Падение

За окном грохотал ливень. Тяжёлые капли бились о подоконник, шумел, ударяясь о стёкла, холодный осенний ветер. Но Юля не замечала разбушевавшейся стихии. В тёплой уютной гостиной, где единственным источником мягкого желтоватого света был новенький икеевский торшер, она сидела, забравшись на кресло с ногами. В её тонких изящных пальчиках блестели проворные спицы, петелька за петелькой набирающие ряды мягких синих ниток. Это успокаивало. На самом деле, Юля никогда не любила рукодельничать — это казалось ей занятием скучным и довольно бесполезным. А ещё Юля не верила в мистику. От слова совсем. Всякие гадалки, экстрасенсы и прочие, по юлиному мнению, шарлатаны только деньги из людей тянули. И от этого всё произошедшее становилось в десять раз абсурднее. Это случилось весной, когда Навальная ездила на свидание к мужу. Сама не зная почему, она решила возвращаться домой на поезде, а не на машине с адвокатами. Это было спонтанное, ничем не обоснованное решение, которое самой себе Юля объясняла желанием немного побыть в окружении исключительно незнакомых людей. И вот, уже сидя зале ожидания на вокзале и полностью погрузившись в обдумывание своих дальнейших действий, Навальная скорее почувствовала, чем услышала рядом с собой тихий, скрипучий голос. — Что? — переспросила она, удивлённо и непонимающе уставившись на старуху, которая присела на соседнее пластиковое сиденье и обратилась к Юле. — В Москву, спрашиваю, едешь? — повторила вопрос старуха. Её морщинистое лицо не выражало никаких эмоций, тонкие губы, кажется, с трудом открывались, выпуская звуки из наполовину беззубого рта. Одета старуха была в поношенную куртку и длинную до пола юбку, из-под которой выглядывали рваные, растоптанные ботинки. На плечах, прямо поверх куртки, лежала шерстяная шаль, а седые всколоченные волосы старухи торчали в разные стороны, из-за чего она сама смахивала на ведьму. — В Москву, — кивнула Юля. — Значит, я права оказалась, — обращаясь скорее к самой себе, чем к Навальной, проскрипела неожиданная собеседница. — А по мужу тосковать нечего. Ему только хуже от твоей тоски. — Вы откуда знаете? — Юля откровенно опешила. Её старуха начинала пугать, хотя и вызывала любопытство. — Ты опорой ему быть должна, а от слёз твоих он никогда не поправится, — старуха проигнорировала вопрос. — Лучше вяжи. Шарф вяжи, судьбу его, жизнь связывай. Да вяжи внимательно, чтоб нитки не рвались, и ряды не распускай — хуже будет. Как муж вернётся — последний рядок сделай и ему шарф подари. Тогда ему счастье будет, жизнь будет долгая, лёгкая. — Я вязать не умею, — несмело запротестовала Юля, удивившись собственному голосу — как-то совсем уж неестественно он звучал. — Умеешь, умеешь, девочка, — старуха сверкнула своими тусклыми глазами. — Я добра тебе желаю. Только помни мои слова — она потрясла костлявым пальцем перед юлиным лицом, встала и, накинув на голову шаль, скрылась в толпе. Юля как будто очнулась ото сна — разом вернулись звуки вокзала, противный женский голос объявил о посадке на поезд Владимир-Москва. Навальная, зайдя в купе, тут же забралась на свою верхнюю полку и, когда улыбчивая проводница проверила у неё билет, сказав при этом что-то ободряющее насчёт Алексея, провалилась в сон так резко, как будто кто-то нажал на ней кнопку «выкл». Подумать над словами старухи с вокзала Юле удалось только дома. Сидя на кухне с кружкой остывшего чая она прокручивала в голове весь их бессмысленный, абсурдный диалог и не понимала, что ей делать. С одной стороны, старуха явно была обычной городской сумасшедшей. С другой — какое-то шестое чувство подсказывало Навальной, что эта сумасшедшая права. И что этот её «колдовской метод» поможет. — Да ну, бред какой-то, — Юля мысленно дала себе подзатыльник и со стуком поставила чашку в раковину. — Судьбу связывать… Я ей ведьма что ли? — фыркнула женщина, твёрдо решив выкинуть эту чушь из головы. Только «чушь» из головы не шла. Юля даже купила пару мотков тёмно-синих ниток и спицы, и — только из праздного любопытства, как сама Навальная себя убеждала — посмотрела несколько обучающих видео по вязанию. Исключительно на пробу она связала несколько рядов. На следующий день ещё несколько — так, от скуки. На третий день позвонила Оля: — Юль, у меня отличные новости: Алексей начал выход из голодовки. Навальная бросила пораженный взгляд на вязание, лежащее на журнальном столике. Ей не верилось, что это сработало. — Что сработало? — непонимающе переспросила адвокат. — А? Ну… Вот это всё сработало. Уговоры наши и всё такое, — промямлила Юля, не в силах поверить, что вся эта магическая хрень — правда. Это было за гранью понимания. Позже Юля всё-таки пришла к выводу, что это было простое совпадение. Но в тот момент это казалось ей чудом, знаком свыше, огоньком надежды. Поэтому она продолжила вязать. Делая каждый день по нескольку рядов Навальная так привыкла к этому занятию, что оно стало обязательным в её ежедневной рутине. От Лёши стали приходить чуть более позитивные вести — здоровье стало улучшаться, возвращалась чувствительность в ногах и руках. «Это магия, Юль», — шутил Алексей, а Юля только усмехались тому, как близок он был к правде. Это было полгода назад. Сейчас, набирая на спицы очередной ряд длинного уже шарфа, Юля со снисходительной улыбкой вспоминала весенние события. Но вязать не переставала. *** — Чем это ты занята, кошмарик мой? От голоса мужа Юля вздрогнула — за полтора года она так привыкла к одиночеству, что теперь, когда, выйдя по УДО, Алексей вернулся домой, никак не могла снова привыкнуть к его присутствию рядом. — Да так, — Навальная передернула плечами, — эффект закрепляю. Закончив последний ряд вязания Юля взяла готовый шарф — длины он был внушительной и, мягко говоря, нестандартной — и обернула пару раз вокруг шеи абсолютно пораженного мужа. — Юляш, не объяснишь, что это? — Навальный рассматривал шарф, не понимая, что вообще происходит. — Это… — Юля запнулась. Говорить или не говорить? — Это я так нервы успокаивала, — лучше не говорить — такое всё-таки не объясняют. — Только аккуратно с ним, пусть будет как память, — Навальная улыбнулась мужу, бросила что-то про скорый обед и скрылась в кухне. Чудо только тогда чудо, когда о нём не болтают на всех углах. А Юля сотворила чудо, в этом она не сомневалась. Как и в том, что, пока шарф будет цел, всё у них будет хорошо.