз за Силиссой, которая оседлала поверженную Велиру и замахнулась кистью для удара, луч попал в кисть, сжег ее. Это сбило с толку Силиссу, Велира столкнула ее с себя. Эгорд сделал жест руками, будто бросил от себя охапку цветов, только вместо оных вырвался десяток снежных голубей. Эти кометы, петляя, полетели к жрецу, Эгорд взял их под контроль, ради этого даже пришлось разорвать связь со стрекозами. Снежные кометы окружили Альтеона, тот успел спрятаться в фиолетовый щит, но кометы не бьют – роятся как пчелы вокруг улья, сливаясь в белую сферу. Треск – и мошкара снежных комет вмиг смерзлась в громадный кристалл! Эта ледяная тюрьма полетела вниз, для пущей надежности Эгорд проморозил кристалл внутрь, к сердцевине, где заключен жрец – вряд ли это его уничтожит, но хоть задержит. Под падающей глыбой льда – Камалия, на нее вот-вот набросится гном. Жрица-призрак запрокинула голову, вспышкой исчезла – появилась у гнома за спиной. Перехватив посох поперек себя, толкнула железного коротышку, тот, закачавшись, пробежал вперед, и ледяной кристалл рухнул прямо на него. Выбило волну фиолетовой силы, она раскидала топоры, череп, шлем, хребет, ребра, закованные в сталь кости рук и ног, скорлупки доспехов и прочие куски грома. Тиморису и Велире – как бы врагам – приходится биться бок о бок, а кузнец и невеста ходят вокруг них, то и дело атакуя, отец и дочь бьют в ответ, но кости умертвий срастаются, возвращаются в скелеты. – Твари недохнущие! – крикнула Велира. – Само собой, – говорит Тиморис. – Они ведь уже дохлые! Хафал, тем временем, обрушивает на минотавра удар за ударом, дыры от рогов в туловище демона заросли, появилось новое жвало, губы в рычании дрожат вокруг полных рядов зубов. – Я великий Хафал, Пожиратель Душ, сын Зараха! Демон пнул минотавра в грудь, и тот разлетелся на куски в фейерверке лиловых искр, остались только ноги, из них торчит обломок хребта, ноги нелепо шагают назад, заваливаясь, пытаются удержаться... Упали. Тиморис провел успешную атаку, и кузнец выронил молот. – Словил, костяная башка?! Так-то! Кузнец вытащил из-за спины меч. Череп с шеи резко слетел, как ядро из баллисты, оставив за собой фиолетовый хвост, засветил Тиморису в нос, тот запрокинул голову, фонтан крови, отшатнулся, чуть не сбив Велиру, схватился за рожу. – Бесова мать! Череп и безголовый скелет кузнеца с мечом кинулись в атаку. Теперь Тиморису приходится биться на два фронта, благо сабель две, воин сияет кровавой рожей, не имея возможности даже утереть. А вскоре зажил фиолетовой жизнью и молот, летает, пытаясь ударить. Воина убили бы, если бы не Камалия – она пробует усмирить молот, а с черепом начала войну неугомонная Жея. Раздавленный гигантским ледяным алмазом гном почти собрался, его обломки, загоревшись фиолетом, кружат вихрем над полем битвы... Тиморис перекинул через себя кузнеца, скелет упал далеко, а когда вскочил и развернулся, у воина над ладонями уже горит огненный шар размером с арбуз. – Лови, чучело! Он кинул шар в скелет, но ядро по пути стремительно уменьшилось, а перед самой грудью кузнеца взорвалось дымовой тучкой, раскатистый звук, похожий на гнусный смех. Тиморис с досады взвыл, топнул, выплюнул ругательство, воткнутые в землю сабли вернулись в ладони... Силисса повергла Велиру на камни, крыло замахнулось в добивающем ударе, но оборотня схватили клешни, разорвали, туловище и ноги с юбкой разлетелись далеко друг от друга. Но так и не коснулись земли – в лиловом пламени плавно замерли над землей, а затем начали вращаться вокруг Хафала и Велиры, как планеты вокруг солнца... Камалии пришлось вернуться к битве с гномом, к ней присоединилась Леарит, минотавр закончил самосбор, а в гигантском ледяном кристалле со жрецом внутри уже появились белые щупальца трещин. Пещера вновь затряслась, сталактит упал на Камалию, ее призрак погиб, но рядом появился новый, воздух исчерчен песчаными ручьями, что льются с потолка. – Так не может длиться вечно, – сказал Эгорд. Осмотрел туннель в потолке, прожженный коброй, затем участок земли прямо под туннелем. Ледяной поток из его ладоней ударил в этот клочок каменного ковра, и оттуда стремительно вырастает витая, как канат, колонна льда... Ее крона вонзила ветви в потолок, а из стен гигантской ледяной косы вытягиваются шипы, колонна похожа на стебель очень агрессивной розы. – Тиморис, Велира, Хафал, лезьте вверх, сейчас все рухнет! Тиморис, исполнив для кузнеца отвлекающий маневр, рванул к колонне. – Давно пора! Велира отступает нерешительно, оглядывается то на лестницу шипов, то на Хафала, тот бьется с Силиссой. Однако пробегающий мимо дочери Тиморис, сунув сабли в ножны, подхватил ее за локоть, оттащил с пути здоровенного камня, что рухнул секундой позже, и Велира побежала следом. Тиморис ухватился за шипы, полез вверх как обезьяна с горящим хвостом, но Велира уже выше – ее подняла золотая летучая мышь, пиратка расцепила ее на сабли, долетев до ледяных ветвей, под самым туннелем. Спрыгнула на верхние шипы колонны, наблюдает за демоном. – Хафал! – окликнул Эгорд. – Пошел ты, червяк! Сын Зараха поймал хвостом кузнеца, швырнул в невесту, та на костяных крыльях пикировала сверху, но ее сбил жених. В этот момент огромный ледяной кристалл пронзил изнутри еж фиолетовых лучей, две «иглы» чуть не попали в Эгорда, зажав как ножницы, другой луч сжег призрак Камалии, которая, впрочем, появилась вновь и продолжила драться с гномом на пару с Леарит. Досталось и белой колонне – луч съел кусок фундамента. Лед кристалла разрушился, фиолетовая звезда погасла, из угасающей сердцевины вышел Альтеон, лиловое пламя вокруг костей и посоха шипит, рассекает языками как саблями, огонь в глазницах белый. Посох выстрелил, воин-маг успел закрыться щитом, который тут же начал таять, но с ужасом успел заметить, что луч не гаснет – льется и льется из посоха, и Эгорд не дал щиту исчезнуть – начал подпитывать. Стрекозы бросились на жреца, но первая волна тут же распылилась в сфере некроэнергии, остальные отпрянули. Эгорд вспотел, вновь стало дурно, щит даже с поддержкой Леарит, которая подпитывает издалека, слабеет, а жрец наступает уверенно, посох нацелен на Эгорда, и луч бьет сплошным потоком... Жрец подошел к щиту вплотную. В пленку света вонзился посох, треск как от молнии, белая вспышка ослепила Эгорда, он вскрикнул под ударом невыносимого жара, а когда открыл глаза, обнаружил, что лежит на спине, горячий и парующий, словно искупался в кипятке. Щит обратился против хозяина – чуть не сварил заживо. Спасла ледяная аура, от которой остался паровой туман. Над Эгордом возвышается скелет в одеждах жреца и фиолетовой сфере, набалдашник посоха – в мизинце от взмокшего красного лба. Неужели, все?.. Почему-то жрец медлит. Застыл. Эгорд слушает шипучие волны своего дыхания, считает удары сердца, жизнь может оборваться на каждом... Белое пламя в глазницах черепа тускнеет. Посох чуть опускается, Альтеон отступил на шаг, перевел взгляд на руку, затем на другую... Эгорд уже видел такую растерянность перед началом битвы. Даже лиловый щит почти погас... Вокруг жреца вспыхнуло розовое облако, боевой клич Леарит, облако рвануло прочь от Эгорда, перекинуло жреца на другой край поля битвы. Воин-маг поднимается на колени, достает из поясных запасов и осушает флаконы с зельями, Леарит подбежала к нему, упала рядом. – Любимый! Ее лечебная энергия слилась с исцеляющими чарами в доспехах и коже Эгорда, в сочетании с зельями возвращает силы воина-мага очень быстро. – Спасибо, родная... Леарит помогла встать на ноги. А Хафал, Камалия и Жея все пытаются упокоить Силиссу, кузнеца Дорафа и минотавра. В основном, машется и принимает удары демон. Птица и жрица то возникают, то исчезают на пути умертвий, словом, отвлекают. Иногда просвистывают сабли Велиры, та пускает их с вершины ледяной колонны, Тиморис сидит рядом, пробует сбрасывать огненные шары и ругается – файерболы гаснут, не долетев до врагов. – Пора заканчивать, – сказал Эгорд. Ладони начали танец, между ними скапливается энергия... Эгорд выбросил ком силы вперед, и тот распался на четыре ледяные кометы, они летят, виляя, и каждая находит по умертвию. Хафал замер в злом недоумении, ему остается лишь озираться, а Жее, зависнув в воздухе, хлопать крыльями, ворковать удивленно... Четыре умертвия превратились в ледяные статуи. Гном застыл в замахе топором, кузнец обречен вечно вставать с колен, сжав молот в одном кулаке и меч в другом. Минотавр, только что ранив демона, поднял окровавленный топор, ударил себя кулаком в грудь – да так и оледенел, с разинутой в реве пастью. Силиссу комета нашла, когда та собиралась протаранить демона в полете, крылья от удара о землю отломились, скульптура доехала до ног Хафала, вздыбив борозду щебня. Леарит моргает вязко, глаза широкие. – Так ты мог с самого начала... – Надо было дать ребятам ощутить, – говорит Эгорд, – что их помощь нужна. К Эгорду вышагивает жрец в окружении щита. Посох трещит от избытка мощи, аура окрашивает лиловым камни вокруг, облизывает статуи умертвий. В глазах – холод белизны. Хафал кинулся на жреца, тот, не глядя, отмахнулся посохом, как от мухи, и демона отшвырнуло сиреневое облако телекинеза, а жрец, прикованный взглядом к Эгорду, все ближе. Леарит крадется от Эгорда, зайти к жрецу сбоку, призрак Камалии подплывает со спины. Жрец остановился, вскинулась искрящаяся жердь посоха... Но луч все никак не сорвется. Бой мог начаться уже сотню раз. Однако сияние ауры слабеет, щит истончается. Жрец опускает посох, мотает головой, будто приходя в себя. Смотрит то на свободную руку, то на держащую посох, словно на хищников, которые загнали его в угол. Отступил на шаг. Камалия и Леарит, увидев, что щит ослаб, направили на жреца ладони, заряженные испепеляющей силой солнца. – Стойте! – крикнул Эгорд.